Меченый

Глава 11

– Какой восхитительный кабинет, мистер Карл! – промурлыкал Лавендер Хилл, усаживаясь в кресло передо мной.

Малообещающее начало разговора – первая фраза, первая ложь. Мой кабинет представлял собой свалку: потертые кресла, скрипучий коричневый шкаф, поцарапанный письменный стол, заваленный бумагами, – все это следовало выбросить еще несколько недель назад. Возможно, он устраивал меня такой, какой есть: не носящий отпечатка индивидуальности владельца; возможно, он подходил мне как дешевый, плохо сидящий, но удобный костюм, – тем не менее восхитительным его никак нельзя было назвать.

– Благодарю. Я стараюсь.

Моя ответная ложь рассмешила его. Карие глаза заискрились весельем. Надо признаться, выглядел он потрясающе: ноги, изящно положенные одна на другую, клетчатый шелковый шарф вокруг шеи, черные волосы с пробором слева, подстриженные так, словно он выписал парикмахера из 1978 года. Заостренными, хищными чертами очень худого лица он напоминал жокея. Лавендер Хилл.

– Вы такой милый человек, согласились принять меня без предварительной договоренности, – сказал он. – Обычно я не вламываюсь к людям подобно варвару, но чрезвычайные обстоятельства понудили меня пренебречь приличиями. Уверен, что тема разговора будет близка вашему сердцу.

– Какая конкретно тема?

– Искусство.

– Значит, мы будем говорить об эстетике, я правильно понял?

– И о деньгах, – ответил он, теребя рукой малиновый лацкан.

– Теперь понимаю, мистер Хилл.

– О, называйте меня Лав, как все. Вы знакомы со Спенсерами из Сесайти-Хилл? Очаровательные люди. Они много лет называют меня Лав.

– Нет, я не знаком со Спенсерами. Очевидно, мы вращаемся в разных кругах.

– Ну да, конечно. Они увлекаются лошадьми.

– Надо же, до чего могут дойти люди в наше время!

– Один взгляд на них скажет вам все, Виктор. Ведь я могу называть вас Виктором?

– Раз речь зашла о деньгах, можете называть меня как хотите, Лав.

– Очень хорошо. У вас приятная манера быть откровенным, я нахожу это достаточно… многообещающим. Итак, давайте перейдем к делу. У вас есть клиент, Чарлз Калакос.

– Верно.

– Мне сообщили, что он может получить доступ к некоей картине.

– Да, вроде бы ходят такие слухи. Ну и что?

– Виктор, я представляю одного коллекционера, человека с безупречным вкусом и изысканной коллекцией произведений искусства.

– Произведений искусства?

– О, вы правы. Похвально, Виктор. Зачем ходить вокруг да около и манерничать! Этот человек коллекционирует вещи, достаточно ценные, – предметы, которые покупают, когда имеют все. Подобная страсть к коллекционированию может принести недурную прибыль тому, кто способен ее удовлетворить. Таким образом, мы подошли к сути дела.

– Ему нужна картина.

– Конечно же, вы правильно догадались. Автопортрет Рембрандта – предел его мечтаний. Он намерен увенчать им свою коллекцию и настроен весьма решительно.

– Простите, Лав, но продажа украденного полотна является незаконной операцией. Я не могу участвовать в таких действиях.

– О, Виктор, я ни в коем случае не предложил бы вам нарушить закон. Вы адвокат, связанный этическими нормами своей профессии. Разумеется, никто не предлагает вам продавать картину, это было бы в высшей степени неправильно. И тем не менее, – он лукаво улыбнулся, – вы, обещая вернуть эту картину, а также используя средства массовой информации, пытаетесь оказать давление на правосудие, не так ли? Пытаетесь выторговать лучшие условия для своего клиента.

– Это совсем разные вещи.

– Так уж и разные? Может быть, лучшей сделкой для вашего клиента будет не сдаваться на милость прокурору и не подвергать свою жизнь опасности со стороны бывших подельников?

– Откуда вам все известно?

– О, Виктор, вы очень обаятельный человек. Возможно, гораздо большую пользу вашему клиенту принесет совсем другая сделка? Новый дом, новое имя, новый – и крупный, заметьте, – счет в банке. Он будет выглядеть белым и пушистым до конца своих дней. Все это можно устроить.

– В обмен на картину?

– Похоже, Виктор, те отрицательные отзывы о вашем интеллекте, которые до меня доходили, не соответствуют действительности. Вы весьма проницательны для адвоката. Я это приветствую. Заверяю вас, Виктор, мы, посредники, будем щедро вознаграждены. Не исключено, что вы сможете позволить себе купить банку краски для своего кабинета. У Ральфа Лорена есть цвета, которые творят чудеса. Например светло-зеленый.

– Вам не нравится бежевый?

– Цвет дешевых гробов. Итак, вот что мы имеем, Виктор. Вы получили предложение. Ваш интерес к нему очевиден. Давайте обсудим детали.

– О каких деньгах мы говорим?

– Да, это один из вопросов.

– И о каких же деньгах мы говорим?

– Мы начинаем переговоры?

– Нет. Я не могу обсуждать продажу краденой картины.

– Я подозревал, что вы так скажете. Но зачем обсуждать денежные вопросы, если мы не ведем переговоры? Это лишь предварительная встреча. Позвольте объяснить, как, с моей точки зрения, нужно действовать далее. Вы расскажете своему клиенту о нашей встрече, раскроете перед ним все нюансы этого дела, как того требуют правила коллегии адвокатов. Он заинтересуется, потому что у него есть здоровая страсть к деньгам. Вы дадите ему мой телефонный номер. Он позвонит. Я упомяну сумму, выражающуюся шестизначным числом. И если сделка состоится, мы проведем ее без вашего участия. Но вы тем не менее получите комиссионные в размере, скажем, пятнадцати процентов. Это ведь так просто.

– Я не имею права принимать комиссионное вознаграждение.

– Конечно, нет, это ведь так неприлично. Но вы можете принять задаток от нового клиента. А если дело не дойдет до суда или будет продлено на пару лет, то это не ваша вина. Так поступают все лучшие юридические фирмы. У вас есть моя визитная карточка?

– Да, у меня есть ваша карточка.

– Великолепно. Итак, мы закончили?

– Не совсем, Лав. Прежде чем что-то сделать, мне нужно знать, кого вы представляете.

– Я представляю человека со средствами, который живет далеко отсюда. Вам не нужно знать ничего больше. Коллекция произведений искусства, происхождение которых сомнительно, может существовать только в обстановке абсолютной секретности.

– Все, что вы мне скажете, будет храниться в глубокой тайне.

– Ваши тайны его не волнуют. Все переговоры буду вести я.

– Мне нужно имя.

– Ничего такого вам не нужно, – сказал он, и веселые искорки в его глазах погасли. – Вам предстоит работа, вы ее сделаете, и вам за нее заплатят. Это все, что должно вас заботить. Я убежден, что вы позвоните своему клиенту.

– Почему вы так уверены?

– Потому что вы представляете Чарлза Калакоса не только как адвокат. Он сын друга вашей семьи. Есть долги, которые нужно уважать. Вы обязаны дать человеку возможность начать жизнь заново.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Спросите у отца.

– У моего отца?

– Приятно было побеседовать с вами, – сказал Лавендер Хилл, вставая с кресла. – Думаю, мы еще встретимся. Возможно, за коктейлем. Обожаю крепкие коктейли.

– Почему это не вызывает у меня удивления?

– Не нужно меня провожать, Виктор. Спасибо за гостеприимство.

В тот момент, когда он выходил из кабинета, я сказал:

– Шестизначной суммы недостаточно.

Он остановился, повернулся ко мне и выразил удивление:

– Мы начинаем переговоры?

– Нет, – ответил я. – Я не могу договариваться о продаже краденого. Но, зная цену картины, я не могу посоветовать своему клиенту согласиться на сумму из шести цифр.

– Значит, мы оба выполнили домашнее задание.

– Очень хорошо. Я обсужу это со своим клиентом.

– Кстати, адвокаты обычно получают треть.

– Да, но аукционеры – только десятую часть.

– Средняя цифра кажется мне более чем справедливой. Однако ваши слова звучат многообещающе. Я сделал предложение, вы выдвинули контрпредложение, мы торгуемся относительно процентов. Я знаю, что вы не можете участвовать в переговорах, Виктор, но мне кажется, что мы их уже начали. Чао, дорогой мой. Буду ждать звонка. Не заставляйте меня ждать слишком долго.

Когда он исчез за дверью, я остался наедине с запахом его духов и учащенным пульсом – обещание больших денег всегда вызывало у меня сильное сердцебиение. Лав даже не моргнул глазом, услышав, что шестизначной суммы недостаточно. Даже не моргнул глазом.

Я сел за стол и, потирая руки, принялся обдумывать создавшееся положение.

Продажа краденой картины является противозаконной, адвокат не может ей содействовать.

Это так.

Тем не менее, Лав был прав, говоря, что его предложение выгодно для Чарли и, возможно, для Заниты Калакос.

Я вообразил душещипательную сцену воссоединения семьи на каком-нибудь коралловом рифе у берегов Венесуэлы: мать и сын в обнимку под ярким небом над Карибским морем.

Передав Чарли бумажку с обычным телефонным номером, я не нарушу клятву адвоката. Это точно. А как насчет закона «или – или»? Если я не смогу превратить драгоценности в наличные, то по крайней мере получу что-то от этого дела, разве не так? Или так, или так.

Услуга отцу с каждым часом становилась для меня все более выгодной и – все более опасной.

Кого представлял Лавендер Хилл и откуда он так много знает о Чарли Калакосе и его положении? И какое, к дьяволу, отношение имеет к этому мой отец?

Мне нужны были ответы, и я знал, кто мог их дать. Фил Скинк, частный детектив. Я позвонил ему и назначил встречу на завтрашнее утро, затем вышел из кабинета.

В сумерках офис выглядел печально. Но и мысль о разгромленной квартире не вызывала веселья. Я решил, что идеальным временным пристанищем будет кабачок «У Чосера». Туда я и направился, не ведая, что меня ждет та еще ночь.