Курортное пугало

Глава 10. Семейная иллюзия

Эдуард про себя усмехнулся, но смущать «супругу» не стал, просто поправил простынь и, как не в чем ни бывало, произнес: «С добрым утром!». Зардевшаяся женщина повернула лицо обратно в его сторону и неуверенным голосом ответила: «Здравствуйте!».

Для того чтобы не продлевать неловкую ситуацию, Эдик, перевернувшись набок, взял смартфон и сделал вид, что изучает в нем какую-то информацию. Люба последовала его примеру.

Копались в телефонах, пока не проснулись дети. Потом уже на самоедство не оставалось времени: в Анапу, где Эдуард снял коттедж, поезд прибывал в восемь утра.

По нужному адресу доехали на такси. Коттедж, в котором семье Князевых предстояло прожить ближайшие две недели, представлял собой двухэтажное строение. В нем были четыре спальни, в каждой из которых имелся собственный санузел, рабочий кабинет и кухня, совмещенная со столовой и гостиной. Сам дом утопал в цветах, во дворе обнаружились бассейн, беседка со столиками и мангал. Если бы Люба попыталась вообразить себе рай, возможно, он напоминал бы это чудесное местечко.

Насчитав в доме четыре спальни, Люба понадеялась, что спать они будут отдельно, но в этом вопросе Князев оказался категоричен.

– Любящие супруги спят вместе не из-за того, что в доме мало места. Мы же должны играть любовь. У нас с тобой медовый месяц, между прочим. Свободную спальню можешь превратить в гардеробную или во что-то еще, на что фантазии хватит. Но спать будешь со мной.

Люба с Эдуардом выбрали для себя комнату с самой широкой кроватью, Ксюша поселилась в комнате со светлым интерьером. Оставшуюся спальню на втором этаже отдали Гаврику. Та, что внизу, была просторнее и удобнее, но оставлять ребенка на всем этаже одного Люба не решилась.

Нижнюю спальню, как и посоветовал Эдик, Люба определила под гардеробную, а заодно и под свою мастерскую, если ей вздумается сделать какое-нибудь украшение и найдется на это время.

Распаковав чемоданы, встретились в холле, чтобы обсудить планы на день.

– У кого какие предложения? – объявил о начале дискуссии хозяин семейства.

– К морю, к морю! – запрыгал Гаврик, первым озвучив свое желание.

– Я бы тоже к морю сходила, – призналась Люба, которая никогда не видела его вживую. – Но сначала надо пройтись по магазинам, купить продукты, солнцезащитные средства, позавтракать…

– Да что вы, моря не видели? – фыркнула Ксюша. – Лучше в аквапарк, там веселее.

– Я вас услышал. Значит, планы такие: приводим себя в порядок с дороги, заказываем завтрак, совершаем прогулку по городу, заодно узнаем, какие здесь предлагаются экскурсии и развлечения, обедаем в городе, еще немного прогуливаемся, покупаем все необходимое, возвращаемся домой, жарим шашлыки и обсуждаем планы на следующие дни, включая посещение аквапарка, – подытожил Эдуард.

Все разбрелись по комнатам. Люба решила принять душ в спальне на первом этаже, чтобы не создавать лишнюю очередь. Хозяева коттеджа, сдавшие его Князеву, позаботились обо всем необходимом. В душевой были жидкое мыло, шампунь, набор полотенец для тела, лица и ног, сланцы, шапочка для душа, вафельный халат и фен. Люба не только приняла душ, но и вымыла волосы, подсушила их феном. Она не была медлительной, но в холле появилась позже других. Оказалось, что завтрак уже заказан.

Гаврила оживленно делился впечатлениями от своей новой комнаты. Люба улыбалась, радуясь за сына. Эдуард тоже выглядел удовлетворенным. Только Ксюша недовольно ворчала, что не может мыться мылом, так как привыкла к нормальному гелю, что от дешевого шампуня у нее наверняка начнут выпадать волосы и появится перхоть, и без мочалки обойтись никак невозможно.

– Сегодня будем в магазине, вот и купишь все, что надо, – успокоил дочку Эд.

– Насчет мочалок я согласна, и пасту с зубными щетками нужно купить, – добавила Люба.

– Вот, что я и говорю! – образовалась Ксюша неожиданной поддержке и даже, кажется, повеселела.

Позавтракав, отправились бродить по городу. Люба для прогулки выбрала новые брюки и полосатую футболку, взятую из дома. Обувь оставила свою старую, проверенную. Ксюша вышла в коротких шортах и майке-безрукавке, на ногах ее были кроссовки.

– Ноги не обгорят? – озабоченно спросила Люба.

– Конечно, обгорят, – поддержал ее Эдик. – Пока не купим солнцезащитный крем, ноги и руки надо прикрывать. Иди переодевайся!

Ксюша недовольно развернулась, зло покосившись на Любу, и пошла переодеваться. Вернулась в тонких джинсах и легком лонгсливе.

Эдуарда Люба впервые видела не в домашней и не деловой одежде: светлые джинсы, серо-голубая тенниска, которая очень шла к его глазам, теннисные туфли. Правда, тенниска была застегнута наглухо. Люба хотела было сказать мужу, что так не носят, но вовремя передумала портить ему настроение. В самом деле: какая разница, застегнуты все пуговицы или нет – было бы ему самому удобно.

Несмотря на жару, на улицах было многолюдно: кто-то шел на пляж, кто-то с пляжа. Повсюду встречались палатки с сувенирами, шляпами, купальниками, надувными игрушками и подобными товарами.

У прилавков со шляпками пришлось остановиться – без головных уборов прогуливаться по южному городу небезопасно. Гаврик сразу присмотрел себе капитанскую фуражку. Шутя, и Ксюша примерила такую же. Люба положила глаз на вязаную шляпку, украшенную ракушками, но когда примерила ее, Ксюша прыснула. Эдик тоже взглянул на нее с недоумением. Сам он примерил классическую мужскую шляпу из соломы (типа «федоры»), но в зеркало глянул лишь мельком. Тут же сказал, что берут все, что на головах, вручил продавцу крупную купюру и поторопил своих спутников.

– Ну, папа, я хочу другую шляпку, – заныла Ксюша, – как у тебя.

– Я сказал: быстро уходим, – Эдик подтолкнул дочь вдоль рядов, – не тормози.

Он резво направился вдоль рядов и свернул на ближайшем повороте, увлекая семейство за собой.

Люба тоже примерила бы другую шляпку, менее забавную, чтобы над ней не смеялась Ксюша, но видела, что Эдик куда-то сильно заторопился. Может, он вспомнил о каком-то срочном деле? Но какие здесь у него могут быть дела? Он же здесь на отдыхе!

Спорить с работодателем Люба не стала и ускорила шаг, заставляя Гаврика чуть ли не бежать за собой.

– Вы все чокнутые! – выражала свое недовольство Ксюша, стараясь не отстать от чуть ли не бегущих, ловко лавируя между прохожими, взрослых.

Скорость Эдуард сбавил только через несколько кварталов, предложив всем полакомиться мороженым и продолжить прогулку.

– Что это было? Почему ты мне нормально не дал выбрать шляпу! – не утихала Ксюша. – Эту фигню я не буду носить! – Девочка сорвала с головы белую кепку с черным козырьком.

– А моя шляпа тебе нравится? – уточнил Эдик, снимая свой головной убор и протягивая дочери. – Примерь.

Довольная Ксюша надела шляпу и поинтересовалась у отца:

– Ну, как?

– Тебе идет. Не велика?

– Не слетит.

– Тогда носи, я себе потом другую куплю.

– А как же сейчас? – встряла в разговор Люба.

– В этой похожу, – Эдик дернул из руки Ксюши злополучную фуражку.

Удивительно, но этот несолидный головной убор не смотрелся на Эдике нелепо. Несомненно, ему он шел больше, чем его дочери.

Решив вопрос со шляпами, продегустировали какое-то чудное мороженое и двинулись дальше.

Эдуард шел по улицам уверенно, как будто много раз здесь бывал. На самом деле Анапу он посещал лишь единожды, еще в детстве. Ориентироваться в небольшом курортном городе ему помогала карта, которую он внимательно изучил еще в поезде.

Для знакомства с городом Эдуард выбрал Верхнюю набережную. Прогулку начали с морского вокзала.

Люба чуть не ахнула, когда перед ней открылась бесконечно широкая, уходящая к горизонту морская стихия. Ей не хотелось подавать вида, что вживую море она видит в первый раз. Но она невольно замедлила шаг и все не могла оторвать глаз от водной глади.

В детстве она любила мечтать, глядя на закат или утреннюю зарю, воображая, что где-то за горизонтом открывается волшебная страна, куда Люба каким-то чудесным образом может попасть. И в той стране она будет принцессой, которую все обожают. И там не надо претворяться не той, какая ты на самом деле. Ведь там ее любят такой, какая есть.

Глядя на море, Люба вспомнила свои детские фантазии, и на миг показалось, что сказочное царство на самом деле существует. Только путь к ней лежит через море. Стихия манила, звала, требовала… Люба тряхнула головой, отгоняя наваждение. Ей хотелось смотреть и смотреть, растворяясь в пейзаже, становясь его частью. Море тут же заворожило ее, и это была любовь с первого взгляда.

Скрыть свои чувства женщине было непросто, но показать их было нельзя: засмеют или, еще хуже, сочтут сумасшедшей. Она воздержалась от демонстрации своего восторга.

А вот Гаврик не скрывал своей радости от знакомства с морем:

– Как красиво! Какое оно большое, просто громадное, не море, а морище! – прокричал он, распахнув руки, будто собирался принять стихию в объятья. – Какие большие корабли! А куда они плавают? Мы тоже будем на них плавать? – обернулся он к матери.

– Суда не плавают, а ходят, – поправил его Эдуард. – И эти теплоходы далеко не самые крупные из судов.

– Папа знает! Он на флоте служил! – похвалилась Ксюша.

Люба посмотрела на Эдуарда с интересом. Эта страница его биографии была ей неизвестна. Почему-то это казалось каким-то романтичным и героическим.

– Все мужчины где-нибудь служат, – заметил Эдуард, заметив на себе восхищенные взгляды мальчишки и его матери.

– А мы походим на теплоходе, папа? – повторил Гаврик волнующий его вопрос, постаравшись сформулировать его правильно и решившись назвать Князева родителем.

– Конечно, совершим морскую прогулку, но не сегодня, – успокоил мальчика «отец».

Ксюша сделала вид, что не обратила внимания на то, как обратился к Эдуарду Гаврик, но видно было, что она напряглась. Даже ладошки у нее непроизвольно сжались. Девочка явно ревновала.

Прямо по Набережной прошлись неспешно до Ореховой рощи. Останавливаться приходилось часто. Как было не сфотографироваться на Алее любви или на фоне Анапского маяка, не отведать целебной воды из местного бювета? И Люба, и Гаврила чувствовали себя счастливыми. И только Ксюша продолжала ныть, что ей скучно, хотя фотографировалась на фоне местных достопримечательностей она охотно. В Ореховой роще она повеселела: здесь были какие-никакие аттракционы. Да и розарий впечатлил не только Любу.

Единственным человеком, которому прогулка по Анапе должна была на самом деле показаться скучной, был Эдуард, но он не ныл, а, наоборот, старался выглядеть оживленным и терпеливо выгуливал свое недружное семейство.

Пообедали в кафе на Набережной, затем через Ореховую рощу прошли к «Магниту». Оттуда уже по городским улочкам вернулись в коттедж.

Немного отдохнув после прогулки, которая утомила даже шуструю Ксюшу, вышли во двор. Пока дети осваивали бассейн, Эдик и Люба расположились в беседке. Она занялась маринованием овощей и шампиньонов, он начал колдовать над мангалом. Люба даже не ожидала, что он так мастерски разожжет костер, подготовит угли и начнет жарить шашлык – мясо они купили уже замаринованное.

Пользуясь отсутствием детей, Эдуард сделал Любе замечание:

– Для жены ты ведешь себя слишком робко. Будь смелее, наглее, как ведут себя женщины, знающие, что их боготворят. И когда нас фотографируют, не стой истуканом: прижимайся ко мне, сама меня обнимай – демонстрируй чувства. Иначе Нина быстро просечет, что наш брак фиктивный. Ей же Ксюша наши фотки почти наверняка шлет.

– Поняла, постараюсь играть лучше, – потупилась Люба.

– Наглей, я разрешаю, – улыбнулся Эдик.

– Ладно, обнаглею, – засмеялась она.

К ужину стол накрыли в беседке. Открыли вино и гранатовый сок. Оживленно беседовали, смеялись, делились впечатлениями. Даже Ксюша оттаяла, перестала притворяться недовольной.

– Ладно, отец, – бросила, уминая шашлык, – Анапа, конечно, не Бали, но все-таки не отстой. И здесь можно жить.

– Хорошо-то как! – высказался и Гаврик. – Сидим, как настоящая семья!

Ксюша поморщилась. Люба с Эдиком переглянулись. Обоим стало как-то неловко.