Монахиня и Оддбол (СИ)

Глава 2

Глава 2

"Я словно снежинка, которую сдул внезапный порыв ветра и несет в неизвестность" — подумала Дора, глядя в маленький пятачок оттаявшего под ее рукой окошка на покрытом изморозью стекле кареты. Вот уже несколько часов карета в сопровождении нескольких воинов, бывших верхом на лошадях, ехала по дороге между заснеженных полей и перелесков. Плотный пожилой воин, представившийся капитаном Дюгоном, сообщил Доре, что ехать они будут около полутора суток, эту ночь проведут в придорожной гостинице, а на место планируют прибыть к началу следующей ночи. Дора из-за охватившей робости не посмела ни о чем расспрашивать капитана и, молча кивнув, зашла в карету, заняв диванчик с положенными на него подушками. Эти подушки хорошо смягчали дорожную тряску, да и, по правде сказать, ехать по укатанному снегу было легко. В карете Дора была одна, и вскоре она развернула узелок с пахучей монастырской выпечкой. Там же обнаружилась и небольшая бутыль с ягодным морсом.

Пока что за окном кареты ничего интересного не было. Спать днём Дора не привыкла, но сытость, безделье, тепло от жаровни с углями, покачивание кареты, мерный скрип колёс, топот копыт и лошадиное фырканье позади кареты погрузили её в подобие дрёмы. Перед глазами по кругу мелькали то морщинистое лицо сестры Августы, то заплаканные глаза Бригитты, то строгий взгляд матери-настоятельницы, то ошарашенные лица собравшихся на крыльце монахинь…

К придорожной гостинице они подъехали уже в густых сумерках. Капитан проводил Дору в небольшую комнатку, так похожую на её монастырскую келью. Потом толстая женщина в белом переднике принесла ей миску с горячей кашей и кувшин отвара из вишневых листьев, а также показала отхожее место. Никакого любопытства к Доре женщина не проявляла, просто устало выполнила свою работу и оставила Дору отдыхать. При свете свечи Дора достала из мешка чулок и заштопала до конца дырку на пятке, потом достала молитвенник, прочитала несколько молитв, и улеглась спать на узкую кровать со скрипящей соломой.

Утром её разбудил постучавшийся в дверь капитан Дюгон, сообщивший о том, что после завтрака они выезжают. И снова — скрип колёс, покачивание кареты… Дора практически ничего не знала о жизни в миру, поэтому она не могла строить какие-то планы, она лишь верила в порядочность людей, решавших её судьбу и была приучена покорно следовать их указаниям. Капризничать, что-то требовать и задавать вопросы ей и в голову не приходило. Однако в глубине души она чувствовала внутреннее напряжение и необъяснимый страх перед неопределенным будущим, который она пыталась прогнать, шепча разные молитвы.

Вечером стук копыт стал звонким, а за окном кареты показались огни, которые оказались навершиями больших городских фонарей. Дора прилипла к своему окошку, жадно разглядывая мощёные улицы, разной высоты прижавшиеся друг к другу и отдельно стоящие дома, кованые решетки ворот, окна, в которых была выставлена выпечка или одежда. Доре казалось, что она попала в настоящую сказку, наподобие тех, которые рассказывала сестра Августа, когда они с Бригиттой были маленькими девочками.

Через некоторое время карета въехала в распахнутые перед ней кованые ворота и остановилась перед большим высоким домом с освещенными окнами. Сердечко Доры стукнуло — приехали.

На высокое крыльцо Дора поднялась вместе с капитаном Дюгоном и робко последовала за открывшей дверь дамой. Эта дама держалась важно, и благодаря своей прямой осанке и невозмутимому выражению лица, показалась Доре намного выше ее ростом, хотя на самом деле Дора была повыше.

— Я экономка в этом доме, меня зовут миссис Тэчворк. Прошу вас следовать за мной, леди. Ваши вещи оставьте здесь, их к вам принесут.

Дора растерянно посмотрела на свой мешок, совершенно неуместно смотрящийся на светлом вощёном паркете, и ощутила саму себя подобием этого мешка, неуместно находящуюся здесь, в большой квадратной зале-прихожей с высоким потолком, яркой люстрой и отделанными шёлком стенами. Она переступила разношенными валенками, уже окруженными подтаявшей лужицей от снега, и пошла вслед за экономкой, торопливо гоня мысль о том, что кому-то придётся затирать оставленные ею мокрые следы. Каменная лестница на третий этаж и длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, привели их к высокой белой двери, которую экономка распахнула со словами "Это ваши покои, леди".

— Я пришлю горничную, она поможет вам устроиться. Их сиятельство герцог встретится с вами завтра.

Зачарованно оглядываясь, Дора прошла в комнату с небольшим диванчиком и круглым полированным столиком. Подумалось вдруг: "Наверняка, Бригитта бы чувствовала себя уверенно на моём месте". Эта мысль странным образом помогла ей справиться с робостью и она уже со спокойным лицом встретила вошедшую горничную, держащую её мешок с вещами. Горничной, представившеся как Салли, было около сорока пяти лет, простое круглое лицо её было дружелюбным, руки — большими и натруженными, а голос низким и тихим.

— Ох, вы наверное устали с дороги, намёрзлись, натряслись, — приговаривала она, помогая Доре снять её полушубок, валенки, распутывая шаль, — Ну ничего, вот поужинаете сейчас да чаю горяченького выпьете, там и ванна будет готова, и кровать подогреем в спальне, и отдохнёте. Ох, какая же вы худенькая, леди, прямо как матушка ваша, царство ей небесное, давайте снимем это ваше платье монашеское да наденем вот это домашнее, а потом и туалеты для вас сошьют по мерке, хотя наверное вам подойдут и платья вашей матушки, царство ей небесное…

Тихое журчание речи Салли, её заботливые твёрдые и умелые руки, вызывали в Доре чувство уюта и теплоты, обещали нечто надежное и доброе в будущем. Она совсем расслабилась, страхи почти покинули её, и она согласно следовала этим рукам и словам.

Спала Дора в мягкой "воздушной" постели, которая ранее и помыслиться ей не могла по своему удобству. Салли ушла спать в комнатку, специально отведенную для прислуги в покоях Доры.

Утром горничная встала раньше Доры, тихонько ходила и занималась нужными хлопотами. Просыпаться Доре не хотелось, инстинктивно она чувствовала тепло и удобство для тела, и это казалось ей тем, что организм её ещё не насытился сном. Однако мысли о необходимости скорого пробуждения да сбора на утреннюю молитву, а потом и уборки монастырского двора, постепенно подступали, и она, наконец, открыла глаза. В первое мгновение она не узнала ничего вокруг, потом же вспомнила крутой поворот в своей судьбе, и, главное, предстоящую встречу с отцом, и сердце её забилось в тревожном ожидании.

Добрая Салли помогла ей с утренним туалетом, одела Дору в скромное темно-синее платье и темные матерчатые туфельки на низком каблуке, заплела волосы в две косы, которые скрутила в круги по бокам головы, и ушла доложить, что её леди готова встретиться с родными.

— Их сиятельства завтракают в малой столовой, прошу за мной, леди, — важно сообщила миссис Тэчворк.

Чувствуя, как от страха немеют пальцы рук, Дора прошла за экономкой к зале, именуемой малой столовой.

— Ваши сиятельства, их сиятельство леди Долорес-София, — доложила экономка и её спина наконец освободила обзор перед Дорой. Она остановилась возле двери в просторной комнате, вмещавшей большой стол, накрытый несколькоми блюдами, и стоявшими у стола тремя мужчинами.