Мои гуси-лебеди [рассказы о детстве]

АКАМБАШЬ

Он нам не представился, и мы не знали его настоящего имени. Поэтому называли просто Акамбашем — абхазским словом, что означает Буйвол. В жаркие летние дни он чинно пересекал наше футбольное поле, мельком оглядывал нас и шел себе дальше, лениво помахивая хвостом.

Его невозможно было напугать ни яростным криком, ни свистом четырехпалым, ни палочным ударом. Он двигался, как мы понимали, равномерно-ускоренно, и не было такой гравитационной силы, которая изменила бы его курс или нарушила скорость слоноподобной массы. Глаза у него были большие и умные, рога изогнутые, наподобие толстенной виноградной лозы, а морда — словно из батумской лакированной кожи! — всегда была влажная. Буйвол был хорошо упитан, но, по-видимому, не бездельник, поскольку мозоль от ярма отчетливо выделялась на мощной шее.

Футбол его вовсе не интересовал, не думаю, что его хоть чем-нибудь привлекали и дети — заядлые игроки. Он просто шел своей дорогой, к своей цели, а остальное его не занимало.

Однажды мой брат Володя ухватился за хвост Акамбаша и попытался остановить животное. Вы думаете, что Акамбашь обратил внимание на шалуна? Это было все равно что пытаться задержать поезд, вцепившись в буфер заднего вагона. Абхазский слон продолжал двигаться равномерно-ускоренно и даже не соизволил оглянуться.

Был случай, когда мы — несколько мальчиков — преградили ему дорогу: нахально стали в шеренгу, выпятив костлявые груди. Мы полагали, что Акамбашь включит тормоз Вестингауза. Ничуть не бывало! Он двигался подобно небесному телу, которое не свернуть с заданной траектории никакими усилиями, но крайней мере в пределах нашей Галактики.

Акамбашь глубоко вздохнул, широко раздув ноздри, и мы прочли в его глазах невысказанные слова:

«Эх, глупые вы, глупые! И чего только торчите вы здесь?»

И мы посторонились. Почтительно.

Не проходило дня, чтобы мы не видели Акамбаша. Мы не знали, откуда он и куда держит путь, но установить это было нетрудно — проще пареной репы! Просто нам было не до этого. Шагает, помахивая хвостом, и бог с ним!

Как-то мама нарядила меня и Володю к отбеленные парусиновые блузки, длинные брюки (как говорили тогда, навыпуск), белые носки, новенькие коричневые сандалии. Не помню, по какому случаю: то ли был какой-то праздник, то ли собирались в гости, то ли мы ждали гостей. Мама строго предупредила:

— Не ходите далеко. Берегите костюмчики — чтобы ни пятнышка! Я позову вас.

Мы обещали: во-первых, не ходить далеко; во-вторых, сохранить в идеальной чистоте одежду и, в-третьих, прибежать по первому ее зову. Чего от нас больше требовать?

С тем мы и бросились на футбольное поле, где уже шла жаркая борьба между двумя дворовыми футбольными командами. Нас, разумеется, без промедления приняли в игру: меня на одной стороне, а брата — на другой.

Не успели ударить по мячу, как кто-то истошно завопил:

— Акамбашь здесь! Акамбашь здесь!.. Сюда-а-а!

Игра, естественно, была прекращена, и мы гурьбой кинулись на зов. И вот оказались мы у довольно большого и вонючего болота. Воняло оно тиной и ничем особенно плохим. Тина была вязкая, серо-зеленого цвета, а само болото окаймлено высокой травой. В центре его нежился буйвол. Нежился словно в пуховой постели. Почти весь ушел в грязь: виднелись только глаза, рога да часть огромной спины — с квадратный аршин (а может, чуть побольше).

— Вот он! — крикнул один мальчишка, указывая пальцем на буйвола.

— Ну и что? — вопросил я.

И тут все разом загалдели. Ничего не понять было.

— Я нашел его, — с гордостью продолжал мальчик, такой рыжий, веснушчатый. Словом, желторотый птенец.

Женя обошел болото вокруг, среди которого островком утвердилась буйволовая спина. А сам буйвол ничего особенного не усматривал в том, что лежит в топкой тине в знойный день и наслаждается. Он смешно фыркал, когда мухи нахально лезли в самые ноздри. В глазах его отражалось полнейшее душевное спокойствие, — он их с трудом поднимал на мелькавших перед ним мальчишек. Полдневный зной иных убаюкивает. У нас был сосед, который засыпал ровно в полдень и продирал глаза часов в пять пополудни. Буйвол чем-то напоминал того соседа…

Мы долго ходили возле болота, бросали комки глины и небольшие камешки в буйвола. Но пронять его было невозможно: лежит себе не шевелится — эдакая серая глыба, почти гиппопотам.

Кого-то из мальчиков осенила поистине гениальная идея: что, если разбежаться и прыгнуть на спину этому лентяю? Главное — удержаться на спине, устоять, не бултыхнуться в грязь.

Я вношу несколько иное предложение: использовать буйвола как трамплин: разбежаться, прыгнуть, оттолкнуться ногами от буйвола, точнее, от его спины, и ласточкой перелететь на тот бережок.

Сеня сказал, что это пустяк. Один Жора возразил — вовсе не пустяк, а сложный трюк. Другой Жора утверждал, что прыгнуть на тот берег легче, чем удержаться на спине — в этом случае требуется большая сноровка. «А перепрыгнуть всякий дурак сможет».

Наш отчаянный друг Саша согласен был на все: ему, видите ли, безразлично как прыгать — лишь бы прыгать. Чем меньше болтовни и больше дела, тем лучше… И поплевал себе на руки, готовясь к прыжку. Он был великолепный центрфорвард, и, наверное, ему ничего не стоило разбежаться и прыгнуть. Он отошел шагов на двадцать и крикнул:

— Дайте дорогу!

Мы посторонились, образуя неширокий коридор. А Саша усердно плевал на руки и пружинил свое тело. Делал он это так усердно, что нам надоело.

Сеня крикнул ему:

— Или ты харкай, или прыгай! Одно из двух!

И тут Саша понесся. Это был не Саша, а сущий ветер, настоящий ураган. Он был острижен наголо, под машинку, лицо загорелое, мускулатура на ногах бесподобная. Если захочет, он запросто через все болото перескочит…

— Хоп! — вырвалось у Саши.

— Хоп! — крикнули мы, и Саша повис в воздухе. Ненадолго. На секунду, а может — и того меньше. Руки он выбросил вперед, вместе с ними и ноги. Голову опустил книзу, подбородком касаясь собственной груди.

— Мимо! — гаркнул Володя.

Так оно и случилось: Саша перелетел через буйвола, а до берега не дотянул. По шею погрузился в тину. Мы едва вытащили его, протянув суковатую палку.

Буйвол лишь глаза скосил на него, продолжая думать свою думу, тягучую, как сама тина, в которой нежился.

Сказать, что Саша выпачкался в грязи — неточно. Вымазался — тоже неточно. Грязь налипла на нем как штукатурка. Пока он слезливо охал, грязь высыхала с каждой минутой. Вскоре ее пришлось отдирать, она падала сухими комками.

— Что я скажу маме? — захныкал Саша.

Женя сказал, что ошибка была совершена в самом начале: не следовало делать столь длинный разбег. Кто так прыгает? Только завзятый неудачник.

— А как надо?

— Вот так, — сказал Володя, отходя от болота шагов на пять. Не далее.

Итак… Мы затаили дыхание. Я знаю: Володя везучий. Он наверняка прыгнет на самую спину.

Брат и не подумал плевать на руки. Он только сделал глубокий-глубокий вдох.

Разбег был короткий. Уверенный. Глаза прищурены для пущей верности…

— Раз, два, три!.. Хон!

Конечно же, Володя на буйволовой спине! Он стоит на ней обеими ногами. Пытается удержаться, словно канатоходец. Но почему-то раскачивается. Очень смешно. Будто понарошку. И вдруг бултых!

Володя благополучно свалился в болото. Прямо спиною. Аж густые брызги полетели в стороны.

Его вытащили так же, как и Сашу. И так же пытались соскоблить с него грязь.

Володя не унывал. Он сказал, что допустил ошибку: надо было левую ногу сразу же отставить назад. Как можно дальше. Тогда дело было бы в шляпе.

Вторая неудача озадачила нас, но не обескуражила. Женя сказал:

— Я знаю, как прыгать.

— Как? Ну как? — пристали мы.

— Не скажу. Я просто покажу. А ну разойдись, ребята!

Он решил прыгать с другой стороны. Тот берег выше. И травы меньше на том берегу. А разбега делать не следует. Надо с места.

— Вот так! — сказал Женя, присев, словно собирался нырять в море.

Внимание! Ребята замерли.

— Р-раз!

Женя в воздухе. Его ноги сработали точно пружины. Прыжок был очарователен. Во всех отношениях, за исключением одного: Женя соскользнул с буйволовой спины и очутился в болоте по самый пояс. Но прыжок был бесстрашный. Воистину!

Женя весело — без посторонней помощи — вылез из болота и с ходу заявил, что открыл секрет: прыгать надо с того берега, но не так энергично. И ни в коем случае не следует размахивать руками. И еще вот что: когда касаешься ногами спины, надо голову откинуть чуть назад…

Женя тоже в грязи. Но полон энтузиазма. Он немного пообсохнет и снова попытается…

Пока мы слушали его, Сеня занял место на старте. Он приседал, дышал глубоко, быстро вставал, подымался на носки.

— Что ты делаешь? — спросил я его.

— Готовлюсь.

— К чему?

— Разве не видишь?

— Ты просто делаешь вольные упражнения.

— Я? Вольные? Сейчас увидишь!

Вдруг Сеня сорвался с места, взмыл кверху и, ко всеобщему изумлению, опустился на спину. Но лучше бы он не опускался. Потому… Потому что полетел в болото головою вниз. Ноги его оказались в полной безопасности, чего нельзя было сказать о таком важном органе, как голова. Ведь он мог задохнуться. Однако он отчаянно дрыгал ногами, и о скорой гибели не могло быть и речи. Тем более, что мы вообще не верили в смерть. Она угрожала кому угодно, только не нам. Да и, говоря откровенно, на кой черт сдалась она!

Лично я учел опыт предыдущих прыгунов. Обогнул болото, чтобы заглянуть в глаза Акамбашу: не думает ли он вылезать? Как себя чувствует? Не очень ли раздразнили его прыжки? Словом, я провел некоторую исследовательскую работу, прежде чем совершить свой подвиг.

Буйвол, казалось, дремал. Время от времени он глубоко вздыхал, глаза широко раскрывались, и пречерные зрачки были полны не то раздумья, не то откровенной грусти.

Я тщательно осмотрел спину. Она была достаточно широкая. На ней сидела серая пятнистая лягушка. Я ее вспугнул и неожиданно для всех запросто прыгнул. И, о радость, я стою на спине! Я держусь прочно на ногах! Я совершил то, что не удалось другим!

Мои друзья аж рты разинули. А вот буйвол совсем не удивился. Словно так и надо было торчать мне на его могучей спине.

Да, я победил.

Теперь оставалось вернуться на твердую землю, к моим друзьям.

Я оглянулся вокруг: черт возьми, куда я попал и как мне выбраться отсюда?!

— Чего задумался? — кричали мне. — Давай прыгай!

— Шагни, шагни!

— Дуй на ту сторону!

— Нет, лучше сюда!

Я собрался с духом. Решил прыгать… В это время буйвол зашевелился подо мной, и я едва удержался на ногах.

— Ему надоело болото! — крикнули мне.

— Торопись!

И я поторопился: напрягся, собрал все силы, всю волю. И благополучно угодил в самое болото. Правда, всего лишь по пояс, голова осталась чистой. Выбрался на бережок самостоятельно. Победа была неполная, но все-таки…

А буйвол ждал новых подвигов с нашей стороны. Но охотников больше не нашлось.

Володя подошел ко мне и спросил в упор:

— Посмотри на себя. Что ты скажешь маме?

Я вздрогнул. Только сейчас вспомнил о чистенькой накрахмаленной одежде и мамином строгом предупреждении.

— А ты? — спросил я Володю.

Он подумал, подумал и сказал:

— Ничего.

— А все-таки…

— Скажу, что во всем виноват Акамбашь.

Пожалуй, Володя был прав. А кого же еще винить?