Моряки Зелёного Моря

Глава 4 "Из кровавой паутины - к славе"

Стены - гарант безопасности. В таком вольном мире как Десейра преступления происходят даже в их пределах, однако воспринять людей как заблудившихся сочных жертв Владыки могут лишь снаружи.

Даже если ты вооружён до зубов, в этой пустыне всегда найдутся те, кто захотят твои зубы отобрать. И мало кого волнуют, каковы твои покровители. Если они не помогут тебе здесь и сейчас, ты будешь драться.

Снаружи городских стен редко встречаются лёгкие жертвы. Жалкие и немощные угоняются в рабство, их не встретишь поблизости от Вольных Городов вроде этого. В основном здесь обосновываются наёмники, искатели, налётчики и прочие ребята, ищущие временное убежище. Порой можно встретить неотличимых от них торговцев, странствующих ремесленников, рабовладельцев с охраной, фермеров с жуками и, конечно же, всех тех, кто на эту клиентуру работал: трактирщиков, механиков, оружейников, штопарей, жрецов, кузнецов и остальных, кого Кобра навещал не так часто. Если они остались независимы – значит они готовы за себя постоять.

У слабых есть господа; если у слабого нет господ, то они появятся. Так всегда происходит.

Менее воинственный народ живёт либо внутри стен, либо в небольших общинах, поодаль от Вольных Городов. Без оружия в Десейре выжить сложно, так уж повелось. Все настолько к этому привыкли, что только глупец решится ограбить незнакомца, пойманного в переулке, ведь тот может оказаться легендарным стрелком, способным одной пулей сразить четверых.

Кобра сидел на крыше здания напротив мастерской и внимательно осматривал округу на предмет засады, но именно по выше указанной причине никого не было видно. Представители Дома Паука и Дома Крови после потраченного дня либо разошлись заниматься своими делами, либо, что хуже, начали искать Кобру и его следы в другом месте.

Кобре не улыбалось быть схваченным на улице. Используя свои способности, он обернулся невидимкой и пролез на огороженный задний двор, пользуясь еле видными выступами на каменных стенах. В конечном итоге он ступил меж зубцов забора и спрыгнул на другую сторону, приземлившись на песок.

В ночи грузовик семейства и две машины Дома Пауков выглядели пугающе. Одна большая железная громадина, а вторые, с лебёдками и метателями сетей, украшены сигилами и резьбой в виде паутины.

Прокравшись средь «спящих» железных зверей, Кобра избавился от невидимости и постучал в заднюю дверь мастерской.

- Кто там? - послышался женский голос. Похоже, жена Ворчуна, подумал Кобра, почёсывая чешуйчатую руку, прежде чем ответить.

- Друг Инмарудина. Мне нужно забрать чертежи, что он предложил, и поговорить, - сказал Кобра, на всякий случай став сбоку двери; вдруг её прошьют автоматные очереди. Кто знает, быть может амбассадоры Дома Паука или Дома Крови оставили тут засаду.

Дверь открылась. Смуглая женщина с недовольным лицом тут же пригласила Кобру внутрь, и тот вошёл. Закрыв позади дверь, она перегородила ему путь дальше.

- Из-за вас сюда прибыли вооружённые люди из Домов. Из-за вас мы все могли бы сегодня умереть, и вместо того, чтобы остаться и помочь нам, вы сбежали как только открылось окно. Я не хочу, чтобы мой муж имел с вами хоть что-то общее. Надеюсь, мы друг друга хорошо поняли?

- Прошу вас, это был изначальный план, - начал Кобра, поморщившись. – Не я ваш враг, а ваш собственный Властитель, что…

- Вы непонятливый? - перебила его женщина, чьего имени он всё ещё не знал.

- Сами посудите: сначала Властитель дозволил чинить здесь машины за “спасибо”, как сказал ваш муж. Затем Властитель допустил в ваш дом убийц Дома Крови, ищущих кое-кого. Они разборчивостью не отличаются, вам очень повезло, что я отвлёк их внимание на себя.

- Нам бы повезло сильнее, если бы вы не привели их сюда за собой. Кажется, вы не поняли. Мой муж - не Ворчун. Мой муж - Инмарудин Ибн Анхут Ибн Андонизи - уважаемый, в отличие от вас, механик, водитель и инженер. Примерный семьянин, что никогда не впутает семью в опасные неприятности. Очень скоро Владыка подарит нам место в городе как своим лояльным механикам. И вы, - она ткнула Кобру пальцем в грудь, - не помешаете этому.

- Может, подарит, а может, нет. Может, обанкротит вас, а может, сведёт вас в пески, - пожал плечами Кобра, и в его голосе засвистели слегка шипящие ноты, пока он чесал шею. Он хотел схватить её за запястье, но сохранил учтивость. - Что сделал для вас Владыка? Попытался вас заморить голодом? Позволил какой-то дуре с черепом вас убить? А ведь обещание было - неприкосновенная территория. Дом Паука питается безысходностью и отчаянием. Вы не знаете их, как я; их дело к себе привязать, а затем ухудшать положение день за днём, обещая всё больше. Но учтите, что сегодня вы могли покинуть своё место, страшась уже не за ваше положение, а за жизнь ваших детей. Задумайтесь. Хорошенько задумайтесь, на чьей стороне вы хотите оказаться. Я, в отличие от Властителя, друг, и здесь, чтобы помочь. А где Властитель? За четырьмя стенами, шлёт обещания и письма?

Но что-то в Кобре перечёркивало весь его шарм и доводы. Женщина оказалась не впечатлена.

- На кого я, по-вашему, похожа? На дурочку с рынка? Вы Кобра - инферлинг без нормального имени, дома, семьи и без престижного занятия. Никакого вам доверия. Вы душегуб, бродяга и пьяница, которому не по пути с моим мужем. И слышать не хочу ваши предложения; забирайте, за чем пожаловали, и убирайтесь!

Должно быть сам Иистир не смог бы совладать с этой женщиной, чего уж говорить о Кобре, у которого от её повышенного тона заболела голова. Благо, на крики всё-таки спустился Ворчун.

Он уже был в вечерней одежде: свитере с круглым вырезом, свободных штанах, подпоясанных ремешком из вязаного пуха, да деревянных тапках, стучащих при каждом шаге.

- Во имя Златоликого Калифарга, что тут происходит? Марк? Воротился, не запылился таки? - хмыкнул он, держа в руках глиняную кружку с горячим напитком.

- Ты мне так и не отдал чертежи, - развёл Кобра руками.

- Угу, не отдал, - хмыкнул Ворчун. - Интересная у тебя знакомая - баба эта из Дома Крови. Мидрала, ты чего на Кобру зуб точишь? Он же от нас её увёл, - обратился он к жене.

- Попомни мои слова, Инмарудин Ибн Анхут, этот инферлинг, - она показала на Кобру пальцем, - никого из нас до добра не доведёт. Отдай ему чертежи, и пускай он выметается из нашей мастерской.

Ворчун вздохнул и недовольно цокнул языком.

- Пошли поговорим, Марк.

Традиция кочевников - никогда не говорить в месте, в котором встретились. Особенно, если тема важная. Всегда в пути, если уж не с одной стоянки на другую, то хотя бы из ближней комнаты в дальнюю.

Они поднялись в кабинет. Ворчун казался уставшим и угрюмым, он достал с полки свёрнутые чертежи и небрежно бросил их на стол. Свёрток развернулся, раскатавшись по столешнице, и даже свесился с краю. Но для Кобры он уже не представлял особого интереса.

- Ворчун, ты же знаешь, что без тебя я не справлюсь, так? - спросил Марк и, наклонившись над столом, впился глазами в механика.

- Вот оно что… Кобра…, - Ворчун поставил кружку на стол и устало на него посмотрел. - Как насчёт забрать проклятые чертежи и убраться? Твой сегодняшний визит чуть нас не убил, а теперь ты просишь меня пойти с тобой. – Он положил руки на пояс, отвёл взгляд, фыркнул. – Дом Крови убил Жемчужину, знаешь? Сегодня эта тварь с клювом пообещала, что сделает это с моими детьми, если я встану на её пути.

- Погоди, Жемчужину, нашу Жемчужину? Нашего радиошамана? - переспросил Кобра, и на сердце стало тяжело. Он хотел попросить эту альвийку присоединиться, если бы только смог её найти.

- Да, Марк. Они достали её, потому что дала нам тогда наводку. Её даже не было в тех инфернальных развалинах, но они сожгли её радиовышку, а саму повесили, разрезав на две части. Левую на западе, правую на востоке, и кишки по всему периметру, понимаешь?

- Так, - Кобра сделал вдох, потом выдох и почесал щёку. - У меня есть план. Мы попросим помощи у Дома Славы, и они не смогут нам отказать. Они защитят твою семью, дадут место за стенами. Более того, именно они должны помочь нам достать все вещи, о которых я тебе говорил: двигатель и остальное. Здесь тебе оставаться нельзя. Владыка твоего города хочет твоей мучительной смерти, а не успеха.

- Это ты с чего взял? С нынешнего визита? – фыркнул Ворчун.

- В том числе. – кивнул Кобра. – Сам посуди. Сначала Владыка даёт тебе права, даёт титул собственного механика, обещает награды, а теперь что? Он дал тебе кучу «бесплатной» работы без твоих прав, а потом легко и играючи забрал что дал. И ради кого? Ради вечно кровоточащей сумасшедшей с дикарским черепом на голове. А что он ещё заберёт? Может твою мастерскую, твою свободу, а потом и жизнь твоих детей, а?

Кобра навис над столом, уперевшись в него руками. Потом отступил и выпрямился; ему незачем было давить, он и так заставил своего старого друга тяжело выдохнуть.

- Я предлагаю тебе выход, – продолжил Кобра после паузы. - Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. Мы приглядываем друг за другом, как в старые добрые времена.

Инферлинг отошёл к окну, держа руки на поясе. На рёбра давила усталость тела, а на мозги усталость разума. Опять чесалась чешуя. Сегодняшний день был полон испытаний, и Кобра чувствовал тяжесть на сердце. Он уговаривал друга вместе пойти на самоубийство, и видно, Ворчун это почувствовал:

- Даже если я и пойду с собой… Ты не понимаешь, ты просишь меня лишить ребят их отца. Про Зелёное Море рассказывают страшные вещи. Там сотни километров отравленного солончака. Стоит лишь немного подышать тем воздухом, и нас начнёт рвать собственными внутренностями. От безумия, что люди получают там, они ногтями снимают с себя кожу, Кобра!

- А ты думаешь, я просто так прошу тебя сделать Исследователя? - поднял бровь Кобра. - Нет, Ворчун, мне нужен Исследователь как раз для того, чтоб с нами, бравыми песчаными моряками, ничего не случилось.

- Одна ошибка, Марк. Одна ошибка, и мы сами себя освежуем пальцами! Ты хотя бы знаешь, надолго ли туда собираешься? За одну неделю можно наворотить целый багажник ошибок, а порой езда занимает месяцы. На какой срок запасать провизию?

- Да хоть на год. Разве ты не понимаешь, друг, на кону ВСЯ Десейра. И я не говорю о завоевании, о нет. Первый Священный Поход превратил цветущие инфернальные долины в песок, а великие города в руины. Десейра была главным узлом торговли всех миров, а теперь из них к нам лишь изредка заглядывают искатели в поисках рискованной наживы. Что оставит после себя Второй?

- Десейра не стоит того, чтобы её спасать, - фыркнул Ворчун. - Здесь бандиты повелевают бандитами, дьяволы гоняются за демонами, тёмные культы совершают чёрные ритуалы, и сильнейший, что выживает во всём этом, умрёт от позорной случайности. Подонков и ублюдков здесь больше, чем во всёх остальных мирах людей. А я слышал, их там много.

Кобра закрыл лоб рукой, выдохнул и покачал головой. Он тоже это прекрасно понимал. Каждый раз, встречаясь с тем, кому не терпелось добавить очередную голову в коллекцию, он всей душой ненавидел эту пустыню… Но он видел в ней и много хороших разумных. Добрых, честных и благородных в своих деяниях. Тех, кто был достоин жить куда сильнее его самого. Один из них стоял сейчас перед ним, хотя сразу сказать это было нельзя.

- Кто, если не мы, Инмарудин?

- Да кто угодно, - устало отмахнулся Ворчун. - Кто угодно пускай спасает эту чёртову пустыню, а я туда не полезу.

- И что же, дашь ей умереть? Себе, своей жене, своим потомкам? Ангелы убьют каждого в этой клетке, включая тебя и меня, если у нас ничего не выйдет. Мы и так умрём, но мы должны хотя бы попытаться спастись. Быть может, тогда и для нас найдётся шанс?

- Дьяволы воюют с ангелами, пускай Вольные Города этим и занимаются. Или сами поднимаются сюда, а не делают это руками смертных… Почему мы, Кобра?

Кобра глубоко вдохнул. Выдохнул с шипением. А действительно, почему это должны сделать они?

Потому что у них есть шар? Передай шар Дому Славы и забудь всё, как страшный сон. Потому что так повелел Иистир? Потому что это важно тому самому? А кому важно то, что важно изгнаннику из инфернума без Дома?

А почему кто-либо другой? Кто ещё должен этим заниматься в мире, где каждый готов свалить ответственность на другого?

- Я не знаю, Ворчун, - Кобра рухнул на стул, слизнув с клыков натёкшую слюну. - А кто, если не мы? Кто ещё пойдёт нас спасать? Дьяволы? Нет. Они сгрызут друг друга в политической борьбе, а нас спасать не станут. Иномирцы? Забудь, они сбегут в свои миры, как придёт беда. Они никогда нам не помогали, не помогут и сейчас. Другие десейрийцы?... Ворчун…, - Кобра посмотрел на механика, сложив руки. - А почему десейриец должен сказать себе “я должен пойти в Зелёное Море и уничтожить Врата, через которые вторгнутся ангелы, чтобы меня убить”? Даже если бы они обладали моими знаниями, нашими умениями и нашими ресурсами? Почему другие должны быть на нашем месте? Может мы окажемся единственными исключительно потому, что именно мы на это и решились?

- Мы не настолько хороши, Кобра, - Ворчун уже сложил недовольно руки и пожал плечами, однако его движения выдавали задумчивость.

- Нам благоволит судьба, Ворчун. Вспомни Молчуна: он единственный во всей Десейре кахашир, с достоинством принявший новый мир за пределами его племени. Пулемёт в его руках говорит очень громко. Или меня; с меня кожу раза три снимали, я жив. За мной гоняется одна шестая дьявольских домов, а мне хоть бы хны. Или посмотри даже на себя. Тебе приходят в голову гениальные чертежи, а каков ты за баранкой? Ха! Да ты с лёгкостью управишься даже с самой тяжёлой машиной. И не говори, что не замечал этого за собой!

- Всё, старый, ты с ума сошёл, - взмахнул Ворчун рукой, после чего постучал по столу костяшкой пальца. - Это называется талантом, Кобра, и в нём нет ничего сверхъестественного. Люди, которые начинали мнить себя избранными, умирали самыми жалкими смертями, это факт, етить тебя, прислушайся, пока не поздно.

- Это не то, Ворчун. Я говорю, что мы достаточно опытны, дабы дожить до тридцати с таким ворохом приключений за нашими спинами. Пора добавить ещё одно.

Ворчун ничего не ответил. Он достал самокрутку и небольшой железный коробок. Вытащил похожий на огниво маленький стержень с несгораемым пухом и, чиркнув, извлёк пламя. Прикурил. Сделал глубокую затяжку, выдохнул в другую сторону. Кобра молчал.

- Так не хочу переезжать, ты б знал, - хмыкнул Ворчун наконец. - Снова на новом месте, то, сё… Я подумаю, Кобра, хорошо? Рация у тебя есть?

- Найдётся, - кивнул Кобра и выдохнул.

- Записывай тогда, встретимся на короткой, сто шестнадцать точка три. Завтра утром. Если что надумаю, свяжусь по ней. С нашими старыми кодовыми.

- Если решишься, собирай семью, вещи, направляйся ровно на север по тридцать пятому пути, но левее. Я тебя там найду, - сказал Кобра и, скатав чертежи в рулон, быстро двинулся к выходу, но на прощанье повернулся и посмотрел в глаза старому другу. - Вся Десейра рассчитывает на нас, Ворчун, – а после прошипел - Вся, даже если этого не знает, Ворчун.

***

Деньги. Деньги заставляют мир крутиться.

Плохо, когда за деньги убивают или умирают, однако ещё хуже, когда ради них живут. Это значит, что человек не нашёл никакой другой, более великой цели, чем зарабатывать себе на пропитание и приумножать богатство.

Впрочем, а что Кобра знал о богатстве? Мало того, что он никогда не жил в роскошных палатах, так он даже никогда не видел их вблизи. Только сейчас, сидя на одном из высоких барханов, он в бинокль наблюдал шпиль на золотом куполе, испещренном символами паутин.

Ветра обдували его, наблюдавшего за дорогой. Ночью он успел немного поспать перед рассветом, и теперь сидел с рацией, надеясь, что за день услышит хоть что-нибудь от Ворчуна. Что тот действительно соберёт свою семью и как следует подумает над их общим положением.

«Интересно, вот весь день я тут просижу, а если Ворчун решит со мной не ехать? Проклятье, надо было хотя бы Молчуна попробовать украсть, вот он - мужик, хоть в огонь, хоть в пасть, может он согласился бы?»

“Друзья - это самое великое, что может иметь человек. Надежда, любовь и всё то, что даёт жизни чувство жизни - это друзья”, - говорил когда-то Отто Ин, известный как «Бродяга» - “Да, они могут бросать тебя или даже предавать, но если дружба действительно была великой, то даже после предательства ты продолжишь любить то время, что вы провели вместе”.

Кобра начал понимать эти слова только после долгих-долгих размышлений и попыток представить, каков тот чудный иной мир, лежащий за пределами Врат? Каков тот мир, что он никогда не увидит…?

Пескожук, сидя у подножья бархана, поедал свой утренний корм, пока Кобра довольствовался пустым желудком, на себя денег не хватило. Если Ворчун не явится, то Кобре потребуется хотя бы сильный жук, дабы добраться до города под управлением Дома Славы. А он сам как-нибудь потерпит, лишь бы воды хватило.

На песке трудно различить «пути», особенно после очередного шторма. Однако после разъездов, караванов и прочих путешествующих на машинах на протяжении часов оставались разъезженные колеи. Ещё пару лет назад почти все ездили исключительно на жуках, а машины казались уделом исключительно дьявольских эмиссаров, которым за очень верную службу в смертном мире была пожалованы. Теперь всё менялось.

Кобра лично наблюдал, как медленно но верно менялась эпоха, и наступал новый век двигателей, возобновление отношений с иными мирами, новое славное оружие…

На рации, что он держал одной рукой, пока другой придерживал бинокль, замигал зелёный огонёк, сообщивший, что на канале кто-то появился. Кобра зажал кнопку, и из рации послышался искажённый радиосвязью голос Ворчуна.

- Приём, приём, говорит В-1. К-1, ты на связи? Приём, повторяю, говорит В-1…

- В-1, это К-1, слышу вас хорошо, - ответил Кобра и всмотрелся на дорогу.

По ней пылил большой торговый грузовик, обитый железными пластинами, пускай и без сопровождения. Эту махину Кобра видел вчера на заднем дворе у Ворчуна.

Позади его нагонял целый конвой, разглядеть который пока не представлялось возможным; облако пыли, поднятое фурой, мчащей на всех парах, затрудняло видимость. Но несколько машин точно.

- К-1, у меня плохие новости, у нас пара красных жуков на хвосте, как слышно? Как думаешь, что будем делать? Попробуем дать бой? - послышался голос Ворчуна из рации.

Конвой догонял грузовик. Теперь, когда Кобра смог рассмотреть символы, он увидел присыпанную пылью кровавую лужу, выплеснутую на капот одной из флагманских машин. Дом Крови.

- Голубки, ваши шифровки ни к чёрту, - послышался из рации ещё один голос, на сей раз женский. У Кобры похолодело внутри, бок зачесался, но он даже не подумал им заниматься сейчас. – Я обещала тебе вчера, что добром это не кончится. Сначала мы изрешетим твою колымагу, а после я как следует искупнусь в твоей крови, жрец цилиндров. Молись богам, ибо я утащу твою душу прямо в чёрную реку своего покровителя, – почти с наслаждением произнесла ведьма. - А ты, Марк, я знаю, что ты ещё здесь, ты можешь бегать, можешь прятаться от моей магии, но голова твоя будет висеть у меня на капоте. У меня давно для неё оставлено местечко.

Сначала послышались отдалённые завывающие боевые гудки. Кобра уже кинулся вниз по бархану к пескожуку, что отдыхал после завтрака, и съехал по песку, на ходу закидывая рацию и бинокль в рюкзак.

Со стороны дороги затарахтели пистолетные и автоматные очереди.

- Твою мать! - из рации послышался вопль Ворчуна, перешедший в ругань. - Отвали, стерва! Наш движок мощнее, и у нас куча брони. Думаешь, твои ржавые колымаги нам чета? Молчун, а ну, дай ей жару!

Кобра с разбегу взобрался на жука и схватил поводья обеими руками.

Пескожуки не самые быстрые создания и с машиной на скорости у них шансов нет, но у Кобры не было выбора. Перед ним были воины Дома Крови - серьёзные соперники, а у Ворчуна всего лишь торговая фура. Бронированная, быстрая, но она будет сожрана кровавой бандой, если ничего не предпринять.

Громко и тяжело застучал пулемёт. Молчун. Ему ответили короткие очереди пистолетов или одиночные залпы более крупных ружий.

С одной стороны, выводить пескожука вместе с шаром жутко опасно и безрассудно, но разве был другой вариант? Перетерпеть и посмотреть, чем всё закончится? Нет.

Кобра выхватил длинный нож и срезал застёжку упряжи. Верёвка скользнула на песок, шар свалился наземь и замер. «Нельзя его потерять. Нельзя его потерять» - думал Кобра. Раздалась ещё одна автоматная очередь.

- Вперёд, мальчик мой, нам нужно спасти пару жизней. Вперёд! - дёрнул он поводья, одной рукой опуская со лба песчаные очки на кожаном ремешке. Жук выкинул вперёд передние лапы и быстро-быстро поскрёб ими по песку, набирая невиданную за эти дни скорость.

Шесть машин: торговая фура Ворчуна, три украшенные костями “гончие” и два средних “железных рвача” приближались. Лишь Дом Крови позволял себе палить безрассудно, осыпая стальную броню малым калибром. Штурмовики, вооружившись короткими копьями, ждали возможности подобраться ближе. Из задней части торговой фуры, вместе с могучим и яростным рёвом Молчуна, стучала пулемётная очередь. Молчун высаживал месячный запас слов и пуль.

Пули со звоном били по капотам «гончих». Сразили наповал высунувшегося штурмовика с копьём. Разбивали бронепластины, чьи обломки отлетали в дорожную пыль. Пробивали насквозь небронированные части. Корёжили лобовые жалюзи, разбивали бампера, пытаясь добраться до двигателя. С «железных рвачей» отрывали выставленные на кузове окровавленные острые клинки.

Стрелки - разумные, завёрнутые в кровавые ткани, с масками из обелённых черепов -пугающе крича, вели по грузовику огонь. Пули били по грузовику, оставляя вмятинки на стальной броне, навылет пробивая брезентовую подкладку, и стремились ранить единственного защитника фуры.

Две «гончие» объехали по бокам широкий зад грузовика, пытаясь обогнать фуру и достать водителя. Кобра увидел, как один из инферлингов-воинов, обмотанный кровавым шарфом, развевавшимся на ветру, высунулся из окна и зажал спуск. Его автоматический пистолет застучал пулями по бронированному стеклу кабины фуры, будто просил приглашения войти.

Смуглое лицо Ворчуна отпрянуло от окна, спрятавшись за дверью. Очередь прошлась по двери, оставляя на ней вмятины. Кобра, набирая на пескожуке скорость, произнёс заклинание, ветром подняв тучу пыли вплоть до самой дороги.

Огромный жук с испуганным и воинственным рёвом нёсся сквозь песчаную мглу, куда гнали его поводья. Его страшили рычащие моторы машин и оглушительные выстрелы, но он всё равно продолжал бежать.

Это и есть определение мужества. Боишься, но делаешь то что нужно.

Кобра, держа поводья левой рукой, правой сдёрнул с себя винтовку и примостил на предплечье. Он знал, что патроны понемногу заканчивались, и нужно быть экономнее, а на трясущемся жуке, да ещё и через горсти песка, бьющего в очки, о стрельбе можно было забыть. Во всяком случае, об обычной.

- Индургум, гротак, харк, - чётко произнёс Кобра заклинание, и по винтовке волной вспыхнули тёмно-фиолетовым светом символы. Он вжал ладонь в острый кристалл, прорезав кожу, и напитал его кровью.

Водитель Дома Крови - смуглый парень с обожжённым лицом и железной рукой, поднял глаза и увидел, как из песчаной завесы совсем рядом с ним вырвался огромный жук и верхом на нём Кобра, что направил на него ствол моновианского автомата.

Очередь прошила насквозь дверь автомобиля. Отдача слегка задрала прицел, разброс прошёлся по всему салону. Водитель вскрикнул, пара пуль пробила его стальную броню, однако он не умер и продолжал держать руль и вжимать педаль.

Из салона «гончей» в пикапный кузов выбрался оранжевый стрелок-инферлинг с однозарядным дробовиком. Он только повернулся, вскидывая оружие, как автоматная очередь сразила и его. Он схватился за плечо, оступился и вылетел за борт.

Кобра, держа поводья, притёр жука к «гончей», закинул автомат за спину и перепрыгнул в кузов, с грохотом приземлившись на его железное днище. Пескожук, почувствовав сорвавшегося седока, прибавил ходу. Его усердию можно было позавидовать, но его не хватало; он всё равно медленно но верно отставал.

- Шу, отходи! – крикнул Кобра жуку, обернувшись и махнув рукой в попытке спугнуть с опасной дороги, но тот не понял команды.

Полубронированные лобовые жалюзи, двери без окон, квадратный капот с «зубастым» бампером из труб и решёток. Кузов пикапа и шины с шипованными дисками. «Гончие» были быстрыми, но оружия на себе не имели, только стрелков. Одного из них Кобра уже убил.

Остался умирающий водитель, а машину уже начало бросать из стороны в сторону. Рядом с Коброй в кузов попала шальная пистолетная пуля. Кобра распахнул дверцу из кузова в салон и ввалился внутрь.

В салоне алый инферлинг с человеческим черепом-маской и плотной повязкой на голове стащил с сидения мёртвого человека-водителя, удерживая руль. Кобра схватил его за плечо и развернул к себе.

- Привет, – сказал Кобра и ударил противника в нос кулаком в перчатке со стальными вставками, раздробив череп-маску. После чего схватил растерянного инферлинга за плечи и вытолкал через дверь, силой заставив ту распахнуться настежь.

Лишь автоматический компенсатор заставлял машину всё ещё ехать прямо, а не свернуть с пути, но техника уже сбавляла скорость. Кобра влез за руль и вжал педаль газа в пол; в воздухе появился кислый запах сгоревшего бензака.

Молчун стоял у заднего борта фуры с пулемётом наперевес, он кричал, дабы не оглохнуть от стрельбы. Пули заливали одну машину за другой. Пара “гончих” отстала, либо дымясь, либо крутясь на месте с расстрелянными водителями. Один из «железных рвачей» серьёзно пострадал. В Молчуна уже не раз прилетело, пистолетные пули вязли в жилете, царапали руки.

Один из воинов Дома Крови высунулся из кузова «гончей» и дал по Молчуну очередь из автомата. Пули прошили жилет и, скорее всего, достигли цели. Молчун отшатнулся, но с ещё более яростным криком срубил стрелка из пулемёта. Сквозь пробоины в жилете прорастали костяные отростки. Регенерация кахаширов порой пугала.

Вой боевого рога перекрыл рычание двигателей и звуки стрельбы. Сквозь щёлочки лобовых жалюзи своей «гончей» Кобра увидел, как из-за барханов с обеих сторон дороги вылетели двухколёсные байки с седоками, одетыми в броню из всевозможных автомобильных принадлежностей, от покрышек до металлолома. Рейдеры!

Кобра выругался: стервятники позарились на ослабевших в схватке противников. Что хищные птицы, что жуки - они нападали даже на пустынных львов и нередко могли забрать себе всё. Единственное, что хорошо, Рейдеры - не то же самое, что хищники. В них никогда не будет достаточно животного чутья.

Один из мотоциклистов подпрыгнул на бархане и швырнул зажигательную бомбу на капот фуры Молчуна. Что-то бахнуло у бронированной части «железного рвача», пистолетная очередь прошлась по лобовым жалюзи, местами оставив колотые дыры. Кобра еле успел вжаться в руль, пули чудом не задели. Разве что осколок ударил по левому рогу.

Кобра потянулся под руль, обычно там держали запасное оружие, и не прогадал. В руку лёг полуавтоматический пистолет.

Если что-то легко достаётся, нет смысла за это держаться. Дай этому уйти. Что машине, что оружию.

Именно поэтому сразу, как появилось “окно” для подъёма головы, Кобра схватил трофейный пистолет и выстрелил в мотоциклиста. Пистолет выплюнул девятимиллиметровую пулю, прошивая жалюзи насквозь, и сразил мотоциклиста наповал. Тот свалился под колёса своего “железного жука”, и мотоцикл перевернулся через него, взметнув облако песка.

- Я умоюсь кровью каждого из вас! Каждого в отдельности и всех вместе взятых! - раздался знакомый женский голос, подобно ударившей молнии средь ясного неба. - Исаарто, инхото, фирто! - послышалась комбинация магических слов на дьявольском наречии.

Кобра увидел на одном из “железных рвачей” её - алую инферлингшу с обмотанной длинным кровавым шарфом головой и черепом, сквозь чьи глазницы проходили её рога. Она крепко держалась на крыше среди ржавых клинков, и танцевала в кровавом танце.

Каменные перчатки на её руках выросли в копьё с широким чёрным лезвием, которым она стала размахивать над собой. Пулемётная очередь прошла над её головой.

Молчун вскрикнул, выронил пулемёт на пол кузова фуры и схватился за живот. Из раны сквозь его пальцы в сторону магички протянулась кровавая нить. Тело водителя-человека в машине Кобры вдруг поднялось: из его глазниц, открытого рта и пулевых ранений сквозь окна потянулась кровь.

Он не был жив и не обернулся нежитью, однако странная магия заставила тело подняться в воздух и полететь, словно на привязи кровавой нити. Окоченевшее и левитирующее, оно стало мешком, из которого заклинательница вытягивала кровь. То же происходило и с остальными телами, оказавшимися поблизости, даже ещё один застреленный Коброй мотоциклист не свалился с байка, а полетел, как в невесомости, пока байк вылетел из-под него, как сбежавший жук.

В воздухе отвратительно запахло серой и свежей кровью. Этот запах был настолько ярким, что даже Кобра, всю жизнь имевший дело с кровью, почувствовал знакомый тошнотворный позыв. Он почувствовал, как запульсировали его вены и как задвигалась кровь по артериям. Вжался в руль, пытаясь сконцентрироваться на езде. Голодный желудок как рукой скрутили, пытаясь сжать, словно тряпку. Пистолет и так выпал из рук, свалившись на пол кабины. Тело сковывало, когда рядом по воздуху протекала линия крови, её магическое влияние мутило разум.

Словно одна большая артерия, кровь плескалась у него над ухом и будто высасывала из него жизнь. В самой душе становилось холодно и бесчувственно. Ощущение было похоже на горячку от загноившейся раны, когда кидает то в жар, то в холод и бесконечно мучает слабостью.

Он попытался оттолкнуть безжизненный кровавый мешок водителя, но тот лишь отлетел вглубь салона и застрял там, недосягаемый, но отравляющий одним своим присутствием.

Это нужно было прекратить сейчас же.

Но ни магия, ни даже движения не выручали Кобру из этой ситуации, пока осквернённое тело водителя находилось в его машине, и в нём оставалась кровь. Трудно было даже думать, а ученица самого дьявола из Дома Крови продолжала напевать ведьмовские мантры и танцевать страшные танцы. Слова её песни болезненными вспышками отдавались в голове каждого, кто оказался рядом с кровавыми нитями или их источником.

Собрав волю в кулак, Кобра направил машину на таран, врезался в борт «железного рвача», пытаясь сбросить заклинательницу, но не вышло. Тогда он отвёл машину чуть в сторону, но тут водитель “железного рвача” сам его бортанул и, отжимая дальше, попытался заставить Кобру потерять угол движения машины.

Обессиленный Кобра сцепил зубы и с трудом нашарил на полу пистолет. Теперь оставалось подняться, а это казалось уже непосильным. Он почувствовал страшный рвотный ком, подступивший из желудка.

Раздался рёв. Кобра поднял взгляд и увидел спину гигантского чёрного жука, в которую ударила кровавая струя, ибо он перегородил собой путь, а после со всей злобой бортанул многотонной тушей «рвача» заклинательницы.

“Молодец, парень… Ты просто молодец”, - со слабостью подумал Кобра.

Кровавая ведьма чуть не потеряла равновесие, но пескожук решил в этом убедиться. Царапаясь о копья, выставленные из машины, он ударил в борт ещё раз. Колдунья потеряла концентрацию, кровавые нити лопнули с противным визгом, трупы рухнули, кто на пол кабин, а кто на дорогу, и перекатываясь, остались позади. Следом за ними с криком полетела и ведьма.

Хитин местами оцарапался от такого манёвра, жуку даром не обошлось. Рейдер на мотоцикле проехал мимо Кобры, набирая скорость. Он держал одну руку навылет с глиняный сосудом, фитиль которого только что подпалил, дабы кинуть эту бомбу жуку в спину.

- Прочь от моего пескожука! - крикнул Кобра и дал очередь в спину мотоциклисту.

Две пули попали в цель, три пролетели мимо, а пистолет сухо щёлкнул грязным затвором, патроны закончились. Однако мотоциклисту было достаточно, он уронил снаряд и огненный взрыв от него, ударил по машине, обдав Кобру жаром. Кобра отбросил пистолет, чтоб не мешал. На ходу оставались ещё машины, хотя противников изрядно поубавилось. Последняя «гончая» и «железный рвач», оставшись без командующей ведьмы, развернулись и вышли из боя. Им первым достанутся трофеи и выжившие, если конечно для них это будет иметь значение.

Кобре и товарищам останутся лишь их собственные жизни и имущество, захваченное Коброй. Возможно, этого достаточно. Фура гнала вперёд, Молчун приподнялся, посмотрел на продолжающую преследовать «гончую», разглядел в ней Кобру и тяжело опустился.

Жук выбивался из сил и сдавал позиции. Из пробитого хитина, что пулями, что клинками, стекала янтарно-зелёная жижа, похожая на слизь. Кобра гудками подал сигнал остановиться.

***

Нет ничего такого же особенного, как остановка после боя. Оседает пыль, затухает адреналин. Ты ещё не веришь, что жив, а просто идёшь дальше пружинистой походкой. Вы считаете потери, перевязываете раненых, собираете трофеи, если таковые остались. Решаете, что делать с противником. Последнее, конечно, сейчас не о группе Кобры.

И вроде появилось ощущение пришедшего спокойствия, а вроде постоянно преследовало чувство, будто сейчас пойдёт по второму кругу, и бой начнётся заново. И конечно, нет ничего более особенного, чем встреча с друзьями на поле боя после боя.

- Как Молчун? - спросил Кобра, приветственно отбив предплечье Ворчуну, что остановившись, уже осматривал фуру, накладывал заплатки, подкачивал простреленные шины.

- Жить будет. Жена моя, солнце золотое, его сейчас штопает, - отмахнулся Ворчун. - Я подумал над твоим предложением, ты всё-таки прав. Поедем на новое место. А то я так подумал: это же логично, что Дом Паука заставляет меня чувствовать себя пойманной мухой. Вот и хрен им. Едем к Славе.

- Пока ещё не можем. Мне нужно вернуться за шаром, – сказал Кобра, потирая чешую под глазом. – Он остался у того самого места, где я к вам присоединился.

- Что ещё за шар, и на кой ляд тебе он сдался? – фыркнул Ворчун, махнув рукой. – Хватит ерундой маяться, заклеиваемся и поехали, пока кто ещё не наскочил.

- Нет, этот нам жизненно необходимо. Привезу, сам увидишь. Я заберу его на «гончей», если что, выйду на связь. Как приеду, так дальше двинем… К слову, Ворчун, твоя жена не может посмотреть моего пескожука?

- Пх, да как будто она бы стала. Нет, Кобра, надежд не строй, она только по разумным гуманоидам. Никаких жуков.

- Хотя бы хашем смажьте его раны. Уж он этого заслужил, – сказал Кобра, внимательно посмотрев в глаза собеседника, упомянув обезболивающую кактусовую мазь, широко распространенную в Великой Пустыне.

- Ладно-ладно, я думаю, мы сможем наложить на него пару заплаток, пока хитин сам не срастётся. Кстати, это он скинул с «рвача» ту ведьму?

- Да. Вероятно, он всем нам спас жизнь, так что ты уж клей его на совесть. Я там не мог даже руку от пола поднять, так меня мутило. Вокруг летали тела, кровь. Если бы не жук, я бы наверное сознание потерял.

- Твою-ж…, звучит мрачно, – фыркнул Ворчун, тремя пальцами дёрнув свою бородку. – Думаешь, она подохла?

- Будем надеяться, – почесал Кобра руку, содрал чешуйку и махнул инферлингским хвостом. – Я не видел её смерти.

- Значит, нет, – безнадёжно махнул рукой Ворчун. – Тогда нам стоит поторопиться. Такие сволочи - это не заноза в заднице, там серьёзнее. От них просто так не избавиться.

Кобра хмыкнул и поторопился к «гончей», поворачивать машину назад. Перед отъездом он ещё погладил жука, приказав ему держаться рядом с фурой Ворчуна и «охранять» её. Он обнимал его чёрный хитин, приговаривая, что он огромный, невероятно храбрый и могучий молодец.

Жука стоило давно уже назвать, но Кобра продолжал к нему обращаться без имени; фантазия никак не подсказывала хорошего имени, такого, чтоб на один выдох. И конечно такого, что не повторялось. Не хотелось теснить память о предыдущих хитиновых компаньонах.

Наконец, не теряя больше времени, Кобра рванул на «гончей» обратно по дороге.

Нарваться на врага – то ещё удовольствие. Даже если он ослаблен, вероятно напуган и собирает раненых, чудом выживших после боя, либо обдирает погибших, всё равно он ещё опасен, особенно для одинокой машины.

Кобра решил объехать, свернул с дороги, это не сильно затруднило езду, так как дороги в Десейре всё равно постоянно менялись из-за гонимого ветром песка. Однако, что хорошо, теперь он оказался подальше от вероятной стычки с рейдерами или с воинами Дома Крови.

Дьяволы делятся на Дома. Они всё ещё уникальны и опасны сами по себе, но Дом определял их функцию в Инфернуме. Вероятно неочевидную, но важную. Души, что попадали в Инфернум, через боль и страдания очищались от личности, чтобы отправиться назад; в этом и заключалась дьявольская работа.

Те из смертных, что называли себя дьявольским Домом, на самом деле им не являлись. Это эмиссары, слуги. Они посвятили себя ценностям Дома и подчинялись дьявольскому наместнику, Владыке Вольного Города, взамен на определённые блага. Богатство, лечение, молодость, достаток, а также, скорее всего, сила и много силы. Дьяволы всегда были хозяевами Десейры. Единственная их проблема - многие из них не хотят договариваться друг с другом, стремясь вознестись над остальными.

Шар блестел на солнце, словно драгоценный бриллиант. Лучи впитывались в его фиолетовую поверхность, и шар сиял изнутри. Красная трава, росшая в Десейре повсеместно, пыталась тянуться к нему и щупать, но понимала, что в нём нет крови, которой могла напиться. Кобра выдохнул, он хотя бы на месте. Это уже больше того, чего он боялся.

Он остановился рядом, примерился, осмотрел верёвку. Шар был довольно большим и очень тяжёлым для Кобры, благо, что достаточно крепким.

Пользуясь настойчивостью и магией, Кобра умудрился загрузить шар из тысяч переплавленных душ в кузов. Однако это не был конец, проклятый шар был слишком большим, чтобы не доставлять проблем. Он тяжело катался по кузову, норовя выпасть на песок.

Когда Кобра накрыл шар полотном и привязал тросами, дабы тот никуда не делся во время езды, ему показалось, что за ним кто-то наблюдал. Обернувшись, он увидел сову с красными полосками, что сидела на торчащей из песка иссохшей коряге и щурилась от дневного света.

Это была самая обычная сова, каких изредка можно встретить у Каменных Столпов, прилетевших непонятно откуда. Вот только Каменные Столпы находились во многих неделях езды отсюда.

- Ты далековато от дома, – хмыкнул Кобра, посмотрев на птицу с подозрением.

У неё были красные полосы на бежевато-белых перьях, и она внимательно следила за тем, что делал Кобра, и слегка угукнула, когда тот вновь кинул на неё взгляд. Кобра сплюнул, сова вполне могла быть фамильяром дома Крови, а значит, за ним так бессовестно наблюдали. С другой стороны, кто другой посмел бы?

Кобра подскочил к сове, защищая на всякий случай лицо руками, и спугнул её с места. Сова взметнулась в воздух и полетела прочь.

Кобра хмыкнул, провожая заблудившуюся птицу взглядом. Быть может шпион дома Крови? Призванный питомец ведьмы? А возможно, просто заблудившаяся птица и разыгравшаяся паранойя.

Пора возвращаться. Впереди ещё два дня пути по пустыне.