Курортное пугало

Глава 18. Тени прошлого

Ладонь полыхала. На щеке Князева отпечатался розовый след от дерзкой пощечины. Душа у Любы ушла в пятки. «Даже если сейчас меня не убьет за оплеуху, завтра точно рассчитает», – пронеслось в голове.

Князев замер и медленно поднял руку к лицу, приложил ее к щеке, будто пытался спрятать след своего позора. В таком положении он простоял несколько секунд, которые Любе показались вечностью. Сердце гулко стучало в груди, будто отбивало последние мгновения жизни.

– Спасибо! – неожиданно произнес Князев резко протрезвевшим голосом.

– За что? – пискнула Люба, еще не веря в то, что гроза миновала.

– Что привела меня в себя. Я вел себя низко, извини, – выдавил из себя Князев. – Больше такого не повторится.

– И ты меня прости, что не придумала ничего лучшего, как ударить, – решила на всякий случай извиниться и Люба.

– Это была экстремальная ситуация, и ты не виновата. Все правильно сделала, – успокоил ее Князев. – Ложись спать.

– Я не устала, у меня бессонница, – Люба подумала, что от греха подальше эту ночь все же лучше провести с Князевым в разных комнатах.

– Я лягу внизу, – неожиданно решил Князев, будто догадавшись, о чем сейчас думает только что чудом избежавшая изнасилования женщина.

– Спасибо, – поблагодарила Люба. – Хороших тебе снов.

– И тебе спокойной ночи, – Князев наконец-то оторвал ладонь от своего лица и покинул спальню.

Спать Князев завалился в нижней спальне: не раздеваясь, упал на покрывало, и тут же вырубился. Проснулся с больной головой и мерзким осадком на душе. Стыдно было и за то, что напился, и за излишнюю откровенность, которую допустил с мужем подруги своей бывшей жены, но в особенности за приставание к Любе. Вообще-то, она не давала повода относиться к ней, как к продажной девке, и требовать от нее оказания интимных услуг. И тот факт, что на ней был соблазнительный пеньюар, его вины не отменяет.

Вероятно, перед Любой стоило извиниться, но по несколько раз он прощения просить не привык. Ведь он, кажется, принес извинения вчера вечером? Придется ей довольствоваться этим. Капризничать не станет – ей невыгодно, а он уж постарается поднять ей настроение каким-нибудь приятным сюрпризом. Прежние любовницы легко прощали его за милые презенты, особенно за ювелирку. Решил, что и Любу такой подарок порадует. Например, изящные сережки взамен им же раскритикованных будут в самый раз. Или часики – отличный вариант поощрения и для жены, и для любовницы, и для хорошей сотрудницы. Выбрать можно будет на месте.

Правда, сейчас вставать и идти по магазинам Эдуард был не в состоянии: голова раскалывалась, еще и мутило. Понял, что придется отослать Любу с детьми куда-нибудь развлекаться без него, пообещав присоединиться к компании после обеда. Но к завтраку нужно выйти. И постараться, чтоб никто не заметил, как ему плохо, особенно дети.

Контрастный душ – вот что было ему сейчас нужно. Эдик поднялся и стал раздеваться. Из кармана выпал многократно сложенный листок. Тут Эдик и вспомнил о полученной вчера вечером загадочной записке.

Князев развернул листок. Послание не было подписано, но в этом не было необходимости – Эдик и так понял, от кого оно. Почерк был ему хорошо знаком, и принадлежал он Кириллу. Тому самому, о котором ему на днях напоминала Вера, и от которого он недавно сбежал, узнав его в торговце надувными матрасами.

«Есть разговор. Если тебе дорого психическое здоровье Ксюши, приходи завтра один, побеседуем. Где меня найти, ты знаешь. Буду ждать до 16.00. Не успеешь – пеняй на себя».

«Видимо, после обеда присоединиться к Любе с детьми, тоже не получится», – подумал Эдик, сминая записку и ловко запуская бумажный шарик в урну.

С Кириллом он познакомился на своей свадьбе. Он был личным помощником Нининого отца, и на нем лежала львиная доля организационных вопросов. Позже, когда Эдуард был взят тестем на работу в качестве второго зама и куратора нескольких провинциальных филиалов, он узнал, что в свое время на это место метил Кирилл. Более того – должность была тому почти обещана, равно как рука и сердце Нины. Беда была в том, что обещал все это своему верному помощнику отец невесты, даже не подумав о том, что у нее на этот счет может быть свое мнение. А ей приглянулся более молодой и привлекательный внешне провинциал, с которым она познакомилась в клубе. И настолько сильно приглянулся, что она, не спросясь никого, переспала с ним и даже от него забеременела. Пришлось отдавать Нину за провинциала и помогать мужу дочери встать на ноги. Так и досталось все, на что рассчитывал Кирилл, его более удачливому сопернику, то есть Эдуарду Князеву.

Кириллу пришлось соглашаться на то, что предложили – на племянницу шефа, которую тот воспитывал после гибели брата в каких-то старых криминальных разборках. Кусочек этот по сравнению с Ниной был тощим, но и на него Кирилл был рад: к Даше прилагалась большая двушка в новостройке, иномарка и место помощника руководителя, которое жених за собой сохранял.

Видя на взаимоотношения Эдика и Нины, Кирилл даже радовался порой, что ему досталась более скромная и покорная Даша. Покладистый характер был не единственным достоинством девушки, так что не удивительно, что со временем Кирилл очень к ней привязался, а после рождения дочери, можно сказать, и полюбил. Только вот здоровьем Даша оказалась слаба, все время что-то лечила, делала какие-то операции и отказывала супругу в интимной близости по предписанию врача. Приходилось заводить мелкие интрижки вне семьи. Но Кирилл был острожен, и всех своих невест хорошо прятал. Поговаривали, что он даже не в Москве их заводил, а в провинциальных городишках, куда ездил иногда в командировки по делам компании. Очень боялся, что Даша узнает и огорчится, а потерять семью Кирилл не хотел.

Несмотря но то что Князев раз уже перешел ему дорогу, Кирилл его простил и козней не строил, хотя мог бы: через него проходило столько информации, что любая акула пера от зависти могла сдохнуть. Эдик это благородство оценил. В результате они сдружились, и Кирилл даже крестил Ксюшу – по приглашению Эдика и с одобрения шефа.

Но однажды, когда во время посиделок в сауне Кирилл разболтал то, о чем должен был молчать, Эдик поступил по отношению к приятелю, коллеге и родственнику нечестно: воспользовался ставшей ему случайно известной тайной, чтобы поглубже капнуть под тестя и вырваться на свободу. Князеву его план полностью удался, но Кирилла ждала расплата за болтливость: его уволили и дали такие характеристики, что никто на службу принять не захотел.

После очередного неудачного собеседования выпил лишнего и, забирая жену с дочкой из секции, попал в аварию. Сам неделю пролежал в реанимации, еле восстановился. А вот Дашу и пятилетнюю Юлю спасти не удалось.

Выйдя из больницы, Кирилл нашел Эдика, высказал все, что думает о его поступке, и пообещал жестоко отомстить, отняв самое дорогое. Заставил тогда Князева поволноваться за судьбу Ксюши. Но Кирилл после того неприятного разговора больше не появлялся и попыток навредить дочке своего врага не предпринимал.

Ходили слухи, что Кирилл продал Дашину квартиру, доставшуюся ему в наследство, и вернулся на малую родину. Где она находится, толком никто не знал. Поговаривали, что то ли в Крыму, то ли в Краснодарском крае. Только увидев своего бывшего приятеля и нынешнего врага за прилавком, Князев сообразил, что родом тот был из Анапы. И угораздило же Эдика самому привезти сюда дочь!

– Вы с папой поссорились? – поинтересовалась у Любы Ксюша, спустившись, чтобы принять участие в приготовлении завтрака.

– С чего ты взяла? У нас все хорошо.

– Ага, хорошо, только спали вы отдельно.

– Так ты заметила? – огорчилась Люба и попыталась найти неприятному обстоятельству более или менее нейтральное объяснение: – Это просто потому, что он поздно пришел – не захотел меня будить.

– Но ведь разбудил же? Я слышала через стену какие-то звуки ночью. Специфические. Вы что, дрались?

– С какой стати? – соврала Люба. – Просто он нетрезвый был, плохо на ногах стоял, чуть не свалился и меня не свалил. Даже пеньюар порвал нечаянно – вцепился в рукав, чтобы не упасть, а он возьми и оторвись. – Люба попыталась засмеяться, но почувствовала, что смех получился неестественным.

– А потом свалил?

– Меня? Нет, не сваливал, я устояла.

– Я имею в виду, из комнаты свалил, в смысле убрался, – засмеялась Ксюша.

– Ах, да, потом свалил, в смысле убрался, – подтвердила Люба. – Чтобы перегаром на меня не дышать. Я не люблю этого запаха.

– Так бы сразу и сказала. – Любе показалось, что в эту версию Ксюша поверила, и она облегченно вздохнула, поспешив сменить тему разговора:

– Есть предложения, что приготовить на завтрак?

– Ты шарлотку вкусную делаешь. Научишь?

– Конечно! Значит, на десерт испечем шарлотку. А в качестве основного блюда?

– Основное блюдо ты предлагай.

Люба ненадолго задумалась и, наконец, выбрала:

– Омлет с морепродуктами! Не зря же морской коктейль покупали.

К тому времени, когда Эдик вышел из спальни, бледный и невеселый, завтрак был готов, и Люба уже поднимала Гаврика. На кухне была только Ксюша – она накрывала на стол.

– Утро добрым не бывает? – спросила сочувственно, оценив внешний вид отца.

– Да все-то ты знаешь, – постарался улыбнуться. – А ты что так рано поднялась?

– Так ты же сам велел мне завтраки готовить, вот и готовлю.

– И чем накормишь сегодня?

– Сегодня мы с тетей Любой сделали омлет с морепродуктами и шарлотку.

– Как у нее настроение? Злится на меня? – Эдуард предпринял попытку разведать обстановку.

– За то, что пеньюар ей порвал? Вроде нет, не злится. Но, кажется, расстроена, – выдала Любу Ксюша. – Я бы на твоем месте ей денег на два пеньюара дал, чтоб утешилась.

– Она что, даже про это тебе рассказала? – Эдик, не ожидавший от Любы такой подлости, ошалело уставился на дочь. – И что ты теперь обо мне думаешь? Сволочью считаешь?

– Почему сразу сволочью? – удивилась Ксюша. – Подумаешь, выпил лишнее, схватился за тетю Любу, чтоб не упасть… Пить, конечно, плохо, но не так чтоб уж совсем непростительно.

Эдик сообразил, что Люба передала Ксюше события прошлой ночи не совсем точно – не стала выставлять его насильником и открывать девочке, что их брак фиктивен. От сердца отлегло, настроение повысилось, но самочувствие по-прежнему оставляло желать лучшего. Поэтому после завтрака он объявил, что ему сегодня придется поработать, так что компанию им составить не сможет. Отправил семью на весь день в аквапарк. Полчаса пошумели, собираясь, потом все стихло.

Проводив домочадцев, Князев нашел ближайшую аптеку, с запасом накупил порошков для избавления от похмелья. Полечился.

Поправив здоровье, нашел магазин, в котором Люба, судя по пакету, приобретала нижнее белье и, предъявив продавщице порванный пеньюар, попросил идентичный и еще один другого фасона, но такого же размера. Вернувшись домой, разложил покупки на кровати, чтобы Люба сразу заметила, как войдет в спальню.

Перекусив в ближайшем кофе, отправился на назначенную встречу.

Кирилл был на месте.

– Спасибо, что пришел, – протянул руку для приветствия.

В сложившихся обстоятельствах этот жест показался Эдуарду неуместным, но все же он пожал протянутую руку.

– Подожди меня в кафе, – Кирилл указал на красочную вывеску. – Сейчас брат меня сменит, подойду к тебе.

– Ладно, – пожал плечами Эдуард, послушно направляясь к двери заведения, которое больше напоминало не кафе, а закусочную или столовку. Выглядел этот объект общепита настолько убого, что даже в разгар сезона пустовал: занят был лишь один столик из шести. Князев сел за стол в противоположном углу. Меню ему никто не предложил. За прилавком тоже никого не было.

Ждать пришлось недолго: не прошло и пяти минут, как напротив Эдуарда приземлился Кирилл.

– Ну, рассказывай, как ты ее нашел и зачем? – спросил, пристально глядя Князеву в глаза.

– Кого нашел? – не понял Эдуард.

– Ее, Любу.