Моряки Зелёного Моря

Глава 16 "Меж кровью и Его жестокостью"

Железные своды затянуты бесчисленными кусками полотна. Город-гигант скрипел от агонии, которую переносил каждый день, сжимая железные зубы арок и широко открыв глаза прорех в ткани, но продолжая жить несмотря ни на что.

Жить. Страдать. И заставлять страдать других.

Кобра уже приходил сюда со своей напарницей, на свою казнь, тогда он улыбался, показывая блестящие бронзовые клыки. Тогда он знал, что один, подобно армии, способен встать против самых страшных разумных северо-западной пустоши, и не важно было их решение; он знал, что уйдёт отсюда живым.

Но он ещё не знал, что уйти живым окажется своего рода поражением. Теперь он поднимался к залу, построенному над тем, что было когда-то колизеем местного суда. У его глаз уже не та зоркость, он прятал зубы за губами, а клыки, которые вызывали у него гордость, висели на шее как напоминание о былых временах и о ноше, которая впервые сказала ему “Всё кончено. Больше ничего не будет”.

А потом что-то было. Раз за разом. Раз за разом. Интересно, неужели история повторится опять?

В колизее повелительницы рейдеров нет тяжёлых дверей, лишь багровые старые занавеси, закрывавшие путь. Люди, что здесь жили, нередко получали пулю в спину, и самые отпетые из них не раз эту пулю переживали - безумие, толстокожесть, броня или тупая злобная удача, позволявшая кромсать и дальше. Эти качества и отделяли обычного рейдера от тех, кто стоял над ними выше по пищевой цепочке.

Рейдерский город пережёвывал даже тех, кто его завоевывал. Со временем. И он единственный настоящий воин, что выстоял все войны. Он сама идея того, что можно жить, грабить и умирать ради больших грабежей.

Кобра ощущал себя абсолютным чужеродным элементом. Несмотря на то, что Кобра никогда не видел иных миров, здесь он чувствовал себя иномирцем. Ему были чужды эти ржавые своды, стонущие рабы и угоревшие горлодёры, и… всё остальное.

Позади топала Эвелина; тяжело, с любовью топала, с силой. Рядом с ней почти неслышно двигался Алекс Мур, приближаясь к логову, к самой железной пасти, как и полагается неопытному охотнику приближаться к огромному жуку. Он молчал, несмотря на то, что здесь якобы “работал”, пусть и сам в это не верил (Кобре было легко понять это чувство). И все они ощущали скрытую угрозу. Единственной опорой оставался лишь тот, чей шаг был решителен и твёрд, словно у скалы - Молчун.

Что происходило в голове у Молчуна, не было ясно, но приблизившись к занавесям, тот остановил Кобру рукой.

- Свяжись с Ворчуном, - сказал он, положив ладонь Кобре на грудь, рядом с рацией. - Руга любит удивляться.

Кобра понимающе кивнул и зажал кнопку на рации.

***

Что есть “семья”? Семья - это разумные, с которыми у тебя есть “родство”. “Родство” подразумевает под собой крепкую связь, обычно кровную.

Семья - священное понятие среди кахаширов. Всё начинается с отца, память о нём несёт каждая дочь и каждый сын, когда называет своё полное имя. И всё заканчивается матерью, именно её имя упоминается в разговоре о мёртвом потомке.

Отец скал и Мать песков - одно целое, хоть они и невероятно разные. Они создали кахаширов и подарили им традиции: доверие оружию и своему телу, доверие судьбе и своему народу…

Но Молчун много странствовал. Внимал тому, что происходило вокруг, изучал себя и своё окружение. И он понял, что “родство” унесло с него, как ветром уносит песок со скалы.

“Родной” не ждал его в кулуарах, в которые впустил их очередной амбал с лицом-тараном. Единственный ему тут родной шёл рядом, держа руки на автомате. Молчун был готов поставить свою жизнь для его защиты и знал, что Кобра сделает так же. Какой бы исход их там не ждал, они были готовы к бою.

Молчун прошёл с Коброй далеко не через одну заварушку. Он вытаскивал этого инферлинга на своих плечах в безопасное место, пока тот шипел проклятья и истекал кровью.

- Ворчун, будь на связи. В случае чего… Ты знаешь как действовать, - договорил Кобра.

- Понял тебя. Учти, Кобра, если тебя там резать будут, я рвану это место к хренам собачьим, раз всё равно далеко без механика не уедем, - донёсся голос Ворчуна. Кобра кивнул Молчуну.

Молчун первым вошёл в “главный шатёр”, даже не отодвигая занавесок, а проходя их насквозь, подобно Исследователю, гребущему сквозь пески.

Внутри главного шатра, где и должна была гнездиться Руга, музыка внешнего мира стала тише, будто Молчун вступил в аномальную зону тишины. У поддерживающих опор стояли светильники, тускло освещая помещение. Под потолком перестукивали длинные стальные цепи, скрытые во мраке. Там темнота казалась живой и густой.

“С ней что-то явно не так. Она должна быть освещена”.

Убранство шатра Руги «демонстрировало». Средь столов и длинных скамей свешивались клети и прочие предметы. Сам шатёр внутри казался клетью; прутья плотно огораживали его, и пускай позади них проход ещё был свободен, создавалось впечатление запертости. Словно они вступают в клеть к злобному зверю.

В дальней части шатра стоял трон, сплавленный из лома и жучиных костей, украшенный трофейным оружием, как ближним, так и дальним. Под потолком, на цепях, висели особенно редкие трофеи. Большие костяные тесаки, моновианское оружие с показтельно сломанными стволами. Местами Молчун видел даже чьи-то закованные в стальные клети скелеты, очищенные от плоти, но не от одежды.

- “Коронер”, - Кобра показал на скелет в найротском лёгком экзокостюме, со шлемом, у которого была бронепластина на лице в виде медицинской маски. Скелет был разрублен от плеча до середины вместе с бронёй.

“Опасный мужик. Был. Искатель, много народу в одиночку положил. Теперь лежит тут как трофей”.

В тени Молчун разглядел над троном то, что выискивал глазами. Головы. Три головы.

“Йаккрак, Муррахрот и Фаррстар… М-да, братья, не так я представлял нашу встречу. Интересно, кормят ли жуков ваши тела?”

Одна из цепей рухнула вниз, со звоном задев остальные. Держась за неё одной рукой, к своему трону из чернильной темноты потолка съехала она. Мускулистая кахаширка с блестящим взглядом.

Руга очень изменилась. Из маленькой задиристой кахаширки она вымахала в большую убийцу, закованную в хорошую броню, не раз испытанную в бою. Она казалась мифической тварью - демоном, что всё логово своё организовала по своему подобию. На её поясе висело несколько мотков цепей с двумя чёрными тесаками.

“Глупцы считают это оружием удачи для дураков, но Руга держит их так, что показывает - она готова очень точно выкинуть один из них и пронзить того же Кобру лучше всякого гарпуна. Нужно стоять между ними”.

- Гурхрам! - торжественно сказала она, спустившись на подставку у своего трона, и сразу перешла к насмешке. - Кахашир с огнестрелом, что за дрянная шутка! Видел бы тебя сейчас отец!

Она звучала задиристо, с вызовом. Из темноты Молчун выцелил пару сокрытых глаз. Её телохранители - тени - собрались под потолком, словно гигантские пауки. Наверняка преданные ей налётчики или такие же наёмники как Эвелина и Алекс… Или что-то другое.

- Теневая магия смешнее, - сказал Молчун и демонстративно посмотрел наверх. - Встреча наша - неожиданность.

- Значит ты жил под камнем. Весь запад дрожит от “Ржавых Скал” Руги! - она раскинула руки. – Я убийца голов западной пустоши, гроза, что бьёт средь пустыни. От Кардеморна до самых северных гор никто не ходит без моего ведома! Есть ли хоть один мой родственник, что сможет завтра похвастаться тем, что жив?

- Мы хотим отдыха и покоя, Руга, - заявил Молчун, проигнорировав дерзкий вопрос. - Взамен не создадим проблем. Нам не обязательно драться; наследству я не претендент.

- Знаешь, что мне сказал Муррахрот перед смертью? - Руга показала на одну из кахаширских голов над своим троном. - “Руга, я слышал, что ты сделала с остальными, я просто уйду и исчезну, я не хочу умереть от рук своей сестры”. Знаешь, что я с ним сделала? Ничего. – Шрам над её губой дрогнул, показав клык. - Я велела своим парням стрелять в него, пока не надоест. Если не хочешь драться, ничего страшного, можно умереть и без боя… Или пойти со мной на сделку.

Она сошла с трона, направляясь к ним.

“Напугать, сбить с ног, сказать, что выхода нет, а потом показать выход. Хороший ход для твоего положения, сестрица, но на кабальную сделку я не пойду”.

Молчун хмуро посмотрел, дал ей продолжить.

- Я заберу у вас машину и дам по пять килограмм золотом на каждого двуногого. Этого будет достаточно, чтобы оплатить Золотую Пошлину и свалить в иные миры, подобно изгнанникам. Там вы доживёте свои жалкие жизни.

“Кто продаст святую цель за пирожок с жуком? Не мы”.

- Нет, - отрезал Молчун. Причин почему “нет”, было множество, и даже у Кобры не появились на лице сомнения. В конце концов, делали они это не ради золота.

- Нет?

- Наша цель – взорваться, - пояснил Молчун, пожав плечами. – Будешь мешать, и спор рассудим поединком.

- Поединком? Ха! - хохотнула она, чуть выгнув голову и заглянув Молчуну в лицо. - Ты хочешь выйти на суд поединком с той, кто руками выворачивала головы ифритам, когда ты всю жизнь используешь оружие? Или ты думаешь, я разрешу тебе выйти со стволом?

- Нет. Решим кулаками.

Взгляд Кобры метнулся от Молчуна к Руге и обратно. Инферлинг глубоко вдохнул и сжал ладони на ремне. Молчун снял с плеча пулемёт и передал его Кобре.

- Я проткну тебя насквозь, - широко улыбнулась она, положив руки на рукояти тесаков. - Словно мясо, готовое к вертелу. У тебя нет в этом бою шансов.

- Значит, если выиграю, тебе придётся меня выслушать, - спокойно сказал Молчун и встал в боевую стойку. - Предки на моей стороне, Руга, ибо дерусь я сердцем, а ты сталью. Шансы уже не твои.

“Первый шаг, пыль в глаза. Да, она не расстанется со своими тесаками, но я всегда лучше разбирался в наших верованиях. Она это знает. И она боится их. Верой я и вооружусь”.

- Уверен в этом? - спросил Кобра. Молчун ему кивнул и велел отойти.

Эвелина напряглась, будто это она сейчас собралась драться, а Алекс замер, словно профан, не зная, куда себя деть. Эти двое действительно решили примкнуть к их стороне, лишь узнав, что Молчун и Кобра были с Отто.

Стуча сапогами, Руга кинулась вперёд и вскинула руку; цепь со звоном распрямилась. Чёрный стальной тесак метнулся к Молчуну.

***

- Дьявол! И что теперь? Я её туда искать не пойду. Слишком хороша шкурка для этого местечка, сам понимаешь.

- Да я, блин, знаю, - буркнул Ворчун. Грудь и живот всё ещё болели от внезапного столкновения, и он просто сидел в кресле, раскуривая самокрутку из дешёвой махорки.

- Нужно ли нам сказать Кобре?

- Я уже сказал Молчуну. Может они найдут её раньше, чем её прирежут.

Ворчун ненавидел терять детей и напарников, особенно вторых с характерами первых и безумными нотками. Сова вырвалась из Исследователя, словно из клетки, и идти её искать было просто некому. Оставленный без присмотра Исследователь скорее всего будет взломан и угнан. На этот случай, конечно, был припасён противоугонный зажигатель, но он просто взорвал бы угонщиков (ну и служил секретным способом зажигания, если первый не сработает).

Теперь Голди сидела, постукивая ногой, и затягивалась ментоловой сигаретой, выпуская почти чистый белый дым.

Ворчун же мрачно всматривался в стекло; в Жеччедреле, казалось, было лишь подобие нормальной жизни, а на улицах ходили не разумные, а чертовы плотоядные жуки в облике разумных.

Казалось, вот-вот очередной бродяга, убивающий в поножовщине неприятеля, отрастит хитиновые крылья и улетит прочь, но сначала зубами оторвёт окровавленный кусок вонючей плоти, прокажённой болезнями и паразитами. Чёрт, да даже цивилизованный Ворчун не был уверен в отсутствии у себя паразитов, что говорить про этих доходяг.

- Не беспокойся, бача, - сказала Голди, кивнув головой. - Сова настоящая соло-певица, режет она получше всех нас. Уж с ней-то ничего не случится.

- Ага, зато с нами случится запросто. Если кто-нибудь решит раздраить шлюз, и мы не сможем их перебить, то останется лишь взорваться к чёрту вместе со всей этой мусоркой. Зажжём чёртов городишко.

- Смешной ты, - хмыкнула Голди. - План есть, а ты боишься. Хуже, бача, когда и плана-то нет. Да не мандражируй, пойди пожуй какой-нибудь хурмы, успокой нервишки. Если что, я беспомощной не стала, утащить десяток рейдерских задниц с собой смогу.

Ворчун только глаза закатил. Наверняка никто не предположит, что тут находятся всего лишь два разумных, один из которых уже давно не был в хорошей перестрелке, а вторая до сих пор не способна нормально управлять одной рукой.

Рация зашипела.

- Ворчун, тут? Приём, - донёсся голос Кобры.

Ворчун подтянул микрофон, положил пистолет на приборную панель и зажал кнопку, глядя наружу.

- Здесь я, что у вас? Приём.

К удивлению Ворчуна, один из рейдеров на улице действительно оказался гуманоидным жуком. Он хитиновыми лапами выволок из бара человека и швырнул его на землю. За жукочеловеком вывалились ещё местные посетители, доставая стволы. У выволоченного парня, похоже, день не задался.

- Добрались до Руги, сейчас будем входить, я оставлю рацию с передачей, говорить не сможешь. Понял?

- Понял-понял, знаю я, как рации работают, ёкэлэмэнэ, - пробурчал Ворчун, на всякий случай опуская бронезаслонки и блокируя внешние шлюзы, кроме лобового стекла.

- Ворчун, просто будь на связи. В случае чего… Ты знаешь как действовать, - договорил Кобра.

- Учти, Кобра, если тебя там резать будут, я рвану это место к хренам собачьим, раз всё равно далеко без механика не уедем, - фыркнул Ворчун и затянулся самокруткой.

Кобра перешёл в постоянную трансляцию. Ворчун пересёкся взглядом с Голди; наёмница хмыкнула, её киберглаз сфокусировался, и крест в нём закрутился. Она опёрлась простреленной рукой о спинку кресла с таким видом, что Ворчун сам поморщился от боли, но та не повела и бровью.

- Выходит, чуть что, пуф, и нас нет?

- Скорее “бабах!”, и нас нет, - фыркнул Ворчун. - Мы в пыль, а все ближайшие барханы в грёбаное стекло.

- На тебе лица нет, - самодовольно хмыкнула она.

- Угу, ещё скажи, что я не готов это сделать, если потребуется, - Ворчун презрительно прищурился.

- О нет-нет-нет! - хохотнула она, выпустив изо рта дым. - У тебя есть эти “холодные глаза”, если ты понимаешь, о чём я. Мне что-то кажется, что ты больше всех хочешь нажать на красную кнопку.

“Много ты об этом знаешь, дура позолоченная”, - Ворчун фыркнул, нервно постучал пальцами, стряхивая пепел, отвёл взгляд и затянулся. От одной мысли о взрыве по нему сразу пробежал живой огонёк; смесь страха и жестокого «пошёл к чёрту». Он слушал проходящие переговоры; то как Молчун отодвинул Кобру, то как их новый знакомый говорил что-то о нехороших знаках.

- Ха, самый лающий пёс, а сказать нечего? Я удивлена, - хохотнула Голди. - Признайся, задела за живое?

- Что, услышала своими кибер-ушами? Может подслушала мой пульс? “Вычислила, измерила и расписалась в карточке-досье”? - Ворчун почувствовал гнев в своём сердце, тот поднимался к горлу, словно обжигающее пламя. - Знаешь что? Вы с Молчуном и его анализами - охренительная пара. Вот обнимитесь и двигайте вприсядку анализировать что угодно, но не меня.

- А что, не могу сказать, что имею что-то против сильного кахаширского мужчины с мозгами, - подмигнула она, широко улыбнувшись чуть оскаленными зубами.

- …жил под камнем. Весь запад дрожит от “Ржавых Скал” Руги! - раздался громкий и твёрдый женский голос - Я убийца голов западной пустоши, гроза, что бьёт средь пустыни. От Кардеморна до самых северных гор никто не ходит без моего ведома! Есть ли хоть один мой родственник, что сможет завтра похвастаться тем, что жив?

Голди очень заметно подняла бровь. Ворчун что-то попытался сказать, но она шикнула и приблизилась к радио, вслушиваясь в слова.

- Знаешь, что мне сказал Муррахрот перед смертью? - послышался из рации твёрдый голос, полный довольства и жестокости. Женщина там стала пародировать жалобный голос. - “Руга, я слышал, что ты сделала с остальными. Я просто уйду и исчезну, я не хочу умереть от рук своей сестры”. Знаешь, что я с ним сделала? Ничего. Я велела своим парням стрелять в него, пока не надоест. Если не хочешь драться, ничего страшного, можно умереть и без боя… Или пойти со мной на сделку

- Это и есть Руга, правительница Жеччедрела? - Ворчун хмыкнул. - Пафоса в ней даже больше, чем в правителе Дома Славы.

- А что, с такой женщиной я бы пошла на “сделку”, - на лице старой словно проснулась молодость, и у неё даже неживой глаз заблестел. - Все кахаширы так охрененно звучат? С меня аж весь песок высыпался…

- Мать тебя ничему не учила? Держи свои гадости при себе, - фыркнул Ворчун, но он не мог с ней не согласиться.

Кахаширка звучало ясно, словно гром перед штормом, и каждое её слово ловилось даже через рацию. Она звучала под стать тому, что успел рассказать Молчун, опасно.

- Да-а-а, мать только учила делать колкие комментарии, а жизнь - жить с эльфийским забвением. – Голди внезапно сбилась со своей мысли и с прищуром посмотрела на Ворчуна.

Ворчун даже не хмыкал, слушать происходящее было в разы интереснее; Молчун вызвал правительницу Жеччедрела на поединок за них всех.

“И решил драться на кулаках? Да, там точно какие-то братские разборки. Молчун редко прибегает к хитростям; вряд ли он спрячет кинжал в рукаве. Чёрт, я бы точно без кинжала не обошёлся бы”.

Его взгляд слегка скользнул к одному из выездов; к нему стекались люди. Кто-то загружался в машины или выглядывал из них, пытаясь рассмотреть, что происходит.

Голди тоже на секунду отвлеклась, глядя на большие железные ворота. Рацию внезапно накрыло помехами, и вместе с ними по коже пробежали еле заметные мурашки.

- Ты это тоже почувствовал? - спросила Голди серьёзно и снова посмотрела на ворота. Над ними, на мостах, окружавших стену, засверкали вспышки выстрелов, и до них донеслись глухие раскаты взрывов, происходящих по ту сторону стен.

Какой-то парень, стоя на улице, поднял топор и что-то заорал остальным, и те, кто были вокруг него, приготовились к бою.

Что-то капнуло на лобовое стекло. Тёмная алая капля медленно потекла вниз. Она проникла сюда видимо из многочисленных дыр в верхнем полотне города.

“Чёрт, нет, мы же только-только смогли оттереть его песком…”, - подумалось Ворчуну, но к капле присоединилась ещё одна и ещё одна. Он включил магический обдув, капли стали расходится в сторону, оставляя обзор открытым.

- Кобра, приём, - вызвал Ворчун. - Чёрт побери, отожми кнопку, у нас тут проблемы. Возвращайся, сейчас же! Повторяю, Кобра, сейчас же возвращайтесь!

Но рация не передавала, линия была уже занята передачей Кобры, а оттуда слышались совсем неутешительные звуки…

***

Она швырнула цепь, пытаясь пронзить его грудь тесаком, но Молчун перехватил его в полёте, удержал в двух руках.

Руга рванула цепь на себя, пытаясь выдернуть Молчуна из равновесия, но он устоял подобно скале.

Руга прыгнула на него и тут же скользнула вбок. Схватив цепь одной рукой, она сделала размашистое движение, и цепь, подобно руслу реки, ударила Молчуна по глазам, заставив дёрнуть головой.

Бой официально начался, первый удар был нанесён. Она пугающе быстро сокращала дистанцию, стремясь с размаху вогнать второй тесак ему в бок.

Молчун только успел отскочить назад; на удивление, он оказался подвижнее, чем можно было подумать на первый взгляд; и на противоходе ударил её обухом перехваченного тесака. Тот лишь чиркнул по её рогам, она резво пригнулась, но лишь для того, чтобы подняться с апперкотом, пришедшим прямо в острую костяную бороду.

Её лицо не дрогнуло, когда кулак, обитый сталью и костями, разбил часть бороды на подбородке, заставив Молчуна потеряться.

Руга подтянула цепь с тесаком и, схватив его обеими руками, занесла так, чтобы вогнать широкое лезвие прямо в основание кахаширской шеи.

Молчун поднял руки, защищаясь. Рухнув на него всем весом, Руга смогла свалить могучего кахашира; лезвие немного вошло ему в щёку, но не дальше. Он удержал её руки.

Она широко оскалилась, показывая острые зубы, глаза засияли жаждой крови.

- Тут ты умрёшь, Гурхрам! - оглушительно зарычала она и надавила сильней. Тесак продавил каменную кожу и пустил кровь. Он выпустил тесак, что держал сам, и тот рухнул рядом на железный пол.

Молчун резким движением свалил Ругу набок, насел на неё и с размаху отвесил тяжёлым, словно кувалда, кулаком по лицу, другой рукой удерживая её оружие.

Цепи зазвенели; она дёрнула их на себя, вогнав тесак в железный пол. Железо треснуло и поддалось, но Молчун не дал исполнить задуманное, каким бы оно не было.

Он вжал её лицом в стальной пол и продолжал вбивать, словно гвоздь, держа за рога.

- Сдаёшься ли!? - яростно рявкнул он, ломая ей череп, и разбивая об него кулаки, что сразу же прорастали костями.

Но каждый раз, когда готовишь что-то для равного соперника, он приносит в бой то, что поднимает ставки. Кобра увидел, как тень Молчуна просто встала чёрным силуэтом позади него, становясь уже в талии и с иными рогами.

“Так, нет, тут вступаю я», - пронеслось в голове у Кобры, и он сделал шаг вперёд, готовя заклинание.

Тень становилась второй Ругой. Ещё не сформировавшись до конца, она схватила Молчуна за плечо. Её конечность обратилась в острый обломанный отросток.

Кобра вскинул руку, чертя в воздухе инфернальный знак и быстро шепча заклинание; поток чёрно-багрового огня слетел с его пальцев, сорвав форму с тени. Та обернулась, взглянув на него болезненно-жёлтым глазом, приоткрыла ещё более тёмную пасть.

Цепи зазвенели со злобным хихиканьем и воем. Что-то зашевелилось там, под потолком. Подвешенная вверх ногами Сова пересеклась взглядом с Коброй; её глаз сверкал алым злобным цветом.

- Стоит оставить тебя на считанные секунды, и ты в пасти Архиврага, мой ученик, - над Коброй появилась большая тень, из которой сформировались когти, которые та положила ему на плечи. - Убей тень. А сил на это я тебе дам.

“Дьяволы не очень дружны с тенями. Последние искажают саму реальность, а первые её стараются устаканить. Видно таков наш дьявольский долг…”

Тени взбунтовались и сошли с цепей, обращаясь в форму и подтягивая за собой чёрные непроглядные пятна. Сова, беснуясь от ужаса, раскачивалась в оковах, звеня ими, но не останавливалась, даже когда случайно билась о цепи рядом. Где-то вверху страшно ухала другая птица, болезненно и отчаянно, от боли и страха. Всё это слилось в единую какофонию с музыкой, грохочущей вне зала.

Молчун с Ругой сцепились не на жизнь, а на смерть; Руга обвила его шею цепью и рывком подняла на ноги, кулаком дала ему под дых и продолжала вколачивать, выбивая последний воздух.

- Вы с нами или с тенью? - рыкнул Кобра, глянув на Эвелину и Алекса, но спрашивать было лишнее. Камбионша уже закусилась с “архиврагом” всей жизни; её крепкие кулаки и когти рвали оживших теней.

- Мистер Кобра, - Алекс, прижимая шляпу, увернулся от тени, что видно уже решила и разорвала пространство над ним, - если есть что-то, кроме рейдеров, чего я не люблю…, - ему пришлось прерваться на заклинание, - так это теней! Что атакуют своих!

- Нет среди своих тех, кто прибыл из иных миров, - шептала тень десятком голосов. Её совсем не заботил бой, в отличие от того же Мура, которому приходилось постоянно уворачиваться. - И не было средь вас достойных жить…

- Мы должны убить их позже, тень! - рыкнула Руга, и тени дрогнули от страха перед её голосом.

Кахаширка сжимала цепи, а сопротивление Молчуна слабело. Сестра уделывала брата.

Одна из теней, появившись средь стальных плит, встала, и скользящими движениями пескомерки направилась к Кобре. Тоненький луч света тронул её за плечо, и тень тут же почти распалась, но оказавшись вновь в темноте, лишь ускорилась, отрастив вместо конечности что-то похожее на боевую косу.

Кобра призвал на свою сторону пламя; совершая сильные движения, он взывал к чужой силе и воплощал её в мир, пропуская через себя. Инфернальный огонь вспыхивал, освещая комнату и отгоняя тени, но те наседали вновь и вновь, с каждой секундой плодясь в самых тёмных углах всё больше и больше.

Тень с косой кинулась сквозь пылающую стену и почти прорвалась, дотянувшись до Кобры косой; того словно холодом обдало, но он оттолкнул её стеной огня и выхватил винтовку, попытался взять Ругу в прицел, но не успел.

Та метнула тесак, и тесак со звоном врезался в винтовку с такой силой, что заставил Кобру потерять равновесие и почти жизнь; если бы не броня, тесак, срикошетив с винтовки, вонзился бы ему в плоть.

Пронзительно завизжала Сова, издавая демонический страшный гул. Цепи со звоном разлетелись над ней, и она рухнула вниз, приземлившись уже на четыре когтистые лапы; из её лица и из-под шарфа уже торчали перья, позвоночник исказился. Её глаз с узкой щелью сиял в темноте; она раскрыла крылья и невзирая на падающие обломки, с совиным свистом взмыла под потолок.

Молчун воспользовался передышкой, когда Руга отвлеклась на Кобру, и дал ей по лицу, заставив всего на секунду потеряться, а Кобра дал очередь по ней, но лишь одна пуля достигла своей цели, да и то увязла в плоти; одна из теней помешала, насев на инферлинга в попытках его задушить холодными нематериальными пальцами.

Кобра вырвался из хвата и очередным заклинанием кинулся на помощь Сове; та исчезла во тьме, но Кобра знал, что если Молчун ещё может разобраться с Ругой сам, то Сову тени съедят, не пережёвывая.

Он озарил вспышкой потолок; тёмные облака и фигуры расступились, подобно волнам подземного озера, и так же стремительно сошлись вместе, выцепив лишь краешек багрового шарфа Совы.

- Она там, мой протеже, - почувствовал Кобра слова Иистира у себя на подкорке. - Доверь мне свои руки, и я поражу её там, где ты не сможешь видеть.

“Доверь мне себя, доверь свои руки - я слышал это прежде и слышал это много раз. Я знаю, как это заканчивается: сначала гостей пускают в дом, а после они приходят сами. Без приглашения”.

- Нет, я сделаю это сам, - неосторожно бросил Кобра, подняв автомат. Он прошипел заклинания, царапая до крови ладонь о зазубренный красный кристалл фокусировки. Если поразить источник теней, всё станет проще. Тогда и Руга перестанет быть такой проблемой.

Камбионша Эвелина видно решила, что источник - сама Руга, тараном влетела в неё, помогая Молчуну бороться за свою жизнь. Воительницы обменялись ударами; острые клинки и когти вспарывали кожу и броню. Но чёрный тесак глубоко вошёл в плоть камбионши, и та отскочила назад, вырвала из себя тесак, тяжёло дыша носом, пока разорванная над грудью плоть стягивалась. Руга оскалила зубы, её глаза просили крови. Даже с двумя очень крепкими бойцами она всё равно оставалась победительницей.

На секунду они оказались заключены в треугольник; Руга решала, что с ними делать, и бросала угрожающие фразы, кахашир и камбионша напряжённо молчали: кто-то переводил дух, кто-то готовился к решительной атаке.

Алекс Мур - искатель-стимтурец - держался за Коброй, не давая теням к тому подобраться. В его руках то и дело зажигался яркий свет, вспышками озаряя тьму и слепя каждого, кто смотрел на него, но вместе с этим освещал быстро темнеющее помещение, с древней магией ему было не совладать.

Застучали по стальным ступеням многочисленные сапоги; приближались солдаты Руги: её убийцы, мародёры и психопаты. В их руках ножи, топоры, багры и другое всевозможное оружие: арбалеты, пистолеты, дробовики, копья со взрывающимися наконечниками. Они готовы бить, душить, стрелять, и убьют тут всех, если не поторопиться.

Кобра прицелился во тьму.

Очередная вспышка. Свет озарил потолок всего на секунду. Там - сосредоточенье тьмы и Сова, бьющаяся внутри тьмы, разрывала тьму, словно полупрозрачную ткань. Сова уже дотянулась когтями до небольшой сверкающей клетки. Тень отращивала очередное щупло, готовое атаковать радиошаманку.

“Она успеет?”

“Нет. Она всего лишь Сова, а не сверхдемон. Она одержима, но вряд ли эта потерянная девочка действительно хороша. У тебя нет времени думать. Нужно убить тень, прежде чем она завладеет ею”.

“Что, если я попаду?”

“У тебя есть время об этом подумать?”

- Здесь ты умрёшь, Гурхрам! - заорала Руга, и её яростный крик перешёл в хохочущий спазм. Молчун кричал от боли, Руга тесаком обнажила сухожилия на его руке. Она ловким движением ушла из-под удара Эвелины и хлестнула её цепью по голове, оглушив. На двух ногах супротив двух противников ей нет равных.

“Бог крови и клинков сражается с твоими друзьями, ты потеряешь двоих, а потом себя, если не поможешь им”.

Очередная вспышка поразила тень и дала ему ясно увидеть картину.

“Сейчас!”

Очередь ударила в потолок, высекая искры; звучали крики, с каждым выстрелом тьму разрывал свет инфернального огня. Тьма слетела с потолка, подобно закатывающемуся ночному небу; потолок внезапно оказался хорошо освещён солнечным светом, показав множество костей, цепей, оружия - настоящую сокровищницу.

И Сову. Что сжимала клетку с Малиной. Сову, у которой горело крыло.

“Попал”.

Она покрутилась в воздухе всего секунду, спикировала вниз и рухнула на спину, её крыло разгоралось, но сама Сова не двигалась.

- Кобра! - заорал Молчун, взывая о помощи, либо же привлекая его внимание, но Кобра сконцентрировался только на Сове. Тень, раненая, но живая, огромным морским потоком хлынула к выходу, поглощая на своём пути вбегающую охрану.

Руга повалила брата на землю метко брошенной цепью и хлёсткими ударами пыталась зарубить Молчуна, другой рукой борясь с камбионшей.

Кобра опустил автомат. Он задыхался от перенапряжения. Ноги не слушались его, но он кинулся вперёд.

- Тень ранена. Добей её! - шептал Иистир. - Убей её, прежде чем прибудет Дом! И я дам тебе силу из её нежизни!

Сова плакала. Её глаз, почти стеклянный, ослеп от боли, и она рыдала, прижимая к себе клетку. Огонь тлел по её крылу, пожирая перья. Поднималась страшная жжёная вонь. Лицо Совы по самые скулы и уши заросло перьями. Руки - настоящие совиные лапы с острыми железными когтями. Рукава порваны, железные скобы слетели. Когти, до этого носимые, вросли в пальцы.

Кобра пытался понять, куда попал, почему такая реакция? И что делать? Что делать?!

Он снял флягу и, сбив крышку, полил крыло; пламя угасло, перья потемнели. Под загоревшей кожей Совы словно что-то шевелилось, переливаясь символами.

“Алебарда с загогулиной и короной на древке. Победы. Многочисленные победы и кровожадность; победу над каждым она праздновала как великую и искала новых везде, куда шла. Но где настоящая рана, где настоящая рана…”

- Ты судьба моя…, - Сова повернула к нему голову, и взгляд её невидяще упёрся в него. Она вжала в себя клетку с, кажется, неживой птицей внутри. - Почему же ты не поверил в когти мои?... А ты ведь судьба моя, вот каков закат…

Под её боком начала растекаться багровая лужа.

“Спина, выходного отверстия нет, у нас ещё есть шанс её спасти. Внутри неё ведь демон, верно? Магия конечно навредила ей очень сильно, да и материализация демона очень высока; у неё уже руки обратились в совиные лапы”.

Кобра попытался перевернуть её, но она схватила его за лицо когтями.

- Она ранена…, - прошептала Сова, глядя на него. - Она хочет уйти. Оставить меня… Облака из крови, они пришли в град ржавчины… В стенах этих когти их и кровь намерений, поражающих плоть…

Она говорила с придыханием, тяжело, но быстро. Казалась, рана не такая уж и страшная, раз она могла дышать, но двигаться уже не было сил.

Глухо захрипели рации, что у Кобры, что у Совы на груди. Он смотрел ей прямо в глаза.

- Не смей сбегать, совиная сука! – задыхаясь, зарычал Кобра, глядя Сове в глаза. Зная, что где-то там есть вторая, что слушает её ушами. - Если ты покинешь её, демоническая тварь, я найду тебя, и даже дьяволы станут тебе блаженным сном. Оставайся в теле её. Не смей сбегать.

Он крепко перевязал её раны, стремясь остановить кровотечение. Дать ей ещё немного времени; но рана дрянная, и их не ждал медик. Ему придётся самостоятельно вытащить пулю и понадеяться, что та не задела действительно важных органов.

Лучший выход - магия. Магия могла вытащить даже из иного мира, но не магия Кобры, которую ему подарил Иистир. Его магия не дарила жизнь, а лишь одаряла инфернальными силами. Для жизни она никогда не предназначалась.

Никогда.

***

Я просила Дорианну о силе - она ответила: “Нет, её я не дам, ибо сила зарабатывается болью и духом твоим. Она взращивается тем, что ты ешь, и тем, на что ты охотишься”.

Я просила Дорианну избавить меня от голосов - она ответила: “Нет. Ибо не я разделяю тебя от твоей природы и тем дарую тебе покой. А ты сама учишься жить со своей природой и тогда находишь равновесие”.

Я просила Дорианну подарить мне терпение - она ответила: “Нет. Ибо терпение - ростки, взращенные испытаниями, через которые ты проходишь, становясь сильнее. Терпение ты должна заслужить, и тогда тебе станет легче переносить трудности”.

Я просила Дорианну подарить мне счастье - она ответила: “Нет, ибо я даю лишь благословение. Счастье зависит лишь от тебя самой”.

Я просила Дорианну избавить меня от боли - она ответила: “Нет. Ибо боль есть часть моей задумки. Боль и есть жизнь. Её ты чувствуешь, и это делает тебя единой со мной, ибо мне она тоже знакома”.

Я просила Дорианну обо всём, чего мне хотелось в мирской жизни - она ответила: “Нет. Ибо я дала тебе жизнь, дабы ты стала охотником. И не судьба охотника – вкушать дары под древом. Судьба охотника - добывать самостоятельно, заботясь о добытчиках после тебя”.

И в конце своего пути я попросила Дорианну подарить мне путь, который позволил бы ей гордиться мной, как ярким цветком, средь её бесконечного зелёного поля.

И тогда оказалось, что всё это время за личиной богини прятался демон. Жадное и трусливое, охочее до чужой боли и крови создание, что говорило её словами не потому, что действительно имело их в виду, а потому что знало их и притворялось чем-то великим, когда на самом деле бежало от тех, кто приближался к её величию.

***

- Пожалуйста, не уходи… “Не отключайся, бейся, борись, убивай дальше и давай твоему телу страдать”.

Она сжала когти, пытаясь удержать в них свою жизнь.

Она видела в его глазах: Кобре было не впервой терять людей. Как и у любого, кто находится в компании, они рано или поздно высыпались из его рук, подобно песку. Однако её потеря была для него слишком болезненна.

“Трепетное сердце в оболочке из холодного мрамора, обдутое жестокими ветрами и песком, всё равно стучит живо и болезненно, когда потери его режут… Прости, судьба моя, я тоже думала как ты, а потом узрела, кто ты на самом деле. Зря я держалась близ тебя, ибо ты смерть моя, и ничем я тебе не помогла”.

Боль. Боль пронзала её насквозь и напоминала о себе уже после шока и живой силы, переполнявшей её тело. Словно раскалённый прут вонзился ей под плечо, сделав всё тело одним ярко пылающим костром, бьющим фонтаном искр.

Иногда перед глазами вспыхивали различные символы, значения которых Сова попросту не понимала; ярким алым светом пылали они перед ней, и рот наполнялся слюной, а в горле что-то царапало, принося боль и кровь. Голоса перебивали всё вокруг, сливаясь в один бесконечный шум. Но один звучал средь них ясно, как кровь, текущая по белой стене.

“Я не останусь здесь! Я вырвусь прочь, покину тебя! Не дам Дому себя схватить! Они, бестии кровавые, несут мёртвую кровь, мёртвую! Не дамся! Бороться буду, улечу! Им не взять меня живой с тобой, дрянная непослушная душа! Нас подстрелил сам дьявол, а теперь змей несёт к своим подельникам, дабы добить! Когти, кровь, бороться, охота, кровь!”

Сова на секунду прикрыла глаза, морщась от боли, но в голове туманилось, чтобы что-либо различать.

Её взгляд упал на Молчуна и на неизвестную девушку-инферлинга, крылатую, как и она, но не совиным пером, а кожистым мышиным. Тесак на цепи порезал крылья, когда она ими прикрывалась, чтобы защитить себя, и появилась зияющая неприятная рана, но инферлингшу это не остановило.

И тогда взгляд сошёл на Ругу. Кровь, иссохшая под солнцем на старых скалах. Жестокий ржавый прут, на который её, Сову, надели со всего размаху. Разве может она умереть и не увидеть, как настигнет возмездие эту костяную голову?

В Сове вспыхнула ненависть; кахаширка навредила Малине! Её маленькой Малине! Где же та? Где же её хорошая девочка? Всё ли с ней хорошо? Неужели её убийца, предатель, которого она любила всем сердцем, как свою судьбу, бросил её там? Одну, среди холодных цепей и убийственных теней?

- Малина…, - как бы ярок не был глас внутри, снаружи звучал только слабый хрип.

Сил почти не оставалось, даже выдыхать слова. Губы казались пересохшими, как в знойный солнечный день, что выжигает кожу и испаряет всю воду в округе.

Кобра тащил её на плечах, а какой-то молодой парень поспевал за ним и что-то кричал; не то заклинания, после которых тени падали, не то призывы к своей подруге, которая прикрывала их отход.

Они - два сердца, нашедших дорогу, и так долго по ней странствовали, что решили остаться на ней вместе до самого конца. Почему Сове теперь не увидеть что-то такое? А ведь ей хочется. Жуть как хочется. До окровавленного клюва, до зубами разодранной кожи.

Кобра вытащил её из тьмы на свет. Его автомат болтался на груди.

Снаружи разверзся ад, который в полной мере Сова не могла постичь; некоторые дома и обломки горели, бесновались жуки. Под куполом города вились рогатые создания, несущие раздор и поступательно разрушавшие всё, что оказывалось на их пути. Камбионы, с которыми они встречались ранее.

Что-то внутри неё забилось, закричало совой, пытаясь вырваться из клетки тела. Сова застонала, скорчилась от боли, когда под её кожей, выжигая символы, бесновалась сущность, пытаясь вырваться.

Однако Сова знала, что ту удерживало внутри именно то, что гнало наружу - страх. И ещё кое-что её удерживало - дьявольская магия, словно болт, пронзившая тело почти насквозь и принесшая смерть.

Любая пуля оставила бы лишь царапину и была бы вытолкнута назад настоящим гневом и демонической яростью, как это было раньше, но не теперь. Эта, подобно порче, расползалась внутри, заставляя кожу чернеть.

Прямо над ними пролетел дьявол, несущий в руках косу, сплетённую из самой крови - смертоносную, как тысячелетний поток, стачивающий скалы. Одним взмахом он разрубил надвое жеччедрельского стрелка, высаживавшего в него один патрон за другим.

Позади показалась крылатая инферлингша; она почти ничем не отличалась от нападавших, разве что одета была более местно. Она была таким же исчадием, как и остальные, кто сейчас сеял хаос и разруху. Однако она, истекая кровью, тащила на плече Молчуна, что хрипел и кашлял кровью, придерживая широкую рану в боку, разорвавшую броню и плоть.

Сову чуть тряхнуло; Кобре пришлось кинуться в сторону и произнести заклинание; обжигающий холод пробежал по Сове. Опасливо ухнула Малина, удерживаемая в клетке, которую Кобра повесил себе на грудь, дабы не мешала рукам. Чёрно-красное орудие Дома встало перед дьяволом, которому пришлось улететь, дабы не попасть под огонь.

- Он вернётся…, - прошептала Сова, глядя вслед улетающей фигуре, что оборачивалась чёрной тенью с крыльями.

- Они… “Всегда находят путь назад, ступают средь песка, средь пепла, вечность, пока ты не сломаешься и не упадёшь”. Будем готовы… «ибо ты их можешь не видеть, но они всегда следуют за тобой и охотятся на тебя, покуда ты испустишь свой последний выдох».

На висок упала холодная вязкая капля. Тёмные облака закрыли солнце и начали сочиться кровью.

“Они несут весть: песнь о болезненной смерти…”

Душераздирающий крик рейдера разнёсся, перебивая электропомехи в колонках. Его пронзило копьём насквозь, но он, ещё живой, с поясом из гранат, бросился и оглушительно взорвался, на секунду озарив пространство яркой вспышкой. Хлипкое строение рядом со взрывом развалилось, обломки посыпались вниз.

- Жеччедрел! - разнёсся над городом голос Руги, живой и очень злобный. Прожекторы ярко вспыхнули, освещая пространство белым, жёлтым и красным светом. Лучи выцепили её фигуру, стоящую под куполом города. - Пришёл час крови и пороха. Отстоим город! Заберём захватчиков с собой! Приказываю захватить бронированный поезд, что прибыл сегодня! И подорвать его реактор!

Три камбиона налетели на кахаширку; в одного она запустила рупором, оглушив, второго срезала вскинутыми тесаками на цепях, не убивая, но раня, а на третьего и вовсе напрыгнула с диким криком, уворачиваясь от колющей атаки, обмотала цепью и силой потащила вниз по лестнице.

Камбион пытался сбросить её с себя, но Руга силой удерживала его, пока они вместе, медленно, но верно опускались ниже, в гущу событий, несмотря на все старания камбиона сбросить её с себя.

Сова смотрела за ними как заворожённая, пока они опускались всё ниже по лестнице. Боль постепенно отступала, а звуки тухли, словно искорки. В тенях постоянно шевелились никому не зримые создания, а внутри, в груди, задыхалось демоническое сердце.

Кровавая Сова вопила и выла. Она привязана к этому телу, но порвала бы связь, если бы могла, однако ей это не под силу. Кто-то, кто поселил её в этом доме из плоти и кости, крепко запер его на ключ, чтоб она могла уйти лишь с позволения.

“Свободный шатёр на вершине горы, обдуваемый ветрами и устоявший от невзгод, превратился в сломанное древнее хранилище, похороненное под тоннами холодного камня. В нём угасает свет и теряется связь, а дверь оказывается наглухо закрытой… Если мы умрём вместе с моими идеалами, выходит, умрёшь и ты… Прости… Мне очень жаль, но я буду за тебя держаться. Я не отпущу тебя, ибо ты огонёк мой. Если бы только Кобра в меня поверил…”

“Эгоистка! Ты связала меня виной за то, что я использую тебя, а теперь сама меня используешь!? Пусти, и тогда лишь ты одна умрёшь!”. Демоница бесновалась, вспышками поддерживая сознание, но конечности уже покрывались изморозью, и лишь трепетное сердце хранило в себе огонь.

Яркое пламя вспыхнуло вдалеке, и языки его приласкали туго натянутый тент. Кровавый дождь застучал по перекладинам тяжёлыми вязкими каплями. Всё расплылось.

Стало незримым…

А потом погасло.

***

- Приём, приём, чёртова срань, Кобра, ты где там? Молчун? Хоть кто-нибудь?

Голди тарахтела в рацию, пока Ворчун давал отпор тем, кто желал им смерти. Он сбивал их тела, давил колёсами и расчищал стоянку громадиной Исследователя то передним, то задним ходом. Пытаясь найти тех, кто не выходили на связь.

Взрывать самого себя ради “ничего” он не хотел. Он не просто так отдал всё что имел, включая хорошую жизнь, о нет!

В конечном итоге что-то ухнуло рядом; Ворчун сдал назад, уходя в проход, но всё лобовое стекло закрыло строительной пылью и обломками. Исследователь ощутимо просел на секунду и Ворчун думал, что тот уже не встанет, но подвеска чудом выдержала.

Бронированная фура пережила падение на себя целого рейдерского здания.

- Твою мать, бездарь, ублюдок в чешуе, сволочь, сволочь! – поняв, что “приехали”, Ворчун ударил со злобой по рулю, и бил, пока руки не заболели. - Сука! Чёрт! Нет!

Он сжал их в полукулаки и откинулся в кресле, зубами перекусив сигарету. Горячий пепел упал ему на куртку и обшивку кресла, он смахнул.

- Ох, полный дурундук, бача…, - Голди откинулась в кресле, положила ладонь с рацией себе на лоб, глядя на заваленное снаружи обломками лобовое стекло. - Ты ещё можешь двигаться?

- Если подвеска всё, то только задним мостом. При условии, что нам зад ещё не завалило.

- Заваленный зад не так страшен, как пробитый, а? - внезапно хохотнула она и толкнула Ворчуна в бок.

Ворчун посмотрел на старуху как на полоумную, “слишком плохой ситуации” для неё видимо не существовало. Для шуток всегда оставалось время, чтобы сделать её хуже.

- Что с тобой сегодня не так?

- Что со мной всегда не так, бача, вот главный вопрос, - она слабо рассмеялась, а потом молча откинулась.

Ворчун попытался дать задний ход; он чувствовал, как вертятся колёса, как под силой могущественного двигателя шевелятся обломки.

- Что мы будем делать, если застрянем? - спросила она.

- Заткнись, - фыркнул Ворчун, всматриваясь в зеркало заднего вида, но потом понял, что того просто нет. Очевидно, рухнувшие обломки его снесли.

- Предлагаю бухать, пока нас не откопают, а потом взорвать всё к чертям. Маленький взрывоопасный сюрприз.

- Если мы застрянем, я просто всё взорву к чертям. Тебя терпеть у меня не хватит сил, - фыркнул Ворчун, пытаясь раскачать Исследователя и выехать из-под завала. Машина понемногу делала своё дело.

Сквозь пыль, осевшую на кровь, снова протекала кровь. Значит, над их головами было место, где мог падать дождь. Изменение утешало душу.

- Кобра-Кобра, жопа с чешуёй, приём-приём, как там наша совунья? Нашлась? - спросила снова в эфир Голди, надеясь, что её слышат, но на удивление рация захрипела.

- Да! - крикнул Кобра из рации. - Идём к центру, как слышно? Приём!? Адово солнце! Что значит “пулемёт остался там”?!

Из рации Кобры не только сам Кобра звучал так, будто он находился под плотным огнём, но и звуки борьбы и боя, которых не было слышно внутри Исследователя.

Махина Исследователя подалась и выбралась наконец из-под нагромождения железных балок и стен из подручных материалов, вроде дерева или железных пластин, что сминались как бумага.

Голди победоносно завопила, а потом зажала кнопку.

- Держитесь там, ребятки, сейчас золотая мама принесёт с собой свинцовую, мать его, тучу. Кстати, рада, что вы ещё живы.

Она бросила трубку и вскарабкалась в пулемётное гнездо. Плюхнувшись в кресло, она взялась за пулемёт одной рукой.

- Так, не сметь стрелять! Одной рукой ты их сама всех уложишь.

- Ворчун, а что предложишь, смотреть, как их будут там разбирать на запчасти? Не боись, я и одной правой справлюсь.

- В смысле, одной левой? - поднял бровь Ворчун.

- Один чёрт, я амбидекстер, - хохотнула полуэльфийка. - Выводи свой катафалк, пора торговать смертью!

От оглушительного взрыва, обрушившегося на внешнюю броню, Голди и Ворчуна неплохо тряхнуло.

“Ох ё!”

Лобовое стекло закоптило, но зачарование и слой брони справились с помехой, словно краску поцарапали.

Ворчун вжал педаль в пол, развернулся в улочку задом и тут же зажал кнопку активного щита; сразу же в него врезалось взрывное копьё, но даже тряхнуть их не смогло. Голди, развернувшись на стуле и прицелившись, дала крепкую очередь сразу же, как щит исчез, и захохотала.

- Голди, ничерта не вижу, направляй куда поворачивать.

- Потому что все черти в небе. – Она развернула башню - Сдавай назад и зад заворачивай левей, сейчас обратно на главную выберемся.

Следуя указаниям, Ворчун переехал стоявший в проходе багги налётчиков, словно это была маленькая алюминиевая машинка, сбил в полёте летящего камбиона и чуть не задавил сбежавшего раба в рабочих рукавицах и кустарных защитных очках сварщика, в которых слеп лишь один глаз вместо двух.

Из-за того, что Голди не скомандовала вовремя, Ворчун впечатался задом в другое здание; сзади, как муравьи из муравейника, раскатились стальные колёса и ранее там подвешенные шины.

- Где вы? - спросил Ворчун, выезжая к дыре в центре, но там уже собралась целая толпа, рвущая и мечущая, строчащая из пулемётов на машинах и в укрытиях. Они рвали исчадий, а исчадия рвали их, просаживая их ряды.

Какая-то кахаширка с двумя тесаками на цепях стояла на одной из машин в центре, командуя и филигранно выкидывая, словно гарпун, один из своих тесаков, чтобы вонзить его в очередного дьявола и стащить его вниз, к злобной толпе, к которой тоже постоянно прибывали люди.

Главное, толпа дралась против другой – банды Дома Крови, тех можно было узнать по алым шарфам и инфернальным чертам. Прорастающие кости, алая кожа, многочисленные рога. Эти черты уродовали их, но вероятно, была и другая сторона; красота в Десейре - цена совсем небольшая за силу.

Все улицы внизу были забиты, куда ни глянь, либо живыми, либо мёртвыми. Полно не только рейдеров, но и каких-то искателей, наёмников и остальных. Выцепить кого-то конкретного было большой задачей. Зато это был хороший выход, стоило только вдавить педаль и проломиться через центр тараном, как скорее всего Искатель оказался бы на свободе.

- Мы в центре, где вы, бесорак вас побери? - спросил Ворчун.

- Обходим! Встретимся северней! По нам стреляют!

«Угу, а по мне, надо думать, нет. Ладно, беги-беги, а мы пока поищем путь северней».

- Меняюсь на серебряные патроны! Обычные для дьяволов - горох! - крикнула Голди, и хоть Ворчун так и не понял, что такое “горох”, но суть уловил и снова сдал назад, разворачиваясь посреди улицы.

Где-то ухнул гранатомётный взрыв; он взрыл песок, оголив старую обшивку рудодобывающего завода из Моновиума, на котором стоял Жеччедрел. Об этом говорили большие белые буквы-разметки.

Ворчун магическими потоками стирал кровь с лобового стекла; змеевидный дьявол вонзился прямо в него, уцепившись ножом, но сразу получил очередью серебряных пуль, что стали выжигать его тело.

- Эй, полегче, это дефицитный боезапас! Ему не нужно сколько!

- Я стреляю в дьявола, пока он не сдохнет, Ворчалка. И этот сдох только сейчас.

Того действительно рассыпало в пепел и чёрный дым. Он скрючился змеёй и попытался безуспешно закрыться крыльями, после чего исчез, вспыхнув алым светом.

- Эти штуки нужны нам для финального рывка! Мы не тратили их даже на балора!

- Потому что за пулемётом был Молчун, дурилка. Ты их решил в посмертие взять? В кого в Зелёном Море решил стрелять? В излучение?

Ворчун переключился на рацию, снова уточнил местоположение и статус. Когда они задерживались в ответе хотя бы секунду, казалось, что их уже перестреляли, и никакая судьба их не сберегла.

- Стойте! Остановитесь! - крикнул Кобра в рацию, и Ворчун вжал педаль газа, выровняв фуру так, чтоб его не занесло, и тут же затормозил.

Голди дала очередь в воздух, сбивая очередного стрелка или исчадие; их становилось многовато. Ворчун увидел группу, что быстро перебежала на другую сторону Исследователя; Кобру, тащившего на себе Сову, какого-то парня в кожаной шляпе, а дальше камбионшу, что поддерживала Молчуна.

- Ого, это что, на нашей стороне такая дама? Уж не сама ли Руга?

- Иди, открой им шлюз! И не засыпь там всё песком!

- Ой, сам иди, - фыркнула она. - Я прикрываю.

Ворчун не стал спорить; запорные вентили всё равно завертелись, когда он их разблокировал.

Первым поднялся Кобра с каким-то молодым парнем, в котором всё выдавало иномирца, от одежды до нежной кожи, в которой ещё порох не осел. У Кобры на грудном ремне, близ ожерелья из трёх клыков, болталась клетка для отрезанных голов, в которой сидела помятая птица Совы. На плечах сама Сова, которую тот снял и положил на пол так быстро и аккуратно, как только смог.

Снаружи послышались выстрелы.

- Маг! - крикнул Кобра. - Ты лечить умеешь?

- Умею ли? - переспросил маг, показывая, что скорее всего ни разу этого не делал. - Что-то вроде того.

- Её жизнь в твоих руках, - сказал Кобра и схватил его за запястье. - Держи крепко.

После чего сорвался с места и помог влезть двум остальным. Вся броня Молчуна оказалась залита его же кровью, но кахашир всё ещё держался на ногах. Камбионша рядом с ним выглядела немногим лучше.

Кобра остановился перед шлюзом снаружи и посмотрел внутрь Исследователя.

- Уезжайте из Жеччедрела, я догоню вас как смогу, связываемся по рации, - сказал он торопливо.

- А ты куда, придурошный?

- За пулемётом!

Молчун дёрнулся и, схватив Кобру за шиворот, втащил его обратно.

- Ты важнее пулемёта, - выдохнул он, загородив люк. - Уходим, проблем и так много.

Кобра всё равно попытался выскользнуть, но Молчун захлопнул шлюз, и Кобра нервно дёрнул рукой, но остановился. Ворчун уже вдавил педаль газа в пол. Все были в сравнительной безопасности.

- Чёрт, ты не понимаешь, мне нужно убить тень! - злобно сказал Кобра, его это видно задело.

- Что? Зачем!? - не поняла Голди. – Там открывается проход в инферно, в адово адище, понимаешь?! Мы уходим, Кобра, голову не теряй. Теней достаточно во Франгире, убьём ещё какую-нибудь.

Тот сжал кулаки и погасил в себе ярость, стукнул в стену и фыркнул.

- Ты права. Да. Ты права, - успокоился он. – Знакомьтесь, группа: Алекс Мур и Эвелина.

- Ага, очень приятно сдохнуть вместе. Если не повезёт, - фыркнул Ворчун. - Будешь дальше к нам тащить всех проходимцев?

- Это маг, что может починить Исследователя. А вторая шла к нему в комплекте.

Голди кокетливо присвистнула.

- Ага, мы наборчик цельный, ворчащий незнакомец, - ухмыльнулась камбионша, удерживаясь на ходу, несмотря на то, что Исследователя сильно трясло, пока он просто переезжал через машины или балки.

Её друг в наряде искателя, растирая руки, держал их над Совой, призывая магию, постоянно нашёптывая складный бред на всеобщем наречии. Та стонала и хныкала от боли, извиваясь на полу, что в целом, было хорошим знаком. Что-то с ней было не так, но Ворчуну было не до этого, он держал глаза на дороге.

Одна из машин с обозначениями Дома Крови и большим алым кристаллом в кузове вырулила из-за очередного угла и остановилась как вкопанная, чуть не сбитая, а после наверняка последовала за Исследователем.

Ворчун свернул перед закрытыми воротами и поехал по кольцевой.

- Ворота были там! - крикнула Голди. - Ты куда?

- Эти заперты! Ты думаешь, я их сносить буду, что ли!? - рявкнул Ворчун, когда ему пришлось поддать газу, дабы влететь в очередную машину, выехавшую к ним и осыпавшую лёгким пулемётным огнём. Однако машина в последний момент, чтобы не сталкиваться с боевой танковой фурой, свернула и врезалась в гигантского жука, вцепившегося от страха в стену.

Кустарные пули прошлись слегка по лобовому стеклу, оставив небольшие потёртости.

- Будем прорываться там, где прорвался Дом Крови! - скомандовал Кобра.

Под колёса попал ещё один гигантский жук, просто был, а потом его не стало, лишь к кровавому дождю на лобовухе добавилась отвратительная зелёная слизь.

Объехав Жеччедрел по кольцевой, Исследователь подъехал к выходу, где кровь летала в воздухе, словно песок во время бури. Она линиями расползалась по лобовому стеклу и бесконечно кружила.

- Смотрите, на крыше! - крикнула Голди, показывая куда-то, куда Ворчун не видел. - Я отсюда вижу твой пулемёт, Молчун! Эта кахаширка в нас из него стреляет!

Очередь прошлась по Исследователю.

- А! Дьявол! - крикнула Голди, пригнувшись.

Бронированное стекло от попадания вздулось, но не треснуло. Очередь из пулемёта Гурхрама казалась градом, бьющим по обшивке. Ворчун зажал кнопку активного щита и сразу же о него взорвалось несколько гранат.

«Вовремя. Дышим, едем, всё в порядке, уже почти вырвались».

Кто-то спрыгнул с ближайшего здания прямо на машину, попытался уцепиться багром, но сразу же свалился прямо на лобовое, а после и с него отправился под колёса; лихие пули или осколки порвали ему руки.

Однако долго под обстрелом они не находились; рейдерам пришлось отвлечься на дьяволов, что потеряли их из виду, а теперь нашли. Впереди показались грузные машины Дома Крови; над одной из них ярко горели магические символы, а в центре стояла фигура, чей алый шарф развевался на несуществующем ветру, обращаясь в кровавый поток.

Ворчун пересёкся с ней взглядами; фигура была женской, и половина её тела обросла грубой дьявольской кожей и каменными наростами, но в ней оказалось что-то знакомое, особенно в черепе-маске, которым она скрывала своё лицо, и Ворчун чертыхнулся.

“Это что, та ведьма, что пришла ко мне в мастерскую? Вот ведь…”

Он крутанул руль и бортанул машину ведьмы; Голди, не жалея патронов, дала очередь, но ведьма, подняв руку, создала кровавый щит, о который крупные пули стукались, оставляя лишь круглые разводы, как от камешков, падающих в воду.

Снаружи кровавый туман застал всё, но сквозь него пробивалось безжалостное солнце, повисшее в зените.

***

Жеччедрел остался позади вместе со шлейфом поднятого песка. Вся окружающая пустыня казалась практически кровавой; пропитанный мёртвой кровью песок казался неестественным, словно превратился в спокойное море, полное волн, готовых поглотить машину. Картина из кошмарных снов, но облегчающая душу. Кровь в песке вряд ли может навредить, в отличие от рейдера с гранатомётом.

- Вырвались, сэр Кобра?

- Погоди. Рано, Жордан, выть моржом, - хохотнула Голди. - Сейчас в зад прилетит нам, точно пробитыми окажемся.

Но этого не произошло. Окровавленный Исследователь, фырча и плюясь, неутомимым китом грёб от Жеччедрела прочь. Ну его в бездну, этот рейдерский город.