Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Глава 10 ЭМИЛИЯ (Оксана Лысенкова) Как фантастика стала автобиографией

Дэвгри, уже давно не понукаемая задумавшейся Эмилией, лениво переставляла ноги по извивающейся в зарослях кипрея тропинке, время от времени прихватывая мягкими губами особо приглянувшийся листок. Прикусывала противно лязгающие удила и растирала пряно пахнущую траву передними зубами, довольно щурилась и роняла синеватую слюну.

Баловалась.

Девушка расслабленно покачивалась на спине кобылы в удобном седле, перебирая в памяти подробности встречи с дядюшкой Оддбеллом. Да, он был странный, и странные вещи творились у него в его странном доме. Но вместе с ощущением странности приходило ощущение… правильности, что ли? Как будто все происходит именно так, как и должно случиться. И, конечно же, на эти Острова придется съездить. И разобраться, отчего так получилось. Если Великий Орел обиделся, надо попросить прощения. Очень-очень постараться, попросить очень-очень вежливо, и он простит, не может не простить, он же все-таки Великий. Интересно, получится ли успеть до бала? Наверное, нет, ведь осталась всего полторы недели, а надо успеть пошить платье, и доучить танец, и вообще в путешествии можно устать, а к балу надо быть свежей и отдохнувшей. Хотя, с другой стороны, в дорогу можно взять с собой поменьше еды, а скинуть пару килограммов к балу не помешает, чтобы талия была такой же, как у Мелиссы Фокс. Ну и что, что она актриса и вообще лисица, мы, курицы, тоже не лыком шиты, вот она видела ручную молнию у дядюшки Оддбелла, а красавицы Фокс точно нет…

Дэвгри коротко ржанула, затопталась на месте. Эмилия вынырнула из своих дум, испуганно завертела головой, оглядываясь. Но сразу же успокоилась – причиной тревоги кобылки был всего лишь неожиданно вывернувший из-за поворота тропинки торговец на своей тележке, запряженной пестрой лошадкой.

- Здравствуйте, - сдерживая Дэвгри, произнесла девушка, благородной даме пристало быть воспитанной и проявлять вежливость даже в отношении низшего сословия.

- Здравствуй, здравствуй, красавица, - приподнял шляпу торговец, - неужели наследницу Эдллкайнд можно встретить в такой глуши одну?

- Какая же тут глушь? – хихикнула Эмилия, - вон там за поворотом Малые Озёра, а Кустовники я только что проехала.

- И то верно, близенько тут все, - торговец развернулся на облучке и приподнял край полога, - не желаете ли новые книги посмотреть? И научные есть, и с картинками. Может, что и подберете на свой вкус.

На резных полочках, установленных внутри тележки, аккуратными рядами стояли книги. Маленькие и большие, темные и яркие, толстые, что не ухватить двумя пальцами, и совсем тоненькие, разверни, так там хорошо если пара листков окажется. Эмилия спешилась, накинула повод кобылки на крюк на задке тележки и кончиками пальцев благоговейно пробежалась по корешкам.

Книготорговец встрепенулся:

- Куда руками после лошади да к книгам? Вроде не на ферме росла.

Эмилия покраснела и спрятала руки за спину – тонкие дорожные перчатки она поленилась доставать со дна саквояжа, из-под ночной сорочки и зубной щетки, и теперь от запыленной кожи действительно припахивало.

- Все вас, молодых, учить надо, сами чтобы додумались – да не бывать такому, - беззлобно ворча, торговец выдернул из плоской кожаной сумочки, притороченной к борту тележки изнутри, тонкую салфетку, смочил водой из висевшей там же фляжки и подал девушке. Эмилия с реверансом приняла, тщательно протерла руки, особенно пальцы, оставляя на белоснежной ткани бурые пятна, а на пальцах тонкий запах лаванды и замялась, не зная, куда деть испорченную вещицу. Книжник приоткрыл горловину лежащего в углу мешочка:

- Сунь сюда. В прачечной все выстирают, не ты первая, не ты последняя с грязными лапками. Теперь смотри.

Эмилия вернулась к прерванному занятию. Вытащила толстый том в яркой обложке – скучный трактат по истории религий Оромеры, засунула обратно. Полистала книгу по этикету с красивыми рисунками: дамы и кавалеры в изящных позах, пышные букеты, позиции вееров, вздохнула и отказалась – пусть не такая роскошная, но книга со всеми этими премудростями в библиотеке есть. И читать ее надо, пусть и тоска берет зазубривать все эти углы наклона и оттенки камелий.

А потом из плотно стоящего ряда книг в руки буквально выпрыгнул невзрачный томик в потрепанной бумажной обложке. Эмилия едва успела поймать его. И замерла – на обложке на фоне синевы неба и небывало зеленой листвы распростерся облачный силуэт летящей птицы. Только спустя долгие полминуты сумела рассмотреть, насколько тонкая обложка и пожелтевшие страницы отличаются от остальных книг, фундаментальных в своей массивной торжественности.

- Ты не смотри, что неказистая, это из другого мира книга, - прервал затянувшееся молчание книготорговец, - редкость, эксклюзив, можно сказать. Слова, правда, непонятные, но общий смысл ясен – про ваших, про птиц-оборотней.

Эмилия раскрыла томик наугад, вгляделась в незнакомые буквы.

- Но как же ее читать, я языка не знаю, - робко вымолвила она, не желая признавать очевидное и расставаться с книгой, которую она уже успела счесть своей.

- Эээ, ты получше погляди, она ж через Границу прошла, - с добрым смешком протянул торговец.

Слово «граница» явственно предстало для Эмилии с большой буквы, и девушка еще раз посмотрела на страницу. Незнакомые очертания букв дрогнули, поплыли и сложились в понятные слова: «Я пришел сюда из другого мира, – сказал он, – в дни, когда ты был еще совсем мал. А в тот, другой мир я пришел из третьего, и так далее. Всего я был в пяти мирах. Они такие же, как этот, и практически ничем не отличаются друг от друга…».

Эмилия захлопнула книжку и поспешно сунула ее под мышку – расставаться с автобиографией путешественника между мирами она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Ну, может, кроме самых вынужденных.

- Сколько Вы за нее хотите? – от волнения голос чуть не сорвался в цыплячий писк.

- Нисколько, милая, - крякнул торговец, - такие книги не продают и не покупают. Их можно либо подарить, либо обменять. Подарить не могу – какой же я тогда продавец. Есть на что поменять?

Эмилия замялась, книга-то у нее с собой была. Но не на обмен, это уж точно. Семейные легенды важнее. И потом, информация, которая в ней содержалась, могла быть не предназначена ни для кого не из их клана. Уж простите, нет.

Девушка покачала головой и разом вспомнила все «взрослые» и «правильные» слова, которым учила ее мама и гувернантки:

- У меня с собой нет книги на обмен. Но если Вы согласитесь проехать со мной до нашей усадьбы, я сумею что-нибудь для Вас подобрать. Разумеется, о равноценном обмене речи быть не может, у меня не найдется настолько же редкостного экземпляра, но, может быть, две полноцветных больших книги сказок, «Авторские» и «Народные», Вас устроят?

Торговец с веселым недоумением – куда делась милая девочка и откуда взялась эта юная леди – почесал в затылке и согласился. Остаток пути Эмилия едва сдерживала нетерпение и постоянно прикасалась к новой книге, двум новым книгам, чьи контуры прощупывались сквозь тонкую кожу дорожного саквояжа. Хотелось пришпорить Дэвгри и пронестись галопом, стать кобылки это позволили бы, но тогда торговец с неуклюжей тележкой за ней бы не успел, и такое поведение было бы крайне непорядочно. Так что во двор усадьбы въехали чинно и неторопливо.

Там уже Эмилия не выдержала и, соскользнув с седла и бросив повод на руки мальчику груму, вихрем унеслась в дом. Проносясь мимо библиотеки, она распахнула дверь в надежде застать там отца. Едва увидев его фигуру, склоненную над письменным столом, она выпалила:

- Папа, я нашла книгу автобиографию иномирного птицы-оборотня, торговец просит на обмен, я ему сказки отдам, хорошо? – и не дожидаясь ответа, дробно стуча каблучками, унеслась к себе наверх. Там дернула рассохшуюся и от этого вечно заедающую дверцу «малышового» книжного шкафа и вытянула оттуда два увесистых тома – обещанные сказки. В последний раз прикоснулась к пестрым обложкам, провела пальцами по золоченым корешкам, прощаясь с друзьями детства.

- Пусть вы попадете к маленькой девочке, которая будет вас любить так же, как я, - загадала-пожелала шепотом и понесла книги вниз, прижав к груди.

Во дворе папа уже общался с торговцем, закопавшись в тележку по пояс, то и дело выныривая оттуда с очередной добычей в руках, просматривал и либо откладывал в сторону, либо ставил на место. Не слишком заостряя внимание на то, что он там выбирает, Эмилия протянула книги сказок торговцу:

- Вот, мои любимые, в детстве были. Возьмете?

- Конечно, - торговец перехватил тяжелые тома, - отличные сказки, я найду им самую лучшую хозяйку, им будет приятно, можешь мне поверить.

Эмилия сама от себя не ожидая, серьезно кивнула, и тут же улыбнулась:

- Спасибо, рада была познакомиться. А теперь я Вас покину, меня ждет иномирный эксклюзив.

***

Проводив племянницу, Оддбэлл долго пристально смотрел не то вслед давно исчезнувшей за холмами лошади, не то куда-то в одному ему ведомые дали и глубины. Затем пробормотал: «Всё правильно, малышка. Время пришло удивлять и удивляться. Ах, если бы всё было так просто, если бы! А то ведь всё гораздо проще», улыбнулся, и, насвистывая нехитрую мелодию и периодически подпрыгивая на одной ноге, удалился в глубину сада.

Вернувшись домой, мистер Блэст отсчитал седьмую дверь от входа и осторожно открыл её. В призрачном свете разгорающихся газовых фонарей за дверью проступила лестница. Через пару десятков ступеней она резко, под острым углом, заворачивала, или вернее будет сказать - «переламывалась», вправо, затем ещё через такой же отрезок — снова, образуя таким образом треугольник. Но треугольник не замыкался. Последний пролёт краем уходил под начало первого, и, по всей видимости, продолжался дальше, образуя новое колено. Кроме того, при внимательном рассмотрении лестница оказалась словно перекручена: ступеньки последнего пролёта располагались уже не в горизонтальной плоскости, а постепенно переходили на вертикальную, причём чёткой границы, где происходил переход, проследить было невозможно. Человеческий мозг и, следовательно, глаза отказывались серьёзно воспринимать логику этой архитектурной конструкции. Выражаясь коротко, лестница была построена по принципу пенроузова треугольника. А эта фигура, как известно, считается возможной лишь теоретически, в виде оптической иллюзии. Здесь же всё было абсолютно реально и осязаемо. Ничуть не смутившись, дядюшка Оддбэлл зашагал по невозможной лестнице, словно проделывал это с детства несколько раз на дню, и вскоре скрылся за-под верхним пролётом, перейдя под конец из координатной плоскости «Y» в плоскость «X», вопреки всем физическим законам.

Одолев таким образом четыре триады и одному Мастеру Метаморфоз известно, сколько граней пространства, Оддбэлл открыл очередную дверь, перед которой лестница заканчивалась, и оказался в огромном зале с тёмными, каменными на вид стенами и высоченным сводчатым потолком. Светильники здесь были не газовые, а электрические. Горели они значительно ярче, но зато были включены лишь на небольшом участке, простирающемся метров на десять от входа. Остальное помещение было погружено в полумрак, и лишь неясные лохматые тени угрюмо ёжились вдоль стен, недовольные спонтанным визитом хозяина. Постороннему слушателю даже могло послышаться, как из какого-то особо затемнённого закоулка донёсся тихий, похожий на дальнее лесное эхо голос: «Предупреждать надо...адо...адо...»

- Сделай милость, потрудись не учить меня, когда и куда ходить в собственном доме, - буркнул мистер Блэст, открывая массивный щиток на левой стене и щёлкая скрытыми под ним переключателями. Что-то загудело, набирая громкость и плавно меняя тональность, и вдоль стен зала с отчётливыми щелчками запитывающих реле стали вспыхивать длинные яркие лампы, заливая помещение холодным голубоватым светом. Свет моментально разогнал тени, выхватил, чётко обозначил и словно зафиксировал на своих местах каждый предмет из тех, что во множестве обнаружились на полу, а особенно под стенами. То были различные мелкие элементы крепежа, вроде болтов, гаек и шайб, какие-то скобы, проушины, тяги, трубки и кусочки шлангов, а также отвёртки и гаечные ключи всех мыслимых размеров и форм. Глядя на эти развалы, можно было сделать вывод, что на тему порядка у дядюшки Оддбэлла имеются весьма альтернативные соображения. Впрочем, при таком образе жизни и мышления это совершенно не удивительно.

Не прекращая насвистывать, Оддбэлл критически оглядел помещение, затем открыл металлический шкаф в правой стене и вытащил оттуда на свет тёмно-коричневый комбинезон. Встряхнул его, взметнув в воздух внушительное облачко пыли, чихнул, высказался, вроде: «Надо почаще навещать старых друзей», и натянул комбинезон прямо поверх всей уже имеющейся одежды. Попрыгал, энергично помахал руками, чтобы ткань удобнее улеглась, и отправился вдоль левой стены вглубь ангара. Дойдя до массивных медных ворот, потянул торчащий из стены на уровне груди длинный рычаг, с натугой переводя его в нижнее положение. Как только рукоять оказалась на уровне колен, створки ворот с лязганьем поползли в стороны. Взгляду открылось ещё одно помещение, меньших размеров, но той же высоты, что и основной зал. Посередине, укутанная брезентовым тентом, размещалась горбатая конструкция, занимавшая большую часть помещения. Дядюшка развязал удерживающую брезент шнуровку и стал тянуть за край. Ткань медленно поползла через горб конструкции, постепенно обнажая сморщенные бока частично надутой оболочки воздушного шара. Основная его часть в спущенном виде широкими складками лежала на полу, закрывая собой гондолу. С боков из-под оболочки виднелись широкие концы каркасных перепончатых крыльев, а сзади выступал вытянутым треугольником плавник киля. Постояв с полминуты возле спящего монгольфьера, Оддбэлл повернулся и прошагал к правой стене, возле которой виднелся широкий невысокий шкаф, напоминающий комод. Открыв дверцы в верхней части, дядюшка выдвинул наружу секцию, оказавшуюся пультом управления. На нём вспыхнули несколько красных сигнальных ламп, через несколько секунд к ним добавилась жёлтая.

Оддбэлл ткнул пальцем в большую кнопку под ней и перевёл вверх маленький бронзовый рычажок с отполированным шариком-рукояткой. Раздался шипящий свист, где-то низко ухнуло и басовито загудело. Ещё через некоторое время оболочка шара дрогнула, словно гигантский пробудившийся зверь, и начала медленно раздуваться, расправляя складки и вырастая вверх. Когда шар раздулся до половины, на его боку обнаружилась надпись: «Restless sky». Оддбэлл бегал вокруг обретающей форму оболочки и приговаривал: «Тэээк-сс! Здесь добавим пару секторов... А тут сделаем вытачки... Это придётся усилить, и ещё вот это, и вот здесь, но это мелочи и ерунда... А вот тут придётся вообще всё перекраивать и вставлять... Ой-ё ж ты, злые кошки! Работы то, работы... Но оно того стоит! Полон опасностей путь, что ведёт мимо Древа к архипелагу», - перешёл он на уже знакомые читателю слова баллады, продолжая придирчиво осматривать принимающую рабочую форму оболочку.

Примерно через полчаса созерцания, тыканья пальцем в разные участки и едва ли не обнюхивания, когда оболочка наполнилась настолько, что начала подниматься над полом, распутывая и натягивая стропы, Оддбэлл подёргал их, словно струны гигантского музыкального инструмента, покачал головой и вернулся к пульту. Там он снова что-то нажал и повернул, гудение, шипенье и свист прекратились, и оболочка замерла, зависнув на полутораметровой высоте и всё ещё облегая нижней частью клёпаную крышу весьма вместительной гондолы. Мистер Блэст нажал ещё какие-то кнопки и вытащил рычажок задвижки. Слева от стены сдержанно загудело, но никаких видимых изменений в окружающей обстановке не произошло. Оддбэлл прошагал к входной двери. При ближайшем рассмотрении ручка на двери оказалась не одна, как обычно бывает на дверях, дверцах и даже форточках, а две, с обеих сторон. Оборотень открыл её, только не справа налево, как при входе, а наоборот.

Там обнаружился короткий тупиковый коридор всего с двумя дверями, в одну из которых Оддбэлл немедленно прошествовал. И оказался в небольшом помещении, более всего напоминающем корабельную навигационную рубку или рабочий кабинет техномага, немного повздорившего с собственной головой. Тут были карты, компасы, квадранты и множество других приборов непонятного постороннему взгляду назначения, два массивных пульта у стен и колонной поднимающееся к потолку устройство, смутно похожее на визор перископа парового танка. И всё это не было мёртвым. Стрелочки приборов дрожали и двигались, периодически проворачивались зубчатые колёса, щетинистые верхушки которых виднелись над горбатыми спинами устройств, завораживающе перемигивались лампочки на пультах. Временами то тут, то там слышался свист и вырывались маленькие облачка пара или аккуратные радужные пузыри, которые, плавно долетев до потолка, с едва уловимым звоном лопались там, осыпая пространство вокруг мелкими полупрозрачными блёстками. Оддбэлл подошёл к одному из пультов, подвигал рычажки, добившись определённой последовательности мигания ламп, затем полностью разделся, сложив одежду на стоящий рядом стул, и перекинулся в звероформу. Избыточная энергия, образующаяся из-за несовпадения физической массы, плотным грозовым облаком окутала пространство в области метаморфозы, надёжно скрыв подробности процесса. Затем облако «нащупало» тонкими ветвистыми педипальпами серебристых молний ажурную гребёнку бронзовых электродов, свисавшую с потолка, мгновенно перегруппировалось, собравшись вокруг электродов на манер металлических опилок возле полюсов магнита, и, метнувшись фиолетовыми сполохами вдоль длинных зубцов, сверкнувших таинственным призрачным отсветом, без остатка втянулось в мелкую сетку, покрывавшую участок потолка над «гребёнкой». В тусклой подсветке блеснули проводники, тянущиеся от электродов и пронизывающие сетку, словно корневая система диковинного механического растения. На спинке стула остался сидеть, приопустив крылья, взлохмаченный пещерный сыч. Пульт осветился полудюжиной дополнительных огоньков, а «перископ» опустился вниз примерно до середины высоты помещения, выдвинув в сторону небольшую жердочку, обтянутую войлоком и укрытую сверху пузатым зонтиком из бронзовой фольги. Сыч огляделся, смешно крутя головой во все стороны, встряхнулся, придавая оперению хотя бы какую-то видимость порядка, чуть присел, и, взмахнув широкими крыльями, бесшумно перелетел на жёрдочку. Там он повозился, устраиваясь удобнее, и замер чучелом, целиком засунув голову под купол металлического «зонта».

Так прошло минут двадцать. После чего сыч вышел из своего транса, снова став смешным и подвижным, выбрался из-под зонта, перелетел на стул и перекинулся обратно. Столь впечатляющего внешнего эффекта, как предыдущее обращение, эта метаморфоза не имела. Никаких молний и клубящихся облаков, лишь на долю секунды померкло освещение. Обретя антропоморфный облик, Оддбэлл торопливо оделся и выскочил из помещения. Войдя в ангар, он захлопнул за собой дверь и тут же попытался открыть её с другой стороны, но, как ни странно, не обнаружил второй ручки. «Эй», - высказался оборотень, - «Ты это... Не шути . Ручку давай!» Справа от двери щёлкнуло, зашуршало и уже знакомый читателю механический голос произнёс: «Перезарядка. Согласно протоколу гарантии безопасности, доступ к микроверсуму будет предоставлен через...» Голос не договорил. Потому что Оддбэлл, сказав: «А если так?», врезал ребром кулака по дверному косяку, сморщился, потряс рукой и схватился за ручку. Не открывая двери, он повернул ручку градусов на тридцать по часовой стрелке, резко дёрнул и повернул обратно. Дверь по-прежнему осталась на месте, а вот ручка оказалась в руках оборотня. Удовлетворённо кивнув, он поднёс ручку к противоположному краю двери и повторил все манипуляции в зеркальном порядке. Место стыка коротко сверкнуло золотистым светом, и ручка «приросла» к двери, словно всегда была там. «Вот так-то лучше!», - довольно пробормотал оборотень и решительно открыл дверь.