Мера человек: Зов

Глава 27. Эпилог

— Ты — Каэль?

— Да.

— А как же ты, дерь… кхм… Как же ты допустил, чтобы Аваддон захватил твой разум?

— Магия Абсолюта.

Я плыл в сером пространстве, где не было ни конца, ни края. Ни верха, ни низа.

Те души, которые обитали здесь — я чувствовал их, они были недалеко. Но приблизиться не могли.

— То есть… — я пытался подобрать слова, — Тебя просто подловили.

— Выходит, так.

Каэль несмотря на то, что он бог, разговаривал без высокомерия, не требовал от меня относиться к нему с трепетом и тому подобное. Но и чувства вины я в нём не чуял. Кажется, он и так получил сполна.

— Эзекаил — очень древний серафим, — продолжил Каэль, — Я занял свою меру после той, последней войны… Когда Эзекаил, используя магию Абсолюта, открыл врата в Медос.

— То есть, он и не был под твоим предводительством? Он до тебя стал таким злым?

— Марк, ты сражался и с ангелами, и с демонами, и не видишь особой разницы… Но мы милосерднее. И когда судим, то пытаемся понять, что послужило причиной.

— Ясно. Вы попытались понять Эзекаила… Тогда он и выведал твой секрет?

— Да.

— Ну, а как же Аваддон?

— Он смог уловить моё отчаяние, — вздох Каэля заставил пространство колебаться.

Всё же, его мощь чувствовалась даже в Чистилище.

— Он думал, я жалею о том, что убил его, — вздохнул Каэль, — Отчасти так. На самом деле я жалел, что не смог остановить его падение в Тенебру, ведь оно началось гораздо раньше.

— Ну, упасть туда гораздо легче, чем подняться наверх.

— А разве когда-то было по-другому, Марк? Разве путь наверх — это не тернистая горная тропка?

— Но сколько бы вы проблем избежали, а? — усмехнулся я, — Сними барьеры, и дай выбор.

— Что отличает порядок от хаоса, Марк?

— Думаю, и так понятно: порядок — это закон, хаос — отсутствие. Но причём тут…

— Хаос — это когда закон не един. И как скоро, думаешь, стали бы менять законы Неба?

— А вы там в Целесте, по-моему, неплохо их трактуете.

— Марк, если ты знаешь, как сделать абсолютно всех счастливыми…

— Стоп, — я встрепенулся всем своим существом, — Уж не хочешь ли ты предложить мне…

— Ты говоришь с Небом, Марк.

— А, по-моему, только с тобой, — я старался не язвить, но после пройденного мной пути слушать о законах было невмоготу.

— Марк.

— Ладно, ладно… Прости, Каэль.

Пространство заколебалось, я немного растерялся. Но всё это сопровождалось звуками смеха, которые в этом месте разносились странным эхом. В Чистилище редко смеются.

Но Каэль смеялся:

— В прошлый раз, когда я сказал это слово, у меня начались проблемы.

Я даже не нашёлся, что ответить. Каэль продолжил:

— Марк, если ты беседуешь со мной, значит, Небо решило, что нам надо поговорить.

В этом я был согласен и с Небом, и с Каэлем. Потому что у меня были вопросы.

— Что ты выяснил насчёт нулей и Просветлённых?

Мой вопрос немного удивил Каэля, и тот пребывал некоторое время в задумчивости.

— Ты знаешь об Апепах?

Я поёжился:

— Да.

— Нули, пришедшие из дня, которого никогда не было… Возможно, они из того мира, который когда-то исчез в пасти Апепа.

— Ну, это я слышал.

— Они защищают этот мир, делают невидимым на пути Апепов. Знаешь, миллионы нулей — это же всё равно ноль.

— Это уже интереснее. Если не считать того факта, что Дагон одного такого остановил, прямо под Инфериором.

— В твоём мире есть пословица, Марк — и на старуху бывает проруха.

— И это всё?

— Нет. Просветлённые — это ответ на насилие. Нули лучше других чувствуют боль Инфериора от того, что здесь происходит.

Каэль поведал, что долго пытался понять, кто такие Просветлённые. Его предшественники оставили записи на эту тему. Кстати, Эзекаил, как приближённый ангел, многое узнал именно из размышлений прошлых богов.

— Твой проповедник Перит должен был стать тринадцатым по счёту, но…

— Аваддон решил его остановить, так?

— Когда дьявол проникал в мой разум, он всё же переставал быть собой и видел мои мысли. Желание обрести силу перебивалось страхом перед Просветлёнными. Я разгадал их тайну, но дьявол Аваддон понял только, что они очень опасны.

— Каэль, я столько прошёл. И каждый раз загадки, недоговорки… Давай здесь не будем так делать?

— Ладно. Дело в том, что если не остановить насилие над нулями, то Просветлённых будет становиться больше. Если раньше они появлялись раз в десять тысяч лет, потом раз в тысячу, потом в пятьсот…

— Я понял. Ты увидел в загадке Вселенной простую математическую формулу.

Каэль снова засмеялся:

— А как быть, если имеешь дело с нулями?

— То есть, в конце концов они бы появлялись каждый день?

— Каждую минуту, секунду…

Я всё же был удивлён. Получалось, Просветлённые — это всего лишь защитная функция Инфериора.

— И что же делать? Менять законы?

— Каждый раз, Марк? — Каэль усмехнулся, — Каждый раз, когда они кому-то не понравятся? Может, лучше менять чёрствые души?

— Ну, согласись, в законе есть проблемы.

— Марк, я задам тебе вопросы, которые задают любому, кто хочет изменений.

— Валяй, — небрежно бросил я.

К счастью, Каэль явно был с чувством юмора, и на мою дерзость не реагировал.

— Что можешь сделать именно ты? — спросил Каэль, — И если можешь, то что именно?

Я вздохнул.

— В общем, я понял.

— Это не ответ.

— Я не знаю, — честно ответил я, — Но я бы попытался изменить. И души, и законы.

— Ты хочешь стать богом Ордена?

— Нет, — ответил я, — Мой дом — Инфериор.

— Да будет так.

И тут же я почувствовал, как моя душа начинает куда-то устремляться.

Ага, значит, снова действовать. Что на этот раз? Я так понял, ближайший Просветлённый появится совсем скоро, так что всегда найдётся место для моей души.

Но вообще-то я собирался остаться в Инфериоре с моими близкими. Я заметался, подумал о Рычке, о Хильде, о Грезэ…

Вель Абсолют обещал. Есть же этот «другой путь».

— Мы знаем, Марк, — ответил Каэль, — Небо справедливо, и каждому по мере его дано будет.

Пространство потихоньку пришло в движение. Я чувствовал, что надвигается Он, облечённый настоящей силой. И его воля снова запускала водоворот событий…

Странное дело, что Абсолют не вмешивался в разговор.

— Кто такой Абсолют, Каэль? — вдруг спросил я.

Это казалось мне очень важным. Я всю дорогу встречался с гордецами, желающими абсолютную силу.

Каэль засмеялся:

— Никто не знает, Марк. Но…

Бог выдержал паузу, и мне показалось, что он просто издевается. Даже высшая меры Целесты умеет шутить.

— Ну, должны же мы как-то развлекаться, — оправдался на эту мою мысль Каэль, — Ладно, я думаю, что Абсолют — это разум Апепа.

Если бы у меня было тело, то оно бы испытало море ощущений от удивления.

— Да ну твою же нулячью…

— Марк, ты обещал изменить души и законы, а сам туда же, принижаешь нулей.

Серое пространство ускорялось. К счастью, Каэль пока всё равно оставался рядом.

— Да, да, — в спешке ответил я, — Но как тогда стать Абсолютом?

— Никак, — захохотал Каэль, — Это Абсолют становится тобой.

До меня стало доходить, или это Каэль передал своё знание. Он не ведал, чей это разум — спящего Апепа под Инфериором, или других, летящих в пространстве. Но Абсолют, кем бы он ни был, всегда с интересом следил, что происходит в мирах, создаваемых им.

Потому что Абсолют не понимал, какая сила заставляет жить существ, которые могут исчезнуть в любой момент?

«Сильная воля», — я наконец-то услышал Его, — «Ты защитил тринадцатого!»

— Да уж, — ответил я, — Сколько их было…

Я думал о Перите, в тело которого я попал. О Каэле, которого пришлось доставать из глубокой задницы.

О Хильде со своим Вольфградом и советом Стай, о Зигфриде, не поделившего трон с братом.

Внезапно подумал о Рычке.

Нет, Абсолют, не всех я защитил, кого действительно хотел бы.

Где там этот твой другой путь?

«Свершилось…»

Я открываю глаза…

Поднимаю руки. Латные рукавицы из сильверита, я весь закован в такие доспехи. Ауритовое тиснение по краям, и даже красная вязь из коррупта на груди, где нарисован герб Ордена.

Я сижу на троне, к локотнику которого прислонён молот, и кажется, я неплохо им владею. Длинная рукоять увита дорогой кожей, а внизу, за троном, скрывается массивная боевая часть. Прямоугольная, тоже сильверитовая, с крупными золотыми шипами.

Пока я крутил головой, нехорошее предчувствие посетило меня…

Сижу на возвышении, передо мной огромный зал, пол в котором покрыт чёрной с золотом плиткой. По бокам огромные золотистые колонны, поднимаются на невероятную высоту, поддерживая полусферу потолка.

Там, сверху, герб ордена, как и у меня на груди — рыцарь на коленях упирает меч и смотрит на луч света с неба.

Поворачиваю голову. Сбоку, между колоннами, огромное окно-арка, в которое прекрасно виден город. Невероятно большой, тянется до самого горизонта, с прекрасными целыми, а кое-где и разрушенными зданиями.

На горизонте высится пирамида Небесного Зиккурата, от которой к небу тянется золотой луч… Мне, конечно, не с чем тут сравнивать, но я подозревал, что Зиккурат просто колоссальный.

— Великий прецептор, — меня отвлекли, и я в недоумении глянул вперёд.

В зал вошло около десятка рыцарей, тоже закованных в сильверит, встали в два ряда, ожидают. За их спинами около сотни зверей в чёрных доспехах.

— Да, — сипло вырвалось у меня.

Голос какой-то… не мой.

Один из рыцарей вышел вперёд, опустился на колено.

— Синий приор не ответил на последнее предупреждение. Даже урок с Вольфградом не повлиял на него.

Вышел другой:

— Мой господин, в Алом приорате продолжается осада столицы, звери не желают принимать истинную веру. Остров Цветущей Сакуры не отвечает на ваши требования.

Третий вышел, бухнул кулаком по нагруднику:

— Великий мастер, седьмой перст Аластор, жрица Небесного Зиккурата просит аудиенции. Она говорит, это что-то срочное, и связано с Небом.

Все звери и люди в зале коснулись лба двумя пальцами. Я машинально сделал так же, потом медленно опустил руку на колено.

Четвёртый рыцарь:

— Великий мастер, для восстановления города с южных приоратов прибыла новая партия нулей и первушников.

Выступал уже пятый рыцарь, но у меня окончательно съехала крыша. Твою же нулячью… кхм… человечью мать. Да лучше два голоса, тарабанящих в голове, чем всё это!

Я слушал докладчика вполуха, плохо соображая, что он пытается до меня донести. Что-то про восстановление Престола, что нужно больше средств, надо бы подумать над новой сметой.

— Вот же… — сипло вырвалось у меня, — дерьмо нулячье…

Несколько лет спустя…

— Рябжа, а куда госпожа Хильда уехала? Скоро вернётся?

— Ну, зверёк, не рано ли тебе во взрослые дела-то лезть? — пышнотелая первушка Рябжа бухнула в миску кусок отварной баранины и подвинула беловолосому мальчишке.

Они сидели в особняке Лунного Света, и в очередной раз мелкий сорванец сбежал с ристалища, где должен был вообще-то тренироваться. Ну, видимо, сегодня были занятия с палками, а мальчишка больше любил стрельбу из лука — в эти дни его оттуда за уши не вытянешь.

Первушка смотрела на него с улыбкой — с появлением озорника жизнь тут была гораздо веселее.

— А чего не должен-то? — возмутился пацан, — Меня ждёт великое, взрослое дело. Я последний Белый Волк, так Хильда сказала.

— Ой, ну прям последний, — толстушка улыбнулась, — Будут и ещё, уж ты-то постараешься?

— Конечно, — уплетая окорок, довольно произнёс парнишка.

Первушка едва сдержалась, чтоб не засмеяться. Можно подумать, мелкий пострел знал, о чём сейчас шла речь.

Да, малец явно отмечен Небом. Уже в свои десять лет он почти получил второго когтя и неплохо владел стихией воды.

Неудивительно, если знать, как он появился на свет. Десять лет назад соседский оракул, который раньше знамение Неба от собственного бреда отличить не мог, вдруг ворвался посреди ночи в особняк, и всё вопил, что у него послание от жрицы Зиккурата Грезэ.

Хильда тогда взбаламутила всех, понеслась целой кавалерией в пустую деревню Белых Волков. Она всё мечтала о восстановлении крупной ветви рода Диких, но не знала, с какой стороны к этому подобраться. Милостивое Небо само решило проблему, когда из восстановленной усыпальницы Белых вышел обычный ноль и вынес на руках младенца.

Такие чудеса случаются раз в тысячу лет.

Рябжа опять улыбнулась. Когда непоседливая первушка Грезэ выросла и покинула особняк, в нём стало пусто. Но теперь же…

— Рябжа! — со двора послышался истеричный крик Устрицы, — Где этот сорванец?

— Не знаю! — крикнула в окно Рябжа, — Посмотри на ристалище.

— Он в очередной раз всю воду выплеснул, — продолжала ворчать во дворе Устрица, — Стихийник драный…

К счастью, заходить в особняк и проверять она не стала.

— Ой, — мальчишка вжал плечи, потом тихо прошептал, — А, вообще-то, я зверь… Чего это она… как там… Неба не боится, что ли?

Рябжа улыбнулась.

— Перед Небом все едины, ты же знаешь. И нули, и звери. И даже Устрица.

— Знаю, только непонятно, — он сжал кулак, показывая бицепс, — Я-то вон какой сильный.

— Сильный, сильный. Отличным охотником будешь.

— Прецептор тоже мне так сказал, — вдруг округлил глаза Рычок, — И про Небо тоже.

— Да? — Рябжа удивилась, а потом чуть не крикнула, — То есть, сам великий прецептор Аластор?!

Мальчишка так легко об этом говорил, что толстушка чуть не задохнулась от волнения. Уж не накликал ли себе наказание какое-нибудь?

— Да там, — парнишка был увлечён окороком, и махнул куда-то за спину, — На краю Нового Вольфграда. Он меня по голове потрепал…

Рябжа только округлила глаза, и коснулась двумя пальцами лба.

— Зверёк, а ты оказал ему должное почтение?

— Так я ж пытался, — Рычок возмутился, — А он со мной, как с маленьким!

Рябжа облегчённо выдохнула. Всё-таки, правы были те, кто говорил, что прецептор очень милостив. Как хорошо, что страшные времена далеко позади, и всё теперь, как и должно быть.

Конечно, появились и новые вещи, но за несколько лет к ним потихоньку уже привыкли. Тем более, когда говорят, что теперь-то всё так, как угодно Небу.

— А госпожа Хильда с ним поехала, с прецептором? Я видел, они прямо близко ехали, — он вдруг покраснел, словно коснулся очень щекотливой темы, — А почему он так часто сюда приезжает?

— Ты же знаешь, у прецептора очень много дел, он ездит по всему Ордену. Небо требует справедливости, и… эээ… как же там было-то? — Рябжа наморщила лоб, — А, вот… прецептор выполняет волю Неба.

Она уже привыкла, что каждую неделю может посещать новый храм Каэля. Там многое было интересно, объяснялось устройство мира, но иногда говорили очень сложные вещи. Так сразу не запомнишь, тем более, иногда проповедником был ноль, а тот всегда говорил так тихо, и не расслышишь.

— Понятно, — кивнул Рычок, — А приор Зигфрид, говорят, не дружит с прецептором?

— Почему же? Наш приор подчиняется главе Ордена.

— Ааа… Я просто слышал, госпожа Хильда говорила, что приор и прецептор чего-то не поделили.

— Ты знаешь же, что прецептор должен прислушиваться к Совету Приоров, — кивнула Рябжа, — Помнишь, как у нас решали, где строить новую крепость Альфы?

— Неа…

— Ну, ты ж маленький ещё был. Совет Стай ещё до исхода Зелёных Скорпионов начал это обсуждать, и вон, до сих пор спорят…

— Это столько лет? — малец тоже округлил глаза, — А приоры так же спорят?

— Наверняка спорят. Много спорят.

Рычок закивал, и стал быстрее уплетать свой окорок. Он вспомнил, что сегодня сотник Фолки обещал чему-то его научить. Фолки был сильным зверем, и кто-то даже говорил, что Хильда почему-то хочет сделать его вождём.

А первушка вспомнила после разговоров, что сегодня тоже будет проповедь. Конечно, суровых зверей не затащишь в храм, где, бывает, проповедуют какие-то там Просветлённые, но вот первушники и нули могли туда свободно ходить. Ладно хоть, в Вольфграде на это смотрели сквозь пальцы, а в других приоратах, говорят, до сих пор могут нуля казнить…

Она посмотрела в окно, на синее Небо, и приложила два пальца ко лбу. Ужас, какие раньше были времена.

Я ехал, старательно держа коня поближе к лошади Хильды. А она старательно делала вид, что сохраняет самообладание, но иногда всё же срывалась, чтобы коснуться меня.

Нет, ну сама же упрямится, зверьё пустое! Пока Вольфград не восстановит, в Престол не поедет. Дерьмо… кхм… бесячье!

— Да там осталась-то пара недоделок, примал… то есть… великий прецептор. Ну, сейчас вот крепость думаем, куда поставить.

Я только поджал губы. Знаю, сколько вы там уже думаете. Скоро приду и силой тебя утащу.

Непроизвольно мой взгляд скосился наверх. Смотришь, Небо? Ну, смотри, смотри… Прошло столько лет, а я до сих пор поражаюсь, как же ты всё усложнило.

У меня теперь иногда голова разрывалась от дел, которые мне предстояли. И как иногда хотелось просто взять верный молот и пойти крушить головы этим идиотам, которые не могут принять новый порядок.

Да хотя бы этому Зигфриду… Обиделся он, видишь ли. Ну извини, долги надо отдавать.

Хотя мне иногда казалось, что он обижается на другое — каждый раз прецептор со всей свитой первым делом катится в Вольфград, и только потом в Лазурный Город. Ну, зато в этот раз новый парадный костюм Керту везу. Долги надо отдавать…

Я оглянулся на свою дружину и обозы, которые тянулись от самых стен Нового Вольфграда. Да, город давно уже сполз с наполовину разрушенного холма, и продолжал расти под синим небом.

— Да отстроила город уже, — проворчал я, — Отдала бы бразды Фолки.

— Ещё с деревней Белых надо решить.

— Видел я, кстати, Рычка, — неожиданно сказал я.

— Не напугал? — заволновалась Хильда.

— Его напугаешь, — усмехнулся я.

— Из лука хорошо стреляет, — ехидно улыбнулась Волчица.

Я поджал губы. Ну вот надо было ей на это намекнуть?

Позади один из рыцарей усмехнулся, видимо, расслышал разговор. За несколько лет уже стало легендой, что у прецептора проблемы с простейшим оружием. Ну да, стрельба, это не моё…

Смешки стали раздаваться чуть подальше, шутка передавалась от одного к другому.

Я улыбнулся. Ну, ничего, вернёмся в Престол, попляшете, а то свободой надышались за эти годы.

Каждому по мере его дано будет.

Конец цикла.