Момент истины

— Ненавижу? В тропиках нельзя ненавидеть, это отнимает силы. Так мне объяснил мистер Астахов.

— А любить?— спросила Катлен.— Любить в тропиках можно?

Мэри не удостоила ее ответом и ушла на кухню.

— Партию в пинг-понг, молодой человек? Перед завтраком, а? — предложила Катлен Игорю.

Kaлишер лежал на диване в своей каюте и просматривал машинописные тексты, телеграммы, рулончики телексов. На диване, на полу и даже на его груди в беспорядке валялось множество прочего бумажного хлама.

— «Совесть мира»,— пробормотал Калншер, переворачивая какую-то страницу. — Странные же нынче представления о совести.

Раздался стук в дверь.

— Да.

В каюту вошел Фарадж.

— Мне было приказано явиться к вам, господин Калишер.

— Зачем?

— Я ваш помощник.

— Ах, помощник!— обрадовался Калишер.— Умный помощник. Да, да. Как зовут?

— Билл Фарадж Хуа.

Калишер вскинул голову.

— Билл Фарадж Хуа?— произнес он медленно, будто рассматривая странное имя со всех сторон. — Это что же — продукт любви разных континентов? Я ведь просил местного.

— Мать местная. Отец — китаец.

— Пекинский?

— Он умер,— уклонился от ответа Фарадж.

— А Билл — это, значит, просто тяга к американским джинсам?

Помощник молчал.