Между никогда и навечно

Глава 19

ЛЕВИ

Я так крепко сжимаю руль, что костяшки пальцев побелели.

Она прекрасно выглядит. Правда, прекрасно.

Я видел ее фото в журналах и по телевизору, но есть нечто особенное в том, чтобы увидеть ее вживую. Раньше я мог притворяться, что она просто еще одна знаменитость. Серебристые волосы облегчали задачу. В своих воспоминаниях я мог отличить солистку «Бессердечного города» от дикой брюнетки со смеющимися глазами. Но сегодня в кофейне, когда ее длинные волосы были стянуты назад и спрятаны под бейсболкой, она была Саванной, девушкой, которую я до сих пор считаю своей.

Которую я всегда считал своей.

Голос у нее чуть ниже, более хрипловатый. Сексуальный в том смысле, что пронзает меня насквозь. Я не могу перестать думать о том, как бы он звучал сейчас по сравнению с прошлым. Когда она делилась бы со мной в темноте секретами, поддразнивала с озорной ухмылкой или подбивала бы сделать то, что, как мы оба знали, мне делать не следовало. Когда стонала бы мое имя.

Будет ли она по-прежнему владеть подо мной так, как раньше? Все еще полностью управлять моим сердцем и разумом?

Ответ я уже знаю.

Я сильнее сжимаю руль и бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

Бринн скрестила руки на груди и хмуро смотрит в окно. Она не сказала ни слова, и я чувствую себя мудаком. Но в свою защиту скажу, что я не был готов к ее сегодняшней встрече с Саванной. И ни хрена не был готов к толпе папарацци. Вечером нужно будет порыться в Интернете и убедиться, что мы с Бринн не засветились ни на одной из тех гребаных фото.

— Хочешь сегодня остаться на ночевку у мисс Шэрон?

Бринн пожимает плечами. Обычно она любит ночевки у Шэрон, что показывает, насколько она зла. Мисс Шэрон даже начала украшать гостевую комнату по вкусу Бринн. За последние два года она стала для Бринн кем-то вроде приемной бабушки, и я был ей благодарен за это, несмотря на чувство вины.

Меня съедало изнутри наблюдать за тем, как они ладят. Как Бринн с ней сближается. Когда я нанял Шэрон офис-менеджером, мне и в голову не приходило, что у них с Бринн завяжутся отношения. Я хотел их прекратить — даже говорил об этом с Шэрон, — но потом понял, что Бринн заслуживает большего количества людей в своей жизни, которые ее любят, а Шэрон определенно одна из них.

— Хочешь, отвезу тебя домой за необходимыми вещами и планшетом? Бьюсь об заклад, мисс Шэрон заказала бы пиццу и устроила бы вечер кино.

Бринн морщит носик и снова пожимает плечами, поэтому я громко вздыхаю.

— Ладно, тогда оставайся дома со мной.

Она садится прямо и смотрит на меня в зеркало. Ее брови нахмурены, а губы подрагивают. Я практически вижу борьбу, происходящую в ее головке. Она полна решимости устроить мне бойкот, но вечера кино с мисс Шэрон ей очень нравятся.

— Что скажешь, Босс?

Она поджимает губы, снова пожимает плечами, затем громко стонет.

— Ладно. Хорошо.

Я ухмыляюсь и киваю. Бринн не произносит ни слова до конца поездки, но и не хмурится.

Когда я подъезжаю к нашему дому, она выпрыгивает и вбегает внутрь, так что я звоню Шэрон.

Как я и предполагал, она рада, что Бринн останется, и говорит мне, что завтра приведет ее в офис. Шэрон дает мне краткий отчет о ходе работ на наших объектах, затем мы заканчиваем разговор планом забросить Бринн через час. Когда я поднимаюсь по лестнице и вхожу в дом, меня уже ждет Бринн с журналом в руке.

— Она так и не подписала, — говорит она, и у меня внутри все сжимается. В ее глазах стоят слезы, и она изо всех сил старается не заплакать. — Я так хотела, чтобы она подписала.

Я подхожу и притягиваю ее к себе.

— Я подпишу его, Босс.

— Уверен? — Она сопит мне в рубашку, и я крепче ее обнимаю.

— В понедельник я возьму журнал с собой и дам ей его подписать, — обещаю я.

Бл*ть. Я надеялся, что мне больше не придется общаться с Саванной. Может, я смогу переложить эту работу на одного из моих ребят.

— Спасибо! — вопит Бринн, затем поворачивается и бежит вверх по лестнице, крича на ходу: — Я почти собралась!

Раздается хлопок двери, за которым тут же следует громкая музыка. Закрытая дверь и пол приглушают звуки, но я все равно могу сказать, что играет.

Гребаный «Бессердечный город».

Я буквально не могу сбежать от Саванны Шоу.

— Спасибо, Шэрон.

Я закрываю дверцу грузовика и подхожу к крыльцу, где стоит Шэрон. Бринн уже молниеносно скрылась в маленьком домике. Я пинаю ступеньку, убеждаясь, что результаты ремонта прошлого лета держатся, затем трясу перила лестницы, проверяя их прочность.

— Это вообще не проблема, — заверяет Шэрон. — Ты же знаешь, мне нравится, когда она здесь.

Я осматриваю ставни и оконную раму. Теперь, когда самый ужасный период весеннего цветения закончился, дому не помешала бы уборка.

— В эти выходные я пришлю Лукаса с моечной машиной и…

— Нет, не пришлешь, Леви Купер. Об этом я могу позаботиться сама.

Я поднимаю бровь.

— Тогда почему до сих пор не позаботилась?

— Потому что мой крутой босс заставил меня работать сверхурочно, в то время как сам пытается в одиночку восстановить разрушения от недавнего урагана, вот почему.

Я смотрю мимо нее в сторону дома и зову Бринн. Она выбегает из дверей, спрыгивает с крыльца и обнимает меня за талию. Все никак не могу привыкнуть к тому, насколько она выросла за последние несколько месяцев. На школьном медицинском осмотре в прошлом августе она была всего четыре фута. Я провожу руками по ее затылку, приглаживая непослушные каштановые кудри, и возвращаю объятие.

— Веди себя хорошо с мисс Шэрон, — напутствую я, и она смеется, отпуская меня и отступая назад.

— Да, папа.

Я ухмыляюсь и затем смотрю на Шэрон.

— Звони, если я вам понадоблюсь.

— С нами все будет в порядке. Увидимся завтра.

— Развлекайся, Босс.

В последний раз взъерошиваю волосы Бринн и направляюсь к грузовику. Как только сажусь за руль, отправляю Лукасу сообщение, чтобы в понедельник он помыл дом Шэрон. Шэрон может быть упрямой, но и я тоже.

Свернув с дороги, направляюсь в один из моих любимых баров в гавани, «СэндБар». Он стоит прямо на воде, кухня открыта допоздна, а летом в большинстве субботних вечеров во внутреннем дворике звучит живая музыка. Никаких знаменитостей, — только местные музыканты и группы — но выступления всегда хороши. После такого насыщенного дня, мне не помешало бы холодное пиво, океанский бриз и музыка, не связанная с Саванной.

В баре настолько многолюдно, насколько можно ожидать в пятницу вечером. Некоторые из моих парней играют за бильярдными столами сзади и замечают, когда я вхожу. Они зовут меня по имени, и я им киваю, но к ним не присоединяюсь. Вместо этого устраиваюсь за барной стойкой.

— Привет, незнакомец, — через минуту говорит Молли, уже протягивая мне открытую бутылку. — Давно тебя не видела.

Я беру пиво и бормочу слова благодарности.

— Работы выше крыши, — отвечаю я, отпивая из бутылки.

Она упирается руками в барную стойку, приподнимая грудь кверху так, что ее декольте чуть не вываливается из глубокого выреза майки. Я позволяю себе скользнуть взглядом по ее ключице и выпуклости грудей, прежде чем вернуться к ее лицу. Сюда я пришел не за этим, но теперь, раз уж я здесь…

— Полагаю, роль святого и спасителя — тяжелая работа, — говорит она.

Я делаю еще один щедрый глоток пива, пристально глядя в ее глаза, и она прикусывает нижнюю губу.

— Я не вижу Бринн, — говорит она через мгновение. — Ты сегодня в свободном полете?

Я киваю, и она мягко улыбается, ее розовые губы кокетливо изгибаются вверх, что мне хорошо знакомо. Обычно я не встречаюсь с женщинами из моего маленького городка. Если мне нужен кто-то на ночь или на неделю, я делаю это за пределами округа. Но у нас с Молли есть соглашение. Она знает условия и хранит все в тайне. Просто секс, никаких отношений. Она не приходит ко мне, когда Брин дома. Мы не звоним и не пишем друг другу, если только не для подтверждения встречи. Мы не остаемся на ночь. Не обнимаемся. Не ведем разговоры в постели.

Только занимаемся сексом. Без всяких обязательств.

— Сегодня я заканчиваю в одиннадцать.

Я ухмыляюсь, отчего ее обнаженные ключицы окрашиваются в розовый, а дыхание учащается. Поставив бутылку на стойку, наклоняюсь вперед, приближаясь губами к ее уху.

— Одиннадцать ноль пять.

Я отстраняюсь, и она подмигивает мне, затем идет к другим посетителям. Взяв пиво, я направляюсь к столику во внутреннем дворике, чтобы занять место в баре на открытом воздухе. Как только я сажусь, на барной стойке появляется еще одна бутылка пива, я поднимаю глаза и вижу Чета, еще одного бармена.

— Тебе нужна добавка, — говорит он.

— Спасибо.

— На твой счет? — спрашивает он, и я поднимаю бутылку в знак подтверждения, затем обращаю внимание на воду.

Наш городок находится прямо в устье реки перед ее впадением в Атлантику, поэтому вода здесь соленая, а по ночам слышно, как волны разбиваются о далекий берег.

Лодки пришвартованы на ночь, и я наблюдаю, как их силуэты качаются под легким движением течения. В музыкальном автомате в баре играет классический рок, а из динамиков во внутреннем дворике льется музыка. Во время вечерних концертов музыкальный автомат отключают, но сегодня он работает и им можно пользоваться бесплатно.

Закрыв глаза и глубоко вдохнув, я сознательно расслабляю плечи и челюсть, а затем представляю, как выдыхаю все напряжение. Это упражнение заставлял нас выполнять социальный работник из группы поддержки, и я продолжал его делать даже после того, как перестал посещать группу. Бринн я до сих пор вожу на сеансы к ее консультанту, но после урагана я перестал находить время для себя.

У меня есть дела поважнее, и, обычно, после посещения группы поддержки, я чувствовал себя хуже, а не лучше.

Я допиваю первое пиво и меняю его на новое, которое принес Чет, затем откидываюсь на стойку и снова устремляю взгляд на темный горизонт. Пытаюсь раствориться в шуме воды, но мои мысли постоянно возвращаются к Саванне.

Видеть ее было, как получить удар в грудь.

Видеть ее с Бринн? Невыносимо.

От нее исходил аромат ванили и персиков, что полностью соответствует ее имени — Саванна, но оно имеет шокирующий контраст с ее внешностью. Ваниль и персики намекают на южную сладость, но в Саванне нет ничего сладкого. С длинными серебристыми волосами, в массивных черных ботинках и с ярко-красной помадой Саванна выглядит так, будто от нее веет гвоздикой или кардамоном. Корицей и имбирем. Сигарами и виски. Чем-то пряным. Манящим. Опасным.

Я сжимаю кулаки по бокам. Ощущение ее предплечий до сих пор не пропало с моих ладоней, воспоминания неумолимы и отказываются исчезать. Ее кожа была горячей. Саванна всегда была теплой на ощупь. Помню те ночи, когда она спала в моей постели. Она была как персональная печка. После ее ухода все стало холоднее.

«У меня горячая кровь, — сказала она мне однажды. — Вот почему я такая темпераментная».

Тогда я ей поверил. Даже сейчас я все еще верю в это.

Странно, что после стольких перемен, что-то по-прежнему остается прежним.

Я допиваю второе пиво и делаю знак Чету, чтобы он принес мне третье. Несмотря на настроение, я ухмыляюсь, когда подношу бутылку к губам. То, как она улыбнулась мне во дворе ее дома и отсалютовала. Приторный тон ее голоса. То, как дерзко она вскинула голову и окинула меня оценивающим взглядом.

«Есть еще какие-нибудь пожелания, прежде чем я вышвырну вашу напыщенную, снисходительную задницу с моего двора?»

Мне потребовались все силы, чтобы не засмеяться.

Я вел себя с ней как мудак. Мне пришлось. Но то, как она мне дерзила? Будь я проклят, если я не хотел схватить ее и поцеловать.

«Как скажете, сэр».

Я смеюсь над воспоминанием. Ее голос крутится у меня в голове. Этот сексуальный, хриплый голос. «Как скажете, сэр». Я подавляю стон, когда в моем сознании проносится образ ее серебристых волос, намотанных на мой кулак. И ее, на коленях.

«Как скажете, сэр».

Гребаная Саванна Шоу.

Молли возникает передо мной в идеальный момент. Ее улыбка соблазнительная, глаза чуть прикрыты и игривы. Я смотрю на часы.

— Одиннадцать ноль пять, — говорю я.

Вовремя. Молли никогда не опаздывает.

Я раздвигаю ноги, и она встает между ними, проводя руками вверх по моим бедрам. Ощущения намекают на алкоголь в моей крови: поверхностные и приглушенные.

— Хочешь выбраться отсюда? — спрашивает Молли, кивая на боковую дверь, ведущую на стоянку для персонала. Я мысленно подсчитываю количество выпитого пива и несколько раз моргаю, глядя на одну из вывесок бара на стене.

— Я не могу сесть за руль, — честно признаюсь я, и она хихикает.

— Все в порядке. — Она берет меня за руку и отступает. Я поднимаюсь и следую за ней через боковую дверь.

На парковке музыка из бара звучит также громко, и Молли начинает пританцовывать, виляя и тряся попкой, кокетливо улыбаясь мне через плечо, пока мы идем к ее машине. Она разворачивается, затем прижимается спиной к моей груди и трется о мой пах своей попкой. Я все еще не могу прогнать образ Саванны на коленях, зовущей меня сэром, поэтому стону от прикосновения, импульсивно дергая бедрами вперед.

— Господи, Леви, — шепчет Молли, протягивая руку назад и обхватывая мою промежность ладонью. — Ты уже готов ко мне?

Я ничего не говорю.

Да и что я могу сказать?

Что, на самом деле, у меня эрекция от мыслей о девушке, разбившей мне сердце?

Неа.

Я держу рот на замке и позволяю ей ласкать меня через джинсы, с каждым нажатием ее руки мой член увеличивается в размерах. Я утыкаюсь носом в ее волосы и вдыхаю, но ощущаю лишь запах лака для волос и лаванды. Я хватаю ее за бедра и разворачиваю лицом к себе, и она обвивает руками мою шею. Когда она меня целует, я ей отвечаю, и вкус у нее такой же, как обычно. Ее язык переплетается с моим, как обычно. Она хнычет мне в рот, как обычно.

Но больше ничего не ощущается так, как обычно.

Я провожу руками по ее спине и сжимаю ягодицы, прежде чем приподнять ее и посадить на капот машины. Не на ее машину. Вероятно, Чета. Она обвивает меня ногами, а я целую ее челюсть, шею, холмики грудей.

— Леви, — выдыхает она, и я вздрагиваю.

Голос не низкий и хриплый, а высокий и нежный.

Не Саванны. Молли.

Я разочарованно рычу и возвращаюсь к поцелуям, затем накрываю ладонями ее грудь и сжимаю соски через тонкую ткань футболки. Она снова стонет и запускает пальцы мне в волосы.

— К тебе или ко мне? — выдыхает она, и я открываю рот, чтобы ответить, но слова замирают у меня на языке в тот момент, когда до парковки доносятся вступительные аккорды, а за ними следует текст.

Еще один раз, милый.

Еще один раз.

Виски и апельсин.

Чего же мы ждем?

— Какого хрена? — Я со стоном отступаю от Молли и провожу ладонью по лицу.

— В чем дело?

Чувствую на себе ее обеспокоенный взгляд, но не могу сосредоточиться ни на чем, кроме чертовски сексуального голоса, который прямо сейчас напевает из динамиков.

Это я сказала, что между нами все кончено,

но это ты, кто ушел.

Кому из нас сейчас больнее?

Давай сделаем ставки.

Еще один раз, милый.

Еще один раз…

— Гребаный «Бессердечный город», — говорю я, будто это все объясняет.

— О, да, обожаю эту песню, — говорит Молли, и тут в ее голосе проявляются взволнованные нотки. — Слышала, Сав Лавлесс видели сегодня в кофейне в Порт-Тауне. Весь Интернет в ее фото. У парня за кассой даже взяли интервью о ее заказе.

— Что? — Мои глаза распахиваются, и я сразу тянусь к телефону.

— Да. Обычный латте и замороженный кофе с карамелью. И шесть маффинов. Странно, да? То есть, латте имеет смысл. Но карамельный замороженный кофе? По какой-то причине он просто не кричит «Сав Лавлесс — крутая рок-звезда», понимаешь?

— Нет, — качаю я головой, набирая запрос в браузере телефона, — ты сказала, что фото в сети?

Она еще что-то говорит, но я ее не слышу. Слишком занят просмотром тонны фотографий Саванны, сделанных папарацци сегодня. Их сотни, большинство из которых выглядят совершенно одинаково, лишь с небольшими отличиями в выражении лица или положении тела. И несколько увеличенных изображений того гребаного сверкающего кольца на ее руке.

Молли начинает подпевать песне, и я стискиваю зубы, пытаясь сосредоточиться на фото и выкинуть из головы слова и мелодию.

Есть несколько кадров, где на заднем плане можно увидеть меня, но изображение зернистое и не в фокусе. Целью был не я. В тот момент, когда я понимаю, что Бринн нет ни на одном кадре, мои плечи ненадолго расслабляются, но при звучании проигрыша песни снова напрягаются.

— Молли, прости, — вздыхаю я. — Лучше я пойду домой пешком.

— О… ладно. Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе не нужен ибупрофен или еще что?

Я рад, что не слышу обиды в ее голосе. Разочарование — да, но я не задел ее чувств.

— Я в порядке, — говорю я, качая головой. — Просто устал.

— Хочешь, я тебя подвезу?

— Нет. Мне нужно прогуляться.

Я подхожу к ней и быстро целую в щеку.

— Спокойной ночи, — прощаюсь я, затем поворачиваюсь и ухожу, а проигрыш снова и снова звучит в моей голове.

Ты когда-нибудь молился за меня?

Каждый день. Каждый день.

Ты когда-нибудь молился за меня?

Каждый чертов день.