Курортное пугало

Глава 19. Новый образ Ксюши

В аквапарк Ксюша пошла в одном из новых платьев, и огорчилась, что отец, провожая их, ничего не сказал про обновку. Будто даже не заметил, что дочка сменила имидж.

И Люба, и даже Гаврик похвалили новый наряд, точнее, наряженную в новинку Ксюшу. И только Эдуард промолчал, а его мнение для дочери как раз было самым важным.

– Что ты вдруг погрустнела? – заметила Люба перемену в Ксюшином настроении.

– Все-таки мне это платье, наверное, не идет, – призналась девочка в своей неуверенности.

– С чего ты взяла? – удивилась Люба. – Нам с Гавриком очень понравилось. Тебе не просто хорошо в этом платье, а очень-очень хорошо.

– А папа ничего не сказал, – вздохнула Ксюша. – Если б ему понравилось, обязательно похвалил бы. А промолчал, чтобы не обижать. Наверное.

– Даже не думай, что из-за этого промолчал. Просто ему не до того было! – заверила Люба. – Разве не видела, какой он бледный. Подозреваю, что его тошнит и голова раскалывается. Ему так худо с утра сегодня было, что вообще не до чего. Удивляюсь, что он вообще за завтраком к нам присоединился.

– Ясно, – снова вздохнула Ксюша. Похоже было, что полностью убедить девочку в ее неотразимости Любе не удалось.

Поднять настроение девочке, как ни странно, удалось Гаврику.

– Что ты на нее уставился? – предъявил он подростку, стоящему возле забора аквапарка и уплетающего эскимо. – Это моя сестра.

– Слава богу, что не моя, – ухмыльнулся тот.

– Не ври! Ты на нее так смотришь, будто хочешь, чтобы она была твоей.

– Вот именно. На свою сестру я бы так смотреть не стал, – хмыкнул парень. – Я ж не извращенец. – И покосился на Любу, видимо, опасаясь, что эта реплика вызовет у нее возмущение. Она и хотела уже возмутиться, но вовремя заметила, как Ксюша смущенно потупила взгляд, сделав вид, будто речь идет не о ней, но при этом прям засветилась от счастья. Так что Люба предпочла промолчать, ограничившись строгим взглядом. Пацан улыбнулся ей и, развернувшись спиной, ленивой походкой побрел вдоль забора.

В аквапарке отдыхали до четырех часов, и все это время на душе у Любы было неспокойно. Неприятный осадок оставило в душе ночное происшествие, но, проанализировав эмоции, женщина пришла к выводу, что в нахлынувшей тревоге виновато не оно. Тот конфликт полностью исчерпан. Они еще ночью извинились друг перед другом и друг друга простили. Так отчего же так стало неспокойно теперь?

Может, дело в том, что она опасается повторения инцидента? Так это маловероятно. Верилось, что на трезвую голову Князев ничего подобного не отчебучит. Даже если и думает о Любе, как о продажной, и считает, что любовь ее можно купить, если предложить хорошую цену, то, скорее всего, и предложит деньги – насильничать не станет. И отказ воспримет цивилизованно. Она знала Эдика менее двух недель, но уже достаточно для того, чтобы понять: он не маньяк и вообще не псих, а очень даже разумный человек, неплохо умеющий контролировать эмоции. Его беда – не распущенность, а закрытость. Он склонен прятать свои чувства, а не выставлять их напоказ. То, что вчера он набросился на нее, – это нонсенс, исключение, доказывающее правило.

Может, она жалеет, что отказала Князеву? Он, конечно, ей симпатичен. И будь он трезв, возможно, она поддалась бы на его уговоры. Хотя нет, не поддалась бы. Он все испортил не тем, что полез к ней пьяным, а тем, что предложил ей за секс деньги. Вот что было обидно!

Но обида обидой, а тревога тревогой. Что может вызвать беспричинное волнение? То, что выбивается из привычного. Князев всегда ходил с ними, а тут отправил их на весь день одних, сославшись на дела. Значит, у него обозначились какие-то серьезные проблемы. С бизнесом или нет – неясно. Может, что-то произошло во время встречи с Игорем, и Князев натворил глупостей? Поругался с ним? Или с Верой? Или, может, на встречу с ним вместо Игоря пришла его бывшая? Но тогда бы он, наоборот, стремился быть с ними, чтобы доказать, что у них в семье все отлично: мир, согласие и любовь.

Люба всю голову сломала, размышляя над причинами своей тревоги и нестандартного поведения Эдика, так что даже веселиться в полной мере не могла. В основном лежала в полутени на шезлонге и вяло наблюдала, как развлекаются Ксюша и Гаврик. И как только Ксюша заныла, что ей надоело в аквапарке, сразу же согласилась вернуться домой.

Дорогой снова встретили парня, который рассматривал Ксюшу у аквапарка. Но на этот раз он, поняв, что его заметили, предпочел раствориться в толпе. То ли следил за ними, то ли повторная встреча была случайной. Люба решила, что скорее последнее, но все же решила смотреть по сторонам внимательнее. Но потом передумала, попеняв себе мысленно на то, что на фоне подозрительного поведения Князева у нее самой начала развиваться паранойя.

Несмотря на то что шли неспешно и заглядывали в магазин, дабы пополнить продуктовые запасы, вернулись домой еще до ужина. Эдик был дома. Может, никуда и не уходил, а на самом деле весь день посвятил работе. Так что ужинать пошли вместе. Перекусили легко, а ближе к вечеру Эдик предложил устроить пикничок. Оказалось, что он все же выходил из дома – как минимум за покупками.

Шашлыки на этот раз не жарили – ограничились колбасками и овощами гриль. Но все равно было весело, дружно, и Люба даже забыла о своей тревоге. Только странно было постоянно ощущать на себе взгляд Князева. Казалось, он ее изучает, как будто она открылась ему с другой стороны. И Гаврика тоже рассматривал. Впрочем, все это Люба могла себе напридумывать из-за переизбытка эмоциональности и развитой фантазии. Она часто выдавала желаемое за действительное – знала за собой эту слабость.

В саду просидели часов до девяти, а потом Ксюша неожиданно попросилась на прогулку – выгулять новые брючки и топ. Против этого даже Князев возражать не стал. Кстати, на этот раз новый образ дочурки он все-таки оценил, сказав, что обновки ей идут. И не только джинсы, но и платье, которое было на ней днем.

Вернулась Ксюша ровно в десять. Пришла запыхавшаяся.

– За тобой кто-то бежал? – встревожился Князев.

– Ага! – засмеялась. – Твое грозное предупреждение. Боялась, что если опоздаю, снова гулять не отпустишь.

Настроение у девочки было приподнятым. Она даже напевала что-то, переодеваясь. А потом позвала Любу к себе и показала ей фотки на смартфоне. На снимках Ксюша была с тем самым парнем, который днем за ней наблюдал.

– Мы познакомились, – похвалилась. – Его Ромой зовут. Он местный, из Анапы. И вообще классный. Все время шутит и относится ко мне, как к взрослой.

– Только голову не теряй, – попросила Люба, почувствовав, что тревога возвращается.

– Да мы даже не целовались, – махнула рукой Ксюша. – И вообще я не дурочка, глупостей не наделаю.

– Верю в тебя, – улыбнулась Люба, благодарная Ксюше за доверие.

Однако Князеву о Ксюшином кавалере, решила Люба, необходимо сообщить. Но так, чтобы он не выдавал ее дочке, не разрушал доверительных отношений.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сообщила мужу, уложив детей и спустившись в гостиную.

– Мне тоже нужно с тобой поговорить, – сказал Князев, гостеприимно распахивая перед супругой дверь кабинета.

Войдя, Люба в оцепенении уставилась на экран включенного ноутбука. Там была фотография мужчины, сделанная – она знала это точно – в ее родном городе.

– Ты знаешь этого человека? – металлическим голосом спросил Князев, заставив сердце Любы заколотиться в бешеном темпе.