Момент истины

Молчание,

— Стэннард?

— А почему?— обиделся тот.— Я как все.

— Значит, нет желающих? Ну вот. Что будем делать?— обернулся Кларк к Фараджу.

— Этот вопрос вам надо задать себе самим. Я хотел кончить дело миром. Не получилось.

Фарадж подал знак солдатам. Те направили на журналистов автоматы. Один из них, командир группы, резким голосом подал какую-то команду, Фарадж сделал несколько шагов в сторону, принял стойку «смирно» к объявил официально:

— По поручению революционного правительства вы арестованы за клевету на восставших и будете преданы трибуналу. Вас переводят в полевую тюрьму.

— Руки на шею!— резко закричал командир группы.

Солдаты окружили узников плотным кольцом и привились подталкивать их к выходу.

— Я никуда не пойду — сказала Катлен.— Какая тюрьма, какой трибунал! Вы с ума сошли!

Командир автоматчиков замахнулся на нее прикладом.

Из комнаты управляющего выскочил Игорь к бросился на офицера.

Через секунду сын управляющего лежал на полу с завернутой за спину рукой, два солдата навалились на него. Растерянные журналисты стояли вокруг с поднятыми руками. Неизвестно, чем закончилась бы эта сцена, если бы ко входу в отель не подкатил в этот момент «джип», в котором рядом с шофером под большим черным зонтом сидел Питер Калишер. Тормоза резко заверещали.

Вытирая платком дождевые капли со лба к шеи, отдуваясь, толстяк быстро шел короткой аллеей, увитой плющом, ведущей от дороги к зданию отеля.

— Что за самоуправство?— сипло кричал он на ходу.— Кто поставил часовых? Отставить! Немедленно все отставить!

— Отставить,— дал Фарадж команду солдатам, и те нехотя освободили Игоря, отошли от журналистов. Игорь поднялся с пола, потирая руку. К нему бросился отец.

— Больно?— спросила Катлен.

Игорь покачал головой.

Калишер приблизился к Фараджу и хрипло спросил:

— Кто поставил часовых?

— Прошу прощения, мистер Калишер,— ответил не на шутку испуганный Фарадж. Он вдруг подумал: может быть, в последний момент кто-то изменил сценарий «психологического этюда» и теперь действительно придется за что-то отвечать.— Вас искали...

— Ну и?..

— Не нашли, поэтому поручили мне.

— Вы больше не работаете в отделе прессы,— сказал Калишер,— вы можете катиться куда угодно.

— Слушаю, сэр!— Фарадж сделал шаг назад.

Прижав руки к сердцу, Калишер с выражением самого искреннего огорчения на лице повернулся к журналистам:

— Не знаю, как мне просить прощения у вас за действия этих ребят.— И снова стремительно к Фараджу: — Немедленно снять часовых! Освободить всех!

— Но это приказ министра внутренних дел,— сказал Фарадж.

— Муина?! — с горькой улыбкой воскликнул Калишер.— Ну вот — Муин! — Он обернулся к журналистам, как бы прося сочувствия.— Человек, кончивший четыре класса миссионерской школы, отдает приказ арестовать кого? Людей, которых знает весь мир! Ну, что с них взять! Таковы, к сожалению, издержки всякой революции. Прошу вас, садитесь, пожалуйста... А вы?— без паузы обратился он к Игорю, Астахову и Мэри.— С кем имею честь?

— Я управляющий,— сказал немного растерянно Астахов.— Это мой сын. Мисс Мэри... Она тоже с нами.

— Прошу прощения, у меня деловая беседа,— сказал Калишер.

Пока Астахов, Мэри и Игорь выходили из холла, Калишер присел к столу, что-то быстро написав на клочке бумаги, протянул Фараджу:— Срочно в канцелярию премьера!—И к журналистам:— Не беспокойтесь, часовые будут сняты немедленно.

Фарадж бросился было к двери, но, сделав несколько шагов, остановился:

— Премьера сейчас нет в городе, сэр.

— Тогда к министру внутренних дел, высокочтимому мистеру Муину. Быстро! Возьмите мой «джип».

Фарадж убежал в сопровождении одного из солдат.