Мост Её Величества

ГЛАВА 9

— Какого хрена?.. — пробормотал я.

Слегка оттолкнувшись руками от перил, и сойдя с «бордюра» на дорожку, я уже громче, и на английском, произнес:

— What's the matter, man?

— What are you going to do?

Мы задали свои вопросы почти одновременно. Передо мной стоит мужчина довольно крепкого телосложения; на нем объемная темно-синяя куртка, капюшон отброшен на плечи, на голове кожаная кепка. С виду ему лет тридцать, или чуть больше; открытое лицо, но взгляд в эти мгновения — направленный на меня — какой-то напряженный, изучающий.

Его рука переместилась с моего плеча на предплечье; мы по-прежнему стоим у самых перил; хват у него крепкий — силен, мужик!..

— Отпусти!

Мгновением спустя, спохватившись, вспомнив, где, в какой стране нахожусь, я сказал, перейдя на английский:

— It's okay, man!.. Now you can let go of my arm?

Его лицо вдруг переменилось.

— Русский, что ли? — спросил он.

— Ooops! — пробормотал я. — А ты?

— Хм… — Он отпустил наконец мою руку. — Сложный вопрос…

— Да уж, — я криво усмехнулся. — Вопрос не из простых.

Некоторое время мы молчали. Он продолжал меня рассматривать — видимо, пытался понять, что у меня на уме. Я достал из кармана пачку сигарет; жестом предложил ему угоститься.

— Спасибо, не курю.

Мне тоже не особенно хотелось курить, — во рту горчит от выкуренных прежде сигарет — поэтому я спрятал сигареты обратно в карман плаща.

— У вас что-то случилось? — спросил незнакомец.

— С чего вы взяли? — я тоже перешел на «вы».

— Ну… — Мужчина поскреб пальцем подбородок. — Я проходил мимо…

— Так?

— Смотрю, вы взбираетесь на перила…

— Не совсем, — уточнил я. — Мне хотелось посмотреть, что там… внизу. Но на перила я всё ж не взбирался.

— Все равно, это опасно… Да и зачем это?

— Что?

— Зачем свешиваться через перила? И смотреть, что там — «внизу»?

Я на какие-то мгновения задумался.

— Видите ли… не знаю вашего имени…

— Роман.

— Ого, — я удивленно посмотрел на него. — Хорошее имя для этой страны… Меня зовут Артур.

Мы обменялись рукопожатием. Он широко улыбнулся; эта улыбка преобразила его лицо, и сразу расположила меня к этому оказавшемуся вдруг на моем пути незнакомцу.

— Уточню, что моя фамилия не Абрамович…

— Ну и я не король Англии из седых легенд.

— Я бы назвал фамилию, но она слишком сложна для русского человека.

— Вы отлично говорите по-русски, Роман. Без малейшего акцента.

— Так у меня мама русская.

— А. Тогда конечно.

— Папа литовец. Ну, и сам я из Литвы.

— Вот как?

Я наморщил лоб; после некоторых умственных усилий мне все же удалось воспроизвести вслух несколько литовских слов.

Настал его черед удивляться.

— Откуда вы знаете lietuvių kalba?

— Я некоторое время жил в Вильнюсе… В молодости, — уточнил я. — И это, по правде, почти весь мой словарный запас литовского.

— Ну, вы вроде бы и сейчас не старый, — он улыбнулся. — Но мы, кажется, отвлеклись?..

— Да? От чего?

— Вы что-то внизу высматривали… Я спросил — «что именно?» Вы, Артур, сказали: «видите ли…» И в этом месте мы отвлеклись.

Я вздохнул про себя. Что именно я высматривал внизу?.. Как я могу объяснить это незнакомому человеку? Как объяснить то, что со мной происходит? В какой ситуации я оказался из-за собственной неосторожности (если не сказать — глупости)?

И должен ли я что-то ему объяснять?

Роман продолжал испытующе на меня смотреть. Я понял, что он не собирается оставлять меня здесь, на мосту, в этом месте, где установлен предупредительный знак для склонных к суициду личностей, в одиночестве. Поистине, добрый самаритянин — сегодня я убедился на собственном опыте, что такие люди существуют в природе.

— Видите ли, Роман… — Я говорил медленно, подбирая слова. — Я специалист по… по сооружению мостов… в некотором роде.

— А! — сказал он. — Так вы мостостроитель?

— Я немного другие мосты выстраиваю…

«Господи, что я несу…»

— Ну, так одинаковых мостов, наверное, не бывает?

— Конечно, — сказал я. — Мосты бывают материальные… и другого свойства.

— То есть?

— Между физическими и нематериальными объектами… То есть, переход как процесс изменения из одного состояния системы или элемента в другое, обычно происходящее в результате ее… или его… отказа или восстановления. Примерно так, Роман.

Выдав эту тираду, я сам немало удивился этой пришедшей вдруг на ум формулировке — возможно, я где-то прочел это, или слышал. но где именно, хоть убей, не помню.

— Надо же, как сложно… Вы, должно быть, большой профессионал в этих вопросах?

«Раньше думал, что что-то да понимаю в этих вещах, — мелькнуло у меня в голове. — Как же я заблуждался…»

— Вы направляетесь в центр, Роман? — спросил я, чтобы поменять тему разговора. — Или в обратном направлении? — Я кивнул в сторону хорошо видимых отсюда кварталов восточного пригорода Вулстон.

— Я в порт, в район Западных доков, — сказал он, но с места не сдвинулся.

— Отлично… Я тут все посмотрел… все увидел, что мне было нужно увидеть. — Я подавил тяжелый вздох. — Пойдемте… до Стены нам с вами по пути.

Роман рассказал, что он приехал в Саутгемптон на пятидневные курсы. Он только пару часов, как в городе: завез сумку в гостиницу и теперь вот решил отправиться на рекогносцировку — посмотреть дорогу от отеля к учебному центру в припортовой зоне, где завтра утром начнутся занятия.

— А вы в какой сфере работаете, Роман? — поинтересовался я. — Если это не секрет.

— На буровых вышках, старшим мастером. Добываем нефть в Северном море.

— Углеводороды, значит, — я усмехнулся. — Определенно, дух господина Абрамовича витает где-то поблизости.

Мы даже не заметили, как оказались возле уже знакомого мне старинного сооружения — средневековых городских ворот Баргейт. Прошли через арочный проход — я сделал это во второй раз за день.

— Так значит, все в порядке, Артур? — вдруг поинтересовался «добрый самаритянин». — Может, зайдем в паб? Выпьем пива… Или по стаканчику скотча?

«Кое-кто уже свое выпил, дружище, — мрачно подумал я. — С лихвой, с горочкой…»

— Вообще-то я тороплюсь, Роман… — Я спохватился. — Но мы можем зайти в бар, выпить по чашке кофе. — И еще прежде, чем я осознал, что именно я говорю, вновь услышал свой голос. — С меня угощение!..

— У меня, по правде говоря, тоже кое-какие дела, — сказал тот.

— Ну, тогда в другой раз. Мир тесен, авось, еще свидимся.

Мы обменялись рукопожатием. Здесь наши пути-дорожки расходились; Роман намерен отправиться в сторону доков, ну а я… А мне не терпелось вернуться в тот двухэтажный дом на Оксфорд Авеню, откуда я сегодня столь постыдно и нелепо сбежал, к дорогому человеку, которому я своим сумасбродством успел доставить немало неудобств.

— Роман?!

«Добрый самаритянин» — он уже успел отойти на десяток шагов — обернулся.

— Да, Артур?

— Ačiū, draugas!

— Nėra už ką! — Роман широко улыбнулся. — Не за что, — повторил он на русском, после чего, еще раз прощально махнув рукой, направился по своим делам.

Когда я добрался до Оксфорд Авеню, было уже почти семь вечера. Мне пришлось потратить около полутора часов на то, чтобы найти в этом городе работающую в воскресный день аптеку. Это оказалось задачей более сложной, чем мне представлялось. Я спрашивал у прохожих, — у тех, кто были похожи по виду и говору на автохтонов — зашел даже в пару пабов.

Наконец мне попался на глаза кэбмен — водитель таксомотора высадил клиента в нескольких метрах от меня. Когда я задал ему вопрос, какая из аптек в городе работает в это время, он поначалу затруднился с ответом. Но не зря британские таксисты славятся на весь мир своим профессиональным отношением к простому вроде ремеслу. Мужчина, которому на вид было уже за пятьдесят, связался с кем-то по рации, и уже через минуту я знал точный ответ на свой вопрос.

К счастью, дежурная аптека располагалась не в каком-то другом конце города, а сравнительно недалеко от дома, где я бросил жену и товарища, на Дерби Роуд. Мне повезло еще раз: провизор уже собирался запереть входную дверь, — даже дежурные аптеки здесь работают не допоздна — но, вняв моим мольбам, всё ж согласился обслужить меня.

Я купил лечебные препараты двух видов — из того, что можно было приобрести без рецепта: противовоспалительную мазь, применяемую в случаях растяжений связок и мышц, и гель, используемый для снятия гематом и отеков. Также приобрел две упаковки бинтов, упаковку ваты. Мне, конечно, не помешала бы таблетка «алькозельцера» или чего-то в этом роде. Но я решил, в силу бедственного финансового положения, и отчасти в наказание, сэкономить на самом себе.

На стук в дверь — металлическое кольцо вместо традиционного молотка — отреагировал ни кто иной, как мой приятель.

— Папаня?! Папаня!

В какой-то момент мне показалось, что этот субъект собирается броситься мне на шею.

— Что, нашлись наши вещи? — спросил я, войдя в вестибюль. — Мой кейс и твоя барсетка?..

— Чо? А… не, ира… глухо с этим.

— Тогда чему ты тогда радуешься?

— Ну так, ира… Не знали уже, что и думать… Я даже в гостиницу ходил.

— В какую? Зачем?

— Ну… в ту, где мы ночью были.

— Зачем? — повторил я вопрос.

— Думал, может, ты туда ушел…

— Сам догадался? Или тебе подсказала… сам знаешь кто?

Тень что-то пробормотал, но из сказанного им я ничего не разобрал. Некоторое время я прислушивался к звукам. В доме было тихо; и только со стороны кухни доносились какие-то негромкие звуки.

— А где народ?

— Так еще не вернулись.

— Хм…

Я задал вопрос, который мне хотелось задать в первую очередь, но который я опасался задавать:

— А что Татьяна?

— Папаня, я дверь починил.

— Какую дверь?! Я тебя о Татьяне спрашиваю!..

— Татьяна? — Тень шмыгнул носом. — Ну так она, ира, на кухне кашу варит.

Со стороны гостиной послышались легкие шаги.

— Здесь я.

Я посмотрел на жену; от избытка чувств у меня перехватило в горле.

— Так, — сказала она. — Кое-кто сегодня много чего потерял… но не нюх.

Действительно, со стороны кухни доносились какие-то аппетитные запахи.

— Ну что ж, ты вовремя пришел.

— Таня…

— Пойдемте на кухню, мне нужна помощь. Вообще-то, мне сейчас ничего тяжелее поварешки… или рюмки нельзя держать в руке.

— У меня есть план, — выпалил я, идя с кастрюлей в руках за своей благоверной.

— Пойдем наверх — ужинать, — сказала жена, не оборачиваясь. — Заодно и изложишь нам свой план.