Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Глава 44 СХВАТКА. (Александр Игнатьев)

Константин не чувствовал ледяного холода вод горного озера. Огромное гладкое упругое существо тащило его в бездну с невероятной грацией для такого исполинского тела. В какой-то миг его закружило и подбросило вверх, к жизни. Он оттолкнулся и, вскинув руки, даже успел заработать ногами, пытаясь толчками вынырнуть из чёрного омута. Но упёрся в мощный гребень. Его перевернуло, придавливая ко дну. Чудовище играло своей жертвой. Костя стал тонуть.

В умирающем сознании парня начал разгораться глухой низкий рык, а огненное кольцо осветило ночные воды. Человек открыл глаза.

Он находился в трёх метрах от змеиной морды, уже раззявившей необъятную глотку. Монстр с нескрываемым удивлением смотрел на висящего перед ним человека, который также в упор, яростно пронзал его взглядом. В маленьком мозгу исполина возродилась память. А перед змеем вырос огромный дракон. Озёрная тварь слишком долго жила на земле и очень быстро осознала молодость висящего в толще его озера существа. И монстр решил дать себе шанс.

Невероятным маневром, согнув двадцатиметровое тело в кольцо, змей развернулся и, плавно раскрыв костяной гребень, больше всего напоминающий рогатый частокол, обтянутый полупрозрачной перепонкой, стремительно начал разгон, пытаясь покинуть место встречи.

Первой Костиной разумной мыслью было вынырнуть и побыстрее вылезти к теплу, костру, Эмили; под защиту Ворона. Второй, его звериная ипостась какой-то памятью предков вспомнила — какая же это вкуснятина — мягкое белое мясо больших речных змеев. И сочно сказав себе «Мням», дракон расправил крылья и поплыл в водах, с грацией охотящегося в небе орла.

Змей, знающий свои воды, чёрной молнией скользил вперёд. Только быстро таящий, маслянистый в темноте ночного мира, след напоминал о присутствии гиганта в этих озёрах. Но молодой дракон уже вышел на охоту. В голове появилась и заполнила всё существо радостью поддержки его второе «Я» и новая мысль: «Ура! На промысел!».

Шёл к концу последний предрассветный час. Игра длилась долго и стала надоедать дракону. Он бестолково носился вокруг скал, а загнанная в тупик гигантская змея гибко уходила от острых зубов. Не раз и не два Костя стукнулся о скалу чувствительным носом. Победный рык перешёл в обиженный рёв, а затем и в поскуливание.

Наконец, он загнал измученного змея в невероятно узкую щель под скалой. Со стороны казалось, что монстрообразный огромный Наг не смог бы уместиться в такую щель, а круживший ещё какое-то время обиженный дракон собрался, было, обратно, но тут из-под поднятого ила показались человеческие кости. Кладбище костей.

***

Гаснущие Луны постепенно таяли с небосвода. Сияющее зеркало звезды готовилось повиснуть над гигантской сетью горных озёр, чтобы голубовато-серебряным потоком отразиться от их поверхности, заполняя светом нового дня весь мир. Именно в этот миг из чёрных теней крутых обрывов, из омута бездонных вод, в мир вылетел сияющий дракон. Его тело катапультой поднималось ввысь, чтобы, развернувшись, набрать чудовищную скорость и, рухнув в глубину с небес, снести подводную скалу, похоронив под ней векового монстра. «Сам подохнешь!», — решили два разума мирно существующие в одном теле. И, рассмотрев торчащий из-под скалы судорожно сокращающийся хвост анаконды, Константин ловко оторвал его и потащил добычу к своей самке — лакомиться. Дракон подумал о самке с утверждением. Косте эта мысль понравилась!

***

Они пробыли у озера ещё целый день. Утром, после того как стихло жизнерадостное похрюкивание дождавшегося хозяина Ворона, (не то, чтобы он сильно переживал за молодого дракона, но, честно сидя у кромки воды, от нетерпения разодрал себе бок, почесывая его задней лапой на подобие огромной собаки); и громкие всхлипы-рыдания безутешно горевавшей Эмили, (она совсем-совсем не верила что он уто-о-о-оп-п-п-п-п...), идти уже не хотелось никуда!

К тому же, на Девгри, увидевшую пятиметровый кусочек хвоста змеи, в пасти горообразного дракона, напала икота. Лошадку долго поили водой, но она, даже утром следующего дня, продолжала коситься на Константина, пытаясь найди от него защиту у такого доброго, спокойного и понятного динозавра!

***

Сухая трава вдоль тракта шелестела, уходя вверх по склонам в бескрайние дали высоких гор. Это необозримое пространство под ярким солнечным светом переливалось в утреннем лёгком инее золотом и драгоценными камнями. Где-то вдали серые, синие, голубые, серебряные и стального цвета горы, украшенные белоснежными шапками, завершали пейзаж, достойный кисти гениального художника. Кристально чистый воздух можно было не вдыхать — пить.

Старый тракт, в самом начале достаточно высоко забравшийся наверх, уже к началу второго перехода, если считать от событий на озере, резко пошёл вниз. Стало значительно теплее. Во множестве появились небольшие кривые сосны с толстыми и короткими стволами. Их сине-зелёные кроны напоминали зонтики. Скоро опять разрослись дубравы, и путешественники, наконец, добрели до новой дороги, куда более оживлённой, чем их старый тракт на двоих...

***

Акарин — графиня Гретта и Варийских островов, первая из сестёр клана оборотней-удавов и Всемилостейшая Милосердная Мадам, полулежала в будуаре. Она до сих пор не могла справиться с ужасом нахлынувших ощущений. Месяц кошмара жизни во дворце с Его Величеством превратились в череду ночных испытаний. Но Акарин твёрдо решила выполнить повеление отца и не подвести нищий клан, тихо умирающий в изоляции островов.

— Ты обязана помочь нам возродиться. Ангерран проклят. Он бесплоден. Но год твоей жизни позволит семье выжить. Покорись.

После разговора у Акарин навсегда потухли глаза. Никто, кроме страшного Нага, не мог теперь оценить её прелестных густых волос, увидеть совершенный овал лица.

После решения отца, даже среди семьи признанного жестоким, навсегда исчез безмятежный взгляд, и слишком рано пролегли две глубокие борозды вокруг рта.

Тонкие косынки под цвет платьев, плотно облегали шею и, поднимаясь вверх, превращали голову в капюшон, словно смешной маленький удав хотел превратиться в Нага и праздновать победу рождения новой жизни. Тщетная надежда Ангеррана. Страшная мечта всех Мадам.

Она покрывала себя самой густой вуалью, не допуская никому увидеть своё узкое лицо со следами насилия и бессонных страшных ночей. Она не надеялась. Она не ждала. Она не верила. Сейчас, сидя у камина, женщина пыталась согреться от охватившего её холодного липкого озноба.

Неожиданно появился Его Величество. Акарин охнула и, неловко дёрнув рукой, пролила несколько капель травяного напитка на коричневый бархат монашеского наряда. Кощей поморщился, но промолчал.

Затем обернулся к служке, который, стараясь слиться со стеной, бесшумно крался к выходу, и взмахнул рукой, позволяя выйти. Последний моментально испарился, а Ангерран самостоятельно налил себе чаю и сел напротив самки.

— Вы же из рода не имеющих яда и чувствуете прервавшиеся жизни своих не имеющих возможности обратиться родственников. Кто мог сделать такое злодеяние со старейшим?

Акарин закрыла глаза и с силой сжала подлокотники кресла. Она боялась голоса этого существа, даже больше всех тех действий, которые он неистово и жестоко совершал с её телом по ночам.

— Отвечайте, — раздражаясь прошипел он.

— Я думаю... я не уверена…

— Кто виновник чудовищного злодеяния? — чётко выговаривая слова, и, борясь с желанием уничтожить пустую глупую куклу, повторно спросил Ангерран.

— Древнего речного Анаконда, не способного обернуться за любовь к человеческому мясу, и, прозываемого Змеиным Богом, мог уничтожить только Дракон, — на одном выдохе ответила она.

— А Вы, оказывается, умеете произносить фразы! Хорошо. Кто из вашего беззубого клубка нищебродов способен провести дознание? Отвечайте, и я буду великодушен в отношении Вас, отпустив бесплодный сосуд ровно через обещанный год. Ну?

И тогда, Акарин решилась окончательно и тихо сообщила:

— Профессор Людвиг Гримальди, из рода Питонов Гримальди, — он очень умён и много знает.

— Его Величество встал и, не сказав больше ни слова, вышел из будуара. Он не посетил Мадам ни в эту, ни в последующие ночи. Впервые, за месяц жизни во дворце, Акарин получила возможность выспаться. То, что случилось после посещения храма, она восприняла, как шанс, как возможность выжить и выбраться из этого Ада.