Мера человек: Зов

Глава 15. Наказание

— Мне это не интересно, — сказал я, показывая полное равнодушие.

Даже для виду поднял глаза, стал рассматривать гобелены. Некоторые привлекали внимание своим кислотно синим цветом, и на них золотым орнаментом была изображена какая-то жрица. По-другому женщину, абсолютно голую, но с широким воротником и высоким головным убором, не назовёшь. С крыльями за спиной, она держала в поднятых руках обручи и взирала с полотна на зрителя, будто на свою верную паству.

«Это она! Богиня плодородия и плотской любви!»

— Да, — демоница взглянула вверх и вдруг совершенно по-женски пригладила рога, будто смутилась, — Я прихватила с собой немного трофеев, на память.

От неё опять полыхнуло кучей искр, и я прищурился. Любое её действие направлено против меня.

— Чёртов Балан, всё-таки подгадил мне, — поморщилась Иштар, — Дал тебе шестырь в руки.

У меня поднялась бровь, и демоница улыбнулась.

— Играешь в «семиступку»?

Моё лицо ничего не выражало. Незачем ей знать. Сидеть напротив голой женщины, и играть в карты на свою жизнь — это просто самоубийство.

— А жаль, — она цыкнула, а потом вдруг одним жестом смахнула бесов в разные стороны от трона.

Зазвенели цепи, уродливые слуги с криками покатились, а демоница встала в полный рост, расправив плечи и гордо подняв голову.

— Я — Иштар! Богиня плодородия Великого Вавилона, — её голос звенел под сводами пещеры, словно гроза.

— Бывшая, — прошептал я.

Почему-то мой шёпот просвистел в тишине очень громко, и демоница оскалилась:

— Дерзишь. А я всё равно скажу тебе, что ты такое…

Она сошла вниз, опустив крылья, и те заволочились следом, будто плащ.

— Ты — это наказание, рок, неизбежность.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное. Нельзя верить демону, но она может сказать и правду, если это ей выгодно.

— Молчишь, сильная воля, — коготь коснулся моего подбородка, — Любой, кто использует магию Абсолюта, сдвигает чашу весов.

И она стала вещать. Про выбор, про свободу, и про закон бытия. Что такие, как я, вечно движутся… но не в поисках тринадцатых, нет. Мы убиваем тех, кто преступил закон и использовал силу Абсолюта.

В чём-то она была права. Мои враги часто использовали эту самую магию — пентаграммы, узоры, заклинания. Но приходил-то я к ним по совершенно другой причине.

— Белиар первый заметил, это его теория, — вдруг сказала Иштар, — Любой, кто соблазнится могуществом этой магии, рано или поздно встречается с частицей Абсолюта.

Привыкнув, что я всё время молчу, Иштар уже не ждала от меня ответа, и продолжала без пауз. Её рассказ поражал своей масштабностью.

Дьявол Аваддон. Убитый своим братом Каэлем, он был возрождён Бездной как демон, и достиг поистине небывалой власти. И смог, наконец, отомстить.

— Наверное, поднёбная душонка, не стоит объяснять, какие вещи могут творить ради мести?

Она не стала углубляться в историю, как Аваддон стал дьяволом, и как Каэль стал богом.

Иштар перешла сразу к сути: Аваддон использовал чувство вины своего брата, чтобы проникнуть к нему в разум. И бог Каэль стал потихоньку терять рассудок, осознавая, что иногда не управляет собой.

Аваддон не первый дьявол, который смог проникнуть в разум богов. Есть и другие Ордена, которые пали под ересью Бездны после того, как их боги сошли с ума.

Но Аваддон сделал так, что других дьяволов больше нет.

— Последняя война с Медосом и Целестой проредила нашу верхушку, — усмехнулась Иштар.

— Разве Тенебра не ослабла от этого?

Иштар усмехнулась:

— Возможно. Но Бездна была не против, раз позволила это.

Ну, раз дьяволов не стало, то многим демонам открылась дорога по карьерной лестнице. Таков закон силы — когда исчезает одна, появляется другая. Вот только Аваддон видел себя единственным властителем Тенебры, и не желал видеть рядом верховных демонов.

Вот тут-то и вступает на историческую арену Белиар. Демон, который начал с самых низов…

— Низов? — вырвалось у меня.

«О, червяк, если бы ты узнал историю господина Белиара, да застрянут его рога в заднице Апепа… Да ты, кусок, изошёлся бы от зависти!»

— Белиар из твоего мира, ты не знал?

Я покачал головой:

— Только то, что он там шалил в своё время.

— Самый знаменитый инкуб, — она облизнула острые клыки, — И весьма мастерский, за его плечами принцессы и жёны величайших властителей твоего мира.

— Чем же наш мир так приглянулся? И он там был, и ты…

— А разве не понятно? — Иштар удивилась, — Источник магии Абсолюта в твоём мире.

— Мире, построенном на костях…

— Именно. Абсолют, который не просто создал мир, а отдал себя в жертву. Чтобы его жители имели свободу, выбор… сильную волю! — она притянула меня и впилась губами в мои.

Горячий, как кипяток, язык прошёлся по моим дёснам. Я спокойно выдержал это, потому что раздумывал над словами Иштар.

«О, моя великая госпожа, прошу тебя, прошу… Хоть язычком коснись».

Наконец, наш поцелуй закончился, и она оторвалась, недовольно поморщилась:

— Ты — бревно.

Я кивнул, потом осторожно сказал:

— Аваддон хотел мою силу.

— Он идиот! — Иштар засмеялась, потом покосилась на бесов, сидящих на цепи.

Короткий взмах рукой, и слуги упали, скорчились в муках. Через несколько секунд высохли, как тот демон сверху, и отдали куцые светлячки духа своей хозяйке.

— Бесам верить нельзя, — демоница поморщилась, — Они служат, но предадут при первой возможности. Как вот эта мразь, например.

Она показала на копьё.

«О, великая моя госпожа, ты говоришь о каком-то недоразумении. Хозяин Белиар всё не так понял».

— Не так понял, и оказался в западне под Вольфградом, — хмыкнула Иштар, потом продолжила, — Да, Аваддон мечтает о силе Абсолюта. Но он ни хрена не знает, как её получить. Да никто не знает, что нужно делать.

Она зашагала вокруг, всплеснув руками.

— Убить двенадцать богов, или достичь Просветления… — Иштар вдруг улыбнулась, — Милый мой Дагон. Надо бы слетать к нему, уж он-то явно не бревно.

У меня чуть брови на лоб не полезли. Перед глазами сразу же прокатилась моя драка с демоном, охраняющим Апепа. Дагон, помнится, жаловался на Белиара, что тот увёл у него демоницу. Из-за этого я, в принципе, и пострадал тогда.

— Так это ты та самая…

— А что? — лицо Иштар снова оказалось близко, — Ты тоже хочешь завоевать моё сердце?

Я поджал губы. А демоница, выждав полминуты, от досады сплюнула.

— Бабы, которых ты трахал… Они от простуды не подохли потом?!

Впрочем, секундная слабость прошла, и она снова стала само очарование. Выставила одну ногу вперёд, задумчиво подпёрла подбородок.

— На чём мы остановились? Ах, да, наш Аваддоша загорелся идеей собрать тринадцать частиц. Он думает, что это ключ к силе Абсолюта.

— Вроде бы разговор шёл о двенадцати частицах, — задумчиво сказал я, — Все хотят силу, но никто не хочет терять свою личность.

— Ну, собрал он двенадцать. А теперь всё равно гоняется за тобой, — Иштар захихикала, а потом стала отстукивать мне по лбу когтем, — Никто. Не знает. Как. Стать. Абсолютом.

Она отчеканила это, прожигая меня красными зрачками.

Не стоит лишний раз просить о чём-то демона. Поэтому после паузы я сказал, будто бы размышляя:

— Вот только Эзекаилу в этой истории нет места.

Иштар улыбнулась:

— Ты и про него знаешь? — её бровь подпрыгнула, — Впрочем, ты бы не таскал слово бога за пазухой, если бы не знал.

Её палец упёрся в мой нагрудник. У меня мурашки пробежали по коже, когда я понял, что она знает о табличке.

— Мне она пока не нужна, — Иштар поморщилась, — Честно, честно.

Я только вздохнул. Так прям и поверил.

— Эзекаил — это просто предатель. Ангел, отворивший врата Медоса и впустивший армию Тенебры.

— Ну, сейчас он неплохо поднялся…

— Это хитрый ангел, с большими амбициями.

Павший серафим, как оказалось, за время службы в Медосе видел, как над ним сменился не один бог. А он так и оставался серафимом.

Почему Небо так распорядилось, и в чём провинился он, Эзекаил? Серафим не знал этого, но в его сердце поселилась зависть.

Когда война с Медосом закончилась проигрышем Тенебры, Эзекаилу грозило за предательство Чистилище, вечное прозябание в междумирье.

Поэтому он и сбежал в Инфериор. Да ещё и узнал перед этим секрет Каэля, что бог до сих пор чувствует вину перед братом. И стащил «слово», которое дало Эзекаилу такую власть, что он мог безнаказанно прятаться от Каэля.

— Эзекаил не желал становиться демоном, хотя серафим, с его-то силой, сразу обратился бы в верховного демона, — Иштар мечтательно закатила глаза, а потом покачала головой, — Но нет, ему надо только богом, и только в Целесту.

— Интересно, что же за слово-то такое…

— Ты, поднёбная душонка — бог? Или ты — дьявол?

Я слегка опешил:

— Нет.

— Ну, значит, ни ты, ни я не сможем прочесть слово, — Иштар смотрела на меня так, что я почувствовал себя тугодумом.

В общем, скооперироваться Аваддону и Эзекаилу труда не составило. Дьявол получил ключ к разуму бога через чувство вины, что дало власть в Инфериоре, а Эзекаил всего лишь ждал своего часа, чтобы заманить Каэля в ловушку.

— Но, если Аваддон мог управлять разумом Каэля… То ставить на его место Эзекаила, более строптивого бога, как-то глупо.

— Мы думаем, — демоница зашептала, — Что Эзекаил продал душу Аваддону.

Я чуть не крякнул от удивления. Тогда понятно, в чём выгода. Каэль всё же хоть как-то сопротивлялся, а Эзекаил уже весь до мозга костей свой.

— Возможно, продал именно за это заклинание, — кивнула демоница, — Ловушка для бога.

Та ночь, когда в Древнем Перевале случилась битва павшего серафима и Каэля, так и стояла у меня перед глазами. Как Эзекаил просчитал, что я вернусь к нему? Почему он не схватил меня в первый раз, когда я был ещё первушником?

Может, для обряда-ловушки нужна частица Абсолюта, набравшая силу?

— И Аваддон, и Эзекаил положили на кон всё, — закончила Иштар, — Никто не может применять магию Абсолюта, и оставаться безнаказанным.

— Что-то пока остаются, — проворчал я.

— Так ты же затем здесь? — улыбнулась демоница, — Аваддон уже чует, что его дни сочтены.

— У меня своя цель.

— Обернись, частица, на свой путь.

Я промолчал. Меня раздражало то, что в словах Иштар было очень много логики.

Да, я пролетел по Инфериору, как метеор. Поднялся из нулевой меры в человеческую за рекордные для Инфериора сроки.

Под мою руку попали и демон, и приор. И оба, если посмотреть с объективной точки зрения, злоупотребляли магией.

При этом сам Вотан, если поверить ему, был частицей Абсолюта. Получается, он отступил от своей миссии и получил по заслугам.

— Так, поднёбная душонка? Ты видишь, что я права?

— Что же ты хочешь от меня? — наконец, спросил я, — Если я такой опасный, и наказываю преступников…

— Ну, я-то ничего не делала, — Иштар улыбнулась, подняв руки, — Ну, если не считать баловства в Вавилоне.

Потом снова её пальцы взялись за мой подбородок.

— Вот только… Если Белиар считал, что частицу Абсолюта можно использовать, я тоже попытаюсь.

Наша игра в гляделки продолжалась долго. Она ходила вокруг меня, целовала, прижималась грудью, тёрлась ягодицами. И каждый раз заглядывала в глаза.

Не скажу, что я сохранял полное хладнокровие. Уж лучше бы меня пытали розгами и зачарованными колючками, там хотя бы можно погрузиться в омут боли, и закрыться в нём.

Здесь же, едва я погружался в себя, становилось ещё хуже. Все мои шесть перстов человека хотели эту демоницу, и даже стихии огня и духа крутились вокруг, нашёптывая хотя бы протянуть руку, чтобы заценить…

Зеркала у меня при себе не было, но Хродрик обмолвился, что я похож на «нуля, который рожает Апепа». Это меня рассмешило, оборвав все чары демоницы, после чего Иштар вырвала у меня копьё и закинула его за трон.

«Великая госпожа-а-а…»

Я с сожалением проводил взглядом полёт оружия.

— Так будет лучше, — Иштар схватила мою правую руку и положила себе на грудь.

Мои ноги подкосились, когда я понял, какой удар по воле получил. Я осел на колени, кровь застучалась теперь не только в мужском органе, но и в висках.

— Ты хочешь меня?

— Я… думаю… Нет!

Зря я решил, что нашёл в её лице союзника. Демоница пришла в ярость и хлестнула меня когтями по лицу.

Пролетев несколько метров и врубившись в мощёный пол, я с улыбкой подумал, что хотя бы теперь моя правая ладонь снова принадлежит мне.

Терпеть корруптовые кандалы оказалось мучительнее, чем зачарованные верёвки в своё время. Вечный ожог с дымом, бьющим в нос запахом палёной плоти.

Меня раздели, забрав всё, что нашлось за пазухой. И подвесили на стену, рядом с маленьким окошком, откуда всё время поддувал нестерпимый жар.

Иштар держала меня в замковой темнице, и первый день приходила каждые полчаса, вставая в соблазнительные позы. Бесы сразу открывали кандалы, толкали в спину прямо к хозяйке, и держали мои веки открытыми, чтобы я смотрел. Навалившись скопом, они протягивали мои руки, чтобы я трогал.

Не сразу демоница поняла, что сделала ошибку — она так и не дала воды. Только жажда спасала меня от её приставаний, ведь когда в горле пересохло, особо не до женских прелестей.

На второй день принесли воду. Иштар, недовольно морщась, влезла в чан по пояс и стала себя омывать, оглаживая тело. Бесы расковали меня, а потом оставили нас в камере двоих. Этот день прошёл для меня под двойным прессом — мне жутко хотелось пить, но нельзя было приближаться к прекрасному телу.

Странно было то, что Иштар говорила о времени, которого «у нас» будто бы не было. При этом держала меня в темнице уже третий день. Иногда, проваливаясь в забытье, я вспоминал об этом, и долго пытался понять женскую логику.

Одновременно, оставаясь один в камере, я пытался позвать Инфериор, но тот молчал. Зато Небо охотно отвечало на мои призывы, но ничего, кроме духовных мыслей, не давало. А висеть и восхищаться тем, как я стойко переношу все мучения, долго не получалось.

Инфериор не отвечал на зов, а я так хотел воспользоваться стихией воды. Ведь, если постараться, даже из жаркого воздуха можно было бы выжать каплю воды.

Вот только руки всё краснели и краснели, и иногда я ловил себя на мысли, что жажда уходит. Да твою-то нулячью мать, неужели так и придётся стать бесом? И что тогда будет с моей волей?!

Всё же, мне повезло.

На третий день Иштар пинком распахнула дверь. Впервые её красные космы были растрёпаны, и выглядела она как фурия. Задыхаясь от ярости, она некоторое время стояла в дверях, испепеляя меня взглядом.

Наконец демоница метнулась к стене, и одним ударом сорвала все цепи, на которых я висел.

Свалившись на колени, я сразу подобрался на четвереньки, потом сел, пытаясь растереть запястья под красными кандалами. Кожа там уже покрылась чёрными струпьями, потрескалась и кровила.

— Сраная ты воля, — и мне под ноги упал кожаный мешочек, — Это что такое?!

Тот самый мешочек, что достался мне от мастера Жени. Я уже и думать забыл о нём, а смотри-ка, сохранился где-то в доспехе.

— Я чуть не сдохла, тварь! — она припёрла меня к стене, схватив за шею, — Че-е-ервь, я в нуля превратилась!

Теперь, когда она была в ярости, от соблазняющей магии не осталось и следа. Я видел, как ужасна демоница, несмотря на женскую фигуру.

— Каким нужно быть идиотом, чтобы таскать с собой мощи Просветлённого?!

— Ты сама сказала, — прохрипел я, ухмыльнувшись, — Я — это наказание.

Она вдруг расширила зрачки, отпрянула. Я снова упал на четвереньки, и стал усиленно тереть шею, откашливаясь. Её пальцы были словно тиски.

— Ты — безмозглый идиот. Ты знаешь, кто такие Просветлённые?

— Представь себе.

— Если б знал, то не таскал бы, — Иштар презрительно покосилась на мешочек, — Их сила, она другая. И притягивает… другое!!!

Я протянул руку, взял вещицу, так взбесившую Иштар.

— Опасно, — она взялась за деревянную дверь, а потом со злости сжала доску, раздробила в щепки, — Ты, частица Абсолюта, просто опасен. Для всех вокруг!

Иштар заходила по камере из угла в угол.

— Прав был Беляш, чтоб его… Драный демон был прав, а я просто поддалась слабости, — она рыкнула, — Нельзя вас убивать. Нашёл, держись рядом, живее будешь.

Я встал, поводя плечами. Долгое висение ещё никому не походило на пользу.

Можно было напомнить Иштар, что у Белиара тоже не всё гладко в его теории. Он и сам сейчас не особо-то живой.

— На, сраный ты человек. Мне безмозглый бес не нужен, — мне под ноги упала фляга.

Совсем… совсем исчезла магия соблазнения. Передо мной была самая что ни на есть искренняя Иштар, истеричная и злая.

— Я ни о чём не попрошу демона, — упрямо сказал я.

— Жажда тебе все мозги съела, дурень, — процедила демоница, — Я сама дала воду, ты не просил.

Наклонившись, я поднял флягу, откупорил. Понюхал. Эх, стихию воды бы сейчас.

Неожиданно для самого себя я плюнул на всё, и опрокинул в себя флягу. Да, в горло полилась самая обычная вода, и вместе с ней тело стало наполняться физической силой.

Иштар оценивающе посмотрела на меня.

— Выдержал, значит. Ну и дурак, а мы могли бы славно потрахаться.

Я усмехнулся, потом спросил:

— Что тебе от меня нужно?

— Сейчас мы идём за Белиаром, душонка. А потом делай, что должно, частица Абсолюта.

— Идём к трону Аваддона? — слегка удивился я.

Всё же, я не планировал после трудной победы над Иштар отправляться сразу на верную смерть. Справиться с дьяволом, будучи в мере человека, навряд ли возможно. Я видел, какой мощью обладал Каэль, уж думаю, Аваддон ни в чём не уступает.

И даже если у меня есть магия обнуления, мне подойти не дадут. Аваддон знает об этом.

Иштар застонала, закатив глаза:

— Какому, душонка, трону?! Мы идём к Бездне!