Мера человек: Зов

Глава 7. Весть

Дерьмо нулячье.

Мои состояние и ситуацию можно было описать только этими словами. Удивление от того, кто оказался заточён в моём копье, и погоня за спиной, где мерно отбивали такт пол сотни муравьёв длиной под два, а то и три метра.

Я нёсся по задымлённой пещере, освещённой трещинами в высоком потолке. Предполагая, что муравьи всё же имеют инстинкты, и не полезут в густой дым, я планировал скрыться в нём.

Дым шёл из дыр в неровном полу, камни которого в некоторых местах были даже раскалены. Я сразу бросил вперёд стихию земли, сканируя поверхность подо мной на приличную глубину.

Камень предупреждал меня, где не стоит наступать, но даже так я пару раз чуть не навернулся. А стихия огня отлично показывала, что внизу раскалённая лава.

Отверстия в полу становились всё больше, соединялись, и мне приходилось уже прыгать с островка на островок, которые на тонких шейках торчали из тлеющей внизу магмы.

В очередной раз перепрыгнув дымящую каверну, я лёг на покачивающийся горячий валун, и слушал, как упавший сзади в лаву муравей истошным стрёкотом предупреждает сородичей.

Нет, дым их не пугал, а вот то, что они потеряли уже с полдесятка солдат, мозгов прибавило. Поэтому я ещё с минуту наблюдал стрекочущие тени за густой поднимающейся завесой, но потом они испарились.

Дым лез в нос и глаза, пробивая на слёзы и кашель. Хоть человечья мера, хоть звериная — мне нужно было чем-то дышать. Да и долго проверять камень на крепость не хотелось.

«А как по мне, червятинка, так здесь приятно дышится», — в голову так и пробивался говор беса.

Хродрик.

Да, опять же, дерьмо нулячье! Я до сих пор не мог поверить, что великий воитель прошлого, бывший приор Синих Земель, сын того самого Вотана…

«О, продолжай, кусок Абсолюта, складно мыслишь. Ко мне такого отношения уже лет семьсот точно не было».

— Да чтоб ты… кха! Кха! — я закрутил головой, пытаясь придумать, как выбраться в более пригодную для дыхания атмосферу, — Чтоб ты ещё раз сдох…

Копьё чуть завибрировало.

«И чем это я тебе не угодил, червятинка? Кстати, можешь зацепиться вон за тот камень…»

Оружие чуть дёрнулось, повернулось будто по своей воле. Силы у беса были, но не такие, чтобы копьё летало. Так, чуть двинуться только, а со стороны вообще кажется, что это я хват чуть ослабил.

Я непроизвольно глянул на камень, просканировал. Ага, если я на него прыгну, это будет последнее моё решение перед полётом вниз.

«Тогда ты, червятинка, получишь настоящую силу огня в свои руки», — бес захохотал, — «И в ноги, и на плечи, и на голову…»

Понимая, что время уходит, и скоро даже великого пятого перста ждёт смерть от угарных газов, я принялся скакать вперёд по камням и островкам, кажущимися надёжными.

Стихия земли не подвела, и вскоре я оказался на более-менее твёрдой поверхности. Правда, здесь меня тоже ждала пара муравьёв — эти разведчики всё-таки нашли проход через адское препятствие.

Вот только зря они меня ждали. Несколько взмахов копьём, пара уворотов между неуклюжими громилами, и насекомые с пробитыми головами рухнули, издав последний жалобный всхлип. Магию я старался использовать по минимуму, экономя силы.

Я откинулся на мягкое, ещё подрагивающее, муравьиное брюшко и устало съехал на тёплые камни.

«Сейчас ещё прибегут».

Мои внутренние ощущения, которые передались при убийстве того муравья в узком проходе, говорили об обратном. Дорога в эту пещеру через огненную ловушку опасна, и большой отряд там не пролезет.

Только вот такие вот парочки, да одиночки. Поэтому я покачал головой, когда мне в грудь влетели два светлячка. Твою нулячью меру, бес в копье и вправду сжирал немного духа.

Дым густой стеной поднимался в нескольких шагах от меня, вытягиваясь в верхние трещины, будто там его вентилятор засасывал. Я чувствовал хороший такой сквозняк, поддувающий из-за спины.

В этой пещере точно есть выход.

— Значит, так, Хродрик… — я провёл ладонью по лицу, собирая пот и копоть, — Да ну твою мать, это невозможно! — вырвалось у меня в очередной раз.

Я не мог поверить, что это — он.

К счастью, бес в копье не имел никакой возможности залезать в мою память. Ну, слышать мысли мог, и видеть только то, что я показываю.

«Червятинка знает меня?» — осторожно спросил бес.

О, да, про этого первого предателя Синего Приората я много знал. Старший сын демона Вотана, который был приором до тех пор, пока средний, Зигфрид, не сверг приспешник ереси.

«Вот, значит, как? Приспешник е-е-е-ереси!» — протянул Хродрик, — «А они такие все белые и пушистые. Тьфу, гниль поднёбная!»

Демон стал ругаться, копьё чуть задрожало.

Я слушал его, на всякий случай выставив вокруг сканеры. Всё же, не стоило забывать, что я ещё не выбрался из напичканной монстрами пещеры.

Мне было невдомёк, как вести себя с этим бесом? По-хорошему, бросить копьё в дымовую завесу. Упадёт в лаву, и дело с концом.

«Я буду полезен тебе, господин», — елейно пропел бес.

Странно это было, слушать разговаривающее копьё. Его голос звучал будто из динамика, и мне даже стало интересно, его слышу только я или ещё кто-то?

«Ты, только ты, великий и могучий…»

— Заткнись, нулячья твоя мера.

«Чья ещё нулячья мера?! Да чтоб ты знал, кусок Абсолюта, я был приором! А, впрочем, ты и так знаешь…»

— Был, да сплыл, — я встал и двинулся к выходу.

Делать было нечего, и мне пришлось потихоньку вытягивать информацию из разговорчивого, но крайне неприятного, спутника.

— Ты — сын Вотана… Белиар за это тебя ненавидел?

«О, да! Верховный Белиар, чтоб его крылья сожрали черви, питал ко мне несправедливую неприязнь».

— Если мне не изменяет память, — сказал я, усмехнувшись, — То он назвал тебя ещё и предателем как-то.

«Что может ничтожный раб, который без воли господина, лопни его мера, и шагу ступить не может?»

Пещера впереди была уже не такой опасной, муравьи больше не гнались за мной, и основную опасность здесь теперь представляли только сороконожки. Но для этих насекомых я был слишком силён, и они разбегались, едва чуяли мою силу.

А я теперь не скрывался.

Первый дубль общения со зверями не получился, пришло время для плана «Б». Правда, его ещё придумать надо, но меру человека придётся использовать на полную.

Мне опять попалась небольшая каверна, из которой валил дым, втягиваясь сразу в похожее отверстие сверху. Внизу, в клубах угара, сверкнул огонь, и я ещё раз с сомнением посмотрел на копьё.

— Что же с тобой делать-то? — ворчал я, — Я не могу тебе доверять. Все мои друзья — твои враги.

«Я дру-у-уг, поверь мне. Ты — мой господин, мой хозяин, да прольётся твоя кровь в мои уста… Ох, что я говорю-то?! В твоей власти моя ничтожная жизнь, к ногам твоим припадаю, лобызаю, обгрызаю…»

Мне было противно это слушать, а бес продолжал хныкать. И вот это самый великий воитель?

«Если бы тебя лишили воли, я посмотрел бы на тебя, кусок мёртвого Абсолюта».

Да это ещё хуже, чем два существа в голове — у Белиара и Хали всё же были ум и честь.

«Вертел я их честь! Чтобы сдохли ты, твой Белиар, и твоя Огненная Плеть, чтобы вы вечно в Чистилище скулили от тоски!»

Я стиснул зубы. А ведь сейчас гораздо легче обеспечить себе тишину… Копьё качнулось над дымом, и бес сразу замолчал.

— Ты знаешь, что за ошибка, — задумчиво сказал я, — Что там с кровью Аваддона, говори сейчас же?

«Достану, всё достану. Откушу дьяволу палец и принесу тебе, только не убивай, великий господин».

Всё моё нутро говорило, что бес врёт. А я только и стискивал зубы — ведь решение совсем рядом, ну вот же, вертится на языке.

Слишком много на мою голову потрясений, вредно это — вот так по мерам и ступеням скакать. В Инфериоре некоторые всю сотни лет живут, едва ступень поднимают.

«Каждому по мере, с каждого по жизни», — захихикал бес.

Я не обращал внимания, снова погрузившись в размышления.

Ошибка. Кровь трёх существ.

«Мой ты величайший, дражайший, прелюбимейший, ненагляднейший, чтобы мои глаза никогда тебя не видели. Душа моя ничтожная принадлежит только тебе».

Как же противно… Тут меня словно перемкнуло:

— Принадлежит? — я чуть не выронил копьё от озарения, и бес заверещал:

«Да-а-а-а! Принадлежит!»

— Душа Белиара принадлежит мне, — слегка удивлённо произнёс я, — Я же… Дерьмо нулячье! Тот обряд, на алтаре. Он же продал мне душу!

Марк, как ты мог это упустить из виду?! Ведь Дагон, баюкающий Апепа, сказал: кровь того, кто даёт право на воскрешение. Кровь покровителя.

Я — покровитель Белиара!

«Ну вот», — совершенно спокойно цыкнул бес, — «А Белиар про тебя говорил, что мозгов ну совершенно нет. А я не верил, великий господин, ни малейшему слову».

— Ты и вправду его слуга, — усмехнулся я, — А почему Дагон сказал мне об Аваддоне, но не сказал про настоящего покровителя? Если даже ты, бес, знал, что Белиар принадлежит мне.

«Верховный господин, да оттяпает Бездна ему яйца, увёл у Дагона демоницу. Ну, насколько я знаю… А Дагон очень злопамятный».

Я кивнул, но тут дым впереди разорвало резким сквозняком. Причём воздух был свежим, он явно прилетел снаружи.

Помучившись опять пару минут с выбором, я оставил копьё себе и двинулся вперёд.

«Правильное решение, мой господин. Верховный господин говорил, а я не верил. Есть, есть мозги! Дай мне власть над копьём, и я покажу тебе, сколько их у тебя…»

— Хродрик, — оборвал я его, — Ты открываешь рот только тогда, когда я тебе скажу.

Бес что-то угрюмо пробурчал про то, что бы он сделал с моей душой, попади она в Тенебру, но замолчал.

Я усмехнулся:

— Была моя душа там. Ничего, как видишь, живой.

Вышел я всё в той же жаркой саванне. Вот только горы, кажется, стали поближе, а Слезу Каэля теперь видно не было.

Вход в пещеру оказался обычной дырой посреди выжженого пустыря, и дым, поднимающийся из неё, было видно впереди за пологими холмами. Рядом со входом лежал настил из толстых брёвен. Судя по верёвкам и ремням, привязанным к настилу, его редко, но использовали.

Недолго думая, я направился в другую сторону, к ближайшим зарослям, буйным пятном растущим посреди полувысохшей равнины. Как и ожидалось, там было озеро.

Я разделся, на ходу сбрасывая с себя доспехи, и сразу пошёл в воду. Нагрудник со спрятанными там артефактами я бросил всё же поближе к берегу, хотя и знал, что здесь ни одно существо не посмеет приблизиться.

Несколько обезьян с криками прыгали по веткам, пронеслись по берегу испганные антилопы и хищники, поджидавшие их рядом в кустах. Моей человеческой меры боялись все.

«О, великий и страшный господин, твоя мера безгранична, как задница Апепа…» — голос беса звучал отдалённо, копьё тоже осталось на берегу.

— Копьё в воде долго протянет? — буркнул я, и горе-искуситель замолчал.

Небольшое озеро, просвеченное сканером, не показало ничего опасного, а вот в зарослях в стороне обнаружились не только животные. Пара зверей второй и третьей ступени заворожённо наблюдали за мной.

— Кто-то вознамерился прогневать Небо? — трубным басом спросил я, — Или с каких пор звери в присутствии человека смеют стоять на ногах?

Через пару секунд кусты затрещали, и на свет вышли двое чернокожих. Голые торсы, кожаные накидки на бёдрах, разукрашенные какими-то родовыми письменами. Судя по перьям на головных венцах, они были из какой-то птичьей стаи.

Звери встали, с сомнением переглядываясь, и тот, что был повыше ступенью, неуверенно произнёс:

— Нет такого закона, что звери должны падать ниц перед незнакомым человеком.

— Правильно, — кивнул я, стараясь сохранять величавое выражение лица, — Но какую меру вам Небо отмерило?

Я растирал ладонями лицо и плечи, старательно смывая следы пещерных похождений. Эх, поесть бы ещё.

Зверь невозмутимо ответил:

— Каждому — своё. А ещё Небо нам отмерило в наместники великого мастера Райнера, сына самого приора. Его и слушать нам дано.

— А если видите человека, то что надо делать? — не унимался я, будто экзамен принимал.

— Проявить должно уважение, — подал голос второй, — И сообщить старейшине.

— Вождя нет, что ли? — я стал выходить, стряхивая воду с тела усилием стихии.

Звери всё же опустили головы в почтительном поклоне, а потом подняли глаза:

— Мы — племя Танцующих Журавлей, у нас старейшина, — упрямо ответил старший, — Правят нами Стрекочущие Ласточки, им и следует сообщить о вашем прибытии, великий мастер.

Я только цыкнул. Значит, далеко я от Ласточек не ушёл. Встречаться с Мози снова не хотелось, на него не получится произвести такое же впечатление. Моё лицо он запомнил.

Пришлось проверить снаряжение прежде, чем одеть. Вот на него-то и смотрели с сомнением звери.

Их недоверие было понятно. Я вроде как человек, а вот облачение моё ещё и не каждый зверь оденет. Не по мере потрёпанная одёжка.

Да ещё и порвано много чего, подлатать бы. Да и вообще, менять пора…

— Ласточки ваши подождут, я издалека, — голосом, не терпящим возражений, сказал я, — Где ваш наместник живёт?

— В столице, — сразу выдал тот, что помоложе, но более опытный толкнул его локтем, потом сказал:

— Но, великий мастер, законы требуют, чтобы по нашим землям вас сопровождало старшее племя.

Я едва не прикусил губу. Вот же, попались на мою голову, законники хреновы. Уж лучше мечеными были, снёс бы им башку, и дело с концом.

Копьё как раз легло мне в руку, и в разум проник вкрадчивый голос:

«Так давай убьём, великий господин. Как эти два червя смеют перечить тебе, пятому персту, вестнику самого Абсолюта?»

Я едва сдержался, чтобы не послать беса. Да что я вообще говорю с ним, с исчадьем Тенебры?!

Как можно терпеть при себе беса, когда ты двигаешься с великой миссией. Верно говорят эти два зверя — законы созданы для того, чтобы их чтить.

Всемилостивое и справедливое Небо, молитву которому следует превозносить каждый день, не зря указывает нам…

«О, у нашего героя мозги поплыли? Что, частица абсолютинки, у кого больше воли, у тебя или у меня?»

Я чертыхнулся и провёл ладонью по лбу. Опять смылся ноль. Да чтоб тебя, я теперь без этого рисунка не смогу и шага пройти?

Почему до этого не было такого? Или сумасшествие вместе с пятым перстом пришло?

«Чем выше мера, тем ближе к Небу, кусочек. Да снесёт тебе барьер башку, великий мой господин».

— Ну, что уставились-то? — огрызнулся я, пытаясь разобраться со своими тараканами.

— Великий мастер, мы… — звери замялись, потом старший толкнул младшего, — Беги к старейшине. Нет, к Ласточкам сразу!

Я уже облачился в доспех и будто бы совершенно случайно измазал себе лоб. Кружок получился небрежным, но мозги сразу прочистились. А эти два зверя лишь под смертной казнью посмеют указать человеку, что у того лоб испачкан.

— Стой, — я протянул руку.

Младший, ещё не успев исчезнуть в кустах, обернулся. На миг пришлось выдать недельную норму размышлений, но всё же мне удалось подобрать слова:

— Я послан издалека с важной миссией, и двигался несколько дней без остановки.

Звери закрутили головами, видимо, в поисках лошади. Я покачал головой:

— Лошадь мою сожрали в Жёлтой Пустыне.

Младший вернулся к берегу, и две пары глаз жадно уставились на меня. Жители этой глубинки явно были охочими до любых новостей.

— Мне нужен наместник Райнер, чтобы передать важную весть лично, — сказал я, решив в этот раз не упоминать о смерти Оранжевого Приора на совете.

Это племя небольшое, и такую новость им ужасно захочется рассказать старшему племени, то есть, Ласточкам. И никакая мера человека их не переубедит.

— И я очень спешу.

— Небо говорит, — звери глянули наверх, прикладывая два пальца, — Что надо соблюдать законы.

Я тоже приложил пальцы ко лбу, и с одобрением улыбнулся:

— Всё верно. Иначе нельзя.

Младший всё же дёрнулся, но я поднял ладонь:

— Но, если моя новость запоздает, случится ещё большая беда, — я покачал головой.

Бедные звери. Их дело малое, не привыкли они думать в таких делах совей головой. Это наверняка просто два охотника, и теперь они явно жалели, что не смылись сразу, как почуяли человека.

Неожиданное озарение едва не растянуло мои губы в улыбке.

— Ты, — мой палец ткнул в младшего, и тот, удостоенный такой чести, едва не бухнулся на колено, — пойдёшь к старшему племени Ласточек. А ты…

Мой палец указал на второго. Зверь третьей ступени оказался чуть сдержаннее, но тоже довольно осклабился.

— Ты проводишь меня до границ ваших земель в направлении столицы.

Младший едва не дёрнулся с места, но я снова его окликнул.

— Не спеши, юный зверь. Само Небо отметило тебя передать великую весть.

Тот аж округлил глаза, задрожал от нетерпения, а я уверенным шагом пролез в заросли, дёрнул первую же пересохшую корягу, и вытащил к берегу.

— Сам приор Синих Земель отдал мне наказ, — орудуя копьём, приговаривал я, — что племени Стрекочущих Ласточек суждена великая роль.

Моё копьё начеркало на иссохшей древесине обычное русское слово «ВЕСТЬ». И именно это бревно я, подтащив одним концом, вручил юнцу.

Тот, заметно напрягшись под весом, в непонятках уставился на бревно.

— А не предсказал ли это оракул? — подозрительно спросил старший.

Я покачал головой:

— Время нынче такое, что оракулам запрещено напрямую общаться с Небом.

Звери переглянулись, и по их взглядам я понял: попал в точку.

— Поэтому принеси это слово, сказанное мной, Белым Волком, вождю Стрекочущих Ласточек. Через дым истины он сможет узреть, что я говорю. Это — твоя миссия, зверь, и пусть Небо сопровождает тебя.

Растерянный юнец смотрел на опытного напарника, но тот лишь пожимал плечами. Делать нечего, и зверь, шаркая бревном по берегу, поплёл к зарослям.

«Грёбаная Бездна! Великий господин, да твоему коварству нет предела», — послышался в голове изумлённый голос.

Я повернулся ко второму зверю, улыбаясь во весь рот. Тот растерянно смотрел то на мои зубы, то на измазанный лоб.

Бедный житель глубинки, я испытывал настоящие угрызения совести, что так использую своё положение, но у меня не было выбора.

— Как твоё имя, Журавль?