Курортное пугало

Глава 33. Карету мне, карету!

Ночь после отъезда Любы и Гаврика Эдик провел в ночном клубе. Нет, не с целью съема девицы на короткий промежуток времени – теперь подобные развлечения казались ему пошлыми и пресными. Приводить после Любы к себе гулящую женщину казалось кощунством. «Скорее монахом стану, чем вернусь к прошлому», – подумалось тогда, когда представил на месте любимой другую.

В клубе Эдик банально напивался. Набирался до полубессознательного состояния. Чтобы хоть немного приглушить боль. Чтобы хоть на время забыть о Любе. Чтобы иметь возможность хотя бы дышать.

Думал, что затушит пожар, приглушит немного обжигающую душу боль – и через день-другой вернется к нормальной жизни. Но боль не уменьшалась, выжигая все внутри. Проводить вечера в ночных клубах стало входить в привычку. А потом и днем стал напиваться, сбросив дела на плечи Сергея. Потерял счет дням, запутался во времени. Сон, явь, воспоминания, мечты, картины воображаемых Любиных измен – все перемешалось, превратившись в единый ком, словно кто-то взял воображаемое и реальное, как несколько кусков пластилина, перемешал и скатал вместе.

Эдик осознавал, что его бизнес развивается по инерции – так продолжает какое-то время мчать вперед обезглавленный всадник. Он понимал, что его жизнь катится под откос. Даже дочь не хотела встречаться с ним, когда он был в таком состоянии, да и Нина не отпускала ее на встречи с отцом. Возможно, даже собирала на него новый компромат, в результате чего он мог лишиться возможности забрать Ксюшу к себе, как обещал ей недавно. А ведь буквально месяц назад это было его главной целью.

Когда Светлана Николаевна начала настойчиво зазывать его к себе на именины, Эдик понял, что это неспроста. Был уверен, что его попытаются вернуть на путь истинный. Наставлениями, нотациями, убеждениями, внушениями, мольбами. Умом он и сам понимал, что с выпивкой пора завязывать, что в любой момент он может переступить черту невозврата. Но ему было не страшно. Жизнь без Любы все равно не была полноценной.

Однако он не мог отказать женщине, которая любила его и беспокоилась о нем, как о родном. Поэтому решил, что поздравить с днем рождения Светлану Николаевну все-таки придет. Более того, чтобы не давать повода для жалости и упрека в пьянстве, он взял себя в руки и целые сутки накануне торжественного приема не пил – ни капли спиртного в рот не взял. И на празднике решил к алкоголю не притрагиваться. Пусть убедятся, что он на плаву и не нуждается в спасении. И намерение свое Эдик выполнил, явившись в гости к Сергею трезвым как стеклышко, и довольно свежим, бодрым – как будто нет у него никаких проблем.

Поздравляя именинницу и вручая ей подарок с цветами, не мог не заметить, что та хитро смотрит на него и загадочно улыбается. Хорошо зная Светлану Николаевну, сразу смекнул, что та подготовила ему сюрприз. Полагал, что приятный, так как зла ему мать лучшего друга не могла желать априори.

Поцеловав именинницу в щеку, Эдик направился в большую комнату, где был накрыт шведский стол для гостей. Окинул глазами собравшихся в поисках знакомых лиц и, конечно же, увидел ее – сладостную мечту и тяжкий кошмар в одной персоне, его воплощенный бред.

Не заметить Любу было невозможно. Изумрудно-вишневый дуэт платья и туфель делал ее образ дразнящим и вызывающим. Она выглядела, словно спелая черешня, и ее губы, покрытые помадой темно-вишневого оттенка, казались сладкими и сочными, манили, соблазняли.

Любы здесь оказаться не должно было. Она не принадлежала к кругу оптимистичных старушек, которых собрала рядом с собой Светлана Николаевна. Она не вписывалась в сообщество их с Сергеем коллег и деловых партнеров, держащих себя холодно и отстраненно. Она была чужой среди немногочисленных родственников именинницы, чувствующих себя в доме Сергея легко и непринужденно. Она была одновременно живой и серьезной, робкой и дерзкой, простой и мудреной. Увидев, что Эдик рассматривает ее, зарделась. И этот румянец, заливший ее щеки, сделал ее еще более прекрасной и соблазнительной. Страсть, с таким трудом превращенная Эдиком в пепел, вспыхнула в его груди с новой силой. Возродилась вместе с надеждой на взаимность. Ведь неспроста же Люба согласилась приехать? Значит ли это, что он ей не безразличен? Судьба дала ему второй шанс. Если он его упустит, то теперь уж точно безвозвратно.

Не зная еще, что скажет, что предпримет, Эдик, не теряя ни секунды, направился к Любе.

– Добрый день, – улыбнулся, приблизившись, и, не дожидаясь, когда она протянет руку, сам поднял ее ладонь и поцеловал, изображая из себя галантного кавалера. – Решила поздравить старушку с именинами? Это правильно. Светлана Николаевна добрая душа и заслуживает дружелюбного отношения. К тому же ты ей на нашей свадьбе сразу понравилась.

Люба при напоминании и фальшивой свадьбе вздрогнула, как от удара, но тут же взяла себя в руки:

– Да, она мне тоже об этом говорила. Здравствуй.

– Не скучно? Выглядишь потерянной.

– Так только кажется. Мне здесь весело и интересно.

– В саду уже была? Вот где по-настоящему красиво! Чтобы оценить таланты именинницы, просто необходимо осмотреть сад.

– Сад осмотреть, признаться, не успела. – Люба отвечала напряженно, стараясь понять, как отнесся Эдуард к ее появлению и что задумал.

– Это нужно срочно исправить, пока окончательно не стемнело.

– Ты приглашаешь меня погулять в саду? – высказала Люба догадку.

– Именно.

– Тогда мне нужно будет накинуть кардиган.

– Разумеется, я подожду у лестницы.

Эдуард проводил Любу до самых ступенек и остался ждать внизу, как будто боялся, что она сбежит, точно Золушка от принца. Нет, сбегать она не собиралась, хотя разговора по душам боялась до колик в животе. А в том, что в сад Князев ее зовет именно для откровенной беседы, она не сомневалась. Впрочем, в этом разговоре она нуждалась не меньше Эдика: ощущение того, что они так и не расставили точек над «и», не покидало ее с того дня, как она села в поезд. Недосказанность мучила. Нужно было все прояснить окончательно и бесповоротно.

Накинув новый кардиган, Люба сбежала с лестницы. Даже в серой кофте, отметил про себя Эдик, эта женщина умудрялась выглядеть яркой и соблазнительной, точно спелая ягода. Он даже облизнулся про себя, глядя на ее аппетитные губы. Предупредительно подал руку, помогая преодолеть нижние ступеньки и, подхватив под локоть, повел в сад.

Это место благодаря стараниям Светланы Николаевны и ее природному вкусу на самом деле было замечательным. И располагало к романтическим объяснениям в любви, задушевным беседам. Эдик провел Любу по яблоневой аллее к беседке на берегу маленького прудика. Здесь они остановились, присели на скамью.

– Ты ведь не просто так повел меня в сад? Хотел поговорить о чем-то? – прервала Люба затянувшуюся паузу.

Эдик понял, что пришло время признаться: затеянное им представление под названием «Фиктивный брак» оказалось не просто спектаклем. Игра вышла за пределы сцены, чувства вырвались из-под контроля. И что теперь он хочет, чтобы все было по-настоящему.

– Хотел сказать, что много думал о том, что произошло между нами. И понял, что ты была права: игра в любовь – опасная штука. Семья, если она есть, должна быть настоящей, изображать ее нельзя. Ложь – плохой фундамент для чего бы то ни было. Фальшь блокирует настоящее. Сохранять фиктивный брак было нельзя, это была дорога в никуда. И ты молодец, что решила прекратить этот балаган. Поиграли – и хватит.

Каждая фраза, сказанная Эдиком, казалась Любе очередным гвоздем, который бывший супруг забивал ей в сердце. «Значит, чувств не было – была игра, – вколачивалось с болью. – Настоящей семьи у нас не было и быть не могло. Был балаган. И хорошо, что теперь между нами ничего не осталось».

– И хорошо, что нас теперь ничего не связывает, – задыхаясь, выдавила из себя Люба. – Можешь не утруждать себя дальнейшими объяснениями. Я уже все поняла. Не нужно было мне приезжать. Но это несложно исправить.

Запахнув кардиган, Люба развернулась и торопливыми шагами направилась к дому.

– Постой. Я не то хотел сказать, – попытался остановить ее Эдик.

Она даже не обернулась, а лишь ускорила шаг. Он обогнал ее почти у самого дома, но свернул не к нему, а к воротам, где был припаркован его автомобиль. «Что ж, – подумала Люба, обреченно глядя ему вслед. – Он все сказал, и больше его здесь ничего не держит. Мне тоже больше нечего здесь делать»

Не заходя в гостиную, Люба поднялась в свою комнату. По смартфону вышла в Интернет, оплатила билет на поезд. Переоделась в одежду, в которой приехала. Начала складывать совсем недавно извлеченные из чемодана вещи. Все буквально валилось из рук. В конце концов она швырнула на пол новый кардиган и, уткнувшись лицом в вишневое платье, в голос зарыдала.

– Что произошло? Разве вы не помирились? – осторожно заглянула в Любину комнату Рита.

Люба ничего не ответила, только сильнее прижала к лицу платье, пытаясь заглушить всхлипы.

Рита проскользнула внутрь и села на кровать рядом с Любой, обняла за плечи:

– Так, успокаивайся и вразумительно отвечай: что он тебе наговорил? – потребовала.

– То, что должен был сказать – правду, – Люба подняла голову и, сверкнув глазами, гневно выкрикнула: – На кой черт вы меня вообще позвали? Зачем обманули? Нет у Эдика никаких проблем! – И прошипела совсем злобно: – Терпеть не могу лжи!

– Тем не менее три недели играла роль жены Князева, – обиженно процедила Рита отстраняясь. – Нет, чтоб спасибо сказать, она еще и шипит!

– Так, что за шум в моем доме? – пропела Светлана Николаевна, заходя в открытую дверь Любиной спальни. – Кого не поделили, девочки?

– Вообще не смешно, – огрызнулась Рита. – Эд, похоже, снова что-то ляпнул. Обижается она на него. И на нас заодно. Злится, что обманом ее вызвали.

– Вот именно! Теперь все выглядит так, будто я ему навязываюсь, – пояснила Люба, вытирая вечерним платьем слезы.

– Не подумает. Он сам тебе навязаться готов, – бросила именинница.

– Это Князев-то и навязаться? Выходит, Вы совсем его не знаете, – горько усмехнулась Люба.

– Да он сам Сереже признавался, что без тебя жизни нет, – громко прошептала Светлана Николаевна. – Любит он тебя. Если что и ляпнул сгоряча – одумается, придет каяться.

– И не обманывали мы тебя, что у Эдика проблемы. Он, между прочим, из-за тебя чуть не спился. Мы помочь хотели, – вставила свое слово Рита.

– Ладно, помогли, – буркнула Люба. – Только он мне не сгоряча сказал то, что сказал. И вообще: любил бы, хотел бы остановить, не уехал бы сразу после нашей беседы, остановил бы. Значит, не нужно ему это – я не нужна. Так что уезжаю. Я и билет уже оплатила. Не мешайте мне, пожалуйста, чемодан собирать.

– Ну и дура будешь, если уедешь, – психанула Рита. Вышла из комнаты, хлопнув дверью.

– Подумай хорошенько, хоть на денек задержись, – попросила Светлана Николаевна. – Если завтра не придет каяться, сама попрошу Сережу тебя на вокзал отвезти.

– Спасибо, но нет, – твердо ответила Люба, застегивая чемодан.

Спустившись, вызвала такси. Осталась ждать у порога. Следом вышли Рита и Светлана Николаевна.

Но первым приехало не такси, а Эдик. Вышел из автомобиля, окинул недоуменным взглядом стоящих на пороге женщин. Люба, Светлана Николаевна и Рита застыли, съежившись, как напроказившие щенята, глядя на приближающегося к ним мужчину.

– Багаж, смотрю, уже собран? – улыбнулся неожиданно Князев, подхватывая Любин чемодан и направляясь к своему автомобилю. Решив, что он хочет убедиться в том, что его бывшая фиктивная жена благополучно покинула столицу, убравшись восвояси, Люба покорно пошла за ним. В конце концов, она и сама собиралась уезжать. Автомобиль Князева был комфортнее любого такси. Зачем отказываться от его услуг? Неразумно же.