Момент истины

— Государство выше правды.

— Что, что?!

— Государство, говорю, выше правды. Есть такая теория. Я пойду принесу проявитель.

Хольц ушел. Морр несколько мгновений растерянно смотрел ему вслед...

За столиком в пустом полутемном холле Мэри раскладывала пасьянс.

Поправляя мокрые волосы, вошла Катлен и,улыбаясь своим мыслям, быстро направилась в свой номер,

— Мадемуазель Габю! — окликнула ее Мэри.

— Ой, господи, так умереть можно! — Катлен остановилась. Она не ожидала увидеть здесь Мэри.

— Извините, хотите, я вам погадаю?

— Умеете?

— Умею.

— И не боитесь?

— Чего?

— Смотреть в будущее. Я так даже о завтра не решаюсь подумать. Бесстрашная вы женщина.

— Ну, идите, идите, мне самой хочется узнать, что вас ждет.

Катлен хотела было подойти, но улыбнулась и покачала головой.

— Нет, Мэри, не нужно. Я ведь знаю, что вы нагадаете. Скажете, что я принесу несчастье молодому трефовому валету, за которым бегаю. Вы, моя милая, будете уговаривать меня бросить это дело. А я не хочу...

— Но вы действительно кружите парню голову. Зачем он вам?

— Ах, Мэри, зачем — это невероятно трудный вопрос... Кроме того, он очень похож на моего третьего мужа.

— На третьего?! — изумилась Мэри.— Сколько же раз вы успели быть замужем?!

— Всего два раза,— многозначительно сказала Катлен.— Два. Понятно?

С только что опустившегося на палубу корабля вертолета выгружали раненых американских солдат, Калишер лавировал между санитарами с носилками, но которых, кажется, лежали лишь груды окровавленных бинтов. Шел будто канатоходец, балансируя большим черным зонтом.

Сержант в халате быстро вглядывался в то, что лежало на носилках, командовал:

— В четвертую несите... Под брезент... В третью секцию...

Кто-то стукнул Калишера локтем в живот и тут же вытянулся испуганно. Калишер только выпустил раздраженно ртом воздух — будто футбольный мяч лопнул — и прошел дальше.

Он появился в салоне командира корабля, когда Седьмой разговаривал по телефону, стоя у карты.

Увидев Калишера, он сразу прикрыл рот рукой, произнес еще несколько слов и положил трубку, явно не желая продолжать разговор при свидетеле.

— То, что происходит на палубе,— это демаскировка,— проворчал Калишер.— Стоит дождю прекратиться на минуту... вас засекут.

— Во-первых, не вас, а нас. А во-вторых, куда прикажете девать раненых? — спросил Седьмой, не садясь в кресло и неприязненно глядя на гостя.

— Ну, дело твое,— Калишер расположился на диване и притянул к себе пачку газет, лежавших на столе.— Садись. Чего стоишь? Отдохни.

Седьмой продолжал стоять.

— А я вот не могу отдыхать на твоем паршивом крейсере,— говорил Калишер, внимательно разглядывая газеты.— Для меня вообще настоящий отдых — только в гостинице... Даже дома не то. Условный рефлекс бродячей собаки. Читал Павлова?

Еле сдерживая себя, Седьмой сказал тихо:

— Мне надоело слушать вашу болтовню. Каждая секунда сейчас... А вы треплетесь о пустяках.

Калишер посмотрел на него снизу вверх, добродушно покачал годовой.

— Нельзя обижать бывшего учителя.— Даже если старик уже никому не нужен. Успокойся, Майкл, расслабься. Ты не уверен в себе. Это плохо. Кроме того, ты не читал Павлова. Они подпишут утром. Я обещаю.

— До утра еще целая ночь! Неужели нельзя их...

— Ну, знаю, знаю, ты поклонник грубой силы, пиф-пафа. Но, поверь, гораздо вернее — разметать человеку душу, чем разнести череп. Вот я даже пистолет свой никогда не заряжаю. Ношу так, для проформы.

— Не имеете права. Ваша жизнь бесценна. Прикажу зарядить,— фыркнул Седьмой. Он уже взял себя в руки, налил себе воды из сифона, положил горстку льда.

— Это как в кегельбане,— продолжал рассуждать Калишер, внимательно проглядывая газеты.— Ты бросаешь шар и не двигаешься. Только наблюдаешь. Если шар пущен точно, он собьет кегли. Они падают — одна, другая. Я пустил шар, сказав, что кто-то уже подписал. Кстати, он уже принес неожиданный результат. Я подложил в ящик только один бюллетень с крестом. А вынул два. Удача.