Морально безнравственные

Глава 29

Энцо

Я закрываю глаза, ожидая прихода смерти. Если так решила моя маленькая тигрица, то я приму это.

Я чувствую, как нож впивается в мою кожу, но это только на поверхности.

— Готово, — говорит она, побуждая меня открыть глаза. Я хмуро смотрю на нее, мои руки лежат на груди. По коже стекает немного крови, но, ощупывая рану, я отмечаю ее края.

— Это А. Теперь ты мой навсегда. — Она поднимает подбородок, осмеливаясь возразить мне.

Усмехаясь, я могу только согласиться с ней.

— Если я жив, я твой, и, если я мертв, я тоже твой. При любом раскладе ты выиграешь, — добавляю я шутливо, но выражение ее лица становится серьезным.

— Как я могу убить тебя, если это означает убить мое собственное сердце? Я не могла убить тебя, когда думала, что ты предал меня, тем более сейчас, когда я знаю правду.

Она опускает нож и опускается на колени, пока мы не оказываемся на расстоянии одного вздоха друг от друга.

Ее руки тянутся, чтобы погладить мою челюсть, ее глаза опущены вниз и наполнены меланхолией.

— Я так долго любила тебя, Энцо, — начинает она, и эти слова сжимают мое сердце, как ничто другое. Черт возьми, если бы я не мечтал услышать, как она говорит мне это столько раз за эти годы.

— Даже когда я не понимала, что такое любовь, — продолжает она, уголок ее губ дергается вверх, — ты был для меня особенным. Ты относился ко мне как к королеве, и впервые я подумала, что, возможно, я стою чего-то большего.

Знать, что она не признает свою собственную ценность, для меня больнее всего, потому что это означает, что я не сделал свою работу правильно.

— Так и есть, моя маленькая тигрица. Для меня ты стоишь всего.

И я клянусь, что с этого момента я заставлю тебя увидеть, какое ты сокровище.

— Но ты также причинил мне боль, — она делает глубокий вдох, опуская глаза, — так много и так часто... Я была готова предложить тебе свое уже избитое сердце, а ты швырнул его мне в лицо. Я была готова открыть тебе свою душу, и твой первый отказ причинил такую боль, что я не думаю, что когда-либо снова ослаблю бдительность - боялась, что ты покончишь со мной.

— Мне так жаль! Черт! Словами не выразить, как я сожалею о своем отвратительном поведении. Я просто прошу тебя дать мне еще один шанс. Позволь мне любить тебя и доказать тебе, что твое сердце в безопасности со мной, так же как мое в безопасности с тобой, — я поднимаю руку и беру немного крови из своей груди и размазываю прямо по ее сердцу.

Она улыбается, первая искренняя улыбка за всю мою жизнь, и мне хочется плакать от этого зрелища.

— Хорошо, — шепчет она, и я, не теряя времени, притягиваю ее к себе, обхватываю руками ее грудную клетку и прижимаю ее губы к своим. Я дразню ее, просовываю язык внутрь и пожираю ее, как изголодавшийся мужчина.

— Маленькая тигрица, — вдыхаю я ее, вдыхая ее сущность, — помнишь, как ты обвинила меня в том, что я тебя околдовал? — спрашиваю я, забавляясь, когда она краснеет при воспоминании. — Это я должен обвинять тебя в колдовстве, потому что не думаю, что есть что-то более сильное, чем то, что я чувствую к тебе. Это просто... эрос.

Любовь, которая превосходит все.

Ее глаза расширяются в понимании, а рот открывается для небольшого хныканья.

— Я тоже. Даже когда я хотела тебя ненавидеть, я любила тебя так сильно, так сильно, что думала, мое сердце разорвется, — она качает головой, ее лицо полно эмоций.

— Ты единственный для меня, Энцо. Ты всегда был таким, — она лукаво улыбается, ее пальцы ласкают мою челюсть, — ты же понимаешь, что я никогда не смотрела на другого мужчину.

— И это, — говорю я, быстро чмокая ее, — делает меня самым счастливым человеком. Потому что, поверь мне, если бы ты смотрела, их бы уже не было в живых.

— Дикарь, — хихикает она, поднимая бровь.

— Но это правда, — заявляю я, не в силах отвести от нее глаз.

Мечта сбылась.

— Последний вопрос, — говорит она, смущенно отводя взгляд.— Ты… — ее дыхание перехватывает в горле, и она слегка кашляет, — чувствуешь ли ты отвращение ко мне теперь, когда я убила свою собственную семью? — она не встречает моего взгляда, поэтому я пальцами поворачиваю ее лицо к себе, уговаривая посмотреть мне в глаза.

— Не стыдись ничего, маленькая тигрица. Только не со мной. Я обвожу контур ее щек, теряясь в ясности ее глаз, — как я могу испытывать отвращение к тебе, когда я сделал то же самое со своими. Мы похожи больше, чем ты думаешь, — я ободряюще улыбаюсь ей, — две части, вырванные из единого целого, которые наконец-то снова соединились. Если есть такая вещь, как родственные души, то ты — моя. Никогда не сомневайся в этом.

— Ты такой сладкоголосый дьявол, — бормочет она себе под нос, но уголки ее рта тянутся вверх, — она пытается побороть улыбку.

— А ты — моя чертова маленькая тигрица, и я должна признать, что мне было приятно смотреть, как ты забиваешь своего отца до смерти.

— Ты смотрел? — Ее глаза расширяются, и она ловит мою руку своей.

— Конечно. Я бы никогда не стал рисковать твоей безопасностью. Тем не менее, я хотел, чтобы ты сама распорядилась своей судьбой, — подмигиваю я ей.

— Спасибо, — глубоко вздыхает она, — мне нужно было это сделать. Мне нужно было вернуть свою независимость и все, что они у меня украли. Я знаю, что это хреново, но.

— Никаких «но», маленькая тигрица. Не сомневайся в себе. — Она поджимает губы, но медленно кивает, ее глаза смотрят на меня.

Я продолжаю прикасаться к ней, ощущение ее объятий стоит всех лет тоски. Мои руки повсюду на ее теле, я прижимаю ее к себе, вдыхая ее аромат и наслаждаясь этой мечтой, ставшей реальностью.

— Энцо, — внезапно называет она мое имя, выражение ее лица довольно задумчивое.

— А? — спрашиваю я, мои губы уже прослеживают ее шею, я жажду ее, нетерпелив к ней.

— Займись со мной любовью, пожалуйста, — тихо шепчет она, на ее щеках краснеет маленькая точка.

— Тебе не нужно просить дважды, маленькая тигрица.

Я очень стараюсь контролировать себя и дать ей медленный и чувственный опыт. После неудачи прошлого раза я хочу, чтобы она почувствовала всю мою любовь.

Я провожу рукой по нижней части ее груди, берусь за свитер и стягиваю его с нее. На ней нет бюстгальтера, и от вида ее пышных сисек у меня пересохло во рту.

— Черт, просто от одного вида тебя такой, — качаю я головой, слова меня подвели.

Но сегодня я намерен поклоняться ее телу, чтобы у нее не осталось сомнений в моих чувствах.

Ее пальцы обводят мою рану, ее брови сведены вместе.

— Больно? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Ее язык ускользает, и она проводит по контуру раны, слизывая кровь. Я чувствую покалывание в этом месте, но ее рот как панацея, снимающая всю боль и оставляющая после себя только блаженство.

Она медленно продвигается вверх, облизывая мою шею, пока не доходит до челюсти, в ее глазах искра озорства.

— Ты собираешься быть сегодня непослушной тигрицей? — спрашиваю я, и она хихикает, ее руки обвиваются вокруг меня, ее губы ищут мои.

Я целую ее, словно она — берег, а я — море, волны, поглощающие приветливый песок, забывая, где кончается одно и начинается другое. Выкованный в огне, но закаленный в воде, инь и янь бытия.

Потому что только в ее объятиях я по-настоящему чувствую себя целым.

Я крепко прижимаюсь к ней, когда наши рты сливаются вместе, ее соски касаются моей груди, моя кровь еще больше размазывается по ее первозданному полотну.

Покусывая ее губы, я перехожу к ее щеке, проводя языком к ее уху.

— Бездна, — шепчу я, касаясь ее кожи, — подобно бездонной яме, мои чувства к тебе не знают границ. Пустота или бесконечность, это лишь вопрос перспективы.

Она поворачивает голову ко мне, ее зрачки расширены от желания, радужки утопают в возбуждении,

— Бесконечность, — улыбается она. — Мне это нравится, — говорит она, и ее губы снова оказываются на моих.

Я медленно опускаюсь на нее, мое тело покрывает ее тело, мои руки блуждают по обнаженной плоти. Опустив голову ниже, я двигаюсь ртом по ее шее, добираясь до сисек. Я беру один бутон в рот, проводя по нему языком, а другой массирую рукой.

Она выгибает спину, прижимаясь ко мне нижней половиной, пока я дразню ее.

— Энцо, — ее задыхающийся звук — все, что мне нужно, чтобы продолжать.

Руки в моих волосах, она прижимает мое лицо к своим сиськам, скрежет зубов о сосок заставляет ее стонать в капитуляции.

После того, как я предлагаю те же ласки другому соску, я двигаюсь ниже, мои руки спешат расстегнуть молнию на ее брюках и стянуть их с ее ног.

В качестве трусиков на ней клочок материала, очертания губ ее киски видны сквозь намокшую белую ткань.

Я зарываюсь носом между ее ног, вдыхая ее мускусный аромат. Когда я языком делаю долгий поцелуй, она хнычет, приподнимая бедра, чтобы встретить мой рот.

Жадная маленькая тигрица.

— Трахни меня, любимая, — шепчу я ее чувствительной плоти, обдавая горячим воздухом и заставляя ее извиваться подо мной.

Она обхватывает ногами мою шею, прижимая меня к себе.

— Что тебе нужно, маленькая тигрица? Скажи мне, — требую я, одним пальцем терзая ее клитор через непрочный материал.

Закрыв глаза, она издает придушенный стон, когда я позволяю пальцу скользить все ниже и ниже.

— Твой рот, — выдыхает она, ее бедра сжимаются вокруг меня.

— Мой рот, — я продолжаю ласкать ее пальцем, желая услышать, как она просит об этом, — где ты хочешь мой рот?

— Вот здесь, — тихо прошептала она, прижимаясь ко мне, — на моей киске.

Я хватаюсь за резинку ее трусиков и тяну наружу, срывая с нее материал, наконец-то получая доступ к ее красивой киске.

Просунув один палец между ее губами, я обнаруживаю, что она уже готова и течет. Ее возбуждение прилипает к моему пальцу, как сладкий крем.

Видеть ее мокрой и спелой — этого достаточно, чтобы разжечь мой и без того неистовый аппетит. Я обхватываю ртом ее клитор в открытом поцелуе, мой язык гладит его так, как ей нравится. Она начинает извиваться подо мной, и я делаю долгий поцелуй от ее задницы до ее бугорка, используя язык, чтобы прощупать ее вход, дразня и покусывая, пока она не начинает биться в спазмах, ее бедра сжимаются вокруг моей головы, ее руки впиваются в мой скальп.

Умереть, поклоняясь ее киске, может быть самым лучшим видом смерти.

— Энцо, — кричит она, дергая меня за волосы, ее дыхание сбивается, когда она достигает этого кайфа, — Я кончаю.... Я..., — она прерывается, ее киска заливает меня своими соками, и я впиваюсь в нее, утопая в ее сущности.

Она уже обмякла, обессиленная после оргазма, когда я осыпаю поцелуями ее киску, медленно пробираясь к животу, сиськам, шее, и наконец целую ее губы.

С плутовской ухмылкой она толкает меня в плечи, перекатываясь вместе со мной, пока я не оказываюсь на спине. У нее опасный блеск в глазах, когда она берет бутылку виски и медленно выливает ее себе на грудь, янтарная жидкость течет гипнотизирующей рекой между ее грудей. Я приподнимаюсь, ловлю ее за талию и притягиваю ближе, мой рот открыт, чтобы впитать ее нектар.

Несколько капель виски попадают на мою рану, и сочетание боли и удовольствия заставляет меня шипеть.

— Боль, — начинает она, позволяя жидкости капать мне на живот, — за то, что разбил мое сердце, — ее голос полный и глубокий, и никакая боль в мире не остановит мой член от возбуждения только от этого звука.

Положив бутылку рядом со мной, она толкает меня на пол, а затем слизывает капли виски языком.

Она движется ниже, пока не добирается до моих брюк. Слегка приподняв голову, она смотрит мне в глаза, вопрос остался невысказанным.

Задумчивая маленькая тигрица.

Она должна была понять, почему я всегда избегал этого конкретного действия, но с тех пор, как я бросил свою мать на дно Гудзона, я начал понимать, что могу оставить прошлое позади.

— На этот раз без зубов, — говорю я ей, мой голос хрипловат, мой твердый член уже упирается в молнию.

Она тихонько хихикает, качая головой.

— На этот раз только удовольствие, — ее щека находится прямо над моей выпуклостью, когда она обводит контур моего члена полуоткрытым ртом, — за то, что ты снова собрал мое сердце.

Ее проворные пальцы быстро работают с ширинкой, опуская ее до соприкосновения с моей горячей плотью. Она тихо задыхается, пытаясь обхватить меня своей маленькой рукой, ее пальцы не совсем совпадают, пока она гладит меня вверх и вниз.

Я резко выдыхаю, мои глаза закрыты, так как я сосредоточен на ее невинных прикосновениях.

— Тигрица, — простонал я, когда ее пальцы коснулись нижней стороны, а большой палец оказался на головке моего члена, смахивая влагу и используя ее как смазку. — Ты убиваешь меня, — едва слышно произнес я, когда она опустила руку к моему основанию, а затем снова подняла ее вверх.

— Я люблю твой член, — шепчет она, наклоняя голову, чтобы лизнуть меня, пробуя бусинки спермы, вытекающие из кончика. Она целует его, прежде чем подуть на него и заставить волосы на моем теле встать дыбом, а мои яйца затрепетать от предвкушения.

— Я больше никогда не причиню ему вреда. Обещаю, — она одаривает меня коварной улыбкой, а затем ее рот оказывается на мне, открытый и манящий, когда она обхватывает губами головку, засасывая меня внутрь.

— Черт, — выдох, и она понимает, что я в ее власти. Она медленно облизывает меня от основания до кончика, все это время глядя на меня с коварной искоркой в глазах.

— Что ты делаешь со мной, маленькая тигрица, — с трудом выговариваю я слова, когда она берет меня глубже, ее теплый рот обхватывает меня по всей длине, пока головка моего члена не упирается ей в горло. Ее руки нежно массируют мои яйца, ее прикосновения эффективны, как динамит.

— Господи, — шиплю я, запустив руки в ее волосы, когда я проникаю в ее рот, мои мышцы напряжены, удовольствие слишком сильное. — Тебе нравится, когда мой член в твоем горле, не так ли, моя маленькая непослушная тигрица? — прохрипел я, когда она провела языком прямо под кончиком.

Черт! Как мне так повезло?

Что бы она ни делала со мной, это работает, потому что вскоре я чувствую покалывание по позвоночнику и понимаю, что я уже близко.

— Я кончаю, — пытаюсь предупредить я, но она продолжает работать ртом, пока я не взрываюсь. Она подбирает остатки, проглатывая все до последней капли, бесстыдно глядя вверх и облизывая губы, как будто это самый вкусный десерт.

— Ты лучшая, — я притягиваю ее к себе, чтобы поцеловать, пробуя себя на ней так же, как она пробует себя на мне. И, черт возьми, если это не заставляет меня снова напрячься.

Она толкает меня вниз, смотрит на меня, оглядываясь в поисках чего-то. На ее лице появляется небольшая улыбка, когда она слегка отодвигается, чтобы взять нож, а затем снова усаживается на меня, мой член упирается прямо между губами ее киски.

— Аллегра? — спрашиваю я, наблюдая, как она проводит ножом по своей ладони, прежде чем провести им по моей груди.

— Твоя очередь, — говорит она, ее мелодичный голос завораживает.

Я даже не спрашиваю, что она имеет в виду, пока она обхватывает рукоять моими пальцами, направляя кончик ножа прямо над ее грудью.

— Я хочу трахнуть тебя, Энцо, — шепчет она мне на ухо, — ты позволишь мне?

— Используй меня, — говорю я ей, — используй меня и получай удовольствие, маленькая тигрица. Я весь твой.

На ее лице появляется довольная улыбка, и она легонько подталкивает меня. Я падаю на локти, все это время наблюдая за ней, завороженный ее чувственными движениями и исходящей от нее сексуальностью. Я с самого начала знал, что под таким огнем может скрываться только вулканическая страсть, ждущая своего пробуждения.

Она слегка приподнимается, двигая бедрами в сексуальном танце, дразня меня одним лишь прикосновением своей киски к моей коже. Мой член тверд и требует внимания.

Неважно, как сильно я хотел бы перевернуть ее на спину и погрузиться в нее, мне нужно подождать.

Это ее момент.

Она опускает руку между ног, собирает свою влагу и размазывает ее по моему стволу. Я закрываю глаза, понимая, что уже проиграл эту игру.

Она держит меня в своей ладони, и я могу сосредоточиться только на том, чтобы не кончить на месте, визуальный возбудитель ее тела, такого соблазнительного, воплощение женственности, уже доводит меня до грани.

Наконец, сжалившись надо мной, она берет меня в руку, располагает головку у своего входа и медленно опускается на мой член. Глаза закрыты, рот открыт — розовый и влажный — она стонет, когда я заполняю ее, ее стенки плотно обхватывают мой член. Ощущения не похожи ни на какие другие. Ее лоно плотно обхватывает меня, ее тепло приветствует меня как дома.

— Маленькая тигрица, — прорычал я, когда она опустилась до упора, — я люблю тебя.

Все ее лицо озаряется, в уголках глаз собираются слезы, когда она отвечает на мои слова.

— Я тоже люблю тебя, Энцо. Навсегда.

Руки на моей груди, прямо под моей раной, она поднимается вверх, мой член почти полностью выскальзывает из нее, прежде чем она снова опускается вниз. Ей требуется мгновение, чтобы найти свой ритм, но вскоре она скачет на мне, как будто мы делали это миллион раз в прошлом.

Она издает тоненькое хныканье, когда мой член достигает ее точки. Мои руки на ее бедрах, ее собственные пальцы играют с ее сосками, она полностью контролирует себя, трахая меня с безрассудством.

Я позволяю ей взять бразды правления в свои руки, пока она не прижимается ко мне, ее киска обхватывает меня крепче, чем перчатка. Ее рот распахивается в стоне, когда она находит свою разрядку.

— Энцо, — хнычет она, и это все, что мне нужно, чтобы поменять наши позиции, уложив ее на спину и ворвавшись в нее.

Мои пальцы впиваются в ее кожу, я глубоко проникаю в нее, толкаясь со всей силой желания, трахая ее как сумасшедший. Она встречает меня толчок за толчком, вращая бедрами и сжимаясь вокруг меня, ее руки обвивают мою шею и притягивают меня к себе для поцелуя.

— Ты чертовски совершенна, — простонал я, когда кончил, мой член дернулся внутри нее и наполнил ее своим семенем.

Рухнув на нее сверху, я переворачиваю нас так, что она лежит у меня на груди. Я обнимаю ее, целую ее лоб, мой член все еще дергается внутри нее.

— Итак, — начинает она, ее голос слегка неуверен. — Думаю, сейчас самое время сказать тебе кое-что, - застенчиво говорит она, зарываясь лицом в ложбинку на моей шее.

— Что именно? — Мои брови внезапно поднимаются, страх грызет меня.

— А… помнишь ту ночь на балу? — она слегка приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Черт! — восклицаю я, вспоминая свое ужасное поведение. — Я был слишком груб с тобой? — спрашиваю я, боясь, что мог непреднамеренно причинить ей боль.

Она качает головой.

— Нет, конечно, нет, — быстро говорит она, и румянец покрывает ее черты.

Она слегка приподнимается, пока ее рот не оказывается рядом с моим ухом.

— Я беременна, — тихо произносит она, ее тон неуверен.

Еще до того, как я полностью переварила эту информацию, мои губы растянулись в улыбке.

— Беременна, — повторяю я, и меня охватывает чувство благоговения. — Тигрица, это лучшее, что ты могла мне сказать, — искренне говорю я ей, целуя ее маленький носик.

— Боже мой, еще один ребенок, — говорю я в удивлении.

Как мне так повезло?