Мистическая Прага. История. Легенды. Предания

«Достигнет звезд небесных»

Как рождаются знаменитые города?

Чаще всего также, как и обычные. Редко во время основания поселения можно предвидеть, что ожидает его впереди громкая слава. Годами и столетиями из деяний и подвигов людей складывается судьба знаменитого города. Почти одновременно с первыми историческими записями о возникновении селений появлялись о них легенды, предания, слухи и анекдоты. Правдивые и сказочные, мрачные и веселые, загадочные и понятные каждому. Но все эти народные творения в той или иной степени отражают давние события из жизни знаменитых городов.

Согласно преданию, мудрая предводительница чехов княгиня и предсказательница Либуше основала Прагу в IX веке.

Классик чешской литературы Алоис Ирасек поэтически воссоздал в своей книге это событие:

«Воздев руки в сторону синеющих вдали лесов и устремив на них сверкающий взор, Либуше вещала:

Послушались чехи свою предводительницу и на месте, которое указала Либуше, заложили город. Возвели они высокие стены со сторожевыми вышками, окопали защитными рвами, поставили первые деревянные дома.

А жители Праги из поколения в поколение стали передавать пророчество мудрой Либуше: „Вижу великий город, слава которого достигнет звезд небесных…“»

^{Скульптура «Пржемысл и Либуше» в Вышеграде}

^{Прага — мистический и таинственный город}

И замурованные заживо, и цветы-убийцы

Исследователи таинственных явлений и событий полагают, что четвертая часть легенд и мистических рассказов старинных городов связана с кладами. Видимо, всегда было и по сию пору остается в человеке желание внезапно и без особых усилий разбогатеть.

Другая четверть подобных легенд и преданий посвящена жутким историям. В них фигурируют и заживо замурованные люди, и отрубленные головы, и блуждающие скелеты, и охваченные жаждой мести покойники, оживающие по ночам.

Любовь к запугиванию себя и своих слушателей неискоренима с детских лет, как в давние, так и в нынешние времена.

Не обходятся предания и легенды знаменитых городов и без нечистой силы. Даже в нашу эпоху научно-технического прогресса. Как не стремилась церковь, а затем атеисты оградить народ от этих недобрых существ, ничего не получается. Неистребимая нечистая сила прочно и, видимо, навсегда обосновалась в подвалах, на чердаках, в подземельях, в колодцах, на кладбищах, в древних строениях.

И, наконец, еще одна четверть легенд и преданий знаменитых городов посвящена животным и растениям. Вещие птицы, коты и собаки-оборотни, волшебные кони, цветы-убийцы, не ведомые науке звери… О них можно услышать в любом старинном городе на всех континентах.

Прага — не исключение.

«Та гора была над городом»

Считается, что Прага расположена на пяти холмах. Русская поэтесса Марина Цветаева писала об одном из них — легендарной горе Петржин:

^{Вид на Петржин}

^{Гора Петржин}

Высота Петржин — всего 327 метров. Но преданий об этом холме сложено больше, чем о всех остальных возвышенностях Праги.

На месте будущей столицы Чехии более двух тысяч лет назад обитали кельты. На горе Петржин они совершали свои обряды. Кельты верили, что с нее можно увидеть приближающегося врага за трое суток.

Петржин они называли обителью «переменчивого идола». Это загадочное изваяние, таившееся в пещере горы, два раза в год, в дни весеннего и осеннего солнцестояния, будто бы выходило из тьмы подземелья и сообщало кельтам обо всем, что произойдет в ближайшие шесть месяцев. Идола тщательно оберегали жрецы. О нем запрещали рассказывать чужеземцам, упоминать в песнях и преданиях.

Но все же весть о кельтском кумире из горы Петржин просочилась сквозь столетия и запреты.

Подарок Альбрехта Валленштейна

Странно, что эту легенду я услышал в один и тот же год и в Праге, и в Мюнхене, и в Хельсинки. В ней говорилось об изваянии, которое в разных странах называли по-разному: «Переменчивый идол», «Обидчивый», «Чумазый», «Замурзанный». Но, скорее всего, речь шла все же об одном и том же древнем кельтском изваянии.

В Мюнхене мне рассказывали, что нашли идола якобы в какой-то пещере в северной части Эцтальских Альп. Согласно легенде, услышанной в Праге, его обнаружили в недрах горы Петржин в самом начале XVII века.

Впрочем, в некоторых преданиях о легендарном идоле, вырезанном из бивня мамонта, называют иные горы и другие времена.

Чех Альбрехт Валленштейн был не только прославленным полководцем Германской империи, но и являлся коллекционером старинных предметов и произведений искусства. Ему привозили ценности из многих стран Европы, Африки, Азии.

Неизвестно, как попало в коллекцию Валленштейна древнее изваяние из мамонтового бивня. У этого языческого идола почему-то один глаз был круглым, другой — овальным. Оттого он получил еще одно прозвище — «разноглазый».

В начале 30-х годов XVII века Альбрехт, не уведомив своих хозяев из императорского дома Габсбургов, отправил в Париж подарок королю Людовику XIII. Какие политические замыслы Валленштейна скрывались за этим подношением французскому монарху — неизвестно.

^{Альбрехт Валленштейн}

^{Людовик XIII}

Впоследствии ближайшее окружение Габсбургов мстительно припомнило полководцу столь опрометчивый шаг. Хотя надо сказать, что подарок Людовику XVIII был лишь каплей в море обвинений, выдвинутых против Валленштейна.

В ноябре 1632 года прославленный полководец проиграл сражение под Лютценом и, едва не попав в плен к шведам, отдал приказ своим войскам отступить в Чехию.

Вскоре тайком от своего императора Альбрехт Валленштейн стал проводить переговоры со шведами, добиваясь заключения с ними мира. Измена была раскрыта. Полководца арестовали, а все его состояние, в том числе и богатейшую коллекцию древностей, конфисковали.

Так собрание раритетов и произведений искусства Валленштейна оказалось во владении дома Габсбургов. Самого же полководца заколол кинжалом один из его офицеров в феврале 1634 года.

Согласно преданию, костяной идол входил в коллекцию старинных предметов и украшений, подаренных Альбрехтом Валленштейном Людовику XIII. Видимо, невзрачное изваяние из бивня мамонта не привлекло особого внимания французского короля. И подарок чешского полководца был отправлен в кладовую, где хранились не очень значимые дары монарху.

Случай за шахматной доской

Видимо, не зря поговаривали, что идол из мамонтового бивня обладает мистической силой. Во времена правления Людовика XIV это изваяние каким-то образом перекочевало из королевских кладовых на полку орехового шкафа юного короля. Там же хранилась коллекция шахмат и самого монарха, и его отца Людовика XIII.

До поры до времени языческий костяной истукан не привлекал к себе внимания монарха. Может, копил силы для совершения всевозможных каверз?.. Наконец, древнему идолу надоело пылиться и скучать без дела в ореховом шкафу. И он заявил о себе…

Всесильный министр Франции кардинал Джулио Мазарини научил Людовика XIV играть в шахматы, когда королю было всего шесть или семь лет. В дальнейшем они больше не встречались за клетчатой доской.

Но однажды, уже в двадцатитрехлетнем возрасте, король, после новой размолвки с кардиналом решил сменить гнев на милость и пригласил к себе Джулио Мазарини, чтобы уладить конфликт во время игры в шахматы. Случилось это в 1661 году.

^{Джулио Мазарини}

Однако взаимопонимание между монархом и могущественным министром так и не установилось. Как только Джулио и Людовик уселись за шахматный столик, кардинал заметил, что вместо фигуры короля на его поле почему-то стоит костяной языческий идол.

Обычно сдержанный, Мазарини вдруг вспылил. Он схватил мерзкое изваяние, на которое доброму христианину и смотреть-то страшно, и запустил его в одного из лакеев. Наверное, кардинал посчитал, что именно этот человек расставлял шахматы на доске и допустил ошибку или злой умысел.

Слуга увернулся, и костяное изваяние, стукнувшись о стену, закатилось куда-то под ореховый шкаф. Доставать его оттуда не стали.

А Людовик приказал отыскать шахматного короля, чтобы начать игру. Затем он подал знак всем удалиться. Монарх и кардинал остались наедине.

Лакеи затворили за собой двери персикового кабинета и потому не слышали в подробностях, как разгоралась ссора между королем и могущественным министром. Из кабинета доносились лишь отдельные слова и фразы высоких особ.

Но слуги все времена любили подслушивать своих господ. Французский двор XVII века не был исключением, и в тот раз лакеи тоже дружно припали ушами к закрытой двери.

— Поймите наконец: государство — это я! А все остальные министры — пустое место! Они пешки на французском поле!.. — послышался из кабинета раздраженный голос Мазарини.

— Теперь государство — это я!.. — последовал тут же гневный крик Людовика XIV.

Пройдут годы, и французский король повторит свою историческую фразу уже в присутствии придворных и иностранных послов.

И все же что стало истинной причиной ссоры высоких особ тогда, в 1661 году, во время шахматной игры в персиковом кабинете? Об этом даже вездесущие любопытные дворцовые лакеи не смогли в точности дознаться.

Беседа монарха и кардинала на повышенных тонах длилась недолго. Вскоре раздосадованный Джулио Мазарини стремительно покинул кабинет короля. Через минуту-другую в таком же состоянии оттуда вышел Людовик XIV.

После ухода монарха и кардинала слуги кинулись в персиковый кабинет. Шахматные фигуры в беспорядке валялись на доске, на столике и на полу.

А на следующий день Джулио Мазарини серьезно занемог. Его внезапная болезнь вызвала у многих подозрение. Ведь кардиналу не было еще и шестидесяти, и на состояние здоровья он до сих пор не жаловался.

В Париже и в знатных домах и в лачугах заговорили об отравлении ядом, изготовленным не то вестфальскими, не то моравскими ведьмами. Об отравлении шептались даже в королевском дворце. А Людовик XIV делал вид, что опечален болезнью Мазарини.

Вскоре кардинал и первый министр Франции скончался.

А через день один из его лакеев обнаружил под подушкой Джулио Мазарини костяного языческого идола. Это было изваяние, подаренное Валленштейном королю Франции.

«Верни меня в темный мир»

Как же древнее изваяние перекочевало из персикового кабинета Людовика в чертоги Мазарини, а тем более попало под подушку первого министра?

Лакей кардинала так и не смог найти объяснения этому. Неизвестно почему, он прикарманил не представляющую ценности вещицу, найденную в постели покойного хозяина.

С той поры на бывшего слугу всесильного кардинала посыпались неприятности. Он остался без работы и постоянного жилья. Начал спиваться и ввязываться в скандальные истории. Даже в редкие часы протрезвления лакей частенько бормотал какую-то несуразицу, разговаривал с костяным идолом, жаловался окружающим, что языческое изваяние по ночам скалится в мерзкой улыбке и нашептывает непристойности.

Сходящего с ума лакея стали опасаться даже его верные собутыльники из постоялого двора «Сбитое копыто». Этот постоялый двор славился лишь тем, что двумя с половиной веками раньше здесь были заколоты стилетами бежавшие из Парижа последние кабошьены[1].

С самого утра бывший слуга кардинала появлялся в «Сбитом копыте», усаживался за стол, заказывал кувшин крепкого «Жерминальского нектара» и непременно доставал из кармана костяного идола.

Когда приносили вино, лакей почему-то поминал убитых в «Сбитом копыте» кабошьенов и начинал, ни к кому не обращаясь, свой долгий монолог. Он жаловался на судьбу, на предавших его собутыльников, на неотвязное кошмарное видение.

А чудилось лакею одно и то же: будто мрачная пещера втягивает его в себя и заставляет плутать по лабиринту, из которого нет выхода. Блуждание во мраке сопровождалось шепотом костяного идола: «Все равно не выберешься из подземного мира, если не подчинишься моей воле… Отныне слушай только меня…»

«Жерминальский нектар» быстро опьянял. Тяжелела голова, закрывались глаза, еще страшней становилось лакею. С каждым глотком вина он все явственней слышал свистящий шепот костяного идола: «Отпусти меня… Отпусти… Верни меня в мой темный мир… Слишком яркий свет в вашей надземной жизни…»

Почему лакей сразу не отделался от жуткого языческого изваяния? Выбросил бы, может, и кошмарные видения у него бы прекратились. Да, видно, цепко держал истукан своего нового владельца необъяснимой магической властью и постоянно требовал, чтобы его доставили именно в пещеру, известную лишь ему.

— Куда тебя отнести? — наконец взмолился бывший слуга кардинала.

— В пражские катакомбы!.. — приказал костяной идол.

Хоть и опасался запуганный кошмарами лакей даже приближаться ко входу в подземелье, все же костяной истукан настоял на своем.

И отправился бывший слуга кардинала нетвердой — то ли от пьянства, то ли от страха — походкой в пражские катакомбы. Вошел в подземелье и пропал навсегда.

А увлеченные мистикой пражане утверждают, будто и в XX столетии в подземных лабиринтах можно было встретить белый призрак несчастного лакея.

Что же касается языческого идола из мамонтового бивня, то недолго он оставался в родном пещерном мире. Снова чья-то неосторожная рука извлекла его из мрака на поверхность. И снова за костяной фигуркой потянулась цепочка таинственных историй.

Чужестранец по имени Клаус

Во второй половине XVIII века появился в Праге весьма загадочный человек. Жители чешской столицы не могли понять, кто он. То ли почтенный ученый, то ли чудаковатый лекарь, то ли хитрый шарлатан.

Сам он себя называл «мистагог Клаус».

Как известно, мистагогами древние греки называли жрецов — знатоков секретных мистерий. Но какое отношение имеет этот чужестранец к давним таинственным обрядам, любопытствующие пражане так и не поняли.

^{На Староместской площади}

^{Карлов мост}

Поселился Клаус неподалеку от Староместской площади, где расположены дворец Гольц-Кинских и Тышский храм Святой девы Марии. Жил он замкнуто, избегал случайных встреч, уличных разговоров, не посещал пивных и ресторанов. Зато регулярно ходил к букинистам, что располагались в те времена у Карлова моста со стороны Града.

Клаус подолгу рассматривал и листал книги, но покупал их редко.

По ночам в окнах необщительного чужеземца почти всегда горел свет. Иногда из его квартиры доносились неразборчивые голоса, странные лязганье и звон. И добропорядочные пражане все это считали недобрым предзнаменованием.

Многие из них строили догадки, чем же на самом деле занимается мистагог Клаус. Приписывали ему и чародейство, и связь с нечистой силой и самим дьяволом, и написание колдовских книг, и даже связь с недобрыми духами горы Петржин.

Стоило Клаусу покинуть свою квартиру, любопытствующие горожане устанавливали за ним слежку. Его нередко видели возле входов в подземелья, расположенных неподалеку от Праги, но еще чаще — на горе Петржин. При нем под мышкой у мистагога всегда были книги, а на шее на ремешке неизменно висел костяной идол.

Нечто зловещее чувствовали в этом «талисмане» примерные пражские христиане.

— Почему нелюдимый чужеземец не посещает церковь, а проходя мимо храма, никогда не крестится?

— Что за книги он пишет?

— Какие опыты проводит в своей квартире?

— Уж не сатану ли вызывает чужеземец по ночам?

— Зачем он всегда носит на шее омерзительного языческого идола?..

Подобные вопросы все чаще и настойчивее задавали друг другу жители Праги, но ответа по-прежнему не находили.

Самые непримиримые к ереси горожане обращались к властям, чтобы те разобрались с загадочным чужестранцем и выдворили его из Праги. Несколько раз служители мэрии заявлялись к мистагогу, но ничего предосудительного в его квартире не находили.

После подобных проверок чиновники объясняли обеспокоенным пражанам, что господин Клаус — уважаемый ученый и путешественник, что он много лет по всему свету изучает пещеры, и делает это не ради праздного любопытства. В глубоких подземельях ученый создает эликсиры, продлевающие жизнь и спасающие от всех болезней. При этом он не прибегает к помощи дьявола и его слуг. По мнению господина Клауса, именно в пещерах зарождается некая необъяснимая сила, которая может спасти или погубить человека.

Прощальная записка

Очевидно, подобное объяснение представителей городской власти на какое-то время успокаивало пражан. Может, жители чешской столицы в конце концов смирились бы с нелюдимостью и таинственностью мистагога Клауса. Но омерзительный костяной идол продолжал будоражить их умы, порождая все новые домыслы и пересуды.

Несколько раз самые отчаянные пражане пытались поколотить мистагога, чтобы тот наконец-то убрался из их города. Подкарауливали его и на темных вечерних улочках, и у входов в пещеры, которые посещал Клаус. Однако расправы не удавались.

Как объясняли сами желающие проучить мистагога, за мгновение до экзекуции с ними случалось нечто невероятное. Когда они, переполненные справедливым гневом, приближались к загадочному чужеземцу, костяной идол на его шее начинал корчиться, строить жуткие рожи и верещать нечто неразборчивое, но явно богохульственное. При этом в одном глазу изваяния появлялась кровавая капелька.

От увиденного у поборников возмездия отнимались руки, ноги, речь. А потом еще долгое время им снилось языческое костяное чудище.

Наконец настал час, когда недовольство пражан чужеродным ученым переросло все мыслимые рамки. Кто-то из них поджег квартиру мистагога. Сам Клаус не пострадал, поскольку в то время в очередной раз посещал пещеру горы Петржин.

Пожар быстро погасили. Пражские огнеборцы в XVIII веке были прекрасными профессионалами и обладали достойной техникой для тех времен. Но в огне погибли много книг и рукописей мистагога.

Всю ночь Клаус, опечаленный и разгневанный на неизвестных поджигателей, разбирал обгоревшие остатки своих записей и книг. А на следующий день он внезапно исчез из города. Пропал бесследно, будто никогда и не было его в Праге. Как уходил чужеземец, никто не видел.

Когда вызванные соседями Клауса полицейские осматривали квартиру мистагога, они обнаружили на обгоревшем столе чумазого костяного идола, а на стене — обидную для пражан надпись:

«Жди теперь многие беды»

Казалось бы, ничего, кроме костяного идола да пересудов, не оставил после себя в Праге загадочный чужестранец. Зато надолго сохранился в памяти горожан. Даже спустя многие годы люди рассказывали, что порой по ночам встречали на Петржине мистагога Клауса. Он шел к одному ему известной цели, ни на кого не обращая внимания, гордо вскинув голову.

Откуда появлялся и куда потом уходил мистагог, оставалось тайной, порождавшей самые неимоверные слухи. Задать же вопрос самому Клаусу никто не решался. Что же касается маленького идола, то его, как военный трофей, доставили в Староместскую ратушу и поместили в кладовой дома Волфлина из Камене.

^{Староместская ратуша}

Видимо, костяному истукану пришлось не по вкусу в новом помещении. Сторожа ратуши вскоре это почуяли. По ночам они слышали доносившиеся из кладовой стоны, жуткий приглушенный смех, визг, постукивание в стены и царапанье.

Может быть, на тревогу сторожей ратуши жители Праги не обратили бы особого внимания. В чешской столице и не такие чудеса происходили.

Но тут город облетела весть, что компания подростков наткнулась на не известный до сей поры лаз в Петржине. Ни с кем не посоветовавшись, юные пражане решили обследовать вход в подземелье. Больше их никто не видел. Добровольцы-спасатели отправились выручать любознательных подростков, но наткнулись в лазе на непробиваемую стену. Никаких следов пребывания ребят в подземелье не было обнаружено.

Начались догадки по поводу их странного исчезновения. Тут же нашлись среди пражан «знатоки», обвинившие в случившемся костяного идола. Правда, как мог языческий истукан, запертый в чулане ратуши, погубить подростков, они объяснить не могли.

Отцы города, конечно, не очень-то поверили в подобные сказки, но все же решили избавиться от костяного чудища. Отправились они в кладовую, а идола и след простыл. Лишь в полу зияла внушительная дыра, которой раньше не было.

Вначале никто не знал, радоваться случившемуся или сокрушаться. Но вскоре одна часть пражан пришла к выводу: «Исчезло костяное чудище — ну и слава Богу!» Другая часть осторожно толковала иное: «Ушел пещерный дьявол. Жди теперь многие беды. И не понятно, откуда, из каких подземелий, они могут появиться…»

Ну, а легендарный граф Сен-Жермен спустя годы лишь вскользь сообщил приятелям о своем недолгом пребывании в Праге под именем мистагога Клауса. Однако не сообщал, нашел ли он то, что искал в пещерах Чехии.

^{Граф Сен-Жермен}

Много лет пражане, знатоки тайн своего города, вспоминали слова нелюбимого ими прусского короля Фридриха II, который дружил с Сен-Жерменом и рассказывал в кругу приближенных, что легендарный граф обрел бессмертие и побывал во всех пещерах Европы, в том числе и в пражских подземельях.

Именно в этих подземельях Сен-Жермен и создал немало изобретений. Каких именно? Прусский король в ответ на такой вопрос лишь загадочно улыбался и произносил одну и ту же фразу: «Граф еще явит себя и, поверьте, не раз удивит мир».

А о костяном древнем идоле, исчезнувшим из ратуши, в Праге с годами стали забывать. Лишь после Первой мировой войны жители чешской столицы снова заговорили о легендарном языческом истукане. Уходя в 1914 году на фронт, немало пражан брали с собой по щепотке земли с горы Петржин.

После войны некоторых вернувшихся в родной город ветеранов стали мучить одинаковые сны: древний идол грозил им страшными карами, если те не возвратят Петржину землю.

Кое-кто из ветеранов отправился на Петржин выполнять требование идола. Однако нашлись и упрямцы. Не пожелали они подчиниться воле языческого божка. Согласно пражскому преданию, упрямцы были наказаны. В последний раз явился к ним в сновидении костяной истукан и сообщил: «Я ухожу в свой родной мрак подземелья Петржина, а вам — до самой вашей смерти блуждать по этой горе…»

Говорят, в двадцатых годах прошлого века в садах «На Небозизку» и «Семинарском», расположенных на Петржине, можно было встретить странных людей. Это были ветераны Первой мировой войны. Они толком не могли объяснить, зачем пришли сюда, что собираются делать дальше, куда лежит их путь. Блуждающий, опасливый взгляд, бессвязная речь указывали на их психическое расстройство.

Война или какие-то иные причины довели до такого состояния бывших солдат? Лишь знатоки пражских тайн утверждали, что знают ответ.

— Помрачил им разум костяной языческий идол, скрывающийся в недрах Петржина… — говорили они.

Что же стало потом с несчастными ветеранами?

Пражские старожилы вспоминали, что к началу тридцатых годов прошлого столетия блуждающие по горе ветераны исчезли из садов «На Небозизку» и «Семинарского». Как считают любители мистики, проклятый истукан увел этих людей в свое подземелье горы Петржин.