Монахиня и Оддбол (СИ)

Глава 2

Майкл проснулся дома с бьющимся сердцем и тяжёлой головой. "Последняя пара кружек выпитого вчерашней ночью пива была явно лишней", — подумал он. Однако воспоминания о детстве, о тогдашних товарищах и о Славке Стрижове, преследовали его всё утро.

Выслушав доклад секретаря с обобщением просьб о помощи, Майкл назначил несколько выплат нуждающимся и за завтраком спросил у графини Эстер, не занимаются ли дамы их графства систематической благотворительностью.

— Конечно, мы собираем игрушки и вяжем вещи для маленьких детей бедняков, а также раз в год посещаем детский приют, — ответила та.

— А где находится этот приют?

— Так в Лидсе же, при храме святого Николауса.

Велев заложить карету и позвав с собой управляющего Фитцберга, Майкл выехал в Лидс.

Приют произвёл на него тягостное впечатление. Холодные каменные стены с облезлой краской, спальные комнаты для детей с набитыми соломой матрасами, столовая с длинными столами и скамьями из грубых досок и стриженная налысо малышня, с любопытством высовывающая носики из-за каждого угла.

Настоятель храма святого Николауса, являющийся формальным начальником приюта, рассказал Майклу о том, как строится воспитание детей, попадающих в приют порой совсем крохотными и содержащихся там до 13-летнего возраста, после чего их выпускают готовыми к работе в качестве прислуги или чернорабочих. Главное же внимание при этом уделяется их религиозному воспитанию.

— А где они поселяются после выпуска из приюта? — спросил Майкл.

Оказалось, подростков селят в бараках на окраине Лидса, где они живут до тех пор, пока сами не изыщут для себя другое жильё.

— Но вы не думайте, у нас всегда много запросов на работников — наших выпускников. Так что многие сразу по выпуску выезжают к месту своей работы и жительства.

Последовавшие за этой поездкой дни Майкл посвятил проблеме приюта и содержащихся в нём детей. Начал он с приказа о ремонте приютского здания, оборудования его лучшим отоплением и снабжением горячей водой. Потом, поняв что наскоком всех проблем ему не решить, создал попечительский совет из уважаемых граждан графства, куда вошёл сам в качестве одного из его членов. Перед этим советом он поставил задачи улучшения снабжения приюта одеждой и прочими необходимыми вещами, а также возможностей для лучшего, чем было до сих пор, развития детей. Естественно, совет должен был привлекать и собирать средства на содержание приюта, и первый существенный взнос на эти цели выделил виконт Оддбэй.

Кроме того, Майкл повелел организовать ремесленное училище, куда помимо всех желающих направлялись бы выпускники приюта, с тем, чтобы, не приступая к тяжёлому труду в столь раннем возрасте, они могли жить ещё какое-то время за счёт графства Оддбэй и обучаться более квалифицированному труду, нежели черновому.

Сам же детский приют был поименован Майклом "Стрижи" в честь фамилии его детского друга Славки.

— Знаешь, Майкл, — признался ему как-то граф Оддбэй, — Каждому родителю всегда хочется, чтобы их дети были более достойными, более счастливыми, чем они сами. Когда я смотрю на тебя, моё сердце наполняется отцовской гордостью за то, что я вижу. Ты так много уже сделал для нашего графства, что иному и жизни бы не хватило.

— Вот только одно меня тревожит, — продолжал лорд Вилей, — После той неудачи с предложением к дочери герцога, ты будто бы и вовсе потерял интерес к женитьбе. А ведь все твои ровесники одного с тобой положения в обществе ставят это первым своим делом. Оно конечно, подходящих невест всегда есть с избытком, а ты — не девица, чей возраст для большей вероятности брака ограничен лишь несколькими годами, но всё же, пора бы тебе присматриваться, да и выбрать себе жену подостойнее.

— Ну должен же я иметь и недостаток, — отшутился Майкл, — Вот я и имею таковой — всё больше делами занимаюсь, а не перебором девиц на балах.

— Боюсь, должен вас огорчить, отец, — уже серьёзно продолжил Майкл, — но искать себе жену в обозримом будущем я не намерен.

В самом деле, Майкл не мог представить рядом с собой ни одной женщины, которая будет требовать к себе внимания, потакания свои капризам, заставлять его выслушивать свои сны и прочие глупости… Ни одной, кроме Долорес-Софии, ныне носящей фамилию Фосбери. А поскольку это для него неосуществимо, то и думать о женитьбе нечего.

Вскоре граф Оддбэй сообщил своей жене и сыну, что их ожидают в Фосбери на крестины новорожденного сына графа Фредерика.

Ехали в карете под падающими большими хлопьями снега, устилающим белым покрывалом дорогу и все её окрестности. На душе у Майкла было грустно и как-то пусто, словно ему, как и его глазам, не хватало чего-то привычного и необходимого.

В замке Фосбери Оддбэи увидели ещё несколько семейств из соседних графств, а также самого герцога Крэйбонга с его старшим сыном Брайаном. В центре большого зала была уже установлена круглая купель для крещения новорожденного, рядом с которой находился священнослужитель.

Майкл подошёл к лорду Фредерику, стоящему рядом с Крэйбонгами, поздоровался и поинтересовался, отчего он не видит здесь своего друга Питера. С сожалением Майкл выяснил, что Питер уехал за пределы Бригантии к новому месту службы, и это надолго. "Он даже не написал мне, что уезжает" — расстроенно подумал Майкл. На сердце его стало ещё более пусто, чем ранее.

Послышался голос младенца, издающего звуки, похожие на кряхтение, и в зал вошла Долорес-София, имевшая, на взгляд Майкла, несколько измождённый вид. За ней гордо шествовала леди Элизабет, держащая на руках крошечный покряхтывающий свёрток. Священник принял младенца, освободил его от пелёнок и совершил обряд окунания его в воду, отчего ребёнок, разумеется, громко заплакал, и нарёк младенца именем Эдвард. После обряда, когда герцог сунул в кулачок внука традиционный подарок — серебряную ложечку, гости захлопали, загомонили. Все поздравляли лорда Фредерика с появлением наследника, будущего графа Фосбери. А потом герцог передал ребёнка своей дочери.

Долорес-София приняла ребёнка на руки довольно неловко, при этом взгляд её выражал едва ли не панику. Наверное, никто кроме Майкла в этот момент не смотрел на молодую мать, всё внимание гостей было сосредоточено на принимающем поздравления лорде Фредерике. "Да она же держит его словно впервые!", подумал Майкл. Элизабет, однако, сразу забрала у графини дитя, которая та отдала его ей с явным облегчением на лице. Между тем, Элизабет подошла с ребёнком к виконту.

— Поздравляю вас, леди, с появлением племянника, — слегка поклонился ей Майкл.

— Не желаете ли полюбоваться на нашего малыша? — спросила Элизабет, освобождая личико ребёнка. Из пелёнок на Майкла смотрел словно крошечный Питер Крэйбонг.

— Почему он так похож на Питера? — пробормотал Майкл.

— Он похож на свою бабку, покойную герцогиню Софию, — гордо ответила Элизабет и ткнула пальцем в направлении вывешенного на видное место портрета, изображавшего мать всех троих детей герцога Крэйбонга, чьи черты и унаследовал Питер, а также, как выяснилось, маленький Эдвард Фосбери.

"И всё равно, что-то здесь не то", упрямо подумал Майкл.