Мощи Распутина. Проклятие Старца

80

Время от времени Росток чувствовал, что не принадлежит собственному телу. Он словно бы парил над машиной, глядя на себя за рулем со стороны и думал о том, что бесполезно пытаться отодвинуть последний момент ради выполнения каких-то земных дел. Ему доводилось слышать, что такие выходы из тела нередко предшествуют смерти. Ощущение было-приятным: чувство невесомости, в котором стирались границы времени и пространства. Однако он не желал сдаваться. Каждый раз, когда его начинало тянуть вверх, он усилием воли возвращал себя в тело и пытался сосредоточиться на дороге.

Моменты отделения, впрочем, были также моментами просветления. Паря над самим собой, Росток чувствовал, что способен видеть вещи, скрытые от его земных глаз. Возможно, эти видения были просто галлюцинациями или голосом подсознания. Но каждый раз, покидая свое тело, он возвращался с кусочком головоломки, не дававшемся ему раньше.

Когда он, наконец, доехал до Миддл-Вэлли, глаза видели намного хуже, горло болело, руки и ноги полностью онемели, однако разум оставался на удивление ясным. Росток смог проникнуть сквозь всю паутину лжи и обмана, которую сплели у него на пути. И понял, какова была роль вдовы в этой ужасной череде событий.

Медленно, усилием воли не позволяя себе терять сознание, он заехал на холм в старой части города. Остановив машину, он понял, что онемевшими пальцами не может достать ключ из замка зажигания. Он не чувствовал дверных ручек. Однако каким-то образом сумел выйти и подняться по каменным ступеням. Он обхватил запястьем ручку тяжелой двери и, собрав последние силы, потянул дверь на себя, после чего незаметно скользнул в церковь Святой Софии.

Тусклое сияние электрических свечей, висевших на боковых стенах, освещало помещение. Десяток прихожан — в основном, стариков — стояли на коленях, ожидая, когда священник выйдет из дверей иконостаса и начнет службу. Это были последние из прихожан некогда процветавшего прихода Сергия; они читали молитвы и били себя в грудь при каждом упоминании имени Христу. Их голоса в пустой церкви раздавались гулким эхом. Росток привалился к колонне, чувствуя, что слабеет с каждой секундой.

Кто-то открыл дверь за его спиной. Росток ощутил сквозняк. Затем послышался шепот двоих мужчин. Похоже, пришли опоздавшие прихожане. Они поднимались по ступеням за его спиной.

— Ты доставил мне слишком много хлопот, — прошептал голос с сильным русским акцентом.

Прежде чем Росток успел обернуться, его опрокинул на пол резкий удар в спину. Впрочем, он не прервал ритмичное чтение молитв. Когда Росток попытался подняться, его ударили ногой чуть выше почки. Он почувствовал, как внутри что-то лопнуло, и снова упал, задыхаясь от боли. Ногу поставили ему на шею, прижав щекой к холодному мраморному полу. Внутри Ростка что-то перемещалось и текло, теплая жидкость наполняла его горло. Во рту ощущался вкус собственной крови, которая скапливалась внутри и выливалась на пол темной лужей.

Последний симптом. Он умрет прямо здесь. Что ж, подходящее место — церковь, которую он когда-то отверг.

— Он не доставит нам хлопот, — сказал русский голос своему невидимому напарнику. — С ним покончено. Ты жди здесь.

Нога продолжала прижимать Ростка к полу. Он видел, как худая фигура идет к группе прихожан и останавливается за их спинами. Каким-то образом Росток понял, что это Василий.

Медленно, словно удостоверяясь, что Росток не бросится на него, нападавший убрал ногу.

Через несколько минут молитвы затихли. Прихожане поднялись на ноги и начали петь старый русский гимн о пришествии Господа. Из боковой двери иконостаса вышел Сергий. На нем было золотистое одеяние с орнаментом, которое обычно священник надевал по праздникам. За ним шла молодая женщина в белом длинном платье, подпоясанном белым же поясом. Ее голова была покрыта традиционным русским платком, завязанным под подбородком.

Росток моргнул и, превозмогая боль в глазах, попытался сфокусировать взгляд. Женщина шла медленно, словно боялась оступиться. Один раз, нарушив ход литургии, Сергий подхватил ее под руку. Платок закрывал часть ее лица, однако ее красоту едва ли было не узнать.

Николь. Бледная, с белой, как платье, кожей. Она явно была на грани обморока. Доктор Чандхари сказала, что Николь отправили в больницу днем раньше, что токсин Распутина уже распространился по ее телу и что она вряд ли переживет ночь. Однако Николь была здесь и помогала епископу вести службу. Должно быть, Сергий каким-то образом сумел похитить ее из больницы. Не исключено, что он остановил кровотечение, как Распутин делал это царевичу Алексею, однако, подобно Распутину, Сергию не удалось наложить вечное исцеление. А может быть, Николь защищали ее собственные гены.

Как и Росток, она была американкой лишь во втором поколении. В контакт с токсином Распутина она вошла примерно в одно с ним время, и у неё имелся такой же частичный иммунитет. Его должно было хватить, чтобы пережить эту ночь. С ужасающей синхронностью токсин высасывал жизнь из них обоих. Теперь они были обречены умереть вместе. В этой церкви. На глазах у священника, который когда-то утверждал, будто обладает даром исцеления.

Росток слышал, как утробный голос Сергия наполняет внутреннее пространство церкви. Он начал свою речь на церковнославянском, но затем перешел на английский. Лежа на полу, беспомощный, Росток позволял словам епископа обволакивать себя:

— Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями нового воскресения, — говорил Сергий.

Росток лежал на полу и смотрел, как Василий терпеливо стоит и ждет… чего? Его напарника не было слышно, и Росток не знал, продолжал ли он стоять в тени. Дойдя до алтаря, Николь повернулась, обвела глазами церковь и встала на колени. Должно быть, она заметила Василия, однако взгляд ее искал кого-то еще.

— Мы стоим на пороге возрождения веры, — про» должал Сергий.

Росток глубоко дышал, накапливая последние силы. Они могли ему понадобиться.

— Мы снова будем жить в эпоху чудес и невероятных свершений.

Лужа крови перед лицом Ростка продолжала увеличиваться, хотя теперь, казалось, медленнее.

— Церковь Святой Софии станет местом паломничества для верующих со всего света.

Николь кашлянула, прикрыв рот небольшим куском ткани, который держала в руке. Кашель сотрясал все ее тело. Она снова обвела глазами дальнюю часть помещения, и на лице ее отразилась тревога.

— Больные исцелятся, — провозгласил Сергий. — Увечные встанут на ноги. Мертвые воскреснут.

Эти слова словно бы придали Николь сил. Она подняла голову, посмотрев на Сергия, словно ждала, что он сотворит одно из чудес.

— Чудотворным, святым инструментом нашего с вами духовного воскресения станут драгоценные мощи пророка, отвергнутого в родной стране: великого русского целителя и старца, человека, чья святость станет очевидна сегодня ночью… Григория Ефимовича Распутина.

По лужице крови Ростка прошла мелкая рябь. Мраморный пол затрясся. За последние две недели под Миддл-Вэлли обвалилось более десятка туннелей. И теперь — совпадение показалось Ростку жутким — это случилось в момент произнесения имени Распутина. Грохот продолжался всего несколько секунд, и прекратился с громким треском.

— Вы видите? — обратился Сергий к изумленным прихожанам. — Великий святой дает знать о своем присутствии и глядит на нас с небес с одобрением.

Росток наблюдал за Василием, который прикрывал голову руками, пока грохот не прекратился.

— Тем, кто спросит, почему человек, которого называли грешником и развратником, заслуживает причисления к лику святых, я отвечу: многих святых поносили при Жизни, и многие погибли мучениками. Разве не такова история Господа нашего Христа? В Писании сказано, что Его называли обжорой и пьяницей, якшавшимся с грешниками. Его отвергали старейшины, от Него отвернулись собственные ученики, и Он был распят за грехи наши.

Сергий опустился на колени и осенил себя крестным знамением. Его голос как будто стал ниже:

— И даже на родине, дети мои, мы видели подобное. Двадцать тысяч старообрядцев были лишены крова только за то, что защищали свою веру. Мы знаем о тысячах соотечественников, которых обрекли на смерть последователи Ленина и Сталина. Среди них были и наши родственники. Но русская православная церковь стала почитать тех несчастных как святых — за последние годы были канонизированы восемьсот пятьдесят мучеников.

Он положил руки на алтарь, и его голос обрел мощь:

— Но где, братья и сестры, где имя Григория Ефимовича Распутина среди имен этих святых? Русская православная церковь, следуя примеру русской зарубежной церкви, канонизировала царя Николая, императрицу Александру и всю императорскую семью. Одно это делает Распутина не только духовником святых, но и человеком, к которому святые обращались за помощью в самые темные моменты жизни. Он был праведником и чудотворцем, который спасал жизнь царевича. Может ли императорская семья считаться святой, а их духовный наставник — нет?

Мраморный пол холодил лицо Ростка. Он слушал панегирик епископа и продолжал наблюдать за Василием. Ждал, пока тот сделает первый шаг.

— Враги Распутина говорят о его темных делах и злых поступках. Но вот что я скажу вам, братья и сестры: истинные грешники — это его враги. Подобно демонам, они очернили образ святого своими уловками и ложью. Ибо воистину Распутина коснулась рука Господа. Воистину он был Божьим человеком. Истинным пророком, отвергнутым собственной страной.

Николь готова была потерять сознание прямо у алтаря. Ее подбородок касался груди, плечи ссутулились, а тело сотрясали приступы кашля.

— Вот что великий старец сказал о своей смерти и жизни после нее.

Росток видел, как Сергий достает листок бумаги и сверяется с ним, произнося цитату:

— «Я знаю, что умру в ужаснейших страданиях. Тело мое разорвут на куски. Но даже если мой прах развеют по четырем ветрам, я не прекращу творить чудеса. Моими молитвами свыше излечатся больные, и неплодоносящие женщины понесут». Это слова Распутина, — Сергий помахал листком бумаги в воздухе, чтобы видели все. — И сегодня мы призовем его, чтобы пророчество исполнилось.

Цитата была той самой, что Росток читал на компьютере Робин.

— Все мы знаем, что благих деяний и намерений недостаточно, чтобы провозгласить человека святым, — продолжал Сергий. — Церкви всегда требовалось одно последнее и неоспоримое доказательство. Демонстрация Божьей воли. И мы можем со светлой душой сказать, что оно у нас есть. В наше владение попали святые мощи — возможно, самая ценная церковная реликвия из всех, что были вывезены из России.

Сергий позвонил в маленький серебряный колокольчик. Николь нетвердой походкой подошла к центральной двери иконостаса, за которую было позволено заходить только священникам. Она на секунду остановилась, обернувшись и пытаясь разглядеть что-то в темноте. Видимо, отчаявшись найти то, что искала, повернулась к дверям, отворила их и отошла в сторону. Росток смотрел, как из центральной двери медленно выезжает инвалидное кресло. В нем — худая седая женщина с контейнером из нержавеющей стали на коленях. Внутри, как догадывался Росток, лежала кисть Распутина. Кресло толкала лже-репортерша Робин Кронин, она же Робин Кронштадт.

Епископ перекрестил их обеих, прежде чем бережно взять контейнер с колен старой женщины.

Должно быть, это мать Робин, подумал Росток. Мать, которая умирает от рака. Ради нее Робин пошла на отчаянный шаг — украла мощи и принесла их Сергию. Она искала чуда, которое спасло бы мать.

Кто мог винить ее? Росток знал, что сделал бы то же самое. По собственному опыту он знал, что нет законна жестче, нет связи прочнее, чем та, что связывает ребенка с матерью.

В прострации он смотрел, как епископ открывает контейнер и достает реликвию из пластикового пакета. Выпуская на волю смертельный токсин, защищавший реликвию от врагов… и убивавший невинных. У самого епископа, уроженца России, был иммунитет. Старые прихожане так же не должны были пострадать. Но были и другие… Сколько людей войдут сюда в поисках исцеления и утешения, а найдут смерть?

Набожные люди верят, что мощи способны исцелять, однако Росток точно знал, что эта реликвия может убить.

— Приготовьтесь к чуду! — объявил Сергий. — Эта плоть преступает законы самой природы! Это знак воли Божьей! Смотрите! Смотрите на мощи Распутина и склоните головы в молитве. Это правая рука великого святого, сохранившаяся неизменно со дня его гибели. Наша вера учит, что нетленность плоти — доказательство святости. Перед вами доказательство того, что великий целитель и пророк Григорий Ефимович Распутин воистину святой.

И эта рука, правая рука праведника, рука, исцелившая множество русских людей во имя Господа, сотворит исцеление и сегодня, — вытянув реликвию перед собой, он поднял глаза к нарисованным на своде небесам. — О, великий целитель, пусть сила твоя вновь возродится, дабы неверующие узрели власть Господа!

Вдруг под полом раздался треск, словно глубоко под землей ударила молния.

— О, великий святой Распутин, взываю к тебе: да исполнится твое пророчество! — Сергий поднял реликвию над головой. — Ты обещал, что после смерти продолжишь творить чудеса, что твоими молитвами излечатся больные, и неплодоносящие женщины понесут.

За громким треском послышался подземный грохот, пол церкви задрожал. Земля под ним двигалась и оседала, огромные плиты крошились друг о друга. Земля скрипела зубами, как говорил дед Ростка.

Епископ и, похоже, все прихожане приняли это за знак благословения от человека, которому они молились. Росток и сам начал думать: а что если это некий паранормальный феномен, послание могущественной фигуры из загробного мира? Про реликвии говорили, что они останавливали наводнения, прекращали эпидемии и приводили армии к победам. Вполне возможно, что Распутин посылал свое благословение этой группке верующих.

— О, великий святой Распутин, как твой верный представитель на Земле, я взываю к тебе и молю, чтобы ты просил Господа вернуть мне дар исцеления! Не ради меня, но ради страждущих. Позволь мне продолжить твою миссию, помогать и бедным, и сильным сопротивляться их земным болезням и найти искупление, к которому они идут.

С шатающегося свода церкви посыпались крупицы штукатурки. Они падали, словно серый снег, на лицо Ростка. Рядом с ним на пол упал воробей, падение которого смягчили перья. Один из тех, что жили на колокольне. Вскоре неподалеку упал еще один. Как и первый, падая, он уже не махал крыльями.

Росток смотрел на мертвых воробьев.

Плохой знак, подумал он.

Подняв глаза, он увидел, что Василий начал двигаться. Худая фигура выскользнула из-за скамьи и начала приближаться к алтарю. Никто из прихожан не обращал на него внимания. Все они сосредоточились на епископе, который держал руку Распутина над головой женщины в инвалидном кресле.

— Силой, данной мне этими мощами…

Он положил свою руку ей на голову и коснулся ее щеки кистью Распутина.

— …и с благословения этой руки, что исцелила многих людей…

Если Робин желала для матери исцеления, то сейчас настал тот самый момент. Ради него она отравила Ростка, украла мощи, бросила работу, поставила крест на карьере репортера и всю свою веру вложила в отвергнутого целителя, верующего в святость Распутина. Росток не думал, что ее жертва того стоила. В конце концов, те способности к исцелению, что были когда-то у епископа, давно иссякли.

— …пусть эта женщина исцелится!

Мать Робин словно подпрыгнула, хотя Росток видел, что Сергий сам тряхнул ее кресло.

Перекрестив женщину рукой Распутина, Сергий повернулся и поднял мощи над головой, громогласно провозглашая:

— …и вмешательством великого святого Распутина да будет дарована милость всемогущего Христа всем собравшимся здесь, и да избавит их от болезней, что выпали на их долю.

«Если бы все было так просто», — подумал Росток. Вместо исцеления он почувствовал внезапный укол боли и спазм, сотрясший тело. В это же время Николь испустила сдавленный крик и схватилась за грудь. Женщина в кресле запрокинула голову назад, словно ее внезапно пронзила боль. Даже Робин, которая стояла с озадаченным лицом, похоже, испытывала неприятные ощущения.

Василий, до сих пор никем не замеченный, подошел к епископу, схватил его за руку и вырвал реликвию.

— Нет! — закричала Робин. — Остановите его! Епископ сцепился с Василием.

Женщина в инвалидном кресле, увидев, как ее последнюю надежду на исцеление крадут, заплакала.

Василий выхватил из кармана пистолет.

Росток лежал в задней части церкви и с ужасом наблюдал, как он направляет его на епископа.

Виктор думал о подземных толчках, о трещинах в фундаменте и о мертвых воробьях, которыми теперь был усеян пол вокруг него. Их смерть могла означать только одно: взрывоопасный газ сочился из подземных шахт, проникая сквозь трещины в полу. Любая искра могла вызвать взрыв.

— Не-е-е-е-е-ет! — закричал Росток и, собрав все силы, которые внезапно и необъяснимо наполнили его тело, поднялся с пола.

Василий обернулся на звук его голоса. С мастерством тренированного убийцы он быстро, почти привычным движением прицелился в Ростка и нажал на спусковой крючок.

Маленькая искра из дула пистолета воспламенила метан.

Словно гигантская лампа-вспышка, внезапный взрыв бриллиантово-ярких белых огней осветил сцену у алтаря, на мгновение остановив время. Василий озадаченно смотрел на свой пистолет. Епископ выпустил реликвию. Рот Робин открылся в неслышимом крике. Женщина в инвалидном кресле закрыла лицо руками. А Николь зачем-то двинулась по направлению к ней.

Пуля попала в левое плечо Ростка. Он услышал треск кости. Но боли не почувствовал Из-за жара и взрывной волны. Он снова оказался на полу, на сей раз на спине, и смотрел, как языки пламени вырываются наружу, пробивая витражные окна, сотрясая древние колонны и с примитивной природной мощью ударяя в потолок. Он знал, что будет дальше.

Метан — легче воздуха и скапливается у потолка, где и должен был произойти самый сильный взрыв. Массивные потолочные балки тщетно пытались сдержать взрывную волну, но ее давление было для них слишком велико. Взрыв пробил огромную дыру в крыше, разбрасывая обломки в ночном воздухе. Оставшись без креплений, центральная балка полетела вниз. Росток беспомощно смотрел, как огромный брус, крутясь в полете, падает на пол и разбивает статуи святых Кирилла и Мефодия.

Без подпоры крыша начала медленно, со скрипом, раскачиваться. Однако вес черепиц был слишком велик, и она прогнулась вовнутрь. Наконец раздался оглушительный треск, и золотой купол церкви Святой Софии рухнул.