Меченый

Глава 51

В итоге я оказался в Лос-Анджелесе. Меня это нисколько не удивило: если ищешь Сэмми Глика, не стоит ехать в Англию.

Сидя в красной машине с откидным верхом на Четыреста пятой улице, я чувствовал себя так, будто обрел свое место в мире. Я раскошелился на этот автомобиль, потому что нашел его невероятно сексуальным из-за помадного цвета и подвижной крыши.

Верх машины был опущен, однако ветер не развевал мои волосы, так как Четыреста пятая улица больше напоминала автостоянку, чем главную артерию города. Солнце припекало плечи, а от тошнотворного запаха горячего асфальта и автомобильных выхлопов было трудно дышать. Единственным утешением служила пальма, маячившая впереди слева.

От нечего делать я размышлял над тем, как меня воспринимают окружающие. Видят ли они во мне молодого человека с многообещающим будущим, или я кажусь им жалким бледнолицым туристом в дешевом костюме и солнечных очках, купленных на автозаправке, который пытается с помощью крутой тачки, взятой напрокат, выдать себя за преуспевающего жителя Лос-Анджелеса? Придя к неутешительному выводу, я решил, что мне нет никакого дела до чужого мнения. Я был здесь, сидел в автомобиле с откидным верхом, рядом сидела красивая молодая женщина, и я направлялся на встречу с киномагнатом. Жизнь прекрасна, когда несешься по крайней левой полосе.

«Но когда же пробка рассосется?»

Проводив тоскливым взглядом Ронду Харрис до гостиницы, я позвонил Скинку и договорился с ним о встрече. Свидание состоялось в его пыльном офисе. Перекинувшись парой дежурных шуточек, мы принялись гадать, где прячется этот ублюдок Тедди Правитц. Дабы раскрепостить мысли, Скинк снял ботинки и лег на диван, а я ослабил узел галстука и сел в кресло.

– Что у нас на него есть, приятель? – спросил Скинк.

– Не много, – ответил я. – Жил в Калифорнии. Хотел заниматься кино.

– А кто не хочет? – сказал Скинк. – У меня самого была такая идея – снять фильм про частного детектива во Фресно, который валит банду рокеров, чтобы помочь одной огорченной дамочке. Суть в том, что она не так сильно огорчена и не такая уж дамочка. Осталось только написать сценарий. Кстати, что требуется, чтобы написать сценарий?

– Несколько свободных часов. Значит, ты жил во Фресно, да, Фил?

– Итак, он на Западном побережье, – уклонился от ответа Скинк.

– Надеюсь.

– Западное побережье большое.

– Возможно, район поиска удастся сократить. – Я вынул из кармана пиджака клочок бумаги и передал его Скинку.

– Что это такое?

– Список абонентов нашего мертвеца.

– Что-то я не понял.

– Здесь все входящие, исходящие и непринятые звонки за последнюю неделю с сотового телефона Стэнфорда Куика.

– Тебе его дали копы?

– Не совсем.

– А, теперь понял. Ты обыскал труп. – Скинк восхищенно улыбнулся.

– По всей видимости, один из номеров принадлежит парню, которого мы ищем. Для начала следует заняться Западным побережьем.

Скинк азартно приподнялся.

– Я попробую определить фамилии каждого абонента. Кроме того, пробью фамилии, которые накопал, пока следил за этим парнем, Лавендером Хиллом, и посмотрю, не подходят ли они.

– Прекрасно, – сказал я. – Тем временем я попробую получить другую наводку.

– От кого, приятель?

– От знакомой.

– Встречаешься с ней по делу или ради удовольствия?

– Она риелтор.

– А… Ну, с риелтором можно встречаться только по делу. – Скинк опять улегся на диван.

– Ты так и не объяснил мне свой план, – сказала Моника, сидя рядом со мной в красной машине с откидным верхом, взятой напрокат.

Она старалась перекричать рокот транспортного потока и громкое гудение ветра над головой, поскольку мы снова ехали.

– Какой план?

– У тебя нет плана?

– План может оказаться ошибочным. С другой стороны, стратегия – это способ действий, неизмеримо более подходящий к нашей ситуации. Предпочитаю стратегию.

– Хорошо. Ты так и не поделился со мной своей стратегией.

– Какой стратегией?

– У тебя нет даже стратегии?

– Я над ней работаю.

Моника повернулась ко мне и нахмурилась. Должен отметить, вид у нее был очаровательный. Черные волосы, убранные в аккуратный пучок, огромные круглые солнечные очки. Водителям, которые заглядывали в нашу машину, она должна была казаться спешившей на съемки восходящей звездой. А я, наверное, выглядел как ее бухгалтер.

– Все будет хорошо, – сказал я. – Эй, мы подъезжаем к Тихому океану. Чувствуешь запах?

– Нам нужно где-нибудь повернуть налево.

– Знаю. Но ведь это так здорово. Расслабься и дыши морским воздухом. Тихий океан, причалы Санта-Моники, пляж бодибилдеров…

Я выбрался с забитой машинами Четыреста пятой улицы, свернув на бульвар Венеции, и направился на запад, в сторону Тихоокеанского шоссе. Возможно, не самый короткий путь, но определенно красочный.

– Может, накачать бицепсы, чтобы восхищались местные?

– Лучше уж раздать всем увеличительные стекла.

– Веди себя прилично.

– Правда, Виктор. Какой у тебя план? Мы просто войдем и потребуем рассказать правду?

– Потребуем. Но учти: он подготовился к нашему визиту. Не знаю, упрячет ли он нас в кутузку или очарует до смерти, но в какую бы игру он ни играл, нам придется приспосабливаться. Я специально наделал шуму, чтобы он знал: за ним идет охота. И он занервничал. Предупредил меня через миссис Лекомт, чтобы я не мутил воду, и убил Стэнфорда.

– Как ты узнал его новое имя?

– Мне помогли.

Кафе «Китайские деликатесы на берегу озера» находилось отнюдь не на берегу и предлагало совсем не деликатесы. Принимая во внимание голые столы, разбитую вывеску и написанное иероглифами меню, клиент мог рассчитывать на одно – подхватить ботулизм. Но если он хотел отведать удивительное блюдо дим-сим, если не претендовал на льняную скатерть и серебряный подсвечник и если не страшился оказаться белой вороной среди желтой стаи, то лучшего места, чем «Китайские деликатесы», не было во всей Филадельфии.

– Ты совсем не ешь, – сказал я Шейле.

– Я не голодна.

– Но я заказал все это для нас. – Я указал на металлические пароварки и маленькие круглые тарелочки с аппетитными клецками.

– Я уверена, что ты найдешь им применение.

Она оказалась права. Я вдруг почувствовал зверский аппетит, словно кто-то твердил мне: «Наедайся, пока цел, потому что завтра можешь оказаться в кресле с недопитой выпивкой в руке и пулей в голове, и какой-нибудь мерзкий тип будет копаться в твоих карманах в поисках сотового телефона». Я поднял палочками клецку, окунул в соус и положил в рот: «С креветками. Вкусно».

– Если ты не голодна, – спросил я, – то зачем пришла?

– Потому что ты попросил.

– Все так просто?

– Почему бы и нет?

– Как жених?

– Прекрасно. Спасибо.

Улыбка была лукавой, губы коралловыми, глаза блестящими. Крашеные светлые волосы локонами ниспадали на плечи. Шейла относилась к тем женщинам, которые от встречи к встрече кажутся все красивее. «Интересно, как это у нее получается?»

– Ты продала квартиру в том кондоминиуме? – спросил я.

– Она тебя интересует?

– Нет, если предлагаешь купить пай.

– Это хорошо. По-моему, она тебе не подходит. – Шейла опустила взгляд, обвела кончиком пальца бумажку с китайским гаданием. – Но если хочешь еще раз на нее посмотреть – просто чтобы убедиться, – можно устроить.

– Не сегодня, спасибо. У меня был тяжелый день.

– Очень жаль. Сегодня я в игривом настроении.

– Ты собираешься встречаться со мной после свадьбы?

– Не знаю. Позвони после свадьбы, и мы решим.

– Твоему жениху повезло.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Он кто, инвестиционный банкир?

– Ну конечно. Но у меня есть для тебя подарок, Виктор. Одно имя.

Я положил палочки для еды.

– Продолжай.

– Помнишь тот дом, который ты просил меня попридержать? Дом Чуллы. Объявился риелтор, который проявляет к нему удивительный интерес. Его зовут Даррил. Вчера я с ним обедала. Мы поговорили, посмеялись и слишком много выпили. Одним словом, дружески пообщались.

– Представляю.

– И неверно. Он низенький, потный, носит парик на макушке, и тем не менее уверен, что я готова с ним переспать.

– Мужики все одинаковые.

– В ходе нашего подогретого напитками обеда мы решили поработать вместе – сформировать синдикат, чтобы самим купить дом Чуллы, а потом продать с наибольшей выгодой; денежки пополам. Это неэтично и незаконно, но именно поэтому так привлекательно.

– Хорошо придумано.

– Разумеется, даже образуя синдикат, риелторы сохраняют в тайне свою клиентуру. Но после пятой порции выпивки Даррил выболтал имя своего клиента. Он назвал его Регги.

– Регги – сокращение от Реджинальда?

– Верно.

– Регги.

– Да, и он живет на Западном побережье. Даррил очень доволен тем, что имеет клиента на Западном побережье. Он несколько раз повторил: «Мой клиент с Западного побережья».

– Регги живет на Западном побережье.

– Это тебе поможет?

– Да-да, поможет. Ты просто великолепна, знаешь об этом?

– Пустяки.

– Нет, это определенно не пустяки, но я имел в виду другое. Ты на самом деле великолепна.

– О! – Она чуть не покраснела. – Спасибо за комплимент.

– Я не мог понять, почему каждый раз, когда тебя вижу, ты кажешься мне все прекраснее, теперь понял.

– Почему же, Виктор?

– Потому что, несмотря на внешность и прочее, несмотря на твои эскапады, браслеты и довольно-таки пугающую профессию, а также несмотря на попытки казаться другой, на самом деле внутри ты просто прелесть. Я попросил тебя об одолжении, не сказав, зачем мне это нужно, а ты, чтобы помочь, затеяла пьяный обед с этим Даррилом. Ты слишком мила, чтобы выразить это словами, и чем чаще я тебя вижу, тем больше ты мне нравишься.

Она опустила голову и, помолчав, наконец произнесла:

– Если кому-нибудь это расскажешь, я вырву тебе сердце.

– Не сомневаюсь, что ты это сделаешь.

– Милый риелтор никому не нужен.

– Пообещай мне только одно.

– Что именно?

– Если у тебя не получится с твоим инвестиционным банкиром, дай мне знать, хорошо?

Она подавила улыбку и взяла палочки.

– Наверное, мне тоже стоит попробовать, – сказала она, поддевая клецку.

Итак, у нас были номера с сотового телефона Стэнфорда Куика, имя, которое дала риелтор Шейла, и интересная информация, переданная одним из агентов Скинка в Саванне. Наш друг Лавендер Хилл кое о чем проговорился некоему партнеру с дурной репутацией. Лавендер сказал, что думает заняться кинобизнесом. У него лежал готовый сценарий о торговце произведениями искусства, драгоценной вазе и растраченном потомственном богатстве, а теперь по счастливому стечению обстоятельств у него появился клиент, который может купить этот сценарий.

– Все почему-то считают, что могут заниматься кинобизнесом, – сказал я Скинку. – Как называется кинокомпания?

– «Сара что-то-там продакшнс». Мой информатор не слышал разговор целиком, но сказал, что название похоже на имя. «Сара что-то-там».

– Эта кинокомпания существует на самом деле?

– Не знаю. Смотрел в регистре кинокомпаний, но там нет ничего, что начиналось бы с «Сара».

– Сара, – сказал я. – «Сара что-то-там». – Я на секунду задумался. – Как насчет Заратустры?

– Что?

– Заратустра, начинается с «зэ», а не с «эс». О нем писал Ницше, а наш мальчик был его поклонником.

– Это не тот лысый парень, который играл за команду «Пэкерс»?

– Конечно, тот. Проверь «Заратустра продакшнс».

И все совпало. Офис компании находился в северном Голливуде. В Интернете о ней почти ничего не было – лишь несколько телефонных номеров, но один из них принадлежал Реджинальду Уинтерсу. Регги с Западного побережья. Я расхохотался, когда увидел. Идеальное имя для еврейского паренька из Тэкони, который стремится пробиться наверх, имя, намекающее на то, что он, подрастая, играл в теннис, проводил лето на острове Маунт-Дезерт и имел кузенов в Эндовере. Реджинальд Уинтерс. Чем дольше я вертел это имя в голове, тем больше склонялся к мысли, что оно фальшивое. Это имя мог выбрать ребенок, помешанный на комиксах. Реджинальд Уинтерс. До каких пределов лживости способен дойти человек?

Но имя оказалось настоящим.

– Я нашел на него все, что смог, – сказал Скинк, порывшись в своей базе данных. – Родился в Огайо, закончил Северо-Западный университет, начал карьеру корректором в «Парамаунт пикчерс».

– Сколько ему лет?

– Двадцать с небольшим.

Вот так. Не тот парень, совсем не тот парень. Прощай, моя версия о фальшивых именах.

– Какая у него должность?

– Вице-президент.

– Вице-президент какого направления?

– Хозяйственного.

– Ну да. Как раз работа для двадцатилетнего парня. Еще один Ирвинг Талберг.[14] Мальчик на побегушках. Поэтому имеет дело с риелтором Даррилом. На кого он работает?

– В «Заратустра продакшнс» главная шишка – парень по фамилии Перселл, – сказал Скинк. – Теодор Перселл.

– Теодор?

– Да. Он работает в этом бизнесе уже лет двадцать.

– Компания успешная?

– Была. Помнишь «Влюбленного Тони», хит начала восьмидесятых?

– Это сентиментальное дерьмо о двух обреченных любовниках?

– Я тоже не плакал, когда смотрел, приятель. Мне не стыдно в этом признаться. Ее выпустил Теодор Перселл. И фильм с Джином Хэкменом – о погоне за автомобилем. А потом «Танцевальные туфельки».

– «Танцевальные туфельки»?

– Сейчас у компании какие-то проблемы.

– Неудивительно. Что известно о Перселле?

– Не много. Собственно, кроме фильмографии, ничего.

– Откуда у него деньги на постановки?

– Неизвестно.

– Спорим, что я знаю, – сказал я и подумал: «Каков наглец! Даже не соизволил поменять имя». – У тебя есть его адрес?

– Я смотрел, но не нашел. Он явно не хочет, чтобы его обнаружили.

– А в телефонном списке Стэнфорда Куика есть номера, которые можно увязать с Перселлом?

– Ничего конкретного. Но есть номер, по которому ему несколько раз звонили и который отсутствует в справочниках. Об этом номере нет вообще никаких сведений. Я несколько раз набрал его, меня спросили, кто я такой, и велели больше не беспокоить. В достаточно грубой форме. Судя по произношению, отвечал какой-то китаец.

– Позвони еще раз. Скажи, что у тебя посылка для мистера Перселла – подарок от киностудии «Юниверсал пикчерс», но ты не можешь найти нужный дом. Постарайся получить подробные инструкции, как к нему подъехать. Может, этот китаец даст тебе улицу и номер дома.

– Думаю, на это он купится.

– Я знаю людей из Голливуда: они обожают подарки.

Дом стоял в горах Санта-Моники. Дорога была извилистой и крутой. Асфальтированный серпантин поднимался все выше над ущельем – коричневой пустыней с зелеными пятнами растений. Я остановил машину около переговорного устройства, укрепленного на ржавых воротах. Под динамиком висел почтовый ящик без указания фамилии получателя корреспонденции или номера дома, поверх ворот была установлена камера наблюдения. Я нажал кнопку переговорного устройства.

Ничего.

Нажал еще раз и еще.

Ни ответа ни привета.

– Ты уверен, что это правильный адрес? – спросила Моника. – Может, мы проехали нужный дом?

– Это тот самый дом, – сказал я и опять нажал кнопку интеркома.

Наконец из переговорного устройства раздался голос.

– Зачем вы так часто ее нажимаете? – попрекнул меня кто-то с восточным акцентом – не с китайским, но что-то похожее. – Мы не глухие. Мы вас слышим. Что вам нужно?

– Мы к мистеру Перселлу, – сказал я.

– У вас назначена встреча?

– Нет, сэр.

– Тогда зачем нажимать кнопку? Уезжайте. Мистера Перселла для вас нет.

– Думаю, он меня ожидает.

– Нет, не ожидает. Мистер Перселл отдыхает. Мистер Перселл болен. Мистер Перселл в Нью-Йорке. Мистера Перселла для вас нет. Что у вас, сценарий? Мы не принимаем сценарии, если только не просим привезти, а мы никогда такого не просим. Положите его в почтовый ящик и не ждите от нас ответа. А теперь уезжайте. У мистера Перселла болит голова, его нельзя беспокоить.

– У вас, наверное, ученая степень по юриспруденции.

– Зачем вы меня оскорбляете, если я всего лишь делаю свою работу?

– Передайте мистеру Перселлу, что его хочет видеть Виктор Карл.

– Виктор Карл?

– Совершенно верно.

– Вы Виктор Карл?

– Да, это я.

– А, мистер Карл. Давно пора.

– Простите?

– Вот уже несколько дней, как мы вас ждем. Поторопитесь, поторопитесь. Мистер Перселл вас ожидает.

– Еще бы, – сказал я.

Ворота медленно открылись. Мы с Моникой неторопливо двинулись вперед. Подъездная дорожка вела вверх, огибая участок, залитый солнцем. Цветущие кусты, тенистые деревья, неподстриженные лужайки.

– Должно быть, он решил очаровать нас пейзажем, – сказал я, подруливая к дому.

– Но сам мистер Перселл меня наверняка не очарует, – отозвалась Моника.

– Не будь так самоуверенна. Он мастер втирать очки. При любых обстоятельствах помни одно.

– Что?

– Что он лжец. Если секрет успеха в Голливуде – не говорить ни слова правды, то он овладел им в совершенстве. Его доводы будут звучать убедительно, его искренность будет литься через край, он будет топить нас в ней. Не удивлюсь, если он будет не отрываясь смотреть нам в глаза и внушать, чтобы мы доверились ему во всем. Он отлично умеет манипулировать сознанием. Ни в коем случае не забывай, что он лжец по рождению. Так змея рождается, чтобы ползать, а тигр – убивать.

– Так зачем же мы сюда приехали, если все, что услышим, – вранье?

– Потому что даже самый великий лгун опирается на факты. В каждой лжи есть зерно правды, а именно ее мы ищем. Правды о том, что этот подонок сделал с твоей сестрой.