Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Глава 34 ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧАЛОСЬ. (Александр Игнатьев)

Живописная дорога не способствовала унынию. Несмотря на пропущенный поворот, путники сильно не расстроились, скорее долго спорили и беззлобно огрызались друг на друга. Рачительно «прихватизированные на дорожку» слоёные вкусные булочки с сыром, также способствовали приятному времяпрепровождению в пути. Несколько пушистых перистых облачков на синем-синем небе самого холодного месяца вначале погнались за путешествующими, но, затем, быстро отстали. Старый, почти заброшенный тракт радовался путникам и чудесному солнечному дню. По обочинам живой изгородью частоколом стояли голые коричневые ветви, но воздух дразнил и дышал запахами стылой влажной земли, которые смешивались с бегущим внутри стволов соком, готовым по весне разбудить к жизни маленькие чёрные почки.

Чтобы слегка размяться, Костя, опасно балансируя, попытался приподняться на спине Ворона.

В умных приключенческих книжках опытные люди писали, что если залезть на высокое дерево, можно легко сориентироваться. Но деревья, что стояли вокруг, мало напоминали лестницу: рукой ухватить не удобно, ногу поставить не надежно, да ещё, то сучки топорщатся, то иголки во все стороны щетинятся — куда тут лезть? Только зад обдирать, да одежду рвать, но если вдруг и получится взобраться, то куда смотреть? Вокруг те же лапы, ветки и стволы. Впрочем, со спины ездового Ворона видно всё то же самое — так, какой смысл царапаться, колоться и страдать?

— Вон туда будем двигаться, тракт через каких-то двадцать километров с гаком воссоединиться с новой дорогой — решил Костя, и, прикинув, что слева лес выглядит так же агрессивно, как и чащоба справа, наклонился и с Ворона дёрнул поводья у всё время отклонявшейся к чёрным ветвям Девгри, поставив лошадку на самою середину старого шоссе.

Еще через час они упёрлись в развилку. Эми грустно проследила за указательным пальцем своего спутника — тот показывал вдаль как-то неубедительно, — и печально вздохнула: «Вот почему нельзя сделать прямую колею в одном чётко выверенном направлении, чтобы не вводить путников в ненужное заблуждение?!».

За целый день она устала, изрядно отбила пятую точку — потому, что только успевала приноровиться к шагу и подскокам своей Девгри, как вредная лошадка тут же меняла темп и ритм, а бедная девушка снова вынуждена была страдать. А ещё скрипела на губах дорожная пыль, одежда как-то подозрительно попахивала потом. Эми искренне надеялась, что только лошадиным. В глотке першило, ноги немели и дрожали от напряжения, а в животе горестно урчало. Да и просто уже хотелось приехать хоть куда-нибудь, чтобы там было ведро с водой, пушистая перина с тёплым одеялом, и кружка молока с мягким белым сыром. Даже трёхжильный динозавр всё чаще косился плотоядным взглядом на её подружку и недвусмысленно облизывал зубастую пасть. Он переставлял ноги как-то печально — видно тоже хотелось избавиться от поднадоевших всадников, и получить возможность поохотится, или приобрести взамен седла хотя бы кусок славного идущего рядом лошадиного мяса...

— Согласна, туда тоже можно, — кивнула Эми.

Если раньше девушка ещё пыталась следить за дорогой и припоминать указания, что им дали на постоялом дворе, то теперь, лишь уныло клевала носом, разглядывая гриву Девгри. Она даже не заметила, как лошадка взбодрилась.

— Во! — наконец, Костя радостно присвистнул, — говорил же, приедем. Еще даже и темнеть толком не начало.

Эми представила себе дорогу по темноте, блуждания наугад — и содрогнулась. По сравнению с лесными перспективами, выглядывающий из-за деревьев хутор смотрелся очень милым и гостеприимным. Да и судя по тому, как обрадованно водили носами Ворон и Девгри, запахи из поселения доносились весьма приятные и многообещающие.

— Трактир, пожалуй, — Костя задумчиво почесал нос. Да и сложно подобрать иное определение одиноко стоящему посреди леса дому — солидному, с высокой крышей и ромбовидным чердачным окном.

К воротам вела приличная мощёная камнем дорога, на которой запросто могли разъехаться всадники, и даже две телеги: ни колдобин, ни рытвин.

Ворота были украшены резными живописными петухами, которые азартно топорщили большие красно-синие гребни.

— Не наша Раша, — констатировал он философски. — Не пуганая страна.

Забор на взгляд Кости, стоило бы сделать намного выше. Явно несерьёзная преграда для одинокого постоялого двора на лесной полянке.

***

Не успели измученные долгой дорогой путники подъехать к воротам, как те приветливо распахнулись, и навстречу неторопливо вышел высокий мужик, про которых обычно говорят верста с гаком, что в вышину, что в плечах.

— Гостейки дорогие, вечер вам хороший да монет золотых в мошну, — распахивая руки, громко сообщил он подъезжающим, собираясь захватить в богатырские объятия не только самих путников, но и лошадь заодно с динозавром. — Проходите на двор, найдётся тут для вас и постелька мягкая, и молочко свеженькое, и кашка с маслицем горяченькая.

— Это… да, отлично было бы, — Костя практично припомнил, что чем обильнее сервис, тем выше финальная стоимость услуг. Но сил отказаться от всего предложенного просто не было. Так что оставалось надеяться, что с них тут не сдерут три шкуры.

— Так чего ж вы медлите-то? — обиженно пробасил мужик и резво подхватил Костю, снимая его прямо с седла отнюдь не мелкого Ворона. — Давайте-ка в дом, мы там, чем богаты… сеймиг… Олаф там стол накроет.

Костя хотел, было, намекнуть, что и сам может ходить — так что тащить его через порог, словно невесту в первую брачную ночь, не слишком вежливо, но из-за медвежьей хватки, так и не смог что-то путное из себя выдавить. Сзади тихо рыкал, смеясь, мерзкий чёрный тираннозавр...

А мужик оказался на редкость проворным — мгновенно Костю отволок в горницу и тут же вернулся с Эми — та, кстати, против такого способа транспортировки ни капельки не возражала.

— А-а, гостейки наши, родные да долгожданные! — в чисто прибранную горницу со стороны второй комнаты, видимо, кухни, — вплыл круглолицый пухлощёкий мужик, тоже богатырских размеров.

Костя клаустрофобией не страдал, но в присутствии обоих хозяев двора почувствовал себя как-то неуютно. — Вы же того… в моечную пройдите, я там вам ручники белёные приготовил. И водичкой оболью, рученьки да ноженьки ополоснёте, да личики освежите.

Отмыться хоть немного хотелось, поэтому Костя, не споря, пошёл в моечную — большую каморку, что размерами могла посоревноваться с современной кухней. На стене висел большой ведёрный рукомойник — так что непонятно, зачем следом за ним поскакал один из хозяев хутора — водичкой облиться можно было бы и самостоятельно. А в центре каморки была выкопана приличных размеров ванная — то есть углубление, в котором запросто мог бы поплескаться любой из хозяев хутора, а уж Костя даже короткий заплыв проделать.

— Вот, давай лапочки, сейчас чистенький станешь, да свеженький, — ласково щебетал Олаф, ненавязчиво, но целенаправленно, приобнимая Костю то за плечи, то за талию.

— Да я сам, как бы, могу… — отнекивался Костя, стесняясь и смущаясь — как-то не привык он бить в рожу за сервис, пусть и назойливый, и непонятный. — Вы того… этого… не беспокойтесь.

Кое-как ополоснувшись, он категорически отказался от предприимчивого: «погоди малёк, я тут водицы нахлюпаю, да помяться целиком подсоблю... спинку потру... а то и баньку можно, Рогар дров ещё днём наколол», и, словно ошпаренный, выскочил обратно в горницу.

Эми уже сидела за шикарно накрытым столом, сплошь уставленным овощными салатами, да творогами — одних только сыров Костя насчитал четыре вида. А чего-то отдалённого напоминающего йогурт, вообще было мисок семь, и даже с разными начинками — в одной чашке ягоды чёрненькие плавали, в другой — красненькие.

— Просто рай для поклонников правильного питания и экологических продуктов, — проворчал он.

Ему, как и любому нормальному мужику, после трудовых подвигов, хотелось мяса. Да хоть курицу или пусть и шаурму, даже с перспективой долговременно посещения клозета. Но не травку же с молоком жевать?! Зато Эми, казалось, всем была довольна, бодро жевала салаты, точно коза на выпасе и смотрела на хозяев хутора без опаски, почти влюблёнными глазами. А от слов "омовение" вообще чуть от оргазма не пищала. «Курица, она курица и есть!», — с грустью прихлебывая овсяный кисель с малиной, думал путешественник.

Хотя хозяева вели себя предупредительно и добропорядочно, стараясь обслужить нежданных гостей так, словно те были ближайшими и самими дорогими родственниками — Косте было неспокойно. Слишком подозрительными казались сами мужики — сюсюкают, как будто с несмышленышами; и двор их — ну куда годится с таким заборчиком в лесу? Правда в сенях висел знак волков-оборотней... но есть же и дикие звери в таком глухом уголке мира, или звери тоже знали, с кем тут придется дело иметь...

Да, выглядели хозяева как-то необычно — и только случайно, при тускло мерцающих свечках, Костя понял, что ему так категорически не понравилось — у обоих мужиков были подведены чем-то сине-чёрным глаза, а ресницы пушились похлеще, чем у гологрудых красоток из популярных мужских изданий. «Вот же попа-а-ал! — подумал парень и решительно начал. — Мы тут спатки бы… — Костя сначала сказал, а потом поперхнулся — вот же привязчивая манера разговора! Сам не заметил, как начал сюсюкать подобно хозяевам хутора.

— Конечно-конечно, мои вы птенчики, — пухлощёкий всплеснул ладонями. — Я уже вам постелил. Давайте, до комнаток провожу, одеялком укрою, да колыбельную пропою.

— Это, пожалуй, лишнее, — нахмурился Костя, подозревая, что теперь и с колыбельной уснуть не сможет. Да и Эми ещё как-то странно лоб морщит и припоминает про кого-то шёпотом: «голубой олуша, голубой олуша», песня, что ли, такая, тогда зачем неопознаваемые рожи корчить?

Где уж тут уснуть нормально?

Но вида парень не подал, гордо прошествовал в свои покои, и даже собрался решительно укладываться спать. Вид видом, но кровать оказалась настолько мягкой, что буквально тащила бренное тело в свои тёплые пушистые объятия. Правда, решив, что безопасность превыше всего, Костя мужественно скатился на пол и, так не вставая, на четвереньках пополз к печке — хоть кочергу какую нащупать, для самообороны.

На стене, прямо над кроватью, было вырублено небольшое вентиляционное отверстие, а рядом на красивом, чеканной ковки, крючке висела кожаная плеть.

Парень огляделся: деревянный дом тихо хранил тайны. Вот плетёные стулья, кровать, застеленная пуховой периной, комод и сквозное отверстие со шнурком... все убранство живо напоминало что-то давно прочитанное и известное. Волосы встали дыбом, наподобие петушиного гребня на воротах. «Пёстрая лента!», — молнией пронеслась мысль в голове. Зачитанный в детстве до дыр Конан Дойль, быстро подсказал выход, и кровать, с громким скрипом, отъехала от подозрительной стены.

Решив не спать и прислушиваться ко всем сомнительным звукам, следопыт решительно уселся на полу, обнял снятую подушку и через некоторое время задремал...

— Ай!

Как заскрипела дверь, парень не слышал, зато явственно почувствовал, как на него кто-то тяжёленький уселся сверху, ухватившись за волосы ладошкой. Прежде чем сообразить, что хозяева хутора весят раза в три-четыре больше, и если бы хоть один из них шмякнулся на него, то запросто бы придавил, — Костя покатился по полу, пытаясь стряхнуть с себя наездника и подмять под себя.

— Ауй!!!

Противник, с трудом, но подмялся, зато не переставал сопротивляться, расцарапывая в кровь Костино лицо и руки.

— Эми?! Ты, что ли? — Костя, наконец-то, перехватил противника и чуть наклонился, чтобы разобрать в темноте, с кем имеет дело.

— Я! — отозвалась девушка, не переставая бороться. — А ты чего тут ползал? Я думала, ты в кровати дрыхнешь! — Костя приподнялся — да, сбитое на сторону одеяло от сочившегося из окна убогого лунного света выглядело, как лежащий на боку человек. — А к тебе кто-то ползет, и я решила тебя защищать! — вдруг разрыдалась девушка, больше от волнений, чем впечатлений от короткой, но яростной схватки.

— Да я тут… случайно… мимо проползал, — замялся Костя. Тем более, что кочерга непонятно куда отлетела. Да и хорошо, что отлетела, а то бы приложил спутницу, и чтобы потом делать?

— Давай, ложись тогда тут на кровати, а я покараулю.

Эми на джентльменский порыв кивнула, коротко чмокнула Костю в щёчку и бодренько полезла под подобранное с пола одеяло. Там, в пустой комнате одной, было очень страшно. Костя честно бдел рядом пару минут, слушая попискивание мышей под крышей и посапывание Эми.

Утром ребята проснулись одновременно.

Красный как рак, Константин открыв глаза обнаружил, что лежит на кровати в одних подштанниках и тесных объятиях Эми, мало напоминающих дружеские.

Двери комнатки были напрочь закупорены телами хозяев хутора, которые утирали скупые мужские слезинки с подведённых глаз и громогласно шептали: «Аааххх, какие же голубки!».