Лучший книжный парень

Глава 13

Кара

ОХ БОЖЕ, Я КОНЧАЮ.

И, Боже, я плачу.

Мои ноги дрожат, сердце бешено колотится, а дыхание прерывистое от лучшего оргазма, который я испытывала за долгое время. Может быть, даже за всю мою жизнь. Мое лицо, однако, полностью потеряло контроль над собой, и слезы хлынули из меня ручьем.

Прежде чем я смогла их остановить, я громко зарыдала, хватая ртом воздух и пытаясь схватить с пола его плед и укрыться им. Я вдруг почувствовала себя незащищенной и уязвимой, и меня, наверное, стошнит. Как, черт возьми, я оказалась здесь, сидя на диване Люка в нижнем белье и наблюдая, как мы кончаем друг перед другом?

— Вот черт, — говорит он, вскакивая с дивана, а затем поворачивается по кругу, оглядывая комнату. — Эм, сейчас вернусь.

Мои руки дрожат, и я утыкаюсь лицом в колени, сворачиваясь калачиком. Я слышу, как он зовет меня из ванной на первом этаже.

— Кара, я здесь, просто привожу себя в порядок. Сделай глубокий вдох, хорошо?

Я пытаюсь, но у меня ничего не получается, кроме как хватать ртом воздух, пока я ищу свою одежду в куче на полу.

Люк появляется снова, натягивая на плечи толстовку с капюшоном, и я не могу отвести глаз, когда его грудь и живот исчезают под ней, хотя все еще плачу, натягивая джинсы на бедра.

— Мне жаль. Мне так жаль. Я пойду.

— Кара, подожди, нет. Это мне жаль, я не хотел тебя расстраивать. Позволь, я принесу тебе воды.

Он наполняет стакан, и к тому времени, как возвращается, я уже полностью одетая сижу на его диване, обхватив голову руками. Каждая клеточка моего тела горит от стыда. Что, черт возьми, только что произошло? Во что я играю? Почему я веду себя как героиня одной из моих книг, которая излучает уверенность, хотя на самом деле я жалкая идиотка в теме секса. Я не из тех, кто делает такие вещи. Я так не говорю. Не могу поверить, что так увлеклась. Это же не книга, это моя реальная жизнь. Я не флиртую и уж точно не мастурбирую на диванах у мужчин, с которыми познакомилась совсем недавно.

Даже за все годы, что мы были вместе, мы с Адамом никогда такого не делали. Несмотря на то, что то, что только что произошло, было чертовски горячо, и мои ноги все еще немного подергиваются, и, о Боже, думаю, что сейчас снова расплачусь. Ну, теперь он точно не захочет со мной встречаться. Какой беспорядок.

— Можно мне сесть рядом с тобой? — спрашивает Люк, и я киваю, глядя на него затуманенным взором. Он садится и протягивает мне стакан, который я выпиваю одним глотком.

— Прости меня. Не знаю, откуда это взялось. Я унижена. — Объясниться невозможно, я сама даже не понимаю этого.

— Все в порядке, тебе не нужно извиняться. На минуту ситуация стала довольно напряженной. Это я должен извиниться. Мне не следовало предлагать такую глупую игру, я не хотел, чтобы все зашло так далеко.

— Я лучше пойду. — Я пытаюсь подняться на ноги, но чувствую легкое головокружение и сажусь обратно.

— Не думаю, что тебе стоит уходить. Если, конечно, ты действительно этого не хочешь, я могу вызвать тебе такси? Я бы подвез тебя, но выпил.

Точно, вино, вини во всем вино.

— Прости, я, кажется, тоже слишком много выпила. Иначе никогда бы этого не сделала.

Люк опускает голову и теребит пальцами очки.

— Мне так жаль, Кара. Я правда не собирался использовать тебя в своих интересах.

— О Боже, нет. Поверь мне, если кто-то кем-то и воспользовался, так это я. Ты не сделал ничего неподобающего. Это было… — Невероятно? Пугающе? Самая порочная вещь, которую я когда-либо делала? — Я реально не знаю, как объяснить, что это было, — говорю я, указывая на оба конца дивана. — Но это было на сто процентов по обоюдному согласию. Не беспокойся об этом.

Я неловко смеюсь, и мы просто смотрим друг на друга.

— Хочешь, я провожу тебя домой? Или ты можешь переночевать в моей гостевой комнате? Там все подготовлено для гостей.

Я снова киваю. Почему я так часто киваю?

— Хорошо, — прохрипела я.

— Ты останешься? — еще больше идиотских кивков. Не уверена, что когда-либо раньше теряла дар речи. — Хорошо, давай я покажу тебе, где что находится.

Он встает и помогает мне подняться на ноги, затем ведет по коридору и вверх по лестнице, нежно придерживая за локоть. На верхней площадке лестницы мы заворачиваем за угол, и он говорит мне, где его комната, где ванная, а затем указывает на гостевую комнату в конце коридора. Я следую его указаниям.

Что происходит? Просто иди домой, придурочная.

— Кара, ты в порядке? — я неловко стою рядом с пустой кроватью, Люк прислоняется к дверному косяку, словно Бог секса, а я все еще не могу вымолвить ни слова. Я лишь еще немного киваю, пока он включает прикроватную лампу и достает из шкафа запасную одежду. — Я просто должен спросить, как, черт возьми, тебе удалось просидеть со мной весь ужин, пока ты думала обо всем этом?

Убейте меня сейчас. Превратите меня в пар. Унесите меня с этой планеты.

— Я прочла много непристойностей на публике. — Я закатываю глаза и прикусываю внутреннюю сторону щеки, думая, что сейчас снова начну плакать. — Так что я довольно хорошо умею скрывать свое возбуждение.

— Окей. Приятно узнать, что ты довольно скрытная, — ухмыляется он. Теперь что, даже ебаные ухмылки тебя возбуждают, так что ли? — Нам, наверное, стоит немного поспать. Я оставлю тебя наедине, но дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Спокойной ночи, Кара.

Он осторожно закрывает за собой дверь, и я беззвучно кричу в подушку. Почему я согласилась остаться на ночь? Почему я переодеваюсь? Мне нужно избавиться от этого позора. Я никогда не смогу заснуть, хотя эти одеяла так манят к себе, и когда я забираюсь под них и зарываюсь в матрас, то быстро убеждаюсь, что ошибалась.

Когда я просыпаюсь, то обнаруживаю, что лежу, свернувшись калачиком, посреди свободной кровати Люка, одетая в футболку, которую он мне предложил. В этой комнате мало мебели, но матрас удобный, а постель мягкая и воздушная. Когда я смотрю на часы, то не могу поверить, что уже восемь утра. Я уже несколько месяцев не вставала так поздно, и каким-то образом мне удалось проспать до конца, избежав обычного экзистенциального «меня-никто-не-любит» кризиса с трех до четырех часов ночи.

Две мысли продолжают крутиться у меня в голове:

1. Я совершенно неправильно поняла Люка. Я подумала, что это свидание, но потом он сказал мне, что не может представить себя в отношениях с кем-либо еще, так что, очевидно, это было не так.

2. Несмотря на это, я ласкала себя на его диване, а потом плакала из-за этого. И он тоже испытал оргазм. Это значит, что речь идет о простом сексе, а я не хочу быть для кого-то просто секс-игрушкой.

Надеюсь, что мой следующий вздох станет последним, потому что я не хочу жить в мире, где мне придется встретиться с ним лицом к лицу и признать, что это произошло. Зачем я вообще осталась на ночь? Я определенно могла бы поехать домой на такси, где еще немного поплакала бы, испытала еще один оргазм, думая о его животе, и заснула бы, читая книгу. Надеюсь, он все еще спит, и я смогу улизнуть отсюда без неловкого прощания. Я всегда могу написать ему позже и сказать, что у меня была встреча или что-то в этом роде.

Одевшись, я на цыпочках прокрадываюсь по коридору и выглядываю из-за перил, но не слышу никакого движения. Я замираю, заметив фотографию в рамке на верхней площадке лестницы. День его свадьбы.

Хотя он никогда толком не описывал мне ее, Хизер именно такая красивая, какой я ее себе представляла. У нее короткая стрижка каре под развевающейся вуалью, великолепная улыбка, а Люк выглядит таким красивым в своем костюме. На этой фотографии столько любви и грусти.

Спустившись вниз, я прокрадываюсь на кухню, чтобы забрать свой дневник, и тут вижу его. Он растянулся на диване с телефоном в руке, на том самом месте, где я осквернила нашу дружбу прошлой ночью. Я ни за что не уйду отсюда незамеченной.

— Доброе утро, — шепчу я, не желая его напугать.

— Ш-ш-ш, я только дошел до хорошей части. — Я наблюдаю за его лицом и замечаю, как его глаза бегают туда-сюда. Он не прокручивает ленту новостей, а проводит пальцем по экрану. Читает.

— Что читаешь?

— «Любовь до отвращения».

Что. За. Пиздец.

— Ты серьезно?

— Ты сказала, что я должен ее прочитать, вот и читаю. Я скачал ее, как только ты легла спать.

— Ты не спал всю ночь?

— Нет, но мне потребовалось некоторое время, чтобы задремать, а потом я рано проснулся. Хорошо спала?

— Да, действительно хорошо. — Он все еще смотрит в свой телефон, но я вижу, как он улыбается в отражении окна.

— Это хорошо. На стойке есть кофе, если хочешь. — Он кивает в сторону кухонного стола, где оставил для меня кружку, молоко и маленькую сахарницу. Я наливаю чашку и провожу пальцами по столешнице. Все кажется… нормальным? Приятным? Не таким неловким, как я себе представляла.

Его сад просыпается вместе с утренним солнцем. Я сажусь на край дивана, ближе к окну, и наблюдаю за птицами, пока он заканчивает читать. Первый кофе за день всегда кажется мне чем-то особенным, и я держу чашку точно так же, как он, когда нервничает. Через некоторое время он слегка подталкивает меня ногой и кладет телефон на стол.

— Что думаешь? — говорю я.

— О чем?

— О книге.

— О, — мягко смеется он, — ну, эти двое ужасны, но это только начало.

— Знаю, они так грубы друг с другом, но скоро ты увидишь бреши в их броне. Ты уже добрался до ненастоящего свидания? — спрашиваю я, водя большим пальцем по краю чашки с кофе.

— Пока нет.

— Это моя любимая часть. Тебе есть чего ждать.

Он испускает долгий медленный вздох и выпрямляется.

— Итак, прошлая ночь была…

— У меня просто нереальное похмелье… — говорим мы оба одновременно, а затем расплываемся в улыбках, а затем и в смехе, еще больше заводя друг друга, когда встречаемся взглядами. Спасибо, черт возьми, за смех, потому что у меня слишком тяжело на душе, и я ценю этот момент облегчения.

— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает он.

— Не особо. Чувствую себя довольно неловко из-за всего этого. Я имею в виду, ты горюешь, а я зареклась от мужчин, и честно не совсем пережила то, что меня бросили. Я должна извиниться перед тобой за то, что увлеклась.

Он хмурится.

— Я так не думаю, но мне тоже жаль, если я поторопил тебя с чем-то.

— Ты не сделал этого. Просто… — Я даже не знаю, как объясниться. — Я действительно хорошо провела время прошлой ночью, и все испортила, устроив истерику. Очевидно, я не готова к таким вещам. Надеюсь, мы сможем просто забыть об этом и остаться друзьями?

Лучше бы я этого не говорила. Чего я на самом деле хочу, так это подползти к нему и вскарабкаться на него, словно на дерево.

— Надеюсь, это не внесет путаницы в наши отношения. Я все еще хочу вести книжный клуб, если ты не против?

— Конечно, не против. Ничего не изменится. Послушай, нам обоим, наверное, было на пользу… — Он разводит руками в воздухе, пытаясь подобрать нужные слова. — Развлечься с кем-то еще. Сорвать пластырь, если хочешь. Запустить двигатель. Открыть кран.

Это довольно отвратительный образ, и, должно быть, мое лицо выдает меня с головой. Он смеется и обхватывает голову руками.

— Прости. Не знаю, почему я говорю такие ужасные вещи. У меня это плохо получается.

— Все в порядке, я тоже никуда в этом не гожусь. Хэтти и Меган целую вечность приставали ко мне с предложением пойти на свидание, и я приходила в ужас при мысли о том, чтобы с кем-то развлечься. Так что спасибо тебе, наверное, за то, что ты стал таким человеком. Ты хороший друг.

— Я только рад. — Затем мы снова смеемся над недосказанностью, и ощущение дрожи в моем животе больше похоже на хорошее, чем на плохое.

Я вообще не хорошо справляюсь со вчерашним вечером. С одной стороны, мои бедра все еще подергиваются каждый раз, когда я думаю о Люке, сидящем напротив меня с его членом в руке. Мне нужно перестать думать об этом, потому что сегодня мне нужно закончить работу, а все, чего я хочу — это забраться в постель и переживать это снова и снова.

С другой стороны, мне грустно, и я не могу объяснить почему. Знаю, что не сделала ничего плохого, но все мое существо болит. Мне стыдно, что он увидел, как я трогаю себя, стыдно, что он увидел, как я плачу, стыдно, что ему пришлось заботиться обо мне. И почему, ох, ну почему же у меня такое чувство, будто я изменила Адаму?

С третьей стороны… Подождите, слишком много сторон. В-третьих? Не важно. Я ужасно переживаю за Люка. Он такой добрый и искренний человек, а я осквернила его и его прекрасный дом, в котором он начал новую жизнь, своими выходками. Бедный парень — вдовец, ради всего святого.

Он сам сказал, что не может представить себя с кем-то другим, и все же я практически набросилась на него с этими вопросами. Зачем я должна была рассказывать ему про обеденный стол? Я даже не выпила так много, хотя, думаю, этого было достаточно, чтобы расслабиться.

Я сказала, что все еще хочу быть с ним друзьями, и он сказал, что тоже этого хочет, но, честно говоря, как я смогу теперь с ним дружить, когда видела его пенис? И какой пенис. Друзья так не разговаривают и не делают таких вещей, и я на миллион процентов хочу сделать это снова, и даже больше. Это была самая горячая вещь, которая случалась со мной за последние годы. Возможно, за всю жизнь.

Хотя я люблю Книжных Парней, умеющих сквернословить, Адам никогда не любил непристойных высказываний, и кое-что из того, что сорвалось с моих губ прошлой ночью, удивило меня. Я держала эти мысли и фантазии в голове, когда читала, но мне было приятно признать их. Я чувствовала себя кем-то совершенно другим. Не той сопливой девчонкой, какой была в подростковом возрасте.

Влюбиться в Адама было так легко. Он был самым шикарным мальчиком в школе, и после того, как я была по уши влюблены в него на протяжении всего одиннадцатого класса, мы устроили беспорядочный петтинг на рождественской дискотеке. Мы провели все школьные каникулы, переписываясь друг с другом, к большому неудовольствию наших мам, которые обнаружили, что никакое количество шоколада или жареной картошки не может вытащить нас из наших спален.

Когда в январе мы вернулись в школу, это было похоже на сцену из фильма: я выхожу на игровую площадку с Хэтти и Меган, Адам стоит там со своими приятелями, а потом подходит и целует меня на глазах у всех, пока звенел утренний звонок. Я до сих пор помню, какие это были удивительные ощущения — и тот поцелуй, и смелость, с которой мы целовались в школе. С тех пор мы стали неразлучны.

За всю свою жизнь я любила только одного мужчину. Конечно, сотни вымышленных мужчин регулярно сменяют друг друга, но только одного настоящего мужчину. Моего Адама. Я никогда не представляла себя с кем-то другим, потому что никогда не хотела быть ни с кем, кроме него. Такое ощущение, что с семнадцати лет мой мозг был закрыт для других мужчин, и хотя я могу оценить их издалека, мысль о том, чтобы быть с другим мужчиной, все еще кажется безумной.

Прежде чем потратить еще секунду на размышления об Адаме, я с головой погружаюсь в планирование книжного клуба и провожу воскресный вечер, разрабатывая плакаты и посты в социальных сетях, одновременно слушая свой любимый подкаст.

— Добро пожаловать в «RomComrades», где сегодня мы узнали, что, согласно последним данным, продажи любовных романов в прошлом году выросли на сорок семь процентов, и мы с Лэйни спрашиваем, почему так?

— Потому что мы все порочные сучки? — подхватывает Лэйни, а я смеюсь в знак согласия. — Но если серьезно, то я больше предполагаю, что мы видим, как все больше читателей обращаются к этому жанру, пытаясь отвлечься от хаоса и конфликтов своей нынешней жизни. — Я комично выдыхаю вслух. Это похоже на личный выпад.

— Расскажи подробнее, — просит Джесси.

— Мы уже ранее говорили, что распространенная критика заключается в том, что эти книги являются антифеминистскими и отражают устаревшие стереотипы, но, если вы посмотрите на все, с чем сталкиваются женщины в данный момент: пандемическая усталость, эмоциональное выгорание, притеснения на рабочем месте и улицах, зависимость от социальных сетей, культура суеты, сравнения, трансфобия, дискриминация из-за возраста, невидимый труд, эмоциональный труд, культура питания и все остальное. Скажи мне, Джесси, кто из нас не захотел бы провести вечер за чтением романа на триста или пятьсот страниц, в котором романтический герой спасает мир, получает пулю, переворачивает всю свою жизнь из любви к нам?

Все, что она говорит, кажется совершенно логичным, и я ловлю себя на том, что киваю в знак согласия.

— У главного героя часто трудное или даже травмирующее прошлое, с которым он справляется или не справляется. Детская травма, отсутствие родителей, возможно, они горюют, им пришлось отказаться от мечты, или их мечта обернулась кошмаром, они жертвы поздней стадии капитализма, и как бы они ни старались придать этому позитивный оттенок, все не так просто.

Джесси соглашается:

— Думаю, ты попала в точку! И потом, эти романтические герои, о Боже мой. Это те люди, которые придут и скажут: «Смотри, я здесь, я хочу тебя, и я никуда не уйду». Они избавят вас от всех забот, они прислушиваются, они каким-то образом точно знают, что вам нужно, еще до того, как вы сами об этом догадались, и они всегда ставят вас на первое место. Я имею в виду, запишите меня на старое доброе «дистанцирование». Я первая в очереди.

Просто слушая это, я начинаю дрожать. Я отодвигаюсь от стола и кладу голову на колени, делая несколько глубоких вдохов. Слова «травмирующее прошлое» звучат у меня в ушах, когда я думаю о том, как много изменилось для меня, когда ушел Адам. У меня в голове была распланирована вся жизнь, и все это было просто отнято у меня в одночасье. Знаю, что с головой ушла в любовные романы, чтобы не слишком зацикливаться на расставании, но «дистанцирование»? Это то, чем я занималась? Я определенно избегала своей реальности. Я месяцами обманывала себя, что однажды он вернется ко мне.

Затем появился Люк. Потенциальный герой из романа в реальной жизни. Мы встречались всего несколько раз, но вся моя грусть улетучивается, когда я рядом с ним. Он слушает, подбадривает меня, он заставляет меня смеяться. И, судя по нашей небольшой игре на диване прошлой ночью, у меня сложилось впечатление, что он был бы очень внимательным любовником.

Это чертовски типично — отречься от мужчин, и при первой же возможности передумать. И я запала на скорбящего мужчину, который не может представить, что у него когда-нибудь снова будут отношения. И что я сделала с этой информацией? Верно, разделась и мастурбировала у него на глазах. А потом заплакала? Я никогда не смогу это пережить. Я даже не могу объяснить свою реакцию, просто надеюсь, что он никогда больше об этом не заговорит.

Если честно, я боюсь ходить на свидания. Я не думаю, что смогла бы открыть кому-то свое сердце и рискнуть тем, что оно снова будет разбито. Я сказала Люку, что у меня не хватает уверенности, чтобы быть похожей на главную героиню книги, но не то чтобы у меня было все это до того, как Адам все забрал. Как бы я ни наслаждалась прошлой ночью, дружить с Люком — самый безопасный вариант. Если бы это переросло во что-то большее, я бы всегда беспокоилась, как бы это все не закончилось. Так точно никто не пострадает.

Пытаясь сосредоточиться на своей работе для нового книжного клуба, я чувствую, что не могу сделать следующий шаг. Когда я понимаю, почему, у меня вырывается стон. Я беру телефон, чтобы написать Люку.

Кара: Мы все еще не выбрали книгу

Люк: Выбирает хозяйка. У тебя отличный вкус

Кара: Я подумаю. И ничего, если мы назовем его книжным клубом «Солнечное сияние»?

Люк: Конечно

Люк: Кстати, я тоже влюбляюсь в Мэттью Брейвермана. Какой же он красавчик, х