Машина пророчеств

Глава 48

Ричард остался один, сложив руки за спиной, наблюдая за машиной и пытаясь сложить в уме, что же все-таки происходит. Он очень долго пролежал вместе с Кэлен в Саду Жизни, обнимая ее, пока у нее не кончились слезы, напряжение не покинуло ее тело, и дыхание не перестало скакать. Когда она, наконец, забылась нервным, чутким сном, он в одиночестве ушел в комнату, где была похоронена и забыта на бессчетные столетия машина пророчеств.

Он все еще понятия не имел, кто и зачем создал ее. Казалось, что она была создана, чтобы прорицать. Машина пророчеств, как ее назвал король Филипп.

Отчего-то, как бы это ни было непостижимо, это все еще звучало слишком просто. Книга, в конце концов, назвала машину Регулой, а это значило куда как больше.

Однако книга «Регула», внизу, в библиотеке, была просто переводом символов языка Творения, который машина использовала для передачи своих предсказаний. Книга лишь помогла им понять значения знамений, выдаваемых машиной Регулой, она не объясняла, отчего назвала машину так. «Регула» значило «управлять высшею властью», «именем высшей власти». Какое это отношение имело к предсказаниям, Ричард и представить себе не мог.

Он предположил, что, в какой-то степени, с помощью пророчеств машина в действительности контролировала все, что происходит. Или же это делал кто-то другой, и заставлял все выглядеть так, как будто пророчества исходят от машины. Также казалось, что пророчеств, выдаваемых машиной, было недостаточно. Те же самые пророчества рождались через различных людей в Народном Дворце, как бы для гарантии того, что эти послания не будут сохранены в секрете.

Могло быть и так, что машина регулировала очень многое — контролировала все, что происходит, через недавние пророчества, и поэтому название «Регула» подходило, хотя и с натяжкой.

Все это казалось Ричарду куда более далеким, чем ответы на вопросы об истинной цели машины, бывшие в отсутствовавшей части книги, части, спрятанной в Храме Ветров. Что бы ни было в той части, оно должно было быть крайне важным, или еще и опасным, чтобы прятать ее в Храме Ветров.

Ричарду совершенно не по вкусу была идея опять посещать это место. Это было далеко не просто и могло легко создать куда больше проблем, чем решить.

Он попробовал отодвинуть беспокойные мысли в сторону. Он хотел бы быть в Саду Жизни вместе с Кэлен, быть в ее руках, слышать, как она говорит ему, что все будет хорошо… слышать, как она снова говорит ему, что это была не него вина. Он и так знал, что не была, однако от этого ему не было легче. Нельзя было отменить произошедшее.

Он должен был понять, что происходит, и остановить это.

Он знал, что среди представителей будут волнения, не только из-за убийства королевы, бывшей гостем во дворце, но еще сильнее из-за того, что король Филипп не признал Ричарда как владыку Д'Харианской Империи. Это было объявление, основанное исключительно на эмоциях, однако даже если так, Ричард знал, что есть ряд людей на стороне короля Филиппа, который пойдут за ним. Ричард не был уверен, что сможет что-нибудь сделать с этим, однако сейчас у него были более важные заботы.

Пока король и остальные решили для себя удобным обвинять Ричарда — и Ричард винил себя в том, что не связал пророчество с не рожденным наследником — ему было не проникнуть в суть того, что происходит. Ему нужно было знать, что на самом деле случилось и почему. Что-то, или кто-то, был в той комнате, и убило королеву Кэтрин.

Он был уверен, что кто-то стоит за этим, чей-то злой умысел. В конце концов, кто-то был послан наблюдать за королевой. Кто-то нацарапал символ на полу возле ее комнаты. Кто-то наблюдал за ней, и, когда она осталась одна, нанес удар. По крайней мере, так ему казалось. Ему пришлось признать, что каким бы обличающим доказательством ни был символ на полу, убийство могло быть на самом деле, и не связано с ним. Он не мог позволить себе замыкаться только на одной возможности.

Он был даже еще более озадачен тем, как кто-то мог проникнуть в покои Лорда Рала, пройти мимо всех стражников, и затем, незамеченным, нацарапать тот самый символ на полу перед дверью их спальни.

Не меньше, чем побыть с Кэлен, ему хотелось обдумать происходящее, хотя, даже больше, чем это, ему необходимо было побыть одному.

Ему казалось совершенно точным, что каким-то образом машина, машина, способная делать предзнаменования, должна быть в сердце той тьмы, что поселилась во дворце.

Ричард вспомнил, что сказал больной мальчик на рынке, мальчик, поцарапавший их с Кэлен. Он сказал, что во дворце тьма. Тьма, ищущая тьму.

Ричард больше не сомневался, что во дворце тьма. Она снизошла на них всех.

Он дошел до машины и положил ладонь на нее.

— Что ты такое? — прошептал он, думая вслух. — Зачем ты делаешь все это?

Словно бы в ответ, машина отозвалась низким грохотом, когда шестерни начали вращаться. Хотя все происходило не так, как в прошлый раз, когда каждый раз все начиналось с толчков, сотрясающих пол.

В этот раз все началось мягко, валы и шестерни начали движение медленно, набирая обороты. В прошлый раз все происходило внезапно, движение начиналось молниеносно, и на полной скорости.

Сейчас все было по-другому. Тихое начало, из которого мог вырасти возможный механический кошмар.

Ричард наклонился, глядя в щель окошка. Он увидел, как внутри свет постепенно усилился, пока шестерни набирали скорость во время пробуждения машины. Тот же самый символ отобразился на потолке, как и в прошлый раз, хотя сейчас, вместо того, чтобы сразу вспыхнуть на полную мощь, он набирал яркость постепенно.

Довольно скоро, однако, внутренности машины вышли на полную мощь. Пол вокруг сотрясался. Свет, вырывающийся из ее глубин, становился ярче. Символ на потолке, вращающийся вокруг его головы, засиял.

Задвижка на вращающемся колесе щелкнула под стопкой полос на другой стороне машины, и вытолкнула из нее снизу наполовину одну чистую полосу. Затем зажимы совсем вытащили ее из стопки.

Когда полосу втянуло во внутренности машины, свит снизу снова усилился, собираясь в луч, который выжигал линии и символы на нижней стороне полосы. Когда луч работал на ней, на верхней стороне были заметны светящиеся пятна раскаленного металла.

Пройдя через луч, полоса, как и все предыдущие, прошла длинный путь через машину и, наконец, упала в выемку рядом с окошком.

Ричард лизнул пальцы, и подхватил полосу из выемки, в которой она лежала. Он бросил ее на верхнюю поверхность машины, чтобы та остыла.

Он удивленно моргнул, поняв, что полоса совершенно не была горячей. Он дотянулся до нее и дотронулся, пробуя — на ощупь она была прохладной.

Нахмурившись, он поднес ее поближе. Как и раньше, на металле были выжжены символы, однако теперь по какой-то причине процесс не оставил полосу раскаленной. Он не мог представить, почему.

Ричард перевернул полоску так, чтобы он смог ее прочитать. Он склонился ближе к свету сферы близости и расшифровал уникальный набор элементов, собранных в один символ, создающий фразу на языке творения.

Мне надоело спать.

Ричард застыл, уставившись на пластинку. Он подумал, что, должно быть, прочитал ее неправильно. Он повертел полоску, глядя на каждый элемент в круге, переводя снова, чтобы удостовериться в своей правоте, и за тем произнес фразу вслух.

— «Мне надоело спать».

Он попятился от машины.

Раньше она всегда выдавала предупреждения, предзнаменования, пророчества своего рода. Это же не имело смысла, и не звучало как пророчество.

Это звучало, как будто машина… сказала что-то о себе.

Пока он стоял и смотрел, Регула моментально остановилась, расцепив валы и затормозив шестерни; затем они замкнулись и начали вновь ускоряться. Машина вытащила другую полосу из стопки с той стороны и протащила ее через свое нутро, через луч света, запечатлевая новое послание на второй полосе.

Когда та упала в приемник, Ричард долго стоял и смотрел на нее, перед тем как взять в руки. Вторая полоса была такой же холодной на ощупь, как и первая. Он поместил ее под свет, разбирая уникальную организацию элементов, составляющих два символа, выжженных в металле.

Едва ли способный поверить своим глазам, он прочитал написанное вслух.

— «Почему мне надоело спать?».

Казалось, машина задает ему вопрос. Если это было так, он понятия не имел, как на него ответить.

Ричард вспомнил, что уже слышал раньше то, что сейчас было написано на языке Творения на обеих полосах. Это был мальчик с рынка, Хенрик, он говорил: «Мне надоело спать». Ричард и Кэлен не смогли тогда понять, почему он говорил это. Они думали, что он болен и бредит. Затем он спросил: «Почему мне надоело спать?».

Теперь машина спрашивала то же самое.

Мальчик не бредил.

Это машина говорила через него.

Мальчик спросил еще, такое же ли сейчас голубое небо. И спросил, почему его оставили одного. Только он сказал «меня» — почему они оставили «меня» одного в этом холодном и темном месте. Она говорила, что ей одиноко, очень одиноко.

Машина спрашивала, почему ее погребли заживо.

Она также сказала: «Он найдет меня, я знаю, он найдет».

Ричард задавался вопросом, было ли это пророчество… предзнаменование.

Или же машине было страшно?