Между никогда и навечно

Глава 9

ЛЕВИ

Я изо всех сил стараюсь не морщиться, оглядывая захудалый бар, но почти уверен, терплю поражение.

— Зачем мы здесь?

Саванна оглядывается на меня через голое плечо и смеется.

— Почему ты выглядишь так, будто только что унюхал вонь?

Я округляю глаза.

— Потому что здесь воняет.

Она снова смеется, на этот раз громче, и я качаю головой. Она в восторге от моего дискомфорта, и я не могу не улыбнуться. Такое ощущение, что она никогда не уходила. Сав всегда любила заставлять меня извиваться, и как бы я ни старался притворяться, она видела, что это беспокоило меня меньше, чем я показывал.

Я тащусь за ней вдоль барной стойки, не сводя глаз с ее плеч, несмотря на тягу опустить взгляд ниже. Мне понадобится лоботомия, чтобы забыть зрелище ее топлесс с крохотными пластиковыми цветочками на сосках. Мне больше нет нужды добавлять контент «на работе открывать небезопасно» в папку «Саванна».

Потому что ощущение ее на моих коленях…

Я стискиваю зубы и слегка качаю головой.

Когда ребята обманом заманили меня в тот стриптиз-клуб, я пришел в ярость. Я немного вырос со времен библейских лагерей и лекций о непорочности, но мысль о том, чтобы сидеть в переполненном зале и смотреть, как женщины раздеваются на сцене, по-прежнему вызывала у меня реакцию «бей или беги».

В сознании невольно закрутились стихи о похоти и скромности, от которых у меня моментально разболелась голова. И только я начал отвлекаться статьями об архитектуре на своем телефоне, когда взрыв из прошлого вырвал его из моих рук и ошарашил.

Сначала я был шокирован. Не мог поверить своим глазам. Саванна Шоу, живая и здоровая, ухмыляется мне. Ее взгляд — которым она всегда смотрела на меня, намеренно пытаясь разозлить, — мгновенное взбудоражил меня. Мне захотелось вскочить и схватить ее в объятия, с силой сжать и громко рассмеяться. Не думаю, что когда-либо я был так счастлив.

В последний раз, когда я видел Саванну, я поцеловал ее, потому что думал, мы больше никогда не увидимся. Весь следующий год после ее ухода я мечтал о ней. Беспокоился о ней. Все время торчал в библиотеке, рыская в Интернете в поисках новостей о беглецах. Посвящал Саванне каждую трапезную молитву, умоляя Бога, чтобы следующий громкий заголовок не был о ней. Молил о ее безопасности. Чтобы она обрела счастье. Говорил себе, что отсутствие новостей — это хорошая новость.

Увидев, как она стоит надо мной с этой ухмылкой, с моей груди слетели три года кирпичей, и было восхитительно, наконец, вновь вдохнуть ее аромат. На целых две секунды.

Пока я не почувствовал целую кучу новых ощущений, от которых у меня закружилась голова.

Ее руки на моем теле, сжимающие мои бицепсы, ее губы возле моего уха.

Проклятье.

Я провел с ней целый год в своей постели, большую часть ночей спал, прижимая ее к своей груди, но ничто из этого не шло ни в какое сравнение с теми первыми секундами контакта в том клубе. Я чувствовал, что мое тело горит. Думал, что умру только от этого.

Но поскольку это была Саванна, ей захотелось пойти дальше.

Как насчет танца, здоровяк?

Долгие годы я буду воспроизводить это воспоминание снова и снова.

Хор приветствий вырывает меня из мыслей, когда мы подходим к задней части бара, и я вижу, как Сав обнимает и здоровается с группой людей. Трое парней и девушка. На парнях рваные джинсы-скинни и рваные футболки. У одного — короткий зеленый ирокез, у другого — короткая стрижка, а у третьего — лохматые каштановые волосы, падающие ему на глаза. У девушки длинные черные волосы с розовыми прядями, она в кожаных штанах и черном сетчатом топе, а под ним — неоново-розовый бюстгальтер. Миндалевидные карие глаза обведены ярко-розовым, идеально сочетаясь с лифчиком и волосами, а когда я смотрю на ее ноги, на них ярко-розовые конверсы Chucks.

Я мгновенно чувствую себя не в своей тарелке в шортах цвета хаки и рубашке поло, но Сав подходит к этой компании как нельзя лучше.

Саванна отступает назад, чтобы снова встать рядом со мной, затем представляет меня своим друзьям, указывая на каждого, будто она — Ванна Уайт, а они — автомобиль, который я только что выиграл (прим.: Ванна Мари Уайт — американская актриса и телеведущая. Наиболее известна как соведущая телевизионного игрового шоу «Колесо Фортуны»).

— Леви, это Торрен, Джона, Шон и Мэйбл. Народ, это мой друг Леви.

— Как дела, чувак, — говорит Джона, парень с зеленым ирокезом, протягивая мне кулак, чтобы я по нему ударил.

Его ногти выкрашены в ярко-розовый, а на запястье около дюжины разноцветных браслетов дружбы. Я киваю и отвечаю на его приветствие. Контраст между нашими руками почти комичен.

Я поворачиваюсь к другому парню, Торрену, ожидая такого же приветствия, но он просто смотрит на меня с каменным лицом. Я неловко киваю. Шон кивает мне и улыбается, а затем я поворачиваюсь к Мэйбл.

— Привет. — Она улыбается и слегка машет мне. — Приятно познакомиться, Леви.

— Мне тоже, Мэйбл.

Я поворачиваюсь к Саванне и вижу, что она улыбается мне с видом, который говорит, что у нее есть волнующий секрет.

— Что? — Ее улыбка становится шире. — Сав, что?

— Это моя группа.

Моя реакция, должно быть, оказалась именно такой, на какую она и надеялась, потому что торжество, которое она излучает, почти сбивает меня с ног.

— Твоя группа?

Она кивает, затем пинает мой ботинок носком своего.

— У нас сегодня концерт. — Ее тон ровный, невозмутимый, будто это всего лишь еще один рабочий день, но я вижу, как ее глаза сверкают возбуждением. — Если кто спросит, ты — наш роуди. (прим.: роуди — дорожная команда, к которой относятся техники и (или) вспомогательный персонал, путешествующий вместе с музыкальной группой во время турне и несущий обязанности по подготовке и проведению всех частей концертов, кроме, собственно, исполнения музыки)

— Вау. — Я несколько раз моргаю и снова переключаю свое внимание на ее товарищей по группе. Они выглядят соответствующе. — Вау, Сав. Это действительно потрясающе. Как вас кличут?

Торрен фыркает, и Мэйбл шлепает его по руке. Он поднимает вверх проколотую бровь.

— Кличут? Значит, ты старый добрый деревенский парень?

Я чуть отшатываюсь и морщусь, затем бросаю взгляд на Сав.

— Мы с Саванной выросли вместе, — медленно говорю я.

Не то чтобы я ожидал, что они будут знать, кто я такой, но тот факт, что они понятия не имеют, где выросла Сав, заставляет меня задуматься.

— На юго-востоке Северной Каролины. Полагаю, вы могли бы назвать это деревней.

Взгляд Торрена падает на Саванну, и от того, как он смотрит на нее, у меня сжимаются кулаки. Его взгляд говорит, будто она больше, чем просто его коллега по группе. Он смотрит на нее, будто она только его.

— Северная Каролина, Савви?

Савви? Я импульсивно закатываю глаза от прозвища, но быстро возвращаю их на место. Саванна пожимает плечами с кокетливой ухмылкой, которая бесит меня еще больше, чем взгляд Торрена.

— Никогда не утверждала обратного, — говорит она. — Это ты предположил, что я из Майами. Если бы спросил, я бы сказала.

— Тогда я обязательно расспрошу тебя подробнее.

При этом он улыбается. Улыбка добрая, немного многозначительная, но она не кажется хищной. Просто любопытной. И мне хочется стереть ее с его лица. У меня болит челюсть от того, как сильно я сжимаю зубы, и если они не прервут зрительный контакт в ближайшее время, я разорву его сам.

— Не могли бы вы перестать трахать друг друга глазами, — стонет Джона. — Нам есть чем заняться. Потрахаетесь глазами позже.

— Может, уже просто потрахаетесь и избавите нас от страданий, — добавляет Шон.

Он закатывает глаза, будто его это уже достало, и я напрягаюсь. Бросаю на него убийственный взгляд, когда Мэйбл толкает меня в руку. Когда я перевожу внимание на нее, она улыбается, а потом кивает на дверь позади себя.

— Не хочешь помочь нам с установкой, роуди?

Я еще раз смотрю на парней. Шон и Джона исчезли, но Торрен внимательно наблюдает за мной. Затем я отвечаю Мэйбл с улыбкой:

— Говори, что делать.

Я следую за ней в переулок за баром и вижу фургон, битком набитый оборудованием. Хочу обернуться и проверить, чем заняты Сав с Торреном, но не могу. Вместо этого смотрю, как Мэйбл открывает заднюю часть фургона, с кряхтением вытаскивает бас-барабан и передает его мне.

— У нас пока нет названия, — говорит она, кладя том-том на бас, который я держу. Затем берет несколько металлических столбов — барабанных стоек — и кивает мне, чтобы я возвращался внутрь. — Торрен хочет называть нас «The Eff Em». Типа, как FM-радио, но произноситься будет e-f-f-e-m, типа, fuck them (прим: «нах*й их»).

Наши взгляды встречаются, и мы одновременно морщимся.

— Да, нам тоже не нравится, — говорит она со смехом. — В данный момент мы выступаем как «Savannah Alt.» и все предполагают, что мы из Джорджии. Но на самом деле так получилось потому, что когда нам разрешили выступить, бармен при заполнении документов в графе «исполнитель» указал имя Сав и наш музыкальный жанр, так и осталось.

— «Savannah Alt.», вообще-то, звучит неплохо.

Я следую за ней, когда она направляется к сцене и устанавливает стойки для барабанов, затем опускаю свою ношу и возвращаюсь к фургону за следующей партией.

— Неплохо, но Саванне не нравится. — Мэйбл смеется. — Сав даже думала использовать свой псевдоним стриптизерши, потому что не хотела, чтобы люди считали, что мы назвали группу в ее честь, но мы ей сказали, что это глупо.

— Стервозная Гадюка, — с улыбкой протягиваю я, мысленно возвращаясь к нашему разговору в клубе.

— Именно. — Мэйбл протягивает мне футляр с гитарой и еще один том-том, затем спрыгивает с фургона с барабанными палочками в заднем кармане и тарелками под мышками. — Пойдем. Занесем это, а потом ты поможешь ребятам с остальным.

— Как давно ты знаешь Саванну? — спрашиваю я, помогая ей с барабанной установкой. И под «помощью» я подразумеваю, что подаю ей вещи, когда она их просит, и стараюсь не мешать.

— Чуть больше года. Мы познакомились в Нэшвилле.

— В Нэшвилле?

Меня раздирает любопытство. Что делала Сав с тех пор, как ушла? Где была? Как оказалась здесь, в Майами, работая стриптизершей и играя в альтернативной рок-группе с идиотом Шоном и мудаком Торреном? Я хочу знать всё.

— Ага. Мы вместе, э-э, жили в одном месте. — Мэйбл бросает на меня быстрый взгляд, а затем отводит его. — Короче, мы поладили, и когда она решила поехать в Майами, я отправилась с ней.

Какое-то время я смотрю на нее, желая, чтобы она сказала больше. Когда ничего не получаю, снова принимаюсь играть в роуди.

Вскоре смех выводит меня из мыслей, и я вижу Саванну и Торрена, возвращающихся из переулка. Оба улыбаются, и он снова смотрит на нее тем самым взглядом. От этого я вижу красный. Когда он говорит ей что-то такое, что заставляет ее игриво ткнуть его в бок, я вынуждаю себя отвести взгляд.

— Между ними что-то есть? — Мэйбл воспринимает вопрос совершенно спокойно. Как будто она его ждала.

— Ему бы хотелось, — говорит она с ухмылкой. — Но Савви никогда бы так не поступила. Группа для нее слишком важна. Она не хочет облажаться.

Меня одолевает желание рвать и метать, когда Мэйбл подтверждает, что Торрену что-то нужно от Сав. Затем вздыхаю с облегчением, узнав, что Сав не заинтересована. Но что привлекает мое внимание, так это последнее замечание Мэйбл. Группа слишком важна.

Я и не знал, что Саванна увлекалась музыкой.

Это я состоял в школьном оркестре, несмотря на свою ужасную игру. Сав никогда не проявляла интереса к музыкальным инструментам или вокалу. Я даже не помню, чтобы она упоминала популярных музыкантов или песни. То, что она в группе, очень неожиданно.

При этой мысли я, должно быть, улыбаюсь.

Полагаю, это и есть Саванна. Все, что она делает, — неожиданно. Она непредсказуема, как ураган. Забудьте Стервозную Гадюку. Для сценического псевдонима ей следовало выбрать Ураган.

— Закончили? — спрашивает Джона, выходя на сцену и протягивая мне стакан с напитком.

Я беру его и киваю в знак благодарности. Не хочу показаться грубым.

— Закончили, — подтверждает Мэйбл, подходя ко мне, когда к нам присоединяются Саванна, Торрен и Шон. — Не благодаря вам, неудачники.

Шон смеется.

— Я не виноват, что в твоем инструменте бессчетное количество деталей. Надо было учиться играть на чем-то более простом. Просто вынул и сунул.

— Как тебе нравится, — растягивает Торрен, и Шон подмигивает ему.

— Точно.

Саванна громко вздыхает и отталкивает парней, затем хватает меня за руку. Ничего не говоря, она тащит меня со сцены к столику у стены. Выдвигает высокий табурет, упирается ладонями мне в грудь и толкает назад, пока я не сажусь. Все это неловко и глупо, но не мешает мне сосредоточиться на том, как тепло ее прикосновения просачивается сквозь тонкую ткань рубашки и согревает кожу.

— Хочешь, чтобы я сидел здесь? — спрашиваю я, ставя напиток на стол.

Она кивает, потом поднимает бровь, глядя на стакан.

— Что ты пьешь? Откуда это у тебя?

— От Джоны.

Я изучаю загадочный напиток. Что-то карамельно-коричневое со льдом и спиралькой апельсиновой корки, плавающей сверху. Я не настолько взрослый, чтобы брать из бара что-то самому, и я пробовал алкоголь всего несколько раз, поэтому, когда Джона протянул мне стакан, я его взял.

— Это безопасно?

Сав смеется.

— Если спрашиваешь, хороша ли выпивка, ответ — вероятно, нет. Если спрашиваешь, умрешь ли ты, выпив его, ответ — вероятно, тоже нет.

Я начинаю смеяться вместе с ней, но звук замирает у меня на языке, как только она подходит ближе. Инстинктивно я раздвигаю ноги, чтобы она могла встать между ними, и она прислоняется бедром к внутренней стороне моего бедра. Я глубоко вдыхаю и устремляю свой взгляд на нее, не позволяя глазам опуститься на фиолетовый лифчик и обнаженный живот. На кратчайший миг я улавливаю нервозный блеск в ее серых глазах.

— Это ваш первый концерт?

Она кивает и впивается зубами в нижнюю губу.

— Наш первый большой концерт, да. — Она протягивает руку и теребит подол моей футболки. Мышцы живота напрягаются импульсивно, и я изо всех сил стараюсь сохранять хладнокровие. — Мы отыграли несколько домашних вечеринок. Несколько концертов в дайв-барах. Однажды играли на каком-то нелегальном рейве на парковке. Но это первый концерт, где нам платят больше ста баксов. У нас есть афиша. Мы даже на их странице в социальной сети.

— Это потрясающе, Сав. Вы выступите великолепно.

Она саркастически цокает языком и склоняет голову набок.

— Откуда тебе знать? Ты нас никогда не слышал. Может, мы жесткий отстой.

Я ухмыляюсь ее настрою, затем протягиваю руку и слегка дергаю за темно-каштановый локон.

— Потому что ты звезда, Саванна Шоу. Сила природы. Ураган. Ты надерешь всем задницы, и они будут умолять тебя сделать это еще раз, пока ночь не закончится. Это твоя суть. И ты ничего не можешь с ней поделать.

Ее щеки розовеют, а полные губы изгибаются в улыбке, но она ничего не говорит. Просто затягивает меня в глубокий водоворот своих серебристых глаз. Когда она открывает рот, чтобы что-то сказать, из динамиков на сцене раздается обратный отсчет, заставляя нас обоих дернуться, затем кто-то говорит в микрофон «проверка звука». Мы смотрим на сцену и видим, что у микрофона стоит Торрен и глядит на нас.

Я не удивлен, что он фронтмен. Ведущий певец. Наверное, еще и соло-гитарист. Сав слегка сжимает мое бедро, а затем уходит, не сказав больше ни слова, отчего во мне вспыхивает ревность.

Саванна выходит на сцену, и я с трепетом наблюдаю, как свет освещает ее лицо. Девушка создана для того, чтобы быть в центре внимания. Думаю, часть меня всегда это знала. Она была рождена для чего-то большего, чем грязная спальня и безрадостная жизнь в нашем родном городке Нигде.

По какой-то причине я ожидаю, что Саванна направится к клавишам, подальше от центра сцены, микрофона и внимания. Вместо этого я ошеломленно наблюдаю, как Торрен отходит от микрофона, уступая место Саванне. Моя отвисшая челюсть опускается до пола, когда она не только встает у микрофона, но еще и поворачивается и берет у Джоны белую электрогитару.

Она накидывает ремень через голову, один раз бьет по струнам и, наконец, смотрит в мою сторону. Я знаю, что сижу с открытым ртом. От ее улыбки сердце колотится, а член твердеет. Затем она облизывает губы и наклоняется ближе к микрофону.

— Как настрой на вечер?

Я в шоке от того, как микрофон меняет голос Саванны. В свете софитов она выглядит по-другому. По-прежнему Саванной, но я как будто воспринимаю ее в совершенно ином образе. Конечно, она выглядит чертовски горячей и вдвойне грешной, но дело не только в этом. Она притягательная. Ее голос сексуальный, мелодичный и с резкой хрипотцой. Ее ухмылку можно услышать. Можно услышать озорство. Похоже на чертов гипноз.

Оглядываю битком набитый бар и понимаю, что я не единственный, кто это почувствовал.

Те, кто до этого играл в бильярд, отложили кии. Посетители у барной стойки развернулись в сторону сцены. Даже бармены уставились на Сав, потому что никто не беспокоит их с заказами. Толпа аплодирует. Кто-то свистит. Она произнесла всего четыре слова и завладела всех их вниманием.

— Вот, что мы хотели услышать, не так ли, ребята? — Саванна отводит взгляд от меня и оглядывается через плечо на Мэйбл, и та в знак согласия отбивает быстрый такт.

Больше возгласов. Больше свистков.

— Спасибо. Мы — «Savannah Alt.». Джона на соло-гитаре, Шон на клавишных, Торрен на бас-гитаре, Мэйбл на барабанах, а меня зовут Саванна. Давайте, черт возьми, раскачаем вечер.

Следуя за Сав, группа сразу же исполняет хит альтернативного рока 90-х, а мне остается только смотреть. Я понятия не имел, что она умеет петь. Ее вокал звучит так же сексуально, как и голос, но в десятки раз мощнее. Она не просто пропевает слова. Она становится ими.

Ее нежные пальчики с привычной легкостью перебирают струны гитары. Несколько раз, когда она не поет, она исполняет гитарное соло, которое просто сводит меня с ума, и я не знаю, на чем сосредоточить свое внимание. На пальцах, играющих на инструменте, или на губах, поющих песню.

Она великолепна. Вся группа великолепна, но Сав — звезда. Сав — это магия.

Они проигрывают несколько каверов, каждый следующий так же хорош, как и предыдущий, затем музыка стихает, и Сав поворачивается, чтобы поговорить с Мэйбл. Они обмениваются парой слов, после чего Сав смотрит на парней и кивает, прежде чем вернуться к микрофону.

— Ладно, Саус-Бич, как насчет того, чтобы по-новому взглянуть на старые любимые хиты?

Люди сходят с ума, и впервые с тех пор, как она начала петь, я оглядываюсь на переполненный бар. Я сбит с толку.

Место забито до отказа. С начала концерта количество посетителей удвоилось, и все, и я имею в виду абсолютно все, смотрят на Саванну. Не на группу. На Сав. Однако, когда я снова перевожу взгляд на сцену, девушка, на которую направлено все внимание, смотрит прямо на меня.

— Этим вечером у меня в гостях хороший друг, — медленно говорит она в микрофон, и на ее лице растягивается озорная ухмылка. — Левит, я же говорила тебе, что Вселенная еще с нами не закончила. Это для тебя.

Она начинает что-то играть на гитаре — какой-то рифф, который кажется смутно знакомым, но я не могу понять, — пока Мэйбл не присоединяет ударные. А когда вступают Торрен, Шон и Джона, мелодия вызывает воспоминание, но оно все время ускользает. Я знаю эту песню, но пока не пойму, откуда.

Сав смотрит на меня и смеется, а затем подмигивает, и я чувствую это нутром. Когда она начинает петь, я не могу сдержать улыбку, расплывающуюся по моему лицу. Это «Wagon Wheel» Old Crow Medicine Show, но они ее обработали. Уменьшили американский фолк и прибавили рок-н-ролла, и звучало это хорошо. Очень хорошо.

Если ничто из исполненного сегодня вечером не закрепит за ней статус будущей рок-звезды, то эта песня однозначно поможет. В ее талантливом исполнении эта песня звучит совершенно по-другому. Сав способна усовершенствовать что-то одним прикосновением.

Саванна Шоу станет причиной того, что эта группа пойдет далеко, и я понимаю это еще до того, как она заканчивает песню. Я вижу это четко и ясно, будто картина их успеха разыгрывается передо мной.

Это будет нечто. Нечто грандиозное.

Предназначение Саванны Шоу всегда заключалось в нечто большем, чем наш родной город, но до этого момента я не понимал, в чем именно.

От этого в груди становится тесно, сердце замирает, и внезапно я снова оказываюсь у окна своей детской спальни, слушая, как ее шаги стихают в темноте.

— Что думаешь? — спрашивает Сав после выступления, и ее голос смешивается со звуком океанских волн, разбивающихся о берег. Судя по ее улыбке, она уже знает, что я собираюсь сказать.

— Ты была великолепна, — честно отвечаю я. — Запредельно потрясающая. Когда ты научилась играть на гитаре?

Джона протягивает Сав еще один шот, и она быстро его проглатывает, слегка покачнувшись. У меня в руке все тот же стакан с того момента, как мы пришли сюда. В баре я потягивал странный виски с апельсином, который вручил мне Джона. После бара мы пришли на пляж, и он чудесным образом подал мне еще один напиток в красном пластиковом стаканчике.

Я даже не знаю, откуда он берет выпивку.

— Играла на улицах Нэшвилла, — говорит Саванна, поморщившись от шота. — Так я и познакомилась с Мэйбс. Мы с ней были частью группы. Вроде маленького сообщества преступников-неудачников.

Она хихикает и поворачивает голову к Мэйбл, которая в данный момент целуется со своей девушкой на песке. Я отворачиваюсь. Мэйбл познакомила меня с ней, но я не помню ее имени. Какой-то драгоценный камень. Даймонд или Кристалл или что-то в этом роде. Единственный стакан виски, который я выпил, немного затуманил мне мозг.

— Мы жили с чуваком по имени Оскар — я, Мэйбл и еще, наверное, двенадцать детей. Число всегда менялось, понимаешь? Трудно удержать беглецов в одном месте. Короче, Оскару было около пятидесяти, и он владел старым домом, в котором мы все и обитали, это он научил меня играть на гитаре, чтобы я освоила какой-нибудь музыкальный инструмент. Каждый занимался своим делом, и именно так мы покупали еду, платили за аренду и прочее.

Я моргаю.

— То есть, по сути, он эксплуатировал детей, которым больше некуда было идти?

Она ухмыляется, и, не сводя с меня глаз, окликает Мэйбл.

— Эй, Мэйбс. Как считаешь, Оскар нас эксплуатировал?

Мэйбл не мешкает. Она отстраняется от своей девушки достаточно, чтобы крикнуть:

— Определенно.

Затем они с подругой смеются и возвращаются к поцелуям.

Сав усмехается и пожимает плечами.

— Я не возражала. Меня научили игре на гитаре, которую я люблю, а теперь я еще и чертовски классная карманная воришка.

— Ты карманница? — недоверчиво спрашиваю я, и она закатывает глаза.

— Не будь такой пиписькой.

Я качаю головой, стараясь скрыть улыбку.

Набравшись смелости, хочу спросить еще, но тут Торрен и Шон подходят к Саванне, и Торрен обнимает ее. Я напрягаюсь и стискиваю зубы, наблюдая за их объятиями. Он притягивает ее к себе, и она прислоняется к нему. Я говорю себе, что это только потому, что она захмелела от шотов.

— Савви, хочешь повеселиться? — Торрен протягивает ладонь, показывая пару белых таблеток, и Саванна ухмыляется ему, а затем бросает вызывающий беспокойство взгляд в мою сторону.

— Насколько ты правильный, Левит?

Она склоняет голову набок, наблюдая за мной, насмехаясь точно так же, как в детстве, и я медленно качаю головой, сдерживая улыбку.

— Все еще довольно правильный.

Она хмыкает, улыбка Чеширского Кота превращается в нечто более милое, и ее взгляд теплеет. Она закусывает губу, затем тихонько смеется.

— Это хорошо.

— Хорошо?

— Ага. — Она пинает песок мне на босую ногу. — Ты мне нравишься таким, какой ты есть.

Скачок моего желудка такой неожиданный, и все, что я могу сделать, это смотреть на нее с глупой ухмылкой.

Я собираюсь сказать ей, что она мне тоже нравится такой, какая она есть, когда она снова улыбается Торрену и открывает рот. Ревность разрывает мою грудь, а ярость сжигает бабочек, которые несколько секунд назад ласкали мои внутренности своими крылышками, и я смотрю, как Торрен кладет белую таблетку ей на язык. Она закрывает рот, сглатывает, затем запрокидывает голову к ночному небу. Торрен протягивает таблетку Шону, и тот тоже кладет ее в рот.

Эта сцена меня шокирует, поэтому я просто стою и смотрю. Хочу спросить Сав, какого черта она делает. Наркотики? После всего, что она пережила со своей матерью и ее бойфрендом, как она может спокойно принимать наркотики? Мне хочется отругать ее. Забрать отсюда и отвезти домой. Заставить выплюнуть то, что она только что проглотила.

Но затем Торрен проводит рукой по спине Сав, и я злюсь по другой причине. Сжимаю кулаки, когда он наклоняется и шепчет ей что-то на ухо. Ее глаза распахиваются, а по лицу расплывается улыбка.

— Ладно, — говорит она ему, затем переключает свое внимание на меня.

Я выпрямляюсь, когда она выскальзывает из объятий Торрена. Позволяю себе бросить на него быстрый взгляд, и мое самодовольство крепнет, когда я вижу, как он хмурится.

Хорошо.

Саванна берет меня за обе руки.

— Давай потанцуем.

Несмотря на свое неодобрение, уголки моих губ изгибаются вверх.

— Музыки нет.

Она переплетает наши пальцы, затем начинает отступать, уводя меня от Торрена ближе к прибою. Мои пальцы покалывает. Я чувствую, как импульс поднимается по рукам и достигает груди.

— Ну и что? — Она поднимает одну мою руку, кружится под ней, а затем прижимается к моей груди так, что я обнимаю ее для поддержки. — Мы можем притвориться.

И снова мы так близко, что я чувствую на коже ее дыхание. Если бы я наклонился всего на несколько дюймов, то смог бы ее поцеловать. В этот момент я сделаю все, что она захочет. Буду танцевать часами без музыки, только под одни воспоминания о ней на сцене. Все, что она попросит. Я так увлечен ею.

Мы оба вздрагиваем, когда раздается настоящая музыка, и смотрим на пляж, на медленно катящийся к нам джип с включенной на полную мощность стереосистемой. К машине подбегает Джона и дает пять тому, кто сидит за рулем, а потом я снова смотрю на Саванну.

— Теперь нам не нужно притворяться, — говорит она.

Ее тело начинает раскачиваться в такт музыке, и что-то в ее движениях говорит мне, что таблетка Торрена уже оказывает свой эффект. Сав поднимает руки над головой и вращает бедрами. Это томно и гипнотически, и когда она тянется ко мне и кладет мои руки себе на талию, я тоже испытываю почти кайф.

— Теперь мы можем сделать это по-настоящему.