Морально испорченная

Глава 42

Бьянка

Мы не пробыли дома и часа, когда Адриан закрылся в своем кабинете и начал пить.

Я заходила к нему время от времени, чтобы принести еды и воды, но видела, что он находится в своем собственном мире, разбираясь с информацией, которую он узнал.

Даже когда пришел врач Влада, Саша, проверить мою рану и зашить ее как следует, Адриан не вышел из кабинета.

Я даже не знаю, что делать в таком случае. Я никогда никого не утешала...

Как это делается? А что если он не хочет, чтобы я его утешала?

Я не способна на сложные чувства, и, соответственно, не понимаю их в других.

Хотела бы я, чтобы у меня был кто-то, кому можно позвонить и спросить, что делать в такой ситуации, но мой единственный друг оказался таким же эмоционально неполноценным, как и я.

Вынимая противень из духовки, я вздыхаю. Я пыталась испечь торт. С уверенностью можно сказать, что ничего не получилось.

Он наполовину сгорел... но, может, я смогу обрезать края? Я искала в Интернете, что можно сделать, если человек грустит, и в одной из статей предлагалось испечь торт. Ну, вот, я и решила испечь торт. Я быстро сходила в магазин, взяла недостающих ингредиентов и принялась за дело.

Видите ли, я неплохо готовлю... еду. Торт — это совсем другое дело. Мне потребовалось три попытки, чтобы правильно приготовить тесто, и теперь я вынуждена иметь дело с подгоревшими краями.

Клянусь, нигде не упоминалось, что для этого нужно быть профессионалом.

Не отчаиваясь, я снова надеваю фартук и приступаю к глазури. Это должно быть проще, так как не требует никаких забав с духовкой.

В итоге у меня получается что-то вроде глазури, которая немного слишком сладкая, но вполне пригодная. Я наношу ее на не сгоревшие части, после того, как разрезаю его на небольшие коржи.

Удовлетворенная своей работой или настолько уверенная, насколько это возможно, я начинаю украшать тарелку. Наполняю стакан лимонадом, добавляю немного ибупрофена на всякий случай и иду в кабинет.

— Адриан? — спрашиваю я, открывая дверь своим не поврежденным плечом, осторожно держа поднос в руках.

— Я испекла тебе торт, — улыбаюсь я, гордясь собой.

Адриан плюхнулся лицом на стол, рядом с ним полупустая бутылка.

Я хмурюсь на секунду, затем вздыхаю и ставлю поднос в другое место, прежде чем подойти к нему.

— Адриан? — я легонько касаюсь его плеча, но он не отвечает, а лишь издает полустон.

— Хорошо, мистер, ты идешь спать. — Я изо всех сил пытаюсь поднять его, но он весит вдвое больше меня, так что это не так-то просто. — Немного помощи не помешало бы, — бурчу я, но он, похоже, не просыпается.

С большим трудом мне удается затащить его на кровать или скорее бросить, когда я нахожусь на расстоянии. Снимая с него обувь, я пытаюсь устроить его поудобнее.

— Би? — Стонет он, ворочаясь в постели.

— Ты пьян, — констатирую я факт.

— Я дрался за него... Я приносил ему деньги, — бормочет он, явно имея в виду Хименеса и его дни на ринге.

Хотя я мало что знаю о его жизни в качестве Адриана Барнетта, Влад намекнул, что он был успешным бойцом, часто давая еженедельные выступы с небольшими перерывами между ними. Так что Хименес, или Эндрю, или кто бы он там ни был, несомненно, стремился выжать из него все до последней капли.

Или это была его попытка убить его, но она сорвалась, когда Адриан не захотел проигрывать?

Я легонько поглаживаю его лоб и целую в макушку. Сейчас, как никогда, я настроена на то, что Хименесу осталось жить недолго. Я знаю, что Адриан хочет заставить его заплатить за свои преступления в суде.

Но как я могу позволить жить человеку, который заставил моего мужа так страдать?

Я не могу.

На следующий день я пытаюсь поднять Адриана с постели, но он отвергает все мои попытки. Он даже стал игнорировать меня, дуясь весь день под простынями.

Когда такое же поведение в сочетании с чрезмерным употреблением алкоголя продолжается и на следующий день, у меня не остается вариантов.

Если торт не может решить эту проблему, я не знаю, что может.

А он даже не попробовал мой торт!

Поэтому я снова обращаюсь в интернет в поисках решения своих проблем.

Чем больше я читаю, тем больше понимаю, что мне нужно делать. Я озорно улыбаюсь в экран. Это должно поднять Адриана с постели на ура.

Или мяуканьем.

Повезло, что в этой стране деньги решают все. Записаться на прием к врачу на следующий день — проще простого.

— Вы хотите, чтобы я выписал вам что-нибудь от аллергии, правильно? — Врач, лысый мужчина лет шестидесяти, изучает меня сузив глаза. Что такого сложного в этой просьбе?

— Да, — отвечаю я.

— Сейчас?

— Да.

— Вам нужно сначала сдать анализы, чтобы выяснить, что конкретно вызывает вашу аллергию... — начинает он говорить, а я уже отключаюсь. Смотрю на часы, уже почти полдень. Мне нужно успеть все сделать до того, как закроются приюты.

— Послушайте. У меня нет времени. Я уже сказала вам. У меня аллергия на кошек. Теперь выпишите мне таблетки.

— Миссис Гастингс... это так не работает. — Он продолжает назидательным голосом, но я прерываю его.

— Простите, доктор... — Я забыла его имя. — Но мне правда нужно быть в состоянии стоять рядом с кошкой и не чихать. Я была бы очень признательна, если бы вы прописали мне что-нибудь сейчас.

— Миссис... — О, ради всего святого. Я беру свою сумку и достаю пачку стодолларовых купюр, которые тут же шлепаю ему на стол.

— Да, я могу выписать цетиризин. Вы обнаружите, что он не вызывает сонливости и не влияет на вашу повседневную деятельность. — Он сразу же приступает к работе.

Забавно, как быстро он изменил свое мнение, когда в дело вступили деньги. Сейчас, я пропагандирую подкуп врачей, особенно как недавно выздоровевшая наркоманка.

Но это, правда, чрезвычайная ситуация.

Я должна довести свой план до конца, чтобы Адриан перестал хандрить. А также потому, что я очень хочу, чтобы он пригласил меня на обещанное свидание... но сначала я должна вытащить его из постели.

Как только я получаю рецепт, я сажусь в машину и еду в ближайшую аптеку, одновременно отслеживая все приюты в округе. Когда я занималась поиском, я составила список всех приютов на Манхэттене.

Я не могу просто взять любую кошку. Мне нужен супер-кот.

Вооружившись месячным запасом цетиризина, я отправляюсь в первый приют. Должно быть, я действительно отключилась, когда врач говорил, потому что я очень удивилась, увидев, что лекарство от аллергии это сироп, а не таблетки. Что ж... если он работает, то разницы нет.

Сотрудница первого приюта показывает мне кошек, и я не могу сказать, что впечатлена. Они тоже не впечатлены, если судить по тому, как они скалятся на меня своими кошачьими мордами.

У меня немного чешется нос, но не так сильно, как раньше, и по мере того, как я перехожу из приюта в приют, становится все лучше.

Когда я оказываюсь в четвертом приюте, меня встречает слишком дружелюбная девушка, которая поет всевозможные дифирамбы животным, которые у них есть. Она ведет меня в зону для кошек и показывает мне пару очаровательных котят.

Я начинаю гладить одного из них, когда мое внимание привлекает вспышка розового цвета. Я поворачиваю голову, чтобы получше рассмотреть, и меня встречает самая уродливая кошка, которую я когда-либо видела в своей жизни.

Безволосая, все тело бледное и морщинистое, большие глаза выпучены на лысой голове.

Я смотрю на нее. Она смотрит на меня. Мы вступаем в битву духов, и она не отступает. Я также замечаю, что у нее своя клетка, в отличие от других милашек.

— А что с этой? — спрашиваю я и подхожу к клетке.

Девушка качает головой:

— Я... я, наверное, не должна этого говорить, потому что мы хотим, чтобы все они попали в хорошие дома... — Ее нижняя губа дрожит, когда она продолжает. — На данный момент ее возвращали пять раз. Она слишком... агрессивна. — Последнее слово она произносит шёпотом, и я думаю, что кошка это чувствует, потому что она смотрит на нее и оскаливает зубы.

— Видите? — говорит она и делает несколько шагов назад.

— Могу я открыть клетку?

— Ладно. Но я вон там. — Она указывает на другой угол комнаты, где находятся милашки, и я пожимаю плечами. Неважно.Я беру у нее ключ и открываю клетку. Как только дверца распахивается, кошка бросается на меня с выставленными когтями.

Когда я приседаю, чтобы добраться до нее, я теряю равновесие и падаю на спину. Теперь кошка сидит на моей груди, угрожающе подняв одну когтистую лапу. Я поднимаю на нее бровь, и она наклоняет голову, будто понимает меня. Мы пялимся друг на друга еще некоторое время, пока она наконец не решает поцарапать мне шею.

Это. Больно.

Я вскидываю руку, чтобы схватить маленькую проказницу, и поднимаю ее, пока она борется, чтобы нанести еще больший ущерб.

— Стоп! — приказываю я. Она снова поднимает глаза и смотрит на меня. Ее зрачки сужаются в щель, и после почти кивка она прекращает борьбу. В ответ я кривлю губы.

— Я забираю ее, — кричу я девушке. Она хмурится, услышав мой голос, и говорит, разобраться с ее коллегой на стойке регистрации.

После оформления всех документов я забираю мисс проказницу домой. Хотя она не так агрессивна со мной, я понимаю, почему девочка так боялась.

Как только я выпустила ее из рук, она обезумела на сотрудника, оформляющего документы. Она тут же прыгнула на него и вцепилась в его кожу, оставив следы.

Когда мы покидаем приют, я обязательно глажу ее.

— Горжусь тобой. — Пока я смотрю в ее глаза, мне на ум приходит имя. — Отныне ты — Малефисента. — Или, когда мне лень, Малли.

Я подмигиваю ей, чего она, вероятно, не понимает, но я уверена, что у нас есть своя связи.

Мне как-то не хочется сажать Малли в переноску, которую я для нее купила, поэтому я сажаю ее на плечо после того, как пристегнусь сама.

— Будь хорошей девочкой и не травмируй меня во время движения, — говорю я ей, и она медленно облизывает мою щеку.

Да. Она понимает.

Я завожу машину, чтобы вернуться домой. Несколько раз я смотрю в зеркало и замечаю, что одна и та же машина держится на безопасном расстоянии позади. Странно...

Я делаю несколько случайных поворотов, чтобы посмотреть, следует ли она за мной, но через некоторое время я теряю ее из виду. Может, это все мой параноидальный ум. Качаю головой и еду домой. Всю дорогу Малли мурлычет мне на ухо, и я не могу не улыбаться.



— Адриан? — выкрикиваю его имя, когда возвращаюсь в пентхаус. Малли все еще сидит у меня на плече и, кажется, впилась когтями в мою одежду, которая не дает ей упасть, когда я резко двигаюсь.

Он не отвечает. Странно.

Но когда я направляюсь на кухню, меня встречает взъерошенный, явно похмельный Адриан, который тайком ест тост.

— Серьезно? — спрашиваю я, сложив руки перед собой.

Адриан одаривает меня овечьей улыбкой, и я добавляю.

— Ну, зато, ты не в постели.

— Что это? — Он указывает на Малли и говорит с набитым ртом.

— Это наш новый друг. — Я поднимаю руку, чтобы погладить Малли по голове, и она издает крошечное тявк. Адриан вдруг настораживается, но смотрит на меня с подозрением.

— Это игрушка?

— Что? Нет! — Я пытаюсь снять Малли с себя, но она, похоже, не хочет.

— Поможешь? — спрашиваю я Адриана, и он присоединяется к попытке освободить Малли. Или освободить меня от Малли.

Когда Малли сваливается с моих плеч, она уже в полном режиме истерики и яростно рычит на Адриана.

— Малли! — я привлекаю ее внимание. Я наконец-то завела Адриану кошку, а она его ненавидит? Нет... мы не можем этого допустить. — Веди себя хорошо! — говорю я ей, и она пялится на меня.

Я возвращаю ей взгляд, и, думаю, некоторое время спустя, Адриан прочищает горло.

— Малли? — спрашивает он, слегка приподнимая кошку, чтобы посмотреть на нее. Она перестала бороться и смотрит на Адриана скорее с любопытством, чем с враждебностью.

— Малефисента. Наша новая кошка. Она замечательная! — чувствую необходимость добавить это, чтобы он не подумал, что я специально завела самую недружелюбную кошку.

Нет, у нас с Малли есть взаимопонимание, и Адриану просто нужно присоединиться.

— Неужели? — спрашивает он скептически. — А как же твоя аллергия?

— У меня есть лекарства! — восклицаю я и показываю ему свой сироп. — Но она лысая, так что... не знаю, так ли она вредна.

— Хм... может быть. — Он прижимает Малли к груди, и она почти как пластилин в его руках.

Предательница.

— Но почему ты завела кошку?

— Потому что в последнее время ты хандришь. Я не знала, что еще сделать, чтобы вытащить тебя из постели. И вот ты воруешь еду, пока меня нет дома. — Я дуюсь и притворяюсь расстроенной. Он выглядит смущенным от моих слов, и я вижу, как красные пятна окрашивают его щеки.

— Теперь я в порядке. — говорит он, но даже не смотрит на меня. Он смотрит на Малли.

На мгновение я впадаю в панику, когда вижу, как Малли поднимает голову и бросает на меня удовлетворенный взгляд «Он мой»

Господи, неужели я совершила ошибку?

— Возьми меня на свидание! — говорю я ему, желая показать Малли, кто здесь главный. Но прежде всего мне нужно обещанное свидание.

— Сейчас?

— Ну... — начинаю я и подхожу ближе, чтобы обнюхать его. — После того, как ты примешь душ.

Он смотрит на меня, как будто не понимает, о чем я говорю, но когда он улавливает запах собственного тела, он не теряет времени, бросает Мэлли на мои колени и мчится в ванную.

— Итак. Некоторые правила дома. — Я привлекаю внимание Малли, чувствуя, что нам нужно установить некоторые границы. — Он мой. Ты можешь его одолжить. — Пальцем я поднимаю ее голову вверх. — Но он мой. — После того, что похоже на битву между нашими взглядами, Малли первой отступает, и я поглаживаю ее в качестве награды.

Когда Адриан принимает душ и одевается в брюки цвета хаки и рубашку-поло, я даю ему свое согласие.

Мы насыпаем Малли еду и воду и позволяем ей познакомиться с домом, пока мы ненадолго отлучаемся.

— Прости меня, — добавляет Адриан, как только мы заходим в лифт.

— Все нормально. Ты можешь грустить. Но в следующий раз не игнорируй меня. — Своей рукой он ищет мою, и подносит ее к губам, чтобы быстро чмокнуть.

— Тебе нужно постоянное внимание, не так ли?

— Может быть... — Я хмурюсь, осознавая, что мне действительно нужно внимание... именно его внимание.

Он усмехается и кладет руку на мою талию, притягивая меня к себе.

— Думаю, мне нужно было время, чтобы со всем смириться. Я не могу поверить, что провел годы под командованием этого человека, будучи, по сути, его верным псом.

— Я до сих пор не понимаю, зачем он это сделал. Может, он надеялся, что ты проиграешь бой и умрешь?

— В том-то и дело, я не думаю, что он так хотел. Он всегда подталкивал меня тренироваться усерднее, быть лучше.

— Это странно.

— Да. Я обязательно выясню почему, когда поймаю его. Но сейчас... ты в центре моего внимания.

— Правда? — Я хлопаю на него ресницами.

— Я обещал тебе позволить выбрать наше свидание. Так что, валяй. Я буду твоим слугой.

Когда двери лифта открываются, он сгибается в фальшивом поклоне, и я не могу удержаться от хихиканья.

— Давай сходим в итальянскую пиццерию, которую мы оба любим, — предлагаю я, оставляя идею свидания своей мечты на следующий раз. Не думаю, что Адриан сейчас в настроении идти в тир.

Видите, я могу быть тактичной.

— Конечно. Такси или на машине?

— Такси. Можешь выпить бокал вина. Только один. — Я подмигиваю ему, и он стонет.

— Клянусь, мое погружение в бутылку виски было очень ограниченным трехдневным путешествием. Больше такого не повторится.

Мы берем такси и едем в ресторан в центре города. Я предложила этот ресторан, потому что обычно не нужно заказывать столик заранее, и он довольно непринужденный.

Приехав, нам везёт занять столик у окна, и делаем заказ, каждому по пицце и по бокалу красного вина.

— Давно мы уже здесь не были, — говорит Адриан, оглядываясь по сторонам.

— Давно мы уже не были на свидании. — Поправляю я, и он вздыхает.

— Я рад, что мы наконец смогли... Я хочу дать этому честный шанс. Нам. — Он улыбается мне, и я чувствую, как вспыхивают мои щеки.

— Кстати, об этом. Я хотела тебе кое-что сказать. Я уволилась с работы, — говорю я и отвожу глаза, не зная, чего ожидать.

— С твоей работы? В фонде? — Он хмурится, но ждет моего объяснения.

— Мне она никогда не нравилась. Я делала это... Ну, если честно, я сделала это, потому что думала, что я понравлюсь тебе больше, если буду участвовать в жизни общества. — Он не смотрит на меня какое-то время, помешивая вино в своем бокале и наблюдая за круговыми движениями жидкости.

— Что еще?

— Что еще? — спрашиваю я, не понимая, о чем именно он говорит.

— Что еще ты сделала из-за меня?

— Уф... — Я внутренне содрогаюсь при этом, в основном потому, что всего слишком много. — Я изучала социологию и бизнес, потому что тебе это нравилось. — Я тут же делаю глоток вина, не особо желая видеть его реакцию.

— Еще. Расскажи мне больше.

— Я ненавижу рыбу! — выпаливаю я, и его глаза расширяются на секунду, прежде чем разразиться смехом.

— Ты ненавидишь рыбу?

— Да. Все те разы, когда я ела ее с тобой, меня потом тошнило. Рыба просто... мерзкая.

— Зато я теперь знаю, что тебе больше не готовить.

— Прости, — бормочу я, чувствуя себя неловко, потому что он всегда готовил мне рыбу, когда мне не здоровилось, думая, что это моя любимая еда. Но вместо этого она только усиливала мою болезнь и затягивала период выздоровления.

— Это... интересно. Что еще? — он забавляется, так что я уже не так волнуюсь. Всё, что я делала, чтобы произвести на него впечатление, просто слетает с моего языка, начиная с того, как я одевалась, как укладывала волосы и делала макияж, заканчивая отсутствием боди-арта.

— Ты хотела сделать татуировки?

— Черт, да. Ты еще не видел Влада голым... — начинаю я, но ловлю себя на этом, когда вижу огонь в его глазах при этом упоминании. — Он весь в чернилах. Каждый дюйм его тела в татуировках.

— Влад? Я и не подозревал. — добавляет он задумчиво.

— Он сделал их так, что их не видно в одежде.

— И даже волосы? Да ладно, Би. — Он уводит тему от Влада, и я благодарна, не желая напряженности сегодня вечером.

— Ага. Всегда хотела высветлить их.

— Ты можешь, — говорит он, и я чуть не роняю вилку.

— Правда? — Он кивает, и мое волнение берет верх, я вываливаю больше информации, которую, возможно, следовало бы утаить.

— Поначалу я также ненавидела заниматься сексом. — Я морщусь от собственных слов.

— Что, почему? — спрашивает Адриан, в его голосе искреннее беспокойство.

— В первые несколько раз было слишком больно. — Я пожимаю плечами.

— Прости. Я никогда этого не понимал. — Он сжимает мою руку.

— Это не твоя вина. Я очень хорошо умела притворяться. К тому же у меня довольно высокий болевой порог.

Он с тревогой делает глоток вина, прежде чем признать это.

— Вероятно, это была моя вина. Я... был не очень опытен. Я не знал, как читать женское тело.

— Ты это серьезно? — Я чуть не давлюсь своей едой, когда слышу это.

— Откровенно говоря, все, чему я научился, было с тобой... или лучше сказать с Пинк

— Я не могу в это поверить. — Я начинаю смеяться, потому что это действительно слишком смешно. Адриан смотрит на меня с любопытством.

— Мы оба понятия не имели, что делаем, но притворялись экспертами. Разве ты не видишь иронии? — спрашиваю я его, все еще смеясь.

— Когда ты так говоришь... — Это вызывает у него улыбку, и я качаю головой.

— Я, наверное, пожалею, что спросила об этом, но что именно ты имеешь в виду, говоря, что у тебя не было опыта? — Я чуть не прикусываю язык, когда спрашиваю об этом.

Адриан почесывает затылок и выглядит крайне неловко, когда говорит.

— До тебя я спал только с парой проституток, и это было ещё хуже.

— Интересно... — Я в секунде от того, чтобы спросить его, когда, где, и их имена, чтобы избавить их от страданий. — Тогда почему Пинк?

— Честно? Это была уверенность. Ты казалась такой увлеченной, увлеченной мной... — Он улыбается воспоминая.

— Так и было! Я слишком долго наблюдала за тобой. Я придумала Пинк именно потому, что не знала, как еще привлечь твое внимание.

— Ну, ты привлекла.

— Да ладно, я не могу быть единственной, кто находит тебя сексуальным. Уверена, что наверняка были и другие женщины, которые приставали к тебе. — Да, пожалуйста, расскажи мне, чтобы я могла их убить, вот что я на самом деле имею в виду.

Он хмурится, будто вспоминая.

— Были, но меня они никогда не интересовали. С тех пор как я стал Тео, я слишком много работал, чтобы обращать внимание на все это.

— Тогда почему я?

— Твое присутствие успокаивает меня, — говорит он. — Помнишь, когда мы впервые встретились? На одном из воскресных обедов Мартина. — Я киваю, и он продолжает. — Он как-то посадил меня рядом с тобой за столом. Ты мало разговаривала, но я чувствовал твоё присутствие во всей комнате. Это было... опьяняюще. — Он делает еще один глоток вина. — Я не мог оставаться в стороне. Я много раз говорил себе, что у меня нет времени на какие-либо отношения, особенно с дочерью Мартина. Ты не была той, с кем я мог бы просто завести роман и на этом закончить.

— Ты долго не приглашал меня на свидание.

— Я лишь оттягивал неизбежное.

— Так и есть. — Я поднимаю свой бокал на него, и мы чекаемся.

В то же время я медленно веду ногой верх по его ноге — не спеша. Я настраиваюсь на нужный лад, когда слышу позади себя голос с акцентом.

— Гастингс. И со своей прекрасной женой. — Раздраженная, я опускаю ногу и поворачиваюсь, чтобы одарить Энцо ослепительной улыбкой. Пожалуйста, уходи.

— Энцо. — Адриан встает и пожимает ему руку. Его сопровождает высокая, великолепная женщина, вероятно, модель.

— Мы как раз уходили, — говорю я, подавая Адриану знак, что не хочу, чтобы он испортил наше свидание. Однако уже слишком поздно.

— Какое совпадение. Мы тоже уходим. Почему бы вам не присоединиться к нам? Мы собираемся посмотреть на бой Куинна. — Энцо сужает глаза на Адриана, и я вижу, что это не простое приглашение. Интересно...

Любопытно, знает ли он вообще, что его партнеры — родственники его врага? Я чуть не смеюсь от этой мысли, но быстро беру себя в руки.

Не имея возможности отказаться от его приглашения, мы все садимся в машину Энцо, после чего он говорит своему водителю отвезти нас на Канал-стрит.

Добравшись до места, нас ведут в здание, похожее на бывшую пожарную станцию. После того как нас проверили, мы выходим на огромную арену, полную, кричащих во все горло, людей.

Энцо направляет нас в более уединенную зону, которая, как я предполагаю, предназначена для таких людей, как он. Хотя она и не полностью отрезана от других зрителей, но все же обеспечивает немного больше уединения, чем толпа людей, собравшихся вокруг ринга.

Один взгляд на Адриана, и я понимаю, что он недоволен таким поворотом событий. Я беру его руку в свою и крепко сжимаю. Он должен знать, что я рядом.

Отец Энцо присоединяется, также в сопровождении модели на треть моложе его..

— Нам действительно нужно остаться? — шепчу я Адриану и замечаю, как напрягаются его мышцы, когда он отвечает.

— Что-то не так. — Он качает головой, в замешательстве. — Я не знаю, что...

Объявляется первый раунд между Куинном и другим мужчиной по имени Шон. Оба выходят на ринг, и, святые угодники, Куинн наносит удар.

Я занята тем, что разглядываю, очевидно, чрезвычайно очерченное тело, когда рука закрывает мне глаза.

— Не смотри так на других мужчин, любовь моя. Или мне придется выйти на ринг, — шепчет Адриан мне в волосы. Я поворачиваюсь и дарю ему долгий поцелуй.

— Ты всегда будешь моим номером один. А теперь, успокойся, мальчик. — Я ухмыляюсь и игриво щипаю его.

Бой начинается, и, как и ожидалось, Куинн побеждает в первом же раунде. Толпа сходит с ума. В движениях Куинна есть и скорость, и сила, и неудивительно, что у него едва ли есть травмы, когда его противник весь в крови.

Однако многочисленные шрамы на теле Куинна свидетельствуют о том, что он упорно тренировался, чтобы достичь того уровня, на котором он находится сейчас.

Начинается второй раунд, и Куинн кажется немного рассеянным, он постоянно оглядывается в свой угол, где находится его тренер. Это никак не влияет на его бой, так как он уклоняется от всех прямых атак, при этом нанося несколько ударов противнику. Очевидно, что сейчас он просто играет с ним.

Интересно, какова цель этой игры.

Энцо не был слишком откровенен, но я предполагаю, что это открытие арены, поскольку на ринге сам Куинн. Странно, однако, что я до сих пор не заметила его отца. Разве они обычно не вместе?

— Ты где-нибудь видишь его отца? — спрашиваю я, сканируя местность. Адриан качает головой и тоже пытается оглядеться. Опять же, странно. Мэтью должен быть в личной ложе и наблюдать за сыном. Может, он знает, что этот бой просто формальность, и не считает нужным появляться?

Но тут в душу начинают закрадываться сомнения. А что, если Галлагеры — это нечто большее, чем кажется на первый взгляд?

— Надо рассказать Энцо об Эндрю, — предлагаю я. Я знаю, что мы не особенно близки с Энцо, особенно после всей этой истории с Мартином, но он должен знать подробности.

Адриан уже собирается ответить, как вдруг в нашу сторону раздается пара выстрелов.

Мы оба едва успеваем среагировать, когда кровь брызжет мне прямо в лицо. Адриан тут же ставит свое тело передо мной как щит и толкает меня на землю.

— Лежи, — приказывает он.

Толпа обезумивает, разбегается и устремляется к выходам. Как выстрелы, так они и прекращаются. Люди все еще хаотично передвигаются, и я не вижу, есть ли пострадавшие.

— Адриан? — спрашиваю я и пытаюсь сдвинуть его с себя, одновременно оценивая его тело на предмет ранений. Он только ворчит, что в порядке.

Прямо рядом с нами лежат Энцо и Рокко, оба истекают кровью. Я тотчас иду к Энцо, пока Адриан берет Рокко.

— Пульс есть, — говорю я и прижимаю руки к его боку, где его, должно быть, зацепила пуля.

Адриан проверяет то же самое с Рокко, но качает головой. Рядом с Рокко его также раненая спутница. А спутница Энцо, напротив уже сбежала.

— Звони 911, — говорю я Адриану, зная, что если Энцо не окажут медицинскую помощь, он закончит так же, как его отец.

— Скажи... Аллегре... люблю... — Энцо пытается вымолвить несколько слов, но его глаза вдруг закрываются, а дыхание становится все более затрудненным.

Я продолжаю надавливать на рану, пока Адриан не подталкивает меня и не занимает мое место. Он бросает на меня обеспокоенный взгляд, а затем добавляет.

— Если кто спросит, я расследовал наводку, и ты понятия не имела, что происходит. Ясно? — Я только рассеянно киваю.

— Веди себя расстроенно... плачь. Веди себя нормально.

Появляются парамедики и грузят Энцо и спутницу Рокко на носилки, чтобы срочно отвезти их в больницу.

Вскоре за ними следует полиция, и звание Адриана с долгими объяснениями помогают объяснить наше присутствие. Спустя, казалось бы, целую вечность, нас отпускают и дают зеленый свет, чтобы мы отправились домой.



Мы приезжаем домой, раздеваемся и сразу же идем в душ, чтобы смыть кровь.

— Это была ловушка, — говорит Адриан. — Все было ловушкой.

— Думаешь, Галлагеры стреляли в Энцо и Рокко?

— Это было бы чертовски умно. Избавишься от Агости, и ты избавишься от всей конкуренции в Нью-Йорке. Если бы Хименес хотел расшириться...

— Почему бы не захватить уже созданную империю. — Я заканчиваю его мысль.

— Если мы задавались вопросом, были ли Галлагеры заодно с Хименесом... что ж, больше не задавайся, — говорит он иронично.

Я надеваю ночную рубашку и иду на кухню, чтобы приготовить нам чай. Малли уже спит в своей маленькой милой кроватке в углу. Я стараюсь вести себя как можно тише, чтобы не разбудить ее.

Несу чашки в нашу спальню и закрываю дверь.

— Держи.

— Спасибо.

— Больше так не делай, — неожиданно говорю я.

— Что?

— Не ставь себя между мной и пулей.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и качает головой. Берет чашку из моей руки и ставит ее на тумбочку вместе со своей. Взяв мое лицо в свои руки, он, полный искренности, говорит мне.

— Этого я никогда не смогу пообещать.

Его губы опускаются на мои, дико ища входа. Я шокирована его внезапным нападением, но отвечаю на поцелуй. Мои руки переходят на его спину, и я впиваюсь когтями в его рубашку, пытаясь как можно ближе прижаться к его коже.

Адриан отстраняется, его глаза остекленели от желания. Он поднимает меня и бросает на середину кровати. Вытянувшись передо мной во весь рост, он снимает с себя рубашку и швыряет ее куда-то в угол.

Брюки следуют ее примеру, и, видя, что его член уже встал, я облизываю губы в знак одобрения.

Он кладет руки на кровать и начинает продвигаться ко мне, целенаправленно пробираясь вперед.

Чтобы усложнить ему задачу, я отступаю назад, пока не добираюсь до изголовья кровати, и при этом дерзко ухмыляюсь. Он громко стонет и хватает меня за обе лодыжки, одним резким движением притягивая к себе.

Но я не сдамся так просто. Не в этот раз. На минуту я позволяю себе расслабиться, позволяя ему провести поцелуями дорожку по моей шее, а затем царапаю ногтями его спину и отталкиваю его от себя. Он вскидывает руки, чтобы остановить мои дергающиеся конечности, и мы падаем, в результате чего я оказываюсь сверху. Все еще на кровати.

Мне так хочется просто распластаться на нем, но я знаю, что это больше, чем секс. Это брачный танец, который восстановит наши отношения.

Когда я прижимаюсь всем телом к его очевидной эрекции, он хватает мою ночную рубашку и срывает ее с моего тела. Его большие руки ложатся мне на спину, и он двигает мной вверх-вниз, попадая в нужную точку, чтобы мои глаза закатились на затылок от удовольствия.

В погоне за кайфом я едва замечаю, как он снова меняет наши роли, и я извиваюсь под ним.

Его губы опускаются к моей груди, где он берет один сосок в рот. Я стону, когда мои ноги обвиваются вокруг его груди. Он ласкает мою попку и вводит меня в полный контакт со своим членом. Я уже настолько мокрая, что он плавно скользит между моих губ, вверх и вниз.

— Внутрь. Сейчас же, — рявкаю я, терпя неудачу в своей собственной игре, чтобы затянуть это. Он усмехается мне в ухо, видя мою настойчивость.

— Ты хочешь мой член, малышка? — спрашивает он, подаваясь вперед и ударяя по моему клитору, вызывая у меня стон.

— Попроси об этом, — шепчет он, проводя влажными поцелуями по моей ключице.

— Я хочу, твой член внутри меня. Пожалуйста. — Я даже не узнаю свой голос, когда прошу, но мне все равно. Прошло слишком много времени с тех пор, как я чувствовала его. Всего его.

— Хорошая девочка. — Его рот накрывает мой, когда он одним быстрым толчком входит в мое тело. Он заполняет меня до отказа, и через один толчок оргазм захлестывает меня, мои мышцы сжимаются вокруг него.

— Сильнее, — вскрикиваю я, и он начинает входить и выходить, его крепкая хватка на моей заднице сжимает мою плоть до синяков.?

Я крепко прижимаюсь к нему, наслаждаясь тем, как его член ударяется о мою шейку матки, и смешивая удовольствие с болью, когда вдруг слышу скрежет в дверь. Я поворачиваю голову в том направлении, но стараюсь не обращать на это внимания, вместо этого призывая Адриана двигаться быстрее.

Скрежет становится громче.

— Ты это слышал? — спрашиваю я его и указываю в сторону двери. Он останавливается и хмурится.

— Слышал что?

Что-то ударяется о дверь.

— Это, — говорю я, и скрежет сопровождается мяуканьем.

Когда мы оба понимаем, кто стоит за дверью, мы разражаемся смехом.

— Оставь это, — говорю я и сжимаю свои мышцы вокруг него. Он снова начинает двигаться, но мяуканье усиливается.

— Мы должны посмотреть, что хочет Малли? — спрашивает Адриан, и красная дымка внезапно застилает мне глаза. Я поднимаю на него бровь и перекатываюсь вместе с ним, так что я оказываюсь сверху.

Я немного приподнимаюсь, а затем снова опускаюсь, тянусь руками к его грудным мышцам для поддержки. Он хватается за мои груди и разминает их, и от этих движений по моему телу пробегают мурашки.

Малли все еще закатывает истерику у двери, но я не позволяю ей вмешиваться.

Руки Адриана продолжают свой путь, пока не обхватывают мою шею. Я низко стону, легкое давление заставляет меня снова кончить.

Пока я наслаждаюсь своим удовольствием, он переключается на меня, двигаясь быстрее и стремясь к собственному удовлетворению.

Мы оба падаем на кровать, и я почти не хочу открывать дверь для Малли, но она, кажется, очень настаивает.

Я встаю и впускаю ее. Она даже не смотрит на меня, когда бросается к Адриану.

— Киски точно любят тебя, — бормочу я, усаживаясь обратно на кровать.

— Ревнуешь? — поддразнивает он, и я сердито смотрю на него.

— Я? Никогда. — И чтобы не быть мелочной, я поворачиваюсь к нему спиной.

Он не теряет времени даром, прижимается ко мне сзади и кладет Малли мне на руки. Так мы и засыпаем.



Последующие дни проходят как в тумане. Мы привыкаем к новой приятной рутине, почти как молодожены.

Ну... молодожены плюс Малли. Она просто не может ничего с собой поделать. Всякий раз, когда я наслаждаюсь близостью с мужем, Малли начинает мяукать, и она даже прибегла к поломке нескольких вещей в доме. Похоже, мой разговор с ней не возымел действия. Нам понадобится пересмотреть некоторые вещи.

Адриан навел справки в больнице, и, по всей видимости, Энцо выжил, но сейчас находится в отделении интенсивной терапии. Я звонила Владу всего один раз, и он сообщил мне, что, поскольку Агости вышли из бизнеса, Галлагеры сейчас работают над тем, чтобы привлечь на свою сторону всех итальянских союзников.

— Назревает буря, — сказал он.

Я не сказала ему о том, что Эндрю — Хименес... в основном потому, что Адриан попросил меня не делать этого, и я хотела выполнить его просьбу.

Это было трудно, потому что у меня никогда не было секретов от Влада, но моя верность всегда будет прежде всего Адриану.

В последние несколько дней я выполняла кое-какие поручения и приводила в порядок дела в фонде к приходу нового директора.

Тогда же я поняла, что та самая машина, которую я видела, когда забирала Малли, всегда была в моем боковом зеркале.

Я возвращалась домой, когда вдруг решила, что с меня хватит.

Я ударила по тормозам и подождала секунду, пока другая машина сделает то же самое. Затем я выхожу из машины и иду к ней, готовая потребовать объяснений.

Я стучу в окно водителя и жду.

Ничего.

Я стучу снова.

Медленно опускается стекло, и появляется лицо со шрамом, которое я в последний раз видела в Атлантик-Сити. Рука тут же тянется к пистолету, но уже слишком поздно. Я чувствую, как мне закрывают рот тканью. Я сопротивляюсь изо всех сил, пока темнота не завладевает мной.