Мистерия Ориона. Секреты пирамид

ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН ГИЗЕ

В 1982 году, в тот день, когда я посетил пирамиду Унаса, я пошел также в другое, хорошо знакомое мне место, в Каирский музей египетских древностей. В частности, моей целью было восточное крыло первого этажа, где хранилось большинство реликвий Века Пирамид.

Музей представляет собой место экстраординарное: он расположен в сердце Каира, на северной стороне бурлящей площади Тахрир, и, войдя во двор, вы попадаете на остров тишины, отгороженный от сумасшедшего движения вокруг. Здание, которое он сейчас занимает, было спроектировано в начале века французским архитектором Марселем Доургноном — неудивительно, что в этом месте возникает ощущение чего-то французского, в не меньшей мере усиливает это ощущение мавзолей Мариета. Он просил, чтобы его прах был захоронен в саркофаге в саду музея. Недавно его статую отремонтировали, и теперь она возвышается над толпами, спешащими туда, где еще недавно были его владения. В стране, которая к этому моменту значительно сдвинулась к фундаментализму, статуя Мариета выглядит неуместной, реликтом колониального прошлого Египта, которое египтяне предпочли бы забыть. Сад у входа в музей полон предметов времен фараонов, которые были бы гордостью любого другого места. Внутри здания места больше нет, поэтому многие статуи и саркофаги оставлены на милость ужасного городского загрязнения и посетителей. На восточной стороне музея расположена местная школа, где два саркофага используются как скамейки, а третий — в качестве ящика для мусора.

Я прошел через главный зал и направился к пирамидке (бенбену) пирамиды Аменемхета III. Она датируется приблизительно 1860 годом до н. э. и когда-то стояла на пирамиде фараона в Дашуре, к настоящему времени обвалившейся[58]. Бенбен изготовлен из полированного черного гранита, и по сторонам его у основания имеются две строчки надписей. Эти надписи, а также крылатый диск и глаз представляют собой символ Гора, в который включена фигура Осириса-Саху (Ориона) со звездой в протянутой руке.

Перед тем как войти в восточную галерею, в которой выставлены реликвии Старого Царства, я подошел к статуе Манкаура, строителя третьей пирамиды в Гизе. Она представляет собой почти ювелирное произведение, вырезанное из зеленого аспидного сланца. Казалось, фараон излучает могучую властность при странной интенсивности чувства, характерной для статуй Старого Царства. По обеим сторонам Менкаура стояли богини, и в той, и в другой ощущалась странная смесь нежности с гордостью, проявляющаяся в том, как они держат Менкаура за руки. Ясно, что такие фараоны были не тиранами, как их иногда выставляют, но считались божественными правителями, которых любили и прославляли.

Пройдя в знаменитый зал № 22, в котором имеется много экспонатов времен Четвертой Династии, я сразу увидел великолепную статую фараона Хафра, строителя второй пирамиды. Она была вырезана из цельного камня черного диорита, гранита; который исключительно труден для обработки. Статуя была столь тщательно отполирована, что казалась металлической, — сейчас она считается одним из величайших произведений мирового искусства. Скульптор, обработавший этот камень, должен был быть Микеланджело своего времени, как он умудрился, пользуясь всего лишь медными инструментами, довести изображение до такого совершенства, остается загадкой. Хафра сидит на троне, его лицо излучает властность и любовь в зависимости от того, с какой стороны вы смотрите на него. Его голову обнимают крылья сокола, символа Гора, который стоит на его плечах. Я почувствовал, что даже изысканные и великолепные произведения из гробницы Тутанхамона не обладают столь впечатляющей красотой.

Я шел по галерее, вбирая в себя окружающее, и затем мои глаза остановились современном экспонате — большой фотографии «вид на пирамиды Гизе с большой высоты». На табличке было указано, что фотография была сделана египетскими военно-воздушными силами в 1950 году и представляет собой первую аэрофотосъемку, проведенную прямо над плато Гизе. Ранее, пока не натолкнулся на эту фотографию» я не обращал особого внимания на любопытное отклонение пирамиды Менкаура от юго-западной оси двух больших пирамид. Но теперь, при взгляде с большой высоты на площадку с пирамидами, несоответствие привлекло мое внимание, как покосившаяся картина на стене. Несколько лет до этого я работал изыскателем[59], и мой глаз был натренирован сразу отмечать такие аномалии на генплане. Я почувствовал, что пирамида Менкаура находилась не совсем там, где ей надлежало быть. Я попросил у смотрителя разрешения сделать фотографию: его улыбка и кивок означали, что он был удовлетворен размерами бакшиша. Снимал я на черно-белую пленку через 50-миллиметровые линзы своего старого аппарата «Олимпус». Я нацелил камеру и сделал всего один щелчок. Этот случайный снимок, как оказалось, изменил мою жизнь.

Короткий отпуск закончился, и я вернулся к работе в Саудовской Аравии. В Эр-Рияде я проявил пленку и заказал несколько больших копий аэрофотосъемки пирамид Гизе. Меня заинтриговала неправильность в расположении пирамиды Менкаура, и захотелось решить эту загадку. Большинство моих друзей в Саудовской Аравии были строителями — инженеры-строители, архитекторы, планировщики, — я чувствовал, что их советы мне помогут. Цель у меня была следующая: выяснить, сможем ли мы прийти к согласию относительно причин столь странного генплана трех пирамид.

Как я и предполагал, большинство из тех, кто рассматривал фотографию, сразу отметили то же самое, что и я: три пирамиды были поставлены вдоль своих меридиональных (север — юг) осей, и каждый обратил внимание на юго-западную диагональ, вдоль которой рас-положились две большие пирамиды. Все согласились, что такое расположение свидетельствует о наличии единого плана (генплана). Затем возникло замешательство, которое я тоже предвидел: всех заинтересовало, почему третья пирамида была настолько меньшей по размеру по сравнению с остальными и, что было еще более загадочным, почему она установлена с небольшим отклонением к востоку от диагональной оси, общей для двух больших пирамид. Все согласились, что отклонение пирамиды Менкаура представляет собой преднамеренное решение архитектора. Возникал вопрос: зачем?

Я решил раздать копии снимка другой группе друзей, которые не были строителями, но имели художественные и поэтические наклонности. Мне хотелось посмотреть, будут ли они задавать те же самые вопросы. Однако на этот раз я провел черными чернилами юго-западную диагональ, которая связала две большие пирамиды, и продлил ее до пирамиды Менкаура, чтобы показать странное отклонение. Кроме того, я сообщил им предполагаемую последовательность строительства пирамид: Хуфу (Хеопса — Великая пирамида), Хафра (Хефрен — вторая пирамида), затем Менкаура (Микерин — малая третья пирамида). Мне задавали вопросы: почему последняя пирамида намного меньше двух больших и почему поставлена с отклонением от диагональной оси двух больших пирамид? Ответы подтвердили выводы первой группы: размер и отклонение от оси пирамиды Менкаура выглядят преднамеренным решением архитектора. Но эта группа была больше озабочена вопросом, почему пирамида Менкаура настолько меньше других. Я предложил стандартный ответ: возможно, этому фараону не хватило ресурсов. Друзья не были удовлетворены таким ответом, как и я, но это был ответ не хуже любого другого. Действительно, на каких доказательствах основан тезис о нехватке ресурсов? Насколько я смог выяснить, никакой нехватки не было. Египтологи считают, что Менкаура правил столь же долго, как и его предшественники, по описаниям он равен Хуфу и Хафра, своим вечным друзьям. Я дал другой стандартный ответ: Менкаура торопился, поэтому построил маленькую пирамиду. Снова я вынужден был согласиться, что доказательств этому нет. Строительство пирамиды занимало несколько лет — от семи до десяти по консервативным оценкам[60]. Так почему же Менкаура торопился? Он был болен? Снова нет доказательств. Его статуи свидетельствуют о здоровом и сильном человеке.

Я понял суть того, что пытается высказать вторая группа друзей: с какой стороны ни посмотреть, Менкауру не было смысла соглашаться на строительство столь маленькой пирамиды. Он, по всей вероятности, обладал той же безграничной властью и ресурсами, как и его непосредственные предшественники. В любом случае тезис об экономии был чужд моим друзьям: понятие «ресурсы» означало большое количество трудоспособных людей и большие запасы камня в известняковых карьерах, и то и другое у Менкаура явно имелось. Кроме того, ему было легче — кое-что оставили предшественники, вскрытые карьеры, инструмент, жилье для рабочих, кувалды и прочее, имеющее в строительстве название «подготовительного цикла», а также огромный опыт, полученный методом проб и ошибок[61]^. Даже в том случае, если мы примем маловероятную версию о том, что Менкаура не имел столь же сильной власти и богатых ресурсов, как Хуфу и Хафра, почему он построил «чуждую» пирамиду именно в Гизе, чтобы прямом сравнением провозгласить этот факт перед лицом вечности? Земли кругом хватало. Пирамиду Менкаура нельзя назвать маленькой, просто две другие вдвое выше и в десять раз массивнее, что низводит ее до статуса карлика. Почему он на это согласился?

Одно не вызывало сомнений: Менкаура знал, что его пирамида будет много меньше, чем две другие в Гизе. Такие сооружения строятся только по заранее составленному плану, и Менкаура должен был его утвердить. Почему он согласился с проектом, который заставит его выглядеть приниженным по сравнению с его двумя предшественниками? С какой бы стороны мы к этому вопросу ни подходили, каждое обьяснение было неудовлетворительным. Может быть, мы не так рассматриваем эту и любую другую пирамиду? Мы анализировали каждую пирамиду отдельно, а может быть, следовало взглянуть на нее как на часть единого комплекса. Нам оставалось только отрешиться от мысли, что такая-то пирамида принадлежит тому или этому фараону, взять в качестве отправной точки тезис о том, что все сооружения спроектированы по единому плану. Еще более вероятной представляется гипотеза о том, что фараоны отождествляли себя с хранителями Мемфисского некрополя в целом и цепь пирамид рассматривалась не в качестве отдельных гробниц, но как ансамбль, выражающий главенствующую идеологию культа возрождения. Все пирамиды вместе составляют некрополь, или Землю Мертвых, точнее, Дуат, место, «где пребывает Осирис». Но как некрополь связан со звездами Осириса?

Обратившись к группе пирамид Гизе, я увидел, что вопросы можно задать в иной формулировке: почему в генеральном плане были предусмотрены две большие пирамиды и одна маленькая? Почему маленькая смещена к востоку? Теперь ответ был очевиден: эти «аномалии» не были аномалиями, но ограничениями, принятыми при планировании, конструировании и составлении генплана, которые нашли свое выражение в особенностях третьей пирамиды. Отсюда вытекал следующий вопрос: эти ограничения связаны с инженерными решениями и проблемами площадки или приняты по религиозным соображениям?

Мне, как специалисту по генпланам, получающему инструкции от клиента и учитывающему особенностями площадки, которые накладывают ограничения на размер и расположение строений, известно по опыту, что многое, представляющееся позднее аномалией, является запланированными особенностями проекта. Хотя ответа на вопрос, почему третья пирамида построена маленькой и чуть в стороне от двух других, еще не было, мы смогли направить процесс стратегического анализа в обратную сторону: проследить, что могло заставить ввести эти два ограничения при составлении общего плана комплекса пирамид в Гизе.

Было что-то в аэрофотоснимке, что заинтересовало меня, что-то важное, хотя и не на самой фотографии: река Нил. Неподалеку от восточной стороны плато Гизе пролегала цветущая долина Нила, а за ней находился город Каир. Река текла с юга и сразу после Каира разветвлялась в широкую дельту Нижнего Египта. Русло Нила, как указал французский египтолог Жан-Филипп Лайер, «проходит совершенно точно на север»^{172}, и, помимо естественных изгибов и колен русла, течение реки было строго меридиональным. Лайер показал также, что все гробницы мастаба ориентированы по линии север — юг, параллельно оси Нила. Начиная с Четвертой Династии «ориентация пирамид достигла точности экстраординарной»^{173}. Как, спрашивал Лайер, древние строители достигли столь точного размещения по оси юг — север? Он полагал, что ответ заключался в использовании древними звездных наблюдений за меридиональным перемещением некоторых звезд. С ним были согласны и некоторые ученые, такие, как Эдвардс и астроном Зденек Заба^{174}. Заба утверждал, что строители пирамид не только пользовались звездами для определения направлений, но и были знакомы с звездной прецессией^{175}.

Я знал, что пирамиды в Гизе своими сторонами смотрят строго на четыре стороны света. Это означало, что намеренно или нет, но сооружение представляло собой стационарный компас, дающий возможность смотреть на восток, север, запад или юг, в зависимости от того, где стоит человек. Несмотря на это, главная ось пирамиды шла вдоль меридиана, особенно при взгляде с севера на юг. Это очевидно, поскольку вход в пирамиду всегда располагался на северной стороне, поэтому посетитель шел внутрь всегда строго на юг. Следовательно, конструирование и планирование всей группы базировалось, в первую очередь, на меридиане. Но здесь имелась «аномалия»: три пирамиды Гизы, каждая из которых выставлена по меридиану, единого меридиана не имеют, если рассматривать их как группу, но выставлены по одной оси юг — запад, причем третья пирамида слегка смещена к востоку. Что заставило архитектора остановиться на столь странном размещении? Первый фактор, достойный рассмотрения, был связан с геологическими условиями плато Гизе: надо было проверить геологию и контуры площадки, чтобы определить, не они ли продиктовали такое решение? Но я хорошо знал плато Гизе, и там не было никаких препятствий к тому, чтобы выставить три пирамиды в меридиональный ряд. Такое расположение было бы, конечно, более легким вариантом[62]. Если бы три пирамиды поместили так, то в течение всего строительства могли бы функционировать два карьера: один на востоке, другой на западе от стройки. Разумеется, было бы намного легче выставить три пирамиды по меридиану: построив одну, две другие можно было заложить, всего лишь продлив ось первой вдоль меридиана на юг.

При отсутствии серьезных инженерных ограничений ответ на вопрос о нелогичном варианте размещения мог быть только один: ограничения или критерии, которые определили принцип размещения пирамид, были связаны не с инженерной логикой, но с религиозными воззрениями. Но в чем они заключались? Большинство моих друзей архитекторов, у которых я консультировался, были единодушны: план комплекса Гизе носил символический характер, а не был обусловлен практическими соображениями. Они указали, что большинство сооружений — особенно имеющих такую правильную форму, как у пирамиды, — как правило, заряжены сакральным смыслом. Это зачастую относится к месту, где их размещают, к их ориентации на местности и положению относительно географических особенностей места. В данном случае очевидным географическим фактором, который следовало принять во внимание, было русло Нила. Архитекторы пояснили, что так называемая историческая ось Парижа, которая простирается от Лувра в новый район Ла-Девенс и проходит по Елисейским Полям, была сориентирована относительно русла Сены в том месте, где она протекает у Лувра^{176}. Аналогичным образом в Вашингтоне, округ Колумбия, главная ось Пенсильвания-авеню, которую выставил французский архитектор Пьер-Шарль Л’Энфант, составляет другую историческую ось, связывая Белый дом с Капитолием, и тоже принимает во внимание русло «священной» реки Потомак^{177}. Строители пирамид, несомненно, принимали во внимание меридиональное направление русла Нила при планировании Мемфисского некрополя. Но в Гизе пирамиды были выставлены не по меридиану, но по оси юг — запад.

Этому следовало найти обьяснение. Сооружения явно были столь важны с точки зрения религиозной идеологии, что любое обьяснение должно было соответствовать господствующей вере в возрождение фараона, который утверждал проект.

Здесь явно играл роль какой-то общий знаменатель, но с помощью инженерной логики его найти не удавалось. Требовалась другая научная дисциплина. Астрономический характер конструкции каждой пирамиды, основанный на наблюдениях за звездами, позволял предположить, что нам следует рассмотреть структуру каждой пирамиды и общий план групп с точки зрения астрономии. Я решил, что пришла пора взглянуть на звезды.