Мистическая Прага. История. Легенды. Предания

В безлюдных лесах, на диких берегах

«…А с полей к людским жилищам скользили, словно легкие тени, полудницы в длинных белых одеждах, высматривая, нет ли где беспризорных детей. Выходили безобразные колдуньи, большеголовые, с нервными глазами. Они насылали на людей болезнь и горе. Появлялись лесные девы с золотыми волосами.

Люди боялись этих таинственных духов, особенно язинок, которые усыпляли людей и вылущивали им глаза; боялись блуждающих душ, которые в виде зеленых огоньков появлялись на болоте. Со страхом обходили люди озера и топи, где скрывались водяные, принимая разные обличья, и заманивали прохожих бледнолицые русалки в зеленых одеждах.

…шла речь о страшных видениях во мраке ночи на болотах, полях и в густых лесах, об огненных змеях, несущихся по небу, о бабе-яге, стерегущей живую и мертвую воду, о белых судьбичках, появляющихся у колыбели новорожденного, о колдуньях и ведьмах, о худых и добрых предзнаменованиях…» — так говорится в книге «Старинные чешские сказания».

О фантастических существах и всевозможной нечисти, обитающих в Праге, много написано, много рассказано.

Гостю чешской столицы знатоки старинных тайн, как правило, поведают: о логове нечистой силы в «доме У семи чертей» на Мальтезской площади; о привидении из Унгелтского подворья с головой белокурой девушки в руках; о скелете-попрошайке, обитающем неподалеку от Каролинума; о чертовых камнях; о злобном привидении французского майора в Вышеградском замке; о белой даме; о самом старом привидении Праги тамплиере без головы; об огненном муже с каменным сердцем в руке, бродящем ночами по улице «На Поржочи»; о сумасшедшем брадобрее, которого считают опаснейшим привидением Праги и так далее.

Но все эти мистические существа появились в Средние века и позднее. А до их возникновения в чешской столице орудовали, буйствовали, издевались над людьми более древние представители нечистой силы. О них вспоминают уже не так часто. Но при всей своей сказочности, нереальности они остаются частью городского фольклора, мифов и преданий, а значит — и истории Праги.

Ведь мифотворчество — очень важное явление в культурном, гуманистическом развитии человечества. Предания, легенды, сказки и мифы — начальная основа не только литературы и искусства, но и всей культуры.

Мир первожителей Праги был населен водяными, русалками, колдунами, огненными змеями, оборотнями, язинками и многими другими существами, которых человеку надо опасаться. Возводился город, и весь этот сонм нечистой силы из глухих лесов, безлюдных берегов, болот, пещер перебирался в дома, колодцы, сараи, подвалы, чтобы люди не смогли укрыться от них за крепкими стенами, за высокими заборами.

Согласно преданиям и сказкам, так начиналась новая, городская жизнь у древней нечисти.

^{Водяная нечисть Влтавы постепенно приспосабливалась к условиям города}

Неразлучные судьбы

С давних времен у чехов, как и у многих других народов, существовало поверье: где на реке мельница — там обязательно поблизости обитает водяной.

В Праге водяных мельниц было много. До сих пор на городском острове Кампа сохраняются как исторические достопримечательности деревянные мельничные колеса.

Эти сооружения стали возводить на Кампе еще в XV столетии. Согласно преданиям, едва на острове были построены первые мельницы, к хозяевам их пожаловал водяной.

Он сразу сделал деловое предложение:

— Ни одного утопленника не будет вблизи ваших владений, если станете исправно отдавать мне черных животных — петухов, козлов, ягнят. И так — в каждое полнолуние.

^{На острове Кампа}

— Где же мы столько наберем черных тварей? — зароптали мельники. — Эдак мы через пару месяцев разоримся и пойдем по миру…

— Воля ваша, — равнодушно ответил водяной.

Но в голосе его чувствовалась угроза.

Погладил он свои зеленые усы и бороду и бултыхнулся в реку. А мельники, обрадованные тем, что нечисть скрылась, принялись за работу. Не поняли они, что просто так от водяного не отделаться. Слишком зловреден и злопамятен хозяин омутов, болот, рек и озер.

Особые отношения

Известный русский писатель, путешественник и этнограф Сергей Васильевич Максимов в одной из своих лекций в девяностых годах XIX века отмечал, что в мифах и преданиях у всех славянских народов водяные характеризуются как очень вредные для людей существа. Где бы они ни обитали — в водах Днепра, Дуная, Вислы и Влтавы.

^{В водах Влтавы, по поверьям, живут вредные для людей существа}

Действительно, в фольклоре поляков, русских, белорусов, украинцев, чехов говорится, что водяные топят людей, переворачивают лодки, ломают мельничные колеса, насылают болезни. В своих подводных владениях они принимают утопленников и делают из них слуг.

Как писал Максимов: «Кровоподтеки в виде синяков на теле, раны и царапины, замечаемые на трупах вынутых из воды утопленников, служат наглядным свидетельством, что эти несчастные побывали в лапах водяного.

Трупы людей он возвращает не всегда, руководствуясь личными капризами и соображениями, но трупы животных почти всегда оставляет для семейного продовольствия…

Как и вся бесовская сила, водяные любят задавать пиры и на них угощать родичей из ближних и дальних омутов и вести азартные игры…»

Отношения этой нечисти с мельниками тоже весьма похожи в преданиях славянских народов.

Есть у славян разных стран почти дословно схожая пословица: «Водой мельница стоит, да от воды и погибает». И, как отмечал Максимов, «…потому-то все помыслы и хлопоты мельника сосредоточены на плотине, которую размывает и прорывает не иначе, как по воле и силами водяного черта.

Оттого всякий день мельник, хоть и дела нет, а из рук топора не выпускает и, сверх того, старается всякими способами ублажить водяного по заветам прадедов. Так, например, упорно держится повсюду слух, что водяной требует жертв живыми существами, особенно от тех, которые строят новые мельницы. С этой целью в недалекую старину сталкивали в омут какого-нибудь запоздалого путника, а в настоящее время (в XIX веке) бросают дохлых животных (непременно в шкуре).

…Сверх этих обычных приемов задабривания водяных многие мельники носят при себе шерсть черного козла, как животного, особенно любезного водяному черту.

Осторожные и запасливые хозяева при постройке мельниц под бревно, где будет дверь, зарывали живым черного петуха… теперь с таким же успехом обходятся лошадиным черепом, брошенным в воду с приговором.

В тех же целях на мельницах все еще бережно воспитываются все животные черной шерсти (в особенности петухи и кошки). Это — на тот случай, когда водяной начнет озлобленно срывать свой гнев на хозяевах, прорывая запруды и приводя в негодность жернова: пойдет жернов, застучит, зашепчет да и остановится, словно за что-нибудь задевает».

^{Мельники Праги на всякий случай держат черных кошек}

Деловое предложение

Вскоре после несостоявшейся сделки с водяным пражские мельники сполна ощутили его злобный нрав.

Вначале утонул хлебопек из Градчан. Приехал он приобрести несколько мешков муки. Загрузил свою лодку и отправился в обратный путь. Но едва отошел от берега, как вдруг что-то заметил в реке. Перегнулся он через борт и стал разглядывать. И вдруг при совершенно тихой погоде лодка его раскачалась, и градчанский хлебопек упал в воду.

Лишь на мгновение он вынырнул, и все, кто был в это время на берегу, увидели искаженное от страха лицо.

Кинулись жители острова спасать бедолагу. Но отыскать его так и не смогли. Хотя место, где хлебопек утонул, было не глубоким. Всего лишь по пояс взрослому человеку.

Пока искали утопленника, лодка, груженная мешками, стремительно понеслась по Влтаве. Где-то на середине реки ее вдруг закружило на одном месте, а затем она ушла под воду. Будто втянул ее в пучину водоворот.

Смекнули владельцы новеньких мельниц с острова Кампа: водяной проказничает и показывает свой нрав несговорчивым. Пока судили-рядили прижимистые мельники о случившемся, новая беда приключилась.

По ночам с того места на реке, где утонул хлебопек, стали раздаваться жалобные то ли детские, то ли девичьи голоса:

— Спасите, люди добрые! Помогите выбраться на берег! Здесь так холодно и сыро! Сжальтесь! Не бросайте на верную погибель!..

Сердобольные мельники и их домочадцы вглядывались в темноту, но ничего не могли разглядеть на реке. Плыть к месту, откуда звучала мольба о помощи, никто не решался. Так продолжалось несколько ночей.

И вот наконец жалобный голосок стих и вместо него от реки раздалось хриплое и громоподобное:

— Будьте вы прокляты!

Тут уж мельники с острова Кампа всполошились:

— Нет сладу с этой нечистью…

— Надо соглашаться с водяным…

^{Водяная мельница на острове Кампа}

— Пойдем ему на уступки, а то не только добра лишимся, но и жизни…

— Но как его вызвать на переговоры?

Самый смекалистый из мельников нашел решение:

— Вызвать его очень просто!.. Любит водяной тварей черного цвета — мы ему предоставим такую радость!

Вилами писанный договор

Но, видимо, пакости нечистой силы так и не излечили кампских мельников от жадности. Решили они, вместо черных петухов, поросят, козлов и ягнят, подбросить водяному воронов. Добыли несколько птиц и бросили в реку.

Обман возмутил хозяина омутов. И на следующий день на берегу острова Кампа появился труп задушенного водорослями человека.

Пригляделись местные жители и узнали в убитом одного из мельников.

Пока его приятели охали да лихорадочно соображали, что предпринять, новая беда приключилась.

Прямо из речной глубины взмыли черные птицы! Те самые — убитые и брошенные водяному вороны…

Как они ожили и вырвались невредимыми из пучины? Не успели мельники решить эту головоломку. Птицы словно взбесились. Они яростно кидались на людей, разрывали мешки с мукой, долбали клювами домашних животных.

Засуетились камповские мельники, поняли: от нечисти пустяками не откупиться и не обмануть.

— Надо, братцы, раскошеливаться! — заявил один.

— Житья не будет, если не ублажим водяного, — поддержал другой.

— Не отвертеться нам! Придется поднатужиться, тряхнуть кошельками и закупить черную животину, любимую нечистью, — согласился третий.

Хоть и прижимистыми были мельники, но решили больше судьбу не испытывать.

А тут снова явился к ним водяной и по-хозяйски поинтересовался:

— Вразумились, сквалыги? Поняли, что со мной лучше не ссориться?

Развели мельники руками.

— Не серчай… Не наказывай нас, несмышленых. Все выполним, что прикажешь. Подписываем договор с тобой немедля! Давай бумагу или пергамент.

Засмеялся водяной в ответ.

— Договор со мной не на бумаге и не на пергаменте пишется, а вилами по воде!

— Так на ней же ничего не остается?! — удивились мельники.

— Вода-то покрепче любой бумаги. И в огне не горит, и хранит все в своей памяти сто тысяч лет, — назидательно пояснил водяной. — А кто нарушит писанный вилами договор — тому не миновать пучины!

Переглянулись мельники, развели руками и между собой пошептались:

— У нечисти свои порядки и правила…

— Возьмемся за вилы — с нас не убудет…

Сели они в лодки и вместе с водяным отправились на середину Влтавы. Там и поводили вилами, будто слова, подсказанные нечистью, написали.

Обязались мукомолы, как было оговорено, задабривать хозяина реки животными черного окраса. За это он обещал не ломать мельниц, не губить, не обижать жителей острова Кампа и всех, кто к ним по делам и в гости пожалует, да еще рыбу в сети загонять.

Мешок пива

Казалось бы, договаривающиеся стороны остались довольными сделкой. Но нечистая сила не зря испокон века известна своими кознями, пакостями, вероломством.

Перемахнул водяной за борт лодки, но перед тем, как погрузиться в родную стихию, заявил:

— А еще будете мне должны каждый день мешок пива. Повесьте его над рекой и следите, чтобы он все время наполненным был!

Изумились мельники:

— Где это видано: пиво в мешке хранить?

— Даже добротно сшитый, из кожи, будет пропускать хмельной напиток!..

— Э, нет! — засмеялся водяной. — Не в кожаный, а в обычный, из рогожи, мешок будете заливать пиво!

Тут уж мукомолы совсем обомлели. И каждый подумал: «Видимо, и у нечистой силы случается помутнение разума. Решил на посмешище нас выставить…»

Но делать нечего: с водяным особенно не поспоришь. И занялись кампские мельники невиданным делом. Повесили над рекой мешок и поочередно, с утра до ночи, лили в него пиво. Золотистый хмельной напиток тут же просачивался в реку.

Наверное, только мельники могли подсчитать, какие убытки приносила эта блажь водяного. К тому же оказался он весьма привередливым. Той дело упрекал мукомолов: то пиво, дескать, разбавленное, то недозрелое, то слишком старое и кислое.

Своенравный монах

Хоть водяной и держал свое слово не пакостить жителям острова, но «пивное бремя» оказалось для мельников непосильным. Стали они думать-гадать, как от разорения спастись и не прогневать при этом речную нечисть.

Однажды заявился к ним из Градчан знакомый лодочник и рассказал:

— Шатается по Праге один монах неприкаянный, с утра до ночи пьяный, ругает всех встречных, а бывает, и кулаки в ход пускает. Городская стража скрутит его, ночь подержит в темнице, а утром он снова на воле. И опять на всех орет да кулаки не в меру распускает.

— Чего ж он такой буйный? — поинтересовались мельники.

— Говорят, его из всех монастырей повыгоняли: слишком несговорчивый и своенравный. К тому же, постоянно лезет воевать с нечистой силой, и не молитвой противостоит ей, а руганью, кулаками и своими причудами.

— И кто кого одолевает? — спросили мельники.

— Да, в основном, нечистая сила проигрывает. Уж очень драчливый этот монах, а браниться может, не умолкая, целые сутки. Но еще хуже, когда он песню затянет. Тогда уж не только нечисть разбегается. Говорят, даже лошади в обморок падают.

— Может, буйный монах и с нашим водяным сладит? — мечтательно предположил один из мукомолов.

— А почему бы не проверить? — подхватили другие и стали уговаривать лодочника: — Привези к нам этого буяна.

— Глядите, братцы, если вволю не накормите, не напоите монаха, устроит он вам беспокойную жизнь. Да такую, что и водяной робким мальцом покажется, — предупредил лодочник.

— Хуже не будет! — дружно ответили мельники.

Застольная песня

А на следующий день на остров Кампа прибыл тот самый монах. Все местные мельники отправились встречать его.

Вышел из лодки званый гость — и обомлели местные жители, на него глядя. Тут же стали между собой переговариваться:

— Ну и верзила!

— Сколько же надо, чтобы такого прокормить?

— А не прокормишь — силой все отнимет!

— С таким и вдесятером не справиться!

А монах окинул всех недовольных взглядом, дыхнул перегаром на толпу и рявкнул:

— Чего вылупились? Зачем звали, мукой обсыпанные?

Стали мельники объяснять ему, какая беда с ними приключилась.

Монах послушал и даже сплюнул от досады:

— Черных козлов и петухов жертвовать нечистой силе — это еще куда ни шло. Но пиво отдавать сатанинскому отродью?!

Тут монах на полчаса закатил такой поток брани, что даже бывалые мельники покраснели и притихли.

Наконец он угомонился, обвел присутствующих бесноватым взглядом и властно приказал:

— Ну-ка, «мукой обсыпанные пивогубы», накрывайте стол, мне надо крепко подумать, да и проголодался я с дороги! А с вашим водяным уродом управлюсь!

Засуетились мельники, на этот раз не стали скупиться. Принесли снеди и пива столько, что за день и десятерым не одолеть. А монах один за полчаса все смел. Видимо, доволен остался. Лицо его сделалось благодушным, и голос смягчился. Вот только язык от выпитых двух бочонков пива не так бойко и послушно шевелился.

Озорно подмигнул захмелевший гость мельникам и затянул песню:

Песенный вопрос оставался без ответа, и дальше этих строк у монаха дело не шло. Наверное, он решил, что если повторить свой вопрос десятки раз, то его ненаглядная Марженка наконец, объявится.

Но песня-рев борца с нечистой силой, видимо, не долетала до лукавой девицы. Лишь животный мир острова Кампа дружно отзывался испуганным ревом, блеянием, кудахтаньем, лаем.

Мельники опасались прерывать странную песню. Потупив взгляды, они с тоской выжидали, когда наконец гость перейдет к делу, и молили Бога, чтобы монах не кинулся искать свою Марженку в их домах.

Лишь к полуночи борец с нечистью завершил свою песню. Он зачем-то заглянул под стол, словно хотел там увидеть безответную подружку, и наконец рявкнул:

— Ну, кажется, пора! Пошел я толковать с дьявольским отродьем!

«Славный малый»

Поднялся монах из-за стола, несколько раз перекрестился и зашагал, покачиваясь, к реке.

Мельники безмолвно последовали за ним.

И замер остров Кампа. Ни один звук не нарушал его ночной тишины. Лишь плеск Влтавы да сопение борца с нечистой силой свидетельствовали, что еще не все уснуло в этом мире.

Не останавливаясь, монах вошел в черную воду. Снова неспешно перекрестился. Потом он обернулся к толпе любопытных и приказал:

— Отриньте от обиталища нечистой силы! Замрите на месте! Ждите, пока я не ворочусь!

Мельники повиновались. А тем временем борец с нечистью будто растворился в темноте.

Прошло какое-то время, и вдруг из речного мрака послышались: плеск, бульканье, стоны, отчаянные, непонятные возгласы и зловещий хохот.

Кто взбудоражил ночную Влтаву, мельники поняли сразу. А когда все внезапно стихло на реке, они дружно перекрестились и стали судачить вполголоса.

— Пропал человек…

— Разве сладишь с водяным?

— А какой был веселый и благочинный малый!

— А как славно пел и угощался!

— И жрал и пил за десятерых!

— И мастак был ругаться! Как зарядит, как зарядит — и покраснеешь, и заслушаешься его словесными выкрутасами!..

Так мельники сокрушались и вспоминали некоторое время пропавшего борца с нечистой силой. Только собрались они с печалью разойтись по домам, как из темноты снова послышались всплески.

— Приняла Влтава бедного монаха, — пробормотал один из мукомолов.

Но тут же ему в ответ откуда-то с середины реки донеслась уже знакомая песня:

— Ишь ты, живой!

— Ай да монах!

— Вывернулся от водяного!

Радостно загалдели мельники и принялись вглядываться в темноту.

Вскоре вышел на берег монах, мокрый, весь в водорослях, но с задорным блеском в глазах. Даже в ночном мраке этот блеск был виден.

— Что, мукой обсыпанные, думали: погубил меня сатанинский выродок? Нате-ка вам!

Сложил монах кукиш и сунул его по очереди под нос каждому. Будто награду поднес.

— А теперь гоните кружку сливовицы да бочку самого крепкого пива мне на разогрев. А другую бочку — на опохмел. Да лодку загрузите гусями и поросятами. Не будет вас больше донимать водяная нечисть!

Все исполнили на радостях мельники. А утром проводили гостя. Стояли, глазели вслед, пока его лодка не достигла другого берега Влтавы.

— Славный малый!

— Кроткий и на слова ласков!

— Побольше бы таких добрых удальцов! — вынесли свои суждения мельники.

Как одолел монах водяного и что потом случилось с неугомонным борцом с нечистью, жители острова Кампа не смогли разузнать. Главное — что перестал им досаждать хозяин омутов. А если кампские мельники изредка и бросали водяному в реку дохлых животных черного окраса, то делали это просто так — на всякий случай.

^{И сейчас ночная тишина на Кампе полна тайн}