Моряки Зелёного Моря

Глава 24 "Осколок туманов"

Тёмный инфернальный зал; тяжёлые «рёбра» стен из чёрного металла, за которыми клокочет кровь, выпуская горящие гейзеры чувств. Буквально. Огненные всполохи отчаянного гнева или праведной злобы, текущие в стоках, были способны содрать с дьявола кожу, стоит ему подойти слишком близко. Здесь, в свалочных районах, никто бы не стал искать заговорщиков и никто бы не заподозрил владык Инфернальных Домов, стоит заподозрить подозрительные поставки.

- Может ли меч оборвать жизнь? – Иистир взвесил в руках пороховой клинок, что, удивительно, не имел на себе клейма Дома Оружия. Тёмное лезвие было острым, слегка отдающим багровым свечением, а гарда полна механизмов и нагромождений, от чего казалась очень тяжёлой.

- Достаточно, чтобы даже камбион смог одолеть дьявола. Таково будет правление Зеркал, если они сядут на трон Чёрного Леса, – холодно заметила орогатившаяся ведьма, Иринда.

Иистир мельком кольнул её взглядом, так, чтобы она не видела. Ясно, что из этого получит он; сможет показать, что его Дом был нужен, владыке самого Инфернума. Архидьяволу средь архидьяволов. Но что нужно ей?

Он знал об Иринде немного, как и всякий. Она была смертной, заключила множество пактов с разными Домами, каждый из которых лёг костьми в фундамент её силы. Стала дьяволом, да не простым, а сразу пробившимся в круг Чёрного Леса. Её сын – Марк – несёт часть её силы.

Сейчас её логичным шагом было бы показать Владыке, что она лояльна, что ей можно доверять и что она отличная, надёжная шестерня в механизме Инфернума.

Но Истир не глупец. Иринда – очень молодой дьявол. Прежде всего, она ведьма – хитрая смертная, жадная до знаний и силы. И Иистир прекрасно знал, что дай ей шанс укусить кусок побольше, она своей пастью застрянет в торте. И что она здесь, пока её сохраняет вознёсший её закон.

И ведь Иринда тоже отлично это знает. Отлично знает, что почти каждый дьявол Инфернума на самом деле хочет вспороть ей шею. Даже камбионы, носящие её темные одежды и держащие её оружие. Но по закону она неприкасаема, ибо нигде ещё не провинилась.

- Промедления допустить нельзя, – сказала она, сложив руки, полные чёрных колец на бледно-оранжевых пальцах с чёрными когтями. – Секунда позже, и зеркало вспорет шею Владыки. Секунда раньше и Владыка сам выпотрошит вас, Иистир.

Иистир, уже притворяющийся, что просто разглядывает меч, поднял на неё глаза.

- Твоя роль крайне важна, – сказала она. – Сначала Озума, потом Зеркало. Это нужно будет сделать быстро.

Все его внутренности бурлили вместе с проходящим вокруг жаром, что оседал напряжением на коже. Ведьма, командующая ему, словно импу на побегушках. Смертная дрянь, зарвавшаяся слишком высоко с положенного ей места… С положенного нравами, не законами.

- Я осведомлён, Иринда, – почти флегматично произнёс Иистир. – Мотивации было сказано предостаточно.

- Сомневаюсь, – остро заметила она. – С твоими питомцами в железном катафалке, обращаешься ты слишком нежно.

«Стоит мне действительно тронуть Кобру, как ты тут же срежешь мою голову 785-м законом Кровной Принадлежности», - подумал Иистир холодно, посмотрев ей в глаза.

- Главное, этот ублюдок, Озума. Облажаешься с ним, и к Владыке просто не успеешь. – рыкнул дьявол Гнева, ловко перехватив пороховой клинок и швырнув его в стену. Лезвие воткнулось ровно между каменных блоков. После чего дьявол Гнева повернулся к Иистиру, сверкая расцарапанными пластинами бронированного одеяния и пылающими глазами. – Сначала Озума.

***

Это было давно. Десейра возможно была даже чуть менее жестокая чем сейчас. Дикая, необузданная. Машины – исключительно иномирские, оставленные или захваченные от корпораций, что как зачарованные приходили в пустыню и лишались тут всего.

Кобра в МНИЦевском жилете живо вскарабкался на бархан и залёг, надвинул на лоб песчаную кепку, подтянул винтовку поближе, приложился к прицелу. Рядом залегли остальные.

Крики и выстрелы явно оправдались, хотя последние уже затихли; из маленькой хижины два рейдера вытаскивали девочку. Та кричала, пихалась, рыдала, выплакивая драгоценную воду, но налётчики были настойчивы, сильны и видно очень хотели взять её живой. Двое других вытаскивали из хижины всё ценное: кастрюлю из нержавейки, банку с зубами, коробку с опарышевой фермой.

Отто, залёгший рядом, посмотрел в маленькое магическое стёклышко, сложив руку словно в подзорную трубу.

- Думаешь, сможешь попасть? – спросил он.

Кобра прикинул, покатал в мыслях возможные выстрелы. Рейдеров всего четверо, они как на ладони, не учитывая девочку. Для троих хорошо вооружённых опытных наёмников авантюра малорисковая, но дело было не в этом.

- И дальше что? - спросил Кобра. Молчун хмыкнул, подтверждая, что вопрос хороший.

- Как что? Заберём её, поможем ей, – удивился Отто.

- И будем выхаживать? - Кобра посмотрел поверх прицела. - Отто, нам нужно к Красным Скалам. Делать замер аномалии, пока она не пропала. Нам за это платят. Там её точно не ждёт ничего хорошего. Её нужно оставить так.

- С ними? - возмутился Отто.

- Лучше, чем одну, - хмыкнул Молчун, понимая, о чём сказал Кобра. - Она выживет.

- Да, - кивнул Кобра, стараясь быть наиболее рациональным. - Её родители мертвы, а она довольно мала, видишь? Мы не сможем взять её с собой, не усложнив при этом свою миссию. И я не думаю, что ты сможешь уболтать рейдеров.

Отто кивнул; все знали что он пытался много раз, но именно для Десейры ему приходилось делать исключения. С местными рейдерами никакой цивилизованный язык попросту не работал. Народ тут бешеный.

- Но мы не можем позволить им её увезти, - сказал Отто. - МНИЦ может подождать нового всплеска, не сахарные, зато мы спасём одну целую жизнь.

«Целую жизнь. И мы вчетвером будем есть то, что откопаем в песке ближайший месяц», - подумал Кобра. Ему очень хотелось погеройствовать, но деньги ему были очень нужны. Как иначе он отсюда выберется? Каждый заваленный контракт - это взятая из «золотого запаса» часть, что потребуется ему для прохода через врата.

- Спасём? Это ты что имеешь в виду? - не понял Кобра. - Да с ней там что угодно могут творить, это правда, но она, скорее всего…

- Правда его, Кобра. Она может стать “мешком”, - мрачно заметил Молчун.

- Не многовато ли стараний для мешка? Мешком станут скорее её родители. Они берут её живой, чтобы ей пользоваться.

Рейдер ударил девчонку под дых, та согнулась, после чего он взвалил её на плечо, прежде чем она успела прийти в себя.

- Кобра, - сказал Отто, и потёр затылок под кепкой-легионеркой.

- Мистер Отто, у нас так дела не делаются, – прервал его Кобра. - Я был в рабстве, я знаю, что она будет накормлена и напоена. Скорее всего, она будет использована и не раз, но она останется жива…, - тяжело выдохнул Кобра. – Разве не это важно?

Это было тяжелое решение, заставляющее сердце слегка сжиматься, но он насмотрелся на такое. Более того, у них были более важные дела, от которых зависело уже их благополучие. Как знать, как отреагируют моновианские учёные, если единственные за декаду образцы вдруг сгниют из-за задержки в несколько дней? Или если они вообще упустят этот «аномальный всплеск». Вряд ли ребёнок будет идти с их темпом, если они её спасут.

- … она может быть спасена от всего этого. Я могу забрать её в Ничейные Земли, у меня есть знакомый, что сможет найти ей хорошее место в жизни. Достойное место, - сказал Отто.

- Ценой миссии, - заметил Молчун и съехал по склону бархану, к их жуку. Своё слово он сказал.

- М-мистер Отто… Он прав. С нами она всё равно умрёт. Это Десейра, - тяжело выдохнул Кобра. - Поверьте, так будет лучше. Рабство - это ещё не конец. Если её воля будет сильна, она выберется.

Отто только покачал головой, с тяжестью глядя, как девчонку связали и взвалили на осёдланную пескомерку, что несмотря на недавнюю пальбу, сейчас мирно боролась с плотоядной алой растительностью. Кроваво-красная трава пыталась ухватить пескомерку за усы, но была вырвана из земли скорее.

- И когда вы двое перестали меня слушать? - разочарованно хмыкнул Ин, съезжая вслед за Молчуном.

Кобра посмотрел ещё раз на ездока, что взбирался на пескомерку. На второго рейдера, что смеясь, поднял голову девочки за волосы, показав на неё пальцем. Её горло и грудная клетка отлично видно в прицеле… Кобра выдохнул, сжав зубы.

И выстрелил.

Может вот он – лучший выбор?

***

- Нам стоит постучать или…

- Давай сначала наружу вылезем. Лишь бы вместо “привет” нам не сказали “бум в голову”. - Голди отключила верхний свет и быстро крутанула вентиль на гермодвери.

Они прибыли тихой ночью. Снаружи лишь холодный мёртвый ветер, так отличавшийся от уютной, прогретой пламенем кабины. Здесь было очень тихо, особенно после Грозового Приморья». Голди показалось, что весь мир просто умер, погрузившись в абсолютный вакуум.

Под ногами голые камни и высушенная земля слегка тёмноватого цвета. В сравнении пески Грозового Приморья казались попросту жемчужными: беленькие, полные вспышек, они сияли в ночи по сравнению с этим тусклым унынием.

Алекс спрыгнул вслед за Голди, оказавшись перед высокой стальной стеной, выше Исследователя, окружавшей лагерь МНИЦ. Стена казалась эпичной; во многих местах виднелись защитные руны, потемнения, вмятины и царапины от внешних угроз, например, от летающей взрывчатки.

Маленькие, закованные в бронированное стекло лампочки горели по всему периметру холодно и безжизненно. За стенами возвышалась огромная наклонённая скала, словно защищавшая место от песчаных бурь, но главное - предоставлявшая точку наблюдения, снабжённую подъёмником.

- Думаешь, хоть кто-нибудь дома? - окинул Алекс базу взглядом.

- Как насчёт не спрашивать, а пойти поспать? Утром и они проснуться, и мы проснёмся, - Голди хитро улыбнулась, Алекс непонимающе поднял бровь. - Я бы ещё и твою Эвелину позвала. Уверен, она тот ещё кусок пирога, который так и просится, чтобы им поделились.

Алекс почти побледнел и поперхнулся, закашляв.

- Я, э… Мы… Миссис Голди! - наконец выдал он. - Вы шутите?!

- Знаю-знаю, наверное именно она средь вас двоих играет тестостероном. Ничего такого, позволь умудрённой даме вести танец.

- Миссис Голди, - Алекс с трудом взял себя в руки. - Умудрённая, так сказать, дама… Не знаю, как вы в своём возрасте, но я пока не готов делить с вами ничего, кроме поездки на этом прекрасном Исследователе и хорошего дружеского общения. Дружеского, миссис Голди, - выдохнул он чуть дрожащим, но храбрящимся голосом. Угораздило же его в порыве волнения не потерять язык. - Об остальном можете спросить саму Эвелину.

- Ничего, ты ещё узнаешь, что и во мне есть взрывная искра, - Голди усмехнулась, хотя такой отказ показался ей разочаровывающим.

- Но вы правы, нет у меня большого желания стучаться к ним средь ночи. Давайте спать. Когда проснёмся, остальные тоже выспятся. Не думаю, что здесь, у чёрта на куличках, на нас что-то нападёт.

- Кроме плотоядных жуков…, - напомнила Голди.

- И возможно, рейдеров, которые, оказывается, всё это время были тут, - выдохнул устало Алекс.

- Или демонов.

- Или дьяволов, - снова кивнул Алекс.

- Или будем расстреляны МНИЦ как потенциальная угроза, как только они проснутся, - пожала Голди плечами.

- …Или нас пристрелит Ворчун, посчитав, что мы снова вас задержали…

- И меня отдельно, за то что уснула на посту, - она улыбнулась. – Удивительно, что Кобра не прибежал ещё.

- Ну как тебе сказать, Голди… - Они вдвоём подпрыгнули от внезапного голоса Кобры, стоящего в проёме шлюза и оглядывающего стену с высоты своей позиции. Потом тот хмыкнул, схватился за трап и полез на крышу с автоматом на спине. - Посмотрим, действительно ли в МНИЦ все уснули.

- Мне кажется, у них хоть кто-то должен дежурить в дозоре…, - задумчиво сказал Алекс, глядя на то, как инферлинг ловко карабкался по стальной лестнице, хватаясь за поручни.

- Может так и есть, просто не даёт о себе знать? Тихо будит всех остальных? - заговорщически хмыкнула Голди.

- Или эти маленькие дроны собрали с нас всю информацию и посчитали, что не такие уж мы и опасные, чтобы будить персонал… - Алекс отвёл взгляд, посмотрев снова на летающих в небе дронов.

- Нет, вот это уже брехня золотой кобылы, а я такого не говорила, - усмехнулась злато-белая наёмница.

Почти мёртвую тишину порвали три отмеренных автоматных выстрела, Голди сразу пригнулась и достала пистолеты, а Алекс просто дёрнулся на месте и посмотрел на Кобру.

Кобра стоял на крыше Исследователя с автоматом в руках, задрав голову вверх, следя за тем, как на стрельбу отреагировали дроны. Подобно взбалмошным, но очень настороженным осам, они парами сразу же стянулись к Исследователю, а один из дронов, словно представитель, подлетел прямо к Кобре и засветился красными огоньками.

Кобра спокойно опустил автомат на ремне и поднял руки. Ещё пара дронов спустилась вниз, рассматривая Алекса и Голди.

- Займите мирную позицию для диалога. Сопротивляйтесь для ликвидации, - синтезированным голосом приказал дрон. Алекс повторил жест Кобры. Голди чуть помедлила, но тоже подняла руки, спрятав пистолеты.

- М-да, Кобрыч, знаешь ты, как заставить иномирцев принять тебя с распростёртыми объятиями, - хмыкнула Голди хмуро.

Она отлично помнила несколько стычек с МНИЦ на так называемой “жёлтой иномировой территории”. Неправильное движение, и технологичная параноидальная организация начинала перестрелку. Давно брошенная научная застава, полностью обслуживаемая сошедшими с ума дронами, нападавшими на всё, что летает, ходит и ползает рядом – вот что ей порой снилось ночами.

В конце концов, порой вывезти из иного мира оборудование, даже в несколько методичных подходов, бывает намного дороже, чем просто бросить его. Может и тут все вымерли?

- Займите мирную позицию для диалога, - заладила летающая банка с пропеллерами. - Сопротивляйтесь для ликвидации.

- Стою-стою я. Очень мирная, - выдохнула Голди и натянуто улыбнулась, словно к ней приехали несуществующие внуки. - Жду диалога.

Объектив дрона безразлично и холодно сиял красным светом средь тёмной ночи, освещаемой лишь двумя лунами. Свет так же отражался на Алексе, стоявшем неподалёку и пытавшемся достучаться до какого-нибудь оператора. Стоило ему сделать шаг в сторону, как дрон, словно разозлённая пчела, с металлическим щелчком раскрыл порты с оружием и наехал на него, повторяя синтезированную фразу. Алекс застыл, видно проглотив собственное сердце.

Динамик щёлкнул, оттуда послышалась нефильтрованная связь с лёгким шипением, а после голос.

- На связи начальник СБ, Ф-МНИЦ, ответственный за западный филиал ДНИЦ, майор Маркус Рос. Назовите своё имя и причину посещения.

Мужчина по ту сторону звучал неровно, словно его внезапно разбудили, но по-офицерски собранно и строго, показывая, что является оплотом цивилизации в этих никому не нужных отравленных Морем землях.

- Марк Кобра, - назвался Марк громко и чётко, слышный аж с крыши. - Бывший агент ДНИЦ, нынешний лидер экспедиции “Исследователь”. У нас два тела из вашего лагеря, привезли вернуть и получить помощь. О нас вы были предупреждены?

- Были, - согласился майор. - Кто у вас на борту?

- Сержант Нирман, капитан Шмит. Кроме них, живыми, Отто Ин, Хэнк Хоган, Алекс Мур и Эвелина… камбион.

- Отто Ин… Легенда Отто Ин? - не веря, спросил майор.

- Решишь сам, когда познакомишься. Хотим передать вам тела и воспользоваться вашими ресурсами для починки и пополнения запасов. После мы оставим тех, кто не относится к нашей миссии, и отправимся в Зелёное Море.

- У нас не может быть всех нужных вам припасов, но вы можете воспользоваться ремонтными дронами.

- Бартер рассматриваешь, майор? У нас может найтись то, что интересно тебе, а у тебя то, что интересно нам, - предложил Кобра спокойно. – У нас есть много всякого.

- Посмотрим, - хмыкнул майор. - Заезжайте.

Связь отключилась, дроны отлетели и занялись патрулированием. Кобра слез с крыши и махнул остальным, чтобы забирались в машину. Ворота лагеря медленно, со скрежетом и металлическим грохотом стали раздвигаться в стороны, перемалывая песок, впуская Исследователя во внутренний двор…

***

Кобра давно заметил, что базы МНИЦ в Десейре с каждым годом всё более роботизировались, и с каждым годом МНИЦ выделяло всё меньше и меньше денег на обеспечение живых. Впрочем, может быть это оправдано для филиала у черта на куличках, стоящего подобно одинокому ветряку, вырабатывающему энергию для самого одинокого отшельника в мире.

Стальные развёртываемые здания с гравировками и короткими обозначениями из белой краски в чёрной аккуратной обводке. Стальные строительные пластины, чёрные прокладки герметика, затемнённые стёкла, забелённые стены, снаружи присыпанные песком многочисленных бурь.

Многие из зданий - одноэтажные параллелепипеды - были созданы когда-то для множества разумных, но когда в них последний раз ступал чей-нибудь сапог? Одна ли пара там была, или может две, когда делалось на десять?

Холодный свет от продвинутых ламп, стальные корпуса; Кобра вошёл в транзитную зону и шлюз за ним закрылся.

- Оставьте всё своё оружие и расставьте руки в стороны для досмотра.

Кобра сделал как попросили. Он не раз проходил эту процедуру и знал, что этим параноикам очень важно, чтобы у него не было взрывных поясов.

С потолка высунулась пугающая паукообразная машина с множеством стальных лап, глядящая на Кобру одним большим красным глазом с вытянутым “зрачком” чёрного цвета. Высунувшись, она приблизилась к Марку и сразу же начала ощупывать его жёсткими стальными клешнями.

Громдак Младший поспешно выполз из-под одежды Кобры, взобрался по его шее на макушку и встал, угрожающе щёлкая жвалами. Он был такой храбрый, потому что хозяин был рядом; если бы машина вдруг напала, младший Громдак скорее всего от страху упал бы и прикинулся ветошью. На его счастье, машина оказалась к жуку почти безразличной, даже не удостоив его безжизненным стеклянным взглядом.

Когда она убралась обратно в потолок, Громдак Младший всё ещё торчал на макушке Кобры, щёлкая жвалами ей вслед, после чего Кобра как следует его пригладил и стащил с головы, усадив обратно на плечи. Громдак Младший полез под куртку.

Обезоруженного и безопасного, Кобру допустили внутрь переговорной за стол, перегороженный толстым стеклом, с торчащим небольшим микрофоном и ящиком для передач. Под потолком на его стороне находился разбрызгиватель. Стоит Кобре стать опасностью, и шлюз намертво закроется и абсолютно всё наполнится зержанской кислотой. От инферлинга останется только куртка да клыки.

Марк не первый раз попадал в подобные переговорные; напротив обычно сидел новый клерк, офицер или заведующий. Если повезёт, с измученным взглядом и ненавистью, таящихся в глазах, если нет, то со свежим энтузиазмом или ужасом новичка перед страшным-престрашным десейрийцем.

Однако он увидел двоих, и на секунду его сердце словно остановилось. Он сделал ещё шаг и моргнул, пытаясь осознать увиденное.

Напротив сидел незнакомый мужчина; майорская бело-чёрная форма с треугольником МНИЦ, рыжая короткая щетина, стриженные волосы, ничего особенного.

Рядом, положив ему на плечо руку, стояла молодая женщина лет тридцати. Разбуженный или вовсе не спавший вид, обеспокоенное лицо со здоровой кожей, покрытое веснушками. Цветы, распустившиеся в волосах из-за друидического заклинания. Очки. Лабораторный халат. Лицо. Знакомое как боль.

Кобра захотел убежать прямо сейчас. Сердце ощутимо заколотилось, стало тяжёлым, ноги ослабли, руки попытались спрятаться. Марк выдохнул, сделал ещё шаг вперёд, положил руки на спинку стула, вглядываясь девушке в глаза. Та в свою очередь казалась не то презрительной, не то не верящей.

- Палмери, - сказал Кобра, чуть кивнув доктору-биологу, которая за время успела чуть постареть, но видно, что иномировые средства ухода скрыли это куда лучше десейрийских песчаных бурь и стрессов в борьбе за собственную жизнь.

Кобра почувствовал, насколько на самом деле потемнела его кожа, почувствовал проявляющиеся морщины, острую боль от расколотого рога, что заставила его невольно поморщиться. Суставы, что гнулись уже не так бодро, как десять лет назад, и лёгкие, словно не способные дышать так же дерзко, как когда-то.

- Неожиданно видеть тебя тут, Марк, - сказала она негромко. - Я не могла поверить, что это ты, спустя столько… Когда Маркус мне сказал… что Марк Кобра… я и поверить не могла.

Её слова звучали приглушенно, пока в голове у Кобры бушевали боль и ураган. Мужчина по ту сторону стекла поддерживающе взял её руку, сжал ладонь.

- Я думал, ты покинула Десейру, - сказал Марк, холодно глядя на неё. Доктор-биолог подтвердительно кивнула.

- Так и было. Протокол предписал мне терапию и, после, пересмотр контракта. Побывав в нескольких экспедициях Моновиума и Стимтура, я решила, что дело моей жизни… всё ещё должно быть исполнено. Потому я вернулась, - сказала она чётко, словно докладывая вышестоящему начальству. - Я рада, что и ты ещё жив, Марк.

“Только я не рад”, - подумал Марк. Он хотел бы озираться по сторонам, но тяжёлый инферлингский взгляд продолжал буравить её переносицу.

“Стою тут как дурак, соберись… Маркус-Маркус-Маркус. Да, наверное это более хорошее имя, чем Марквелий, не правда ли?... Выбрала этого иномирского безрогого ублюдка”.

Он глубоко вдохнул несколько раз, сжимая кулаки. Ему очень хотелось со всей силы вмазать по стулу, опрокинув его, но он держался.

- Я тоже, - холодно сказал он.

“Соберись. Переключись на другого. Спроси его об Исследователе. Поговори о работе, припасах. Ты здесь за этим, Марк».

- Значит, вы вместе? - спросил Марк. - Хм, недурно.

«Зачем я спросил ЭТО!? Марк. Ты убивал жуков в десять раз больше тебя. Сражался с дьяволами и рейдерами, которые готовы были разорвать тебя одними зубами. Ты перепрыгивал с одной едущей и стреляющей машины на другую и переживал несколько кинутых под ноги гранат… Марк, соберись”.

Он потёр слегка блестящую новую чешую на запястье. Громдак Младший выглянул из-под воротника одежды и устроился на плече, что заставило лицо Палмери заметно посереть, а майора нахмурить брови.

Двери позади Кобры раскрылись, вошла Голди, отряхивая руки. Здесь, под бледным ярким светом, было видно, как под её синтетической кожей на самом деле прослеживались цельнометаллические врезки и лишь немногие места были полностью непрозрачны.

- Чё как, служивые? - улыбнулась она. - Чего такие все хмурые, Кобра вас уже напугать успел?

Она хлопнула Кобру по плечу, и Громдак аж подпрыгнул и быстро-быстро заполз в куртку.

Все посмотрели на золотистую старушку-наёмницу.

- Я оставлю вас пока наедине, обсуждайте…, - Палмери не договорила и выскочила из комнаты. Шлюзовая дверь мягко закрылась за ней.

- Да, - кивнул майор. - Давайте разберёмся с тем, что вам нужно, а после с тем, что мы можем вам предоставить…

***

Почти каждый народ проводит своих людей в последний путь. И все они это делают по-разному.

- Жаль, они были хорошими людьми.

“Вернее, ты хочешь сказать, они сами виноваты, что отправились в пустыню”, - подумал Ворчун, глядя, как два тела укладывают в разные стальные ящики под тела. Каждый участник МНИЦ присылается в Десейру с таким ящиком, зная, что однажды там окажутся его останки.

- Они будут отправлены на родину, где их похоронами займутся родственники. Или научный центр, если родственники отсутствуют.

Стальная банка на двух ногах, мило названная “андроидом”, носила форму, словно человек, и говорила примерно так же. Его корпус был местами угловат и обелён, с чёрно-стёкольным визиром на лице. Именно он и укладывал тела, пока Ворчун и Отто стояли рядом.

Когда миру стало плевать на смерти? Когда дьяволы подарили оружие, способное укладывать рядочком толпы? Или когда почти каждый, кто выходил за порог своего дома, однажды кого-то убивал?

И почему Ворчун вообще об этом думает, раскуривая очередную сигару? Сколько раз он видел, как людей предают огню или скармливают жукам, дабы получить из их смерти мясо для кактусовой похлёбки?

Возможно потому, что он знал, что от него ничего не останется. Не будет тела, закопанного в землю. Не будет жучиного обеда, получившегося из его останков. Даже жалкой урночки с его пеплом, которую потом будут использовать как пепельницу те, кто считал его важной фигурой в своей жизни. Ничего не останется.

Когда “пламенное ядро» потеряет охлаждение, оно взорвётся. Пустыня знает, как они взрываются, “стеклянная дюна” тому подтверждение. Толстые-толстые слои стекла и расплавленного камня, уходящие внутрь скользкой бездной. Кто-то говорит, там что-то было. Теперь, там ничего, кроме легенд и иссушённых трупов тех невезучих, кто соскользнул вниз, в эту стеклянную ловушку.

Наверное, не то что от Ворчуна, от самого Исследователя не останется даже пепла, когда тот взорвётся.

Ящики закрыли. Больше Ворчун никогда не увидит этих двоих, да и вспоминать будет не очень долго. Возможно забудет быстрее, чем они проведут день в Зелёном Море…

- Жаль, что так вышло. Это была моя ошибка, - сказал Отто, подойдя к андроиду. - Мне бы хотелось уточнить контакты их родственников, если они есть.

- Конечно, - андроид смотрел на них, не моргая, как и положено бездушной машине. - Я не обладаю их данными, однако если у вас есть доступ второго класса к списку сотрудников, то вы сможете найти сводную информацию по погибшим. В ином случае я не имею возможности её вам передать. Вы можете оставить пожертвование фонду погибших сотрудников МНИЦ. Ваше пожертвование будет добавлено в выплаты.

“Легенда”, - про себя фыркнул Ворчун. - “А вот меня он о моих родственниках не спросил. Наверняка семьям этих умерших он возместит тоннами золота, или что там у легенд бывают за причуды”.

Он с горечью подумал, что Отто Ин, в отличие от него – Ворчуна, будет жить ещё миллиарды лет, если его не укокошат за это время. И об Отто и так уже тысячи лет помнят и знают; если он умрёт, это станет трагедией для всего Франгира.

Когда Ворчун умрёт, никто не подумает “вот и не стало Ворчуна”. Абсолютно никто, включая его бывшую семью. Все, кому на него не плевать, умрут вместе с ним.

Ему в свои почти сорок стало внезапно так жалко и себя и тех, кого в ящиках грузили в грузовой контейнер, вместе с готовящейся посылкой на большую землю, что он просто отвернулся.

А может у них было так же? У этих двоих? Что за дурость - лезть к рвачу в пасть, если есть кто-то, кто ждёт дома? Может быть он - Ворчун – единственный, кто действительно задумался об их смерти, даже включая их коллег, для которых смерти этих двух - всего лишь строчка в отчётном списке? Лишь помершие, на которых они взглянут и подумают “нет, ну такого точно не могло случиться со мной, вот будь я там, всё было бы по-другому”. Конечно всё было бы по-другому, напыщенный ублюдок, но вышло так как вышло, и теперь грызи локти; они мертвы и ни у кого не было свободного злотариума, чтобы вернуть их к жизни. Теперь они скорее всего кружат в Межмирье как духи и пытаются осознать свою смерть.

- Эй, бессмертный, - обратился Ворчун, откинув сгоревшую самокрутку в песок. - Что будешь делать, когда умрёшь?

- Хороший вопрос, я много насчёт него думал, - хмыкнул Отто, провожая взглядом гробы. - Полагаю, наконец-то приму это как случившееся. Не думаю, что мою душу хоть кто-нибудь отпустит, даже если очень попрошу. В любом случае на этой земле я задержался.

“О, это точно, ты жил на этой земле так долго, что если тебя убить, наверное станешь посмертно знаменитым…”, - подумал Ворчун и даже покатал эту мысль на пальцах, ощупав пустую кобуру. - “С другой стороны, момент ушёл; оружие вернут тогда, когда я тебя больше не встречу. А в бою руками я не смогу тебя одолеть… Да и не просто так ты жил тысячи лет. Наверняка сама судьба не даст тебя в обиду не даст… Везучий засранец. Да и мне ещё нужно своих бестолочей везти на неминуемую смерть”.

- А ты? Уже подумал?

- Я молился Калифаргу всю свою жизнь, - хмыкнул Ворчун. - Но я рассчитываю попасть к Малитору. В конце концов, Исследователь дорогого должен стоить для бога-машины.

- Великое изобретение - прекрасное подношение, если оно осталось или было запечатлено жрецами, - заметил Отто. - Но насколько мне известно, Исследователь уйдёт с тобой…

- Так, легендарное трепло, - Ворчун нахмурился. - Я ничего тебе не отдам, скок не пытайся убедить. Исследователь уходит со мной, это так. И моей веры в спасение мне лично достаточно, а правда или нет, узнаем, когда помру.

Не дожидаясь хотя бы слова от этого бритолицего мошенника, Ворчун отправился к Исследователю, припаркованному перед ангаром, в который не влезал.

Если человек умирает, он попадает в Межмирье. И оттуда в Инфернум. Все рассказы о том, что боги “замечают” людей и “спасают” их, если те жили свою жизнь праведно - скорее всего, тот ещё свистёж…

Интересно, как это будет выглядеть? Ворчун просто проснётся в чёрном бурлящем котле, и его будут разделывать заживо гигантскими тесаками, как толстую личинку? Поймёт ли он вообще, что происходит, окажись он в Инфернуме?

Он поёжился; жрецы Калифарга говорили об Инфернуме, где смертные страдания заканчиваются, но которого следует избегать… С другой стороны, а что он - Ворчун - действительно знал о всех этих “иных планах” и системах? Единственное, что он знал наверняка - в Инфернуме существуют дьяволы, и оттуда сбегают демоны. Их он видел своими глазами.

***

Холодные стены давно не шептали, они отвыкли от жизни и разговоров. Поэтому, когда под палящим солнцем снова зазвучали слова, стены показались такими странными и неестественными для них препятствиями.

- …Куда теперь направите свои пути? - спросила Сова, сложив руки и чуть наклонив голову набок, заставив волосы свешиваться вниз. - Не с нами вам идти в смерть и зелёный туман.

Алекс что-то быстро записывал в дневник корявым размашистым почерком и отвлёкся, когда Сова оказалась рядом. Эвелина же приобхватила его крепко за плечо, заставив чуть ли не пискнуть, издав звук сжатого намертво животного.

- …зьму свое… ботаника и… рванём… с Ином.

“Заберу того, кто мне принадлежит, и уйдём мы далеко с тем, кто пахнет жизнью и историей”, - говорила камбионша, широко улыбаясь, показывая зубы. Она спрашивала Алекса, точен ли её план, и тот вроде как соглашался. Тихие шепотки перебивали их голоса, звуча во всём этом обилии неточно, однако Сове было приятно их слушать.

Когда эти двое были вместе, от них исходило приятное странное ощущение. Словно поломанное стекло переливалось на жарком-жарком солнце, обогревая после холодной ночи. Эти двое вместе много молчали, но зато молчали прикосновениями, взглядами, крепкими объятиями. А если говорили, то много, делясь меж собой зубастыми улыбками.

Сове это нравилось, и Малине, по всей видимости, тоже, раз та при их нахождении начинала возбуждённо перебирать лапками по Совиному плечу. Впрочем, это так же могло быть от того, что Алекс её несколько раз подкармливал мягким вяленым мясом.

- ...ешено, мы…

“Те пути ещё туманны, ибо имеем мы некие сомнения касательно Великого Миротворца”, - говорил Алекс, или по крайней мере так понимала его Сова. - “И средь мёртвых стен и бумажных людей, быть может, путь будет верней и надёжней”.

- Почему ты не веришь Великому Миротворцу, тому, кто зовётся Ин? - задумчиво спросила Сова, посмотрев Алексу в глаза поверх его очков. Тот покривился, словно под его кожей копошились неудобные слова.

- …Не то что бы… Друг, однако… навлекать опасность…

“Пути его неисповедимы, и мне он друг, но прошлое наше туманное, и средь мягкого песка полно там острых камней”.

- Я поняла, - кивнула Сова. - Не хочешь ты доверять тому, кому не доверяешь.

Алекс отрицательно закачал головой.

- Нет же, нет, - чётко прорвалось его недопонимание. - …вязано с ид… Судьбы.

Сова наклонила голову набок.

- Судьба - не есть удача, и путь её предрешён, отсюда и зовётся та судьбой, - изрекла она, внимательно глядя на Алекса. - В его ногах есть путь и выход. Если ищете его, то с ним найдёте, но в стенах этих, из стали и стекла, мне шепчут только страх и разбитые надежды.

Они оба посмотрели на неё, словно четырьмя червоточинами, поглощающими пространство. Эвелина - создание, что дышало лишь надеждой и глупой храбростью, ткнула Алекса в бок, что-то ему сказала, и тот пожал плечами.

Сова потеребила на шее проводок радионаушников.

- Я лишь желаю вам жизни на пути. Вы - кровь иных миров, и место ваше там, не здесь. Желаю, чтобы вы и дальше друг друга грели, а не ошибки совершали.

Алекс на это с лёгкой усмешкой ответил, ответил долго и размашисто, и не всё из ответа Сова смогла понять, ибо не всё услышала.

“Бессмертный помнит всё, а смертный Я постоянно всё забывает. Опасен он для нас, но главное, что мы - для него. Он друг и мы ему друзья, но именно это и отталкивает нас друг от друга”, - и Алекс сменил тему.

- Если честно… Ваш… Смертью.

“Разговор наш странен, и говорили мало мы, но я вижу путь ваш, и он меня беспокоит, ибо кончается смертью”, - сказал Алекс - “Будете ли вы в порядке?”

Сова отвела взгляд и обхватила свою руку, “быть в порядке” имеет множество форм. Мёртвые, что давно не дышат, чьи силы давно истлели, тоже могут быть “в порядке”, живя новой жизнью и взирая через новые глаза.

- Путь, что избран был нами, избран не просто так. Нет выхода для нас; остановившись, прольём мы крови реки, в которых Десейра станет красной. Предрешено уйти нам победителями, и свет затмить огнём.

- …ышен на всю Десейру… и все миры, - усмехнулась Эвелина.

“Вы, малые и милые, идёте навстречу мастодонтам, держа страшное оружие. Мы по-своему счастливы свидетелями стать вестников событий, что потрясут весь мир”.

- …гие и… Рагный… мереть…

“Бог, пришедший на небеса ногами из плоти и костей - волнение для многих и неверие для всех остальных. Смертным не положено становиться богами; он страшен, как жестокий воин. Он безжалостен, как с ума сошедший инквизитор. Он пламя и убийство, он стихия, нашедшая себе лицо. Он должен умереть”, - заключил Алекс.

- Надежду я оставила ещё в песках. Здесь, средь стали и камней, я чувствую лишь обескровленные кости, что движут мной вперёд. Мы дойдём. Мы сделаем всё, что в наших силах… Выжившие рассудят, помогло ли это им пережить следующий год.

- …раз, Утерес… манут и втянут… не начинал, - хмыкнула Эвелина. - …ашала от остальных.

“Другие языки из моих мест говорили о том, что история себя повторяет. Что вновь бог приходит к нам из мира иного, из-за обмана, провокации, подначивания. Что нет святого ни в его, ни в наших действиях”.

- И слышать не хочу! - возмутилась Сова. - Наша судьба праведна, наш путь едино верен. Замолчи свои слова; сомнениями душу нам не грузи, путь и так нам будет тяжел.

Эвелина чуть наклонила голову, потерла шрам на лбу, чем-то похожий на третий, открывшийся кровью, глаз. Озадачена оказалась дьяволица от встрепенувшейся Совы.

Сову окликнули по имени, подходя по песку, быстро и внезапно. То был тот, за кем тянулся шлейф из смерти - бесконечность прожитых лет. Он хотел вырвать часть её ограниченного времени и видимо о чём-то важном предупредить.

Сова уже и ранее говорила с Отто Ином. Изъяснялся тот красиво, словно утренняя капель в живом лесу, о которой она мечтала, закрывая глаза, но никогда не видела ранее. И подобно Кобре, он тоже её всегда понимал, а она - понимала его.

Она попрощалась с осколком Инфернума и цельно-разбитым стеклом.

“Протяни мне руку и доверь мне свою длань. Я дам тебе оружие, что спасёт твоих друзей”.

Она протянула, не задавая вопросов, когда Ин отвёл её в сторону. Он достал маленький красный коготь и закрепил его на её перчатке со стальными когтями.

“Кобра мне друг, я хочу его жизни и твоей тоже. Вместе вы прекрасны, и жить вам ещё долго. Не знамо мне, что задумал его дьявол, но Кобра готов был порвать себе жизнь, дабы одолеть твоего демона. Я дам тебе возможность однажды отдать долг. Этот коготь станет твоей внезапной возможностью”.

Она заворожённо кивала, глядя, как пространство искажается вокруг её красного когтя. Тот показывал мир вокруг в виде сплетённого полотна из многих-многих разных ниток, которые превращали белый шум в звук прибоя. Она поводила рукой.

- Видны мне красочные нити, плывущие по миру. Что за причудливое лезвие, что за красивейшая смерть…

“Да? Я удивлён”, - хмыкнул Отто, - “Ты обладаешь даром, ибо то, что тебе подвластно, не подвластно остальным. Это укрепляет решимость мою в выборе тебя, главное, используй это мудро. Храни его, используй мудро. Оно подарит время, даст сделать решающий ход”.

Сова покрутила головой, глядя на коготь, который, казалось, существовал в двух видах сразу. Сначала как ниточное чудо, а после как ржаво-красное небольшое лезвие, чуть больше наконечника, как насадка, опутавшая кончик острого когтя.

После Сова перевела взгляд на миротворца. Он появился в её жизни как чудо, быть может спасшее Кобру. Как дождь средь сухого месяца. Как… Мираж. Обман.

- Ты помогаешь нашим путям. И ты пахнешь смертью, хотя путь твой - спасать жизни. Голоса трепещут в твоём присутствии. И нити мира дрожат, когда ты говоришь… Чем ты являешься?

Отто на неё посмотрел, потом чуть улыбнулся, почёсывая подбородок, его взгляд расслабился, а шёпотки притихли.

“Лишь путь, проделанный ботинками”, - коротко ответил он. - “Везение, появившееся в нужный момент. Я не участник вашего приключения, но тот, кто расскажет о нём всему миру. Тот, кто напомнит, что вы принесли жертву, и она была не напрасна”.

- Ты путь незавершённый. Куда отправишься ты дальше?

“Туда, где души молят о спасенье, туда, где раздаётся клич Судьбы. Я давно не питаю иллюзий, что выбираю путь; путь сам призывает меня, а я думаю, что соглашаюсь или отказываюсь от него. И друг мой, человек силы и привязанностей, отправится со мной, пока не встретит смерть”.

- …Он вскоре встретит смерть, - сказала Сова, посмотрев на него. Она не знала этого наверняка, но отчего-то ей эти слова показались верными. - В мире множество историй, душа слов. Многие из них рядом, а многие далеко и незаметны. Но все они кончаются. Твоя тоже, но сначала его. Я так чувствую…

Ин ненапряженно пожал плечами. - “Судьба случается - это то, что она делает”, - ответил он, чуть улыбнувшись.

- И это последний раз, когда мы говорим. Тебя я больше никогда не увижу. Но ты спас меня, спасибо тебе. Моя кровь, благодаря тебе, течёт. И я исполню теперь судьбу, в которой сомневалась… Но теперь мне нужно идти.

***

Кобра чувствовал себя как в тумане. Его сон - тяжел. Его существование - невыносимо.Дни перед последним рывком тянулись медленно, и лишь немногим скрашивались Совой.

У МНИЦ и без них было множество проблем. Несколько дней назад к ним прибыл расстрелянный транспорт со смертельно раненым инферлингом; тот умер, так ничего не сказав, однако прибыл со стороны ближайшей деревни.

Отто Ин рассказал о том, что видел у Зелёного Моря, ещё до того как встретился с Коброй и МНИЦ; одна из ближайших деревень была уничтожена. Тела жителей были заминированы. И это было дело рук ожум; они уже оказались рядом, намного быстрее, чем предполагалось.

Были ли это только разведчики? Может ли это быть первая волна наступления? Знают ли об этом остальные?

Пока в МНИЦ думали и спорили о том, стоит ли им эвакуироваться, сбегая от расправы безжалостной чёрной армии, Кобра думал о времени, что у них осталось. Может ли быть так, что он уже не успел? Что расчёты оказались неверны, или что пара дней задержки в том или ином месте сыграли роковую роль?

Может быть, они сейчас прибудут, а там полностью развёрнутые войска, готовые к их действиям? Как знать наверняка? Они умрут — это точно - они точно умрут, но что, если они умрут абсолютно ни за что? Глупо не достигнув своей цели? Пав жертвами чужой судьбы? Какого-нибудь меткого фанатика, которому будет суждено стать избранным паладином?

Сова была ему единственным утешением. Молчун стал замкнутым, нелюдимым, ни с кем не находился в компании, снова занимаясь раскраской Исследователя в узор солнца и костяных холмов. Ворчун закрылся в Исследователе, постоянно занимаясь починкой и отладкой механизмов, постоянно ругался с операторами ремонт-дронов. Голди чуть не выпер майор за то, что она полезла к одному из техников с предложением проведения “углублённого ремонта”. Кобра не мог её винить; что-то толкало старую на то, чтобы она кидалась почти на каждого.

В их группе царило отчаянье, а его контроля всё меньше и меньше. Реальность просто не давала себя ухватить, и он - Марк Кобра - о котором некоторые слагали свои истории, абсолютно перед ними бессилен.

Смерть дышала ему в лицо. И остальные тоже дрожали под ней, хоть и был наготове.

Он почти не говорил с Палмери с самого первого дня нахождения в лагере, и это его беспокоило. Раз она здесь… Может это было предрешено? То, что она вернётся? То, что он с ней пересечётся? Что в этой череде действительно под его контролем, а что случайность?

Сова ещё заговорила о судьбе и поддержке. О том, что всё имеет путь, по которому произойдёт, и что с этого пути нельзя свернуть и его точно предсказать. Что всё, что ты встретишь на пути, может и имеет своё значение. Посоветовавшись ещё раз с Иволлой, Марк собрал решимость в кулак. Затем Кобра потратил целый день на поиски той, чьё имя когда-то помнил; ему казалось, раз она здесь, их встреча имеет какое-то значение. И если значение есть, его нужно исполнить.

Он нашёл её в теплице. Оперируя сложным механизмом с линзами и дозаторами, колдуя над грядкой с очередным растением, Палмери решительно занималась своей работой, не участвуя в обсуждениях предстоящей эвакуации.

- Мне казалось, ты должна думать о том, как это всё уложить…, - заметил Кобра, не зная как иначе начать диалог. В теплице было очень душно от влаги и безжалостного солнца. Он опёрся о стальной дверной косяк.

Та вздрогнула от его голоса, а потом выдохнула, оторвавшись от аппарата. Протёрла глаза, приподняв очки, и посмотрела на него.

- Эта работа очень важна. Либо я завершу её до эвакуации, либо она навсегда умрёт, - сказала она. - И тогда все мои жертвы окажутся напрасны. Верь или нет, она для меня наверное смысл всей моей жизни… Дать Десейре вкусные плоды. Нежную траву, мирную экосферу, чистый воздух…

Она случайно нажала одну из кнопок, отвлёкшись. Аппарат полил красный цветок некой смесью, после чего тот резко раскрыл свой бутон, словно пасть, и очень активно задвигал усиками, словно пытаясь что-то нащупать. Палмери выдохнула почти отчаянно и истощённо. Она посмотрела на цветок, и у неё чуть слёзы не навернулись на глаза. Кобра тяжело выдохнул, когда она отошла от стола, кроваво-красный цветок на котором начал щёлкать пастью.

- Я много думал о тебе. И ты мне много снилась, даже когда мы полностью расстались…, - сказал Марк.

- Кобра, - сказала она, резко сжав руки, и замолчала. - Я ничего против тебя не имею. Но между нами никогда ничего не было. Я знаю, что могла тебя ранить, ранить сильно. И мне жутко неловко… Но тогда я не могла поступить по-другому. Мы просто… Коллеги, понимаешь?

- Палмери, - он вдохнул, чувствуя, как сердце рвалось на части, и сделал шаг ближе. - Мы говорили с тобой, мы имели с тобой одинаковые цели. Я хотел спасти Десейру вместе с тобой, а после убраться из неё подальше. И мне казалось, ты хотела того же.

Она тяжело выдохнула, чуть приподняв очки и протерев лицо ладонью. Цветок отрастил небольшую пасть с костяными наростами, став куда монструознее, чем большая часть десейрийской травы. Она нажала на кнопку, и его облило другой смесью, что с шипением положила конец этой форме жизни.

- Я знаю… Знаю, - выдохнула она. - Я думала, что умнее всех, хорошо? И мне стыдно за это. Я думала, что стоит расположить тебя к себе, я смогу добраться до материалов доктора Разуминского. Я и не думала, что вы сожжёте их вместе с Отто, вместо того чтобы, например, продать…

- Прости, - тяжело выдохнул Кобра. - Отто сказал, что это было необходимо. Попади творения Разуминского в мир, вся Десейра стала бы смертельным Сильенсуром и расползлась бы по миру. Это стало бы катастрофой.

- Они не прошли испытаний, но они давали результаты, - выдохнула она. - А теперь, когда их нет, мне пришлось исследовать это самостоятельно. И у меня ничего не выходит, хотя я ведущий исследователь в этой теме, Кобра… Вы убили Десейру, ты знаешь об этом?

- И сейчас я еду её спасать. Я ставлю на это свою жизнь, - сказал Кобра, сделал шаг и обвёл рукой теплицу. - Иначе Озума Рагный уничтожит её всю подчистую, и всех, кто в ней живёт.

- “Спасти!?”, - вдруг вспылила она. - Кого хоть когда-то спасало массовое убийство с помощью взрыва? - потом её прорвали чувства. – У вас, десейрийцев, всегда одни и те же решения. Ваши методы варварские, ваши действия чудовищны. Именно поэтому я и не думала ничего с тобой иметь… Твоё решение “убить всё”, чтобы спасти других? Неужели нет никакого другого способа?

- Если бы другой способ был, мы бы до него додумались, – проскрипел Марк. - Против нас бог и его армия, Палмери. Бог. Это не рейдер и не наёмник. Это сила, с которой ещё не разбирался ни один смертный! - Кобра вскинул руки, адреналин бил по венам. - И ты обвиняешь меня в том, что я делаю единственную доступную нам вещь?

- Отстань от меня, - выдохнула она и сжала виски пальцами. - Прости… Прости, это просто… Это просто очень тяжело. Я не так хотела с тобой поговорить.

Кобра тяжело дышал, пропуская сквозь себя гнев. Он хотел махнуть рукой и уйти, но остался. Теперь он ясно увидел, кто перед ним - монстр в белом халате, который в своей доброте был готов пожертвовать всем миром. Иномирцы все одинаковые.

- …Мне тоже не безразлична Десейра. И если у тебя всё выйдет, то моё исследование сможет её озеленить, - выдохнула она. - Мне жаль, мне бесконечно жаль всё из этого, но у меня… У меня просто ничего не получается. Все мои исследования бессмысленны, и теперь мир просто подсылает мне тебя. И эту чёртову машину…, - она махнула рукой. - И все вокруг начинают носиться и говорить, что пора сворачиваться, а я словно единственная, кто знает, зачем сюда прибыла.

Кобра горько усмехнулся.

- Думаю, я понимаю, что ты чувствуешь.

Они оба замолчали. Она закрыла лицо руками, глубоко дыша и справляясь с чем-то внутри. Кобра сунул руки в карманы и отвел взгляд.

- Зачем ты жертвуешь собой ради этого места, Кобра?... Эта пустыня… Может это я уже безумна? Я сражаюсь за это место, чтобы она перестала быть живым ужасом. Просто потому, что никто не должен терпеть то, что терпела я или множество иных разумных. Я хочу его изменить… Но ты… Ты ведь идёшь, чтобы её вообще сохранить, не меняя? Я может и уйду, а может Озума принесёт сюда что-то светлое? Он ведь потомок Утереса, бога света и красоты иных миров? Всех нормальных миров. Зачем его вообще останавливать?

Её срывало. Кобра видел, как пустыня перемолола этого человека, и сейчас вновь завертела своими жерновами. Множество прожитых тут неуютных лет, пытки, бессмысленные эксперименты, неплодотворная работа - всё ради цели, которая прямо сейчас рушилась прямо в руках. Несмотря на “терапию”, Палмери сейчас разрывалась и была готова рыдать… Наверняка рыдала по ночам, неспособная иначе разобраться со своей проблемой. Она знала, что конец близок. И Кобра вряд ли был действительно в состоянии ей помочь, хотя… Он всё ещё хотел.

- Потому что иного пути нет, - сказал Кобра твёрдо. - Вы видите нас как дикарей, но мы общаемся с вами же. Половина наших жителей - бывшие ваши жители, здесь осевшие. Владыки Вольных Городов строят крепкие стены и возводят сады. Люди в этих городах восстают, сбрасывая оковы рабства и их гнёта. Мы - народ из пепла. Мы не идеальны, но мы станем лучше, помяни мои слова. И до этого “лучше” нам нужно дожить.

Она тяжело выдохнула и несколько раз кивнула головой, а после убрала руки от лица и посмотрела на него.

- …И ты вправду в это веришь?

- Надо же во что-то верить…, - ответил Кобра тяжело и развернулся, чтобы уйти. Терпеть этот диалог дальше он просто не мог.

Однако про себя он отметил кое-что совершенно другое. Про себя он отметил, что все его слова сияли светом. Что он верил в них как ни во что другое. И крепость этой веры стала для него самого открытием.

А что, если вправду? Что, если они вправду станут лучше, стоит им только дожить до этого времени?