Мера человек: Зов

Глава 24. Алтарь

Часть отряда должна была вместе с Дикой отправиться назад, к Вольфграду, вместе с командором Фастредом.

Обняв напоследок Хильду, я кивнул:

— Я вернусь.

— Через двадцать лет, что ли? — та усмехнулась, хотя в глазах застыла тревога, — Целомудрия от меня не жди, мастер примал.

В ответ я тоже усмехнулся:

— Потерпишь. Гораздо раньше вернусь, — я улыбнулся, и бухнул кулаком по своей груди, — Таково слово клана Лунный Свет.

— Ну смотри, примал, — с лёгкой угрозой сказала она, хотя за маской вождя я разглядел подтаявший лёд.

Надо было видеть лица зверей из отряда Керта, которые наблюдали, как просто разговаривает Волчица с седьмым перстом. Но их предрассудки нас не волновали.

Я не любил касаться разума Хильды, потому что не хотел вмешиваться в её волю. Но тут не удержался, всё-таки мазнул, чтобы услышать её эмоции.

— Ты мысли-то не распускай, — хмыкнула Хильда, потом всё же коснулась губами моей щеки и добавила, — Нам с тобой сложно будет, седьмой перст Марк. Я так-то зверь.

— Я поменяю законы, — твёрдо сказал я.

Не только Хильда, но и многие другие звери коснулись лба пальцами. Я тоже поднял глаза, глянув на небо.

Знаю, меня ведёт Абсолют. Предназначение, всё такое. Но я давно понял — мои решения, это тоже воля Абсолюта.

И попытаться стоит…

— Ты это, перст недоделанный, — буркнул Керт, — Ты нам ересь-то новую тут не насадишь?

Макото с Хильдой засмеялись, сам ветеран тоже не удержался, его плечи затряслись от неслышного хохота.

— Ладно, примал, — Хильда подняла нетерпеливого коня на дыбы, а потом развернула, — Да осветит тебя Небо, Марк.

И Волчица унеслась, вслед за ней друг за другом стали срываться другие звери. Рыцарь командор Фастред посмотрел вслед отряду, потом вопросительно глянул на Керта.

— Сгоняй в Вольфград, присмотри там, — кивнул ветеран, — Твой ум пригодится, Фастред, надо узнать, откуда проникли в наши земли эти еретики сраные.

Кивнув, рыцарь пришпорил коня и ускакал вслед за поднявшим пыль отрядом.

А меньшая часть войска, под предводительством Керта и Макото, направилась обратно, в Синюю столицу.

Некоторое время мы скакали без особой спешки, потому что лошади отряда устали, пока спешили на помощь в Вольфград.

Да ещё Керту очень хотелось поворчать. Видишь ли, и перчатку я от его парадных одежд потерял, и в Вольфграде своевольничал, войска вражеские поубивал.

— Вечно ты, Перит Белый Волк, не в своё дело лезешь, — ворчал он, — Тебя попросили на Восток идти, ты в Шмелиный Лес попёрся… Попросили в Оранжевый Приорат, так ты, дерьмо нулячье, в Тенебру свалился!

Ветеран был всё такой же прямолинейный, и за словом в карман не лез. И его даже не смущало, что я выше по ступеням-то.

— Да верну я тебе перчатку, — не выдержал я, — Наверняка есть умельцы в Вольфграде или в Лазурном.

— Ты? Вернёшь? — Керт открыл рот, словно его ноль перебил, — Да ты ж голодранец!

В общем, насколько я понял, работа там была действительно тонкая…

Зато я с огромным удовольствием поговорил с Порхающим Котом.

Макото гостил в Синих Землях, чтобы обсудить с Зигфридом дальнейшее союзничество. Рыжие Лисы сейчас активно занимались восстановлением Алого Приората.

Для меня было удивительно слышать, что Рыжие Лисы объединились с Безликими Драконами. Я даже вспомнил Намди, того угрюмого зверя из пустыни Жёлтого Приората. Он ведь казался мне вполне вменяемым, а значит, я был прав — не всё ещё потеряно.

Безликим Драконам надоела эта жизнь в тени и беззаконии, и они дали клятву помочь в борьбе за старого бога Каэля. И словно в подтверждение, что для Безликих не всё потеряно, год назад в один из храмов на острове Цветущей Сакуры вернулся тот самый алтарь Небу.

— Какой тот самый алтарь? — удивился я.

— На котором когда-то предводитель Безликих Драконов дал клятву Бездне, — хмуро признался Лис, — Это осквернило его, и алтарь исчез.

— Понятно. А теперь, значит, вернулся?

Рыжий Лис кивнул:

— Да, и Безликие верят, что их ждёт прощение.

— Алтарь, значит, — задумчиво сказал я.

Что-то не сходится, это не может быть тот алтарь, о котором я думаю. Я появился вот только что, а он — год назад. Да чтоб тебя, как отличается время между Инфериором и Тенеброй?

Неужели он и вправду из чертогов Аваддона?

— Мы изучаем тот храм, — задумчиво добавил Макото, — Говорят, он не простой, а намного древнее, чем кажется.

Я поджал губы. Ну, нет уж, так и голова может лопнуть от всех этих нестыковок. Главное, что он вернулся, у Безликих и Рыжих всё хорошо, а остальное не важно.

— И что творится в Алом приорате? — я сменил тему.

— Мы полностью захватили власть на нашем острове Цветущей Сакуры, — сказал Макото, — и пытаемся создать новую столицу.

— Даже так? — удивился я.

Вопросов у меня его история вызвала много, и я даже не знал, с какого начать.

— Времена изменились, — Макото словно проповедь читал, — И даже Небу нужна помощь обычного человека.

На своей родной Земле я бы, услышав эти слова, не придал бы значения. В мифах часто такое слышал, что иногда богам нужна помощь смертного. Но здесь, в Нулевом Мире, правда была такая, что и обычный человек — сила весомая.

— А Кицунэ? — спросил я, — Она тоже человек, как и ты?

Макото покачал головой:

— Осталась зверем. Ну, вроде как, чтобы нести зверям волю Неба, она ведь главная жрица на нашем острове.

Я только округлил глаза. Какое-то у них тут новое увлечение, все в веру ударились.

— Она же хороший воин, — сказал я, — Зачем жрицей-то?

— Воинов-то у нас хватает, а вот слышащих истину — нет.

— Моя Грезэ — тоже жрица, кстати, — вздохнул я.

— Знаю, Кицунэ часто с ней общается, — тут Макото чуть склонился, заговорщицки зашептал, махнув головой назад, — Но я-то знаю, ради кого Лисица сюда приезжает. К этому хитрожопому, ну, который с вариантами.

Я усмехнулся. У Фолки с Кицунэ что-то мелькало раньше, значит, мне не показалось. Вот и ещё одна причина, почему она осталась зверем.

— Этот предатель, Алый приор, погиб под Престолом, сражаясь за ересь Бездны, — продолжал Макото, — Его преемник тоже присоединился к прощённому Аластору…

Я вспомнил, что рассказывала Хильда. После того, как тёмные метки стали исчезать, в Престол Ордена снизошёл Эзекаил, и простил прецептора.

— А нам это не по нраву, — покачал головой Макото, — Кицунэ в древних скрижалях храма узнала, что этот новый бог Эзекаил принесёт только новые беды.

— Вот моду взяли, — заворчал Керт, — Раньше и бога-то не знали, как зовут. Небо, оно и на берегу Вечного Океана — Небо!

— Не всё так просто, — Макото не стал спорить, но добавил, — Вот даже тот алтарь Безликих имеет ещё какую-то историю, Кицунэ вот только понять не может.

Я выразительно посмотрел в сторону, решив не рассказывать про то, что на этом же алтаре, видимо, древний ноль впервые помолился Небу. Пусть Кицунэ сама это откроет — зверям вообще полезно пересмотреть свои взгляды на нулей.

Услышав Макото, ветеран снова стал ворчать, ещё раз напомнил мне про ужасно дорогую перчатку, а потом уставился на горизонт, на показавшееся серебро реки.

Нам ещё предстояло пересечь Слезу Каэля прежде, чем доберёмся до Лазурного Города, но лёгкая тревога уже кольнула меня. Я закрутил головой и сказал:

— Готовьте оружие.

Вся старческая спесь мигом слетела с Керта, когда он глянул мне в глаза, и ветеран сразу поднял руку.

— Все слышали? — рявкнул он.

Зашелестели клинки, звери стали напяливать шлемы. Некоторые, особо глазастые, заметили движение в далёкой рощице. Командор сразу же построил отряд так, чтобы с этой стороны нападающие даже не сунулись.

— Чтоб напасть на войско Зигфрида, это ж надо мозги иметь нулячьи!

Тревога так и не перешла в настоящее чувство опасности, пока мы пересекали длинный мост. Уж не знаю, каким его образом построили в древности, но технологии явно были передовыми.

А на другом берегу мне стало вдруг спокойно. Я специально пытался высмотреть вокруг хоть одну искорку, чтобы понять, не пытаются ли меня обмануть. Но нет, опасность миновала.

— Это наверняка Пятнистые Рыси, — вдруг сказал Керт, — Они тут давно кровь портят, по лесам шастают. На Волков обижены, хотели когда-то старшей стаей стать, а им по зубам-то и дали.

Лазурный Город был всё так же великолепен, возвышаясь на горе. Меня словно перенесло на пару месяцев назад, когда я въезжал сюда на телеге обоза.

Тогда я был первушником, который ждал суда приора.

А ещё я вспомнил, как ненавидел этих людей. Сильных, могучих, которые даже не смотрели на грязь, копошащуюся под ногами, на нулей и первушников.

Я сразу же повернул голову к горизонту, разглядывая громаду Небесного Зиккурата. Тогда она была не достроена, теперь же лишь самый кончик осталось возвести.

— Прекрасен, да? — спросил ветеран.

Я не ответил. Слишком резко вспомнились те чувства, и мне показалось, что даже Небо согласно со мной.

Как бы ни был прекрасен серый Зиккурат на фоне голубого неба, а при его строительстве погибли тысячи, если не миллионы нулей.

— Как про жилу возле Белых Волков узнали, так быстро достроили, — гордо сказал Керт, — Там же этого аурита надо немеряно.

Я остановил коня. Всё же ветеран кривил — верхушка была чуть-чуть не достроена, и я указал ему на это.

— Это по поручению жриц, — Керт заметил мой взгляд, — Говорят, чтоб вдруг Эзекаил не смог спуститься сюда.

Я кивнул, потом сказал:

— Благодарю, командор. Дальше я сам.

— Ты с дуба рухнул, Белый Волк? — тот округлил глаза, — Я чего Зигфриду скажу, что ты свернул с дороги? Тебя приор ждёт!

— Двадцать лет ждал, — начал было я, но мне уже пришло чёткое осознание, что в Лазурный Город мне не нужно, — Пусть поспешит сюда, командор.

Звери в отряде переглядывались, а Макото демонстративно отъехал в сторону. Ветерану хватило одного взгляда, чтобы понять: силой он меня точно не утащит.

— Чтоб тебя, челяха драная, — выругался Керт, а потом стегнул коня и поскакал к городу.

Его отряд, спохватившись, понёсся следом.

Макото не спеша подъехал:

— Не знаю, что ты задумал, Белый Волк. Но навряд ли Зигфрид будет доволен.

Я, пожав плечами, ответил:

— Я ему не зверица, чтоб нравиться.

Макото указал на поворот впереди, где уже проскакали Керт с отрядом:

— Вон дорога к Зиккурату начинается.

Я видел один раз храм Просветлённых. Там, на вершине в Горах Ящеров.

Сама пирамида Зиккурата своей архитектурой ничем не напоминала тот храм. Но огромное крыльцо на входе было укрыто такой же крышей-пагодой. На краях черепицы поблёскивало золото, а на ступенях, ведущих ко входу, я заметил уже знакомые символы.

Даже интересно, почему «семиступка» запрещена в приоратах, а на ступенях её символы рисовать можно?

Ступая по массивной лестнице, я жмурился от яркого жёлтого света, льющегося из проёма под крышей. Поднявшись, я оглянулся, выискал взглядом Макото.

Он стоял рядом с лошадьми, равнодушно разглядывая пирамиду. Потом Рыжий Лис обернулся — кажется, где-то там по дороге скакали силуэты. Зигфрид спешит…

Я, не в силах больше сдерживать предназначение, расправил плечи и вошёл в храм.

Казалось, что я попал на небеса. До чего прекрасно было внутреннее убранство — ровный, искрящийся золотыми вкраплениями, пол. Колонны по сторонам, покрытые тем же ауритом, уходили к невероятно высокому потолку, на котором были изображены картины из исторического прошлого.

Между колоннами сновали звери и люди, одетые в длинные золотисто-белые мантии. Все держали в руках сильверитовые чаши, в которых, кажется, дрожали светлячки духа.

В дальнем конце огромного зала высилась серебристая статуя. Кажется, я видел такую картину на гербе Ордена: рыцарь-человек стоит на коленях, уперев перед собой меч, и смотрит наверх, откуда бьёт яркий луч света.

У подножия статуи стоял алтарь. Не грубый, чуть отёсанный кусок камня, а идеально ровный, круглый, и покрытый золотом. На алтаре подрагивал, будто живой, огонёк духа.

А рядом стояла она…

Грезэ заметно повзрослела. Но при этом осталась такой же: всё то же скромное лицо, и глаза, которые будто видели меня насквозь.

— С оружием вход воспрещён, — с испугом отвлёк меня лысый юнец-зверёныш, — Господин седьмой перст.

Он сам думал, что напугал меня, хотя мои стихии не дремали. Хмыкнув, я отдал ему копьё, а потом пошёл вперёд.

Я уже давно просканировал всю толщу храма, докуда мог достать. Здесь всё было пропитано силой трёх царств Регнума.

Где-то в фундаменте обжигал разум коррупт, опоясывающий всё здание. И, готов поклясться, там в центре спрятана какая-то тёмная реликвия, я чувствовал её холод.

Здесь в зале массы камня и железа хоть были и покрыты ауритом, но оставались символом Инфериора. Не зря все прислужники — звери да люди.

А сверху, там, докуда мой сканер не доставал, сияли сотни свечей и факелов, отражаясь в ауритовых клинках. Этими клинками были украшены своды вокруг, явно символизируя Медос.

Не знаю, что за гений придумал это строение, но он попытался собрать в этом Зиккурате все его царства. И на самой вершине чего-то не хватало…

Мои шаги гулко отдавались эхом под сводами, и казалось, будто в храме билось чьё-то сердце. Или это моё било так по ушам?

Я очень волновался. Нет, какая-то часть меня знала, что я поступаю правильно, что пришло время встать перед выбором. У каждого седьмого перста должен быть выбор.

Но в то же время я хотел совсем другого. Так я привык к Инфериору, так я врос в звериную шкуру, пока носился по всем этим приоратам. Мне все эти Тенебры и Целесты были уже как ком в горле.

Даже моя прошлая, земная жизнь, казалась какой-то далёкой.

Все мои близкие уже здесь. Одна разбирается далеко с разрушенным городом. А другая рядом — стоит, улыбается, встречает меня.

— Здравствуй, ноль, — Грезэ улыбнулась.

Где-то внутри меня всколыхнулся проповедник Перит. Его душа чувствовала, что всё подходит к концу.

Жрица стояла, сложив руки на груди, но при этом с величественной осанкой. И, судя по чуть более богатым одеждам, у Грезэ среди жрецов был не последний сан.

Я улыбнулся и просто притянул к себе опешившую Грезэ, обнял, похлопал по спине.

— Ну, привет, — сказал я.

Вздохи удивления и возмущения прокатились под сводами храма, покатилась уроненная чаша. Но никто не посмел упрекнуть седьмого перста, никто не подбежал с криками.

Всё же настоящая Грезэ пробилась сквозь жреческую маску, и обняла меня в ответ. Её можно было понять — мы с ней виделись-то пару раз в жизни. Уж, надеюсь, Хильда рассказывала обо мне?

Или Халиэль…

— Хали, — позвал я.

— Да, — ответила Грезэ, — Госпожа слышит тебя.

Я вытащил из-за пазухи ту самую табличку. Слово Каэля, которым подавился Аваддон.

— Чего с этим делать? — я передал ей печать, — Короче, Хали, я сюда пришёл, а зачем, не знаю.

Грезэ задумчиво уставилась на печать, а в этот момент в зал ворвались чьи-то голоса. Поспешный топот тяжёлых сапог заставил меня обернуться.

К нам шёл Зигфрид, за ним с недовольной гримасой спешил Керт.

Синий Приор за эти годы совсем не изменился. Хотя немного бороду отпустил, но красавцу с золотыми волосами она только шла. Видать, решил немного прибавить себе лет, пока сражался на войне, а то гладко выбритого юнца мало кто слушал. Даже не смотря на то, что он пятый перст.

— Белый Волк, — слегка запыхавшимся голосом сказал приор, — Приветствую, седьмой перст.

Надо отдать должное, удивление скрывать он умел. Сразу же перешёл к деловому тону.

— Жаль, что ты не присоединился к пиру в твою честь.

Керт за его спиной недовольно крякнул. Судя по лицу, ветерану было сильнее всех в этом зале жаль.

— Нет времени, приор, — ответил я.

— Этот Зиккурат не достроен, — сказал Зигфрид, — Едва мы поставим верхний пилон, то Эзекаил сможет направлять сюда своих ангелов.

— Как в Престоле Ордена?

— Да, — приор кивнул, — Как в Престоле.

Я повернулся к Грезэ.

— Госпожа говорит, что пришло время, — кивнула она, потом сказала Зигфриду, — Великий приор, отдай приказ поставить.

— Это чего? — вдруг подал голос Керт, — К себе домой врага пустить?

— Да, — я кивнул, — Это риск, ангелы очень сильные.

— Марк, тебе нужно говорить с Небом напрямую, не через алтарь, — обратилась ко мне жрица, — Только оно может рассудить богов.

— Судить, — повторил я, а потом сказал, — Хали… то есть, Грезэ, сюда садись.

Я сам встал на колено перед алтарём, положил ладони на полированную золотую поверхность. Огонёк духа, мерцающий в выемке, засветился ярче, задрожал.

— Ты хочешь устроить суд Неба над жрицей? — спросил Зигфрид.

Он дёрнулся было помешать, но Грезэ села рядом без сомнений, положила табличку на алтарь.

— Отдавай приказ, Зигфрид, — сказал я и поднял глаза к потолку, — А я поговорю с Небом.