Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Глава 55 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. (Оксана Лысенкова и Александр Игнатьев)

За десять лет до настоящего времени...

Камаль держал рулевое весло и смотрел вперёд. Смотреть было неудобно: высокий борт дори закрывал большую часть обзора, и серый гусь неестественно вытягивал шею, чтобы видеть бинокулярную картину. Впрочем, неестественно это было лишь для человеческого обличья – в звероформе такое движение шеи было бы как раз в порядке вещей.

Дори мчалась с лёгким креном, рассекая пологую волну острым высоким носом. Был час отлива, и пятеро сорванцов, на суше дружно глядящих буквально в рот своему чуть более старшему предводителю, глазели по сторонам, стараясь не упустить ни одной мелочи, мелькающей над поверхностью относительно спокойного моря.

Стояло самое начало осени – время золотой листвы, первых ночных заморозков, южных миграций и самой низкой воды. Говорят, что если когда и может представиться удача обнаружить Имманентный риф, то исключительно в эти недолгие дни.

Описания самого рифа были на удивление скудны и немногословны. Россказни же о хранимых им несметных сокровищах древних пиратов, напротив, изобиловали эпитетами и подробностями.

Сын Гартвуда, пройдохи и мелкого портового вора, и Эбхи, мошенницы и гадалки, толк в сокровищах знал. Он безоговорочно верил в пиратскую фортуну, и она отвечала ему взаимностью. Поиски, казавшиеся изначально делом абсолютно безнадёжным, и вызывавшие лишь грубый издевательский смех, уже неоднократно приводили Камаля к удаче.

Раз за разом смех в спину становился всё жиже и неуверенней, а завистливые взгляды сверстников – всё горячее и ядовитее. Однако дипломатический талант – матушкино наследство – не подводил Камаля с тех давних времён, когда он научился связно и вразумительно озвучивать свои мысли, особенно, те, что проходили под грифом "Хочу...".

Не прошло и месяца, как малолетние завистники начали слушать Камаля – сперва настороженно, ежесекундно ожидая подвоха, затем всё внимательнее, пока полностью не оказались в плену его голоса и грамотно спланированных речей. К концу года у парня была первая команда, верная и очарованная, на год-два отстающая по возрасту от своего капитана.

В январе Камаль почуял очередной «золотой след», и ватага искателей сокровищ провернула своё первое дело, закончившееся шумным триумфом и обильным звоном монет, таким сладким, таким обворожительным для верящих в лёгкую наживу юношеских мозгов.

Тот первый бесповоротный успех окончательно сплотил ватагу Камаля, сделал её решительной и несомненной, как воинствующая секта религиозных фанатиков. К окончанию второго года, доля участников при дележе добычи тактично и незаметно снизилась почти на треть, а степень восторженного энтузиазма и рабской преданности в глазах младших соратников лишь росла в геометрической прогрессии.

И вот, наконец, пришло время взяться за авантюру, мечты, о которой Камаль вынашивал задолго до появления верных последователей.

Легенду о блуждающем коралловом рифе парень знал наизусть. Знал все её тонкости, все нюансы, все районные разночтения, отличающие её версии в разных портах побережья, и добычу спрятанных там сказочных сокровищ считал делом чести, главной авантюрой своей предстоящей жизни.

Об этой идее мало кто знал, которые знали – те не смеялись, не смели, лишь тайком посверливали пальцами висок. Команда, созданная Камалем, фактически, специально для выполнения этой миссии, привычно затаивала дыхание и ловила каждое слово, каждый вздох, стоило только предводителю разомкнуть губы.

И вот, первый пробный поход, можно сказать, репетиция предстоящей грандиозной экспедиции, начался. Две вороны, два голубя и крачка во все глаза пялились на пологие волны, набегающие на гордо поднятый узкий нос дори, невинно шелестящие по бортам длинными зеленоватыми пальцами и разочарованно оседающие за кормой, набираясь силы для нового плавного подъёма далеко позади изящно ускользающей из холодных объятий лодки.

Камаль по-гусиному вытягивал шею, спокойно вглядываясь в горизонт. Цепкие воровские пальцы уверенно сжимали рулевое весло.

***

Настоящее время

Им принесли вполне приличный кусок баранины с гречневой кашей, большой кувшин кваса и несколько горячих мягких пахнущих летним теплом и сдобой булок.

Эмили наслаждалась ужином и, вытянув ноги под столом, громко рассказывала Косте, как она рада, что почти добралась до Великого Орла.

– Представь, мы в шаге от встречи! Путь не составит и семи-десяти дней, я читала...

Костя же несколько раз делал ей резкие замечания и торопил:

– Ешь, давай скорее, не нравится мне здесь, пошли спать и завтра в Ию.

– А может быть, мы здесь найдём кораблик? Кость, ещё совсем-совсем не поздно. Пойдем к морю. Я ведь первый раз на море. Как здесь красиво! Как удивительно! Везде зима, а тут – почти лето. Ну, Кость...

***

Когда он, войдя в трактир, выбирал столик, то казалось, что они сели в самый тёмный угол. Но теперь, солнце медленно уходило за горизонт, и сумеречные тени укладывались длинными сонными полосами на деревянные полы приморского кабачка, оказалось, что их столик стоит почти посередине. На виду у всех собравшихся. Костя ощущал на себе короткие, не сулящие добра, какие-то исследовательские взгляды пришедших.

Он огляделся, рядом с ними сидел грузный пожилой, одетый в чистую рубашку и камзол человек, который с нескрываемым удовольствием наблюдал за Эмили.

Дракон внутри недовольно зашевелился, а человек ещё больше рассердился и раздраженно проговорил:

– Я устал. Ты поела? Пошли. Прекрати играть в ребенка...

Дракон выбрал её сразу. А человеку понадобилась неделя... смешная, какая-то вечно взъерошенная пёстрая девчонка, только-только переступившая порог комнаты с игрушками. Он ел с ней, собирал по утрам её вещи, смотрел, как непослушные локоны выбились из-под вязанной шапочки, как её тонкие аккуратные пальчики старательно пытаются убрать их, и как огромные карие глаза смотрят на Костю доверчиво и нетерпеливо. Дракону давно хотелось расправить крылья и унести её, спрятать в тёплом уютном гнезде, чтобы никто не мог покуситься, обидеть, испугать это доверчивое чистое существо. Человеку же не терпелось отвезти к волкам, к Марку, под присмотр Таисьи Сергеевны. Он уже представлял, какой он построит большой дом, и какая красивая будет эта маленькая пёстрая курица в фате и в белом подвенечном платье...

***

А Эми решила обидеться и пойти к морю без этого упрямого Константина.

– Как хочешь. Раз устал, то иди спать. Я погуляю немножко и приду.

Сидящий рядом с ними поставил глиняную кружку на стол и подошёл к ссорящимся.

– Позвольте представиться, меня зовут Донсезар...

– Де Базар, – ни с того ни с сего буркнул Константин.

– Нет, молодой человек, только Донсезар и к рынку, или базару, я не имею отношения... я хотел предложить Вам место у себя на шхуне. Случайно услышал, что Вам к Огненному ожерелью. На Олаор собрались? Мы будем идти мимо, в сторону Жемчужного моря к Империи. Давайте договоримся о цене...

Эмили аж подпрыгнула:

– О, какое счастье, мы, конечно, согласны. Цена не имеет никакого значения!

Но Дракон уже принял решение, и человек полностью согласился с другом. Обоим не нравился говорящий с ними, оба не желали плыть с этим аккуратным пожилым господином, с приставкой Дон в имени.

– Деньги имеют значение всегда, – ровным голосом пояснил он спутнице. – Спасибо Вам, но мы устали и не имеем намерения плыть ни к Орлу, ни в Империю, ни к чёрту на рога!

Он резко отодвинул стул и, схватив обиженную Эми, почти волоком потащил её по лестнице в предоставленную трактирщиком комнату.

***

Ангерран, несмотря на глубокую ночь, не спал. После Большого Совета, инициированного канцлером, и, посвящённого волнениям в стране, пустой казне и какому-то злокозненному молчаливому намёку о наследнике от обнаглевших придворных душонок Его Величество был в своем самом дурном настроении. Канцлер, которого надо было бы давно заменить, подсунул ему очередной документ, ознакомившись с которым, Кош пришёл в неистовство, но, вчитавшись, решил повременить с казнью придворного мужа. В записях тридцатилетней давности чётко указывалось: воррумы подчиняются только драконам. Появление человека на чёрном ворруме означало одно – в мир пришёл новый дракон. Оставалась крохотная Надежда на молодость и неопытность последнего. И, если победить его было практически невозможно, то поймать и заточить – запросто.

Под утро Ангеррану надоело размышлять в одиночестве, откинув одеяло, и, сунув ноги в шлёпанцы, в нижних штанах и длинной белой шёлковой рубахе, он отправился к хитрому вельможе, которому удавалось так ловко держать в загребущих пальцах ускользающую власть в Королевстве, в течении всего правления Его Величества.

При свете тусклой лампы змей бесшумно пересёк почти половину дворца, как привидение, пугая зажмуривающихся от ужаса гвардейцев.

Канцлер спал, обняв вместо жены очередную папку с непогашенными векселями. Криво ухмыльнувшись, Ангерран схватил его за плечо и потряс.

– Я прочитал, – прошипел он прямо в белое от ужаса лицо, открывшего глаза вельможи. – Я ознакомился, – повторил он. – Что ты можешь предложить?

– Мы проследили путь воррума с седоком. Они следуют в сторону побережья и портового города Ия. С воррумом и его хозяином следует женщина. А там, где женщина там... эээ... интрига. Я посмел разослать описание этих путешественников. Учитывая предупреждение и награду за сообщение о ящере, думаю, что, прочитав его, компания свернёт в сторону. Там недалеко небольшой посёлок. Будучи преданным делу Вашего Величества и Королевства, я посмел предупредить нашего агента, некоего Донсезара. Теперь остается ждать...

***

Ночь прошла, на удивление, мирно. Эмили молча легла на свою кровать и почти сразу заснула. Косте удалось задремать под утро. Когда же яркие солнечные лучи заполнили всё пространство небольшой комнаты, и он, с трудом, открыл глаза, его первой фразой была высказанная им в слух мысль:

– Я параноик!

Он посмотрел на лазоревое море с маленькими редкими, мирно накатывающими на каменистый берег барашками, на городок, с белыми домиками; синими, как небо крышами и, вспомнив сказку о Волшебнике Изумрудного города, вдруг заулыбался и прошептал:

– Жевуны, Виллина, Элли...

Потом весело хрюкнул носом и громко сказал:

– Вставай, маленькая Элли, Тотошка перестал пугать ворон, пошли к морю искать наш кораблик...

Его спутница, не умевшая долго обижаться, пыхтя, запихала разобранные на ночь вещи. Они взяли Девгри под уздцы и направились вниз, с горки, к морю.

Не успев пройти и полсотни шагов, компанию окликнул со стороны качающихся у пристани лодок знакомый ехидный голос:

– Эй, вы там долго размышлять ещё собираетесь?!

У небольшого причала, за заросшим кустами мысом, покачивался на волнах большой крытый баркас. Хитрая сияющая физиономия вчерашнего знакомца полностью выдавала его профессию.

«Угу, контабандист. Точно, не пират», – решил для себя Костя и, нарисовав задумчивость на лице, повернул в сторону Донсезара.

***

Уже следующей ночью они попали в шторм. Яростные порывы ветра и нерасторопность рулевого почти сразу сорвали оставленный на грот-мачте парус. С оглушительным треском сломало фок, а державшие его гнилые пеньковые канаты лопнули. Огромное бревно тут же смыло в море. Большая лодка, лишённая управления, как скорлупа от ореха, перекатывалась с одного огромного вала на другой.

Пухлый, трясущийся от ужаса, контрабандист, вспомнивший о тихом прошлом начальника склада, всю свою жизнь командовавший в порту Ии, рыдал и молил богов.

Эмили, один раз испуганно взвизгнув, крепко схватила Костю. Мир затопила серая пелена. Дракон внутри человека радостно приветствовал стихию, а человек, не испытывая внутренней тревоги, тихо баюкал на руках свою испуганную добычу.

Под шум волн они заснули.