Мяч круглый. Испанский дебют

Глава 17

Событие тридцатое

Всякий раз, когда я вижу, что в отеле фен не вытаскивается из розетки, а вешалки в шкафу прикручены, меня посещает мысль: «Неужели они думают, что я путешествую без отвертки?»

— Останавливался на прошлой неделе я в отеле, а там полотенца таки-ие толстые! Еле чемодан закрыл…

Как там в песне у Фатьянова:

Долгими июльскими деньками,

Отгремев, закончились бои.

Где же вы теперь, ребята из Милана,

Бойкие любимцы всей страны?

Я хожу в прохладный час заката

У футбольных новеньких ворот;

Может, к нам опять кудесников подката

Ветерок попутный занесёт.

Да кто бы сомневался. Чуть отреставрированный стадион «Центральный» в столице Советского Казахстана, ордена Ленина городе Алма-Ате мог вместить на тот момент от силы тридцать пять тысяч человеков. Сидячих. Реставрация и переделка продолжалась. Должен получиться похожим на «Ацтеку», с козырьком, частично прикрывающим от дождя и солнца поле и полностью спасающим от стихий зрителей, но к этому матчу работы завершены едва процентов на пятнадцать. И уже прикидывают, как в дальнейшем эту крышу будут поднимать, пристраивая новые ярусы трибун.

Желающих было столько, что в дело вмешался сам Шелепин. Все газеты вдруг разразились статьями — дескать, нужно выделить билеты каждой республике! Особенно отличился «Московский комсомолец» — мол, граждане, да, что же это творится в пределах нашей необъятной Родины! Такое знаковое для советского народа событие, и происходит на малюсеньком стадионе в никому неизвестной Алма-Ате, а футбольные арены столицы этой Необъятной, которые могут вместить в три раза больше настоящих футбольных болельщиков, а не зажравшихся казахов, будут пустовать. Хде, растудыт её в качель, справедливость? Где, мать её?!!

Может, не совсем этими словами, но статья была злой. Донесли Железному Шурику — он, воспользовавшись пребыванием обструкциониста Тишкова в Москве, тоже насупился: — Хде?

— Ты, Александр Николаевич, ведь взрослый дядька. Должен понимать, что в Москву такой турнир, а в будущем, и очень не далеком, ещё два, рангом даже выше этого, заполучить не выйдет. Такой ор подымут на Западе — вообще всех лишимся, да ещё и исключат из УЕФА — Азией обзовут. Ну и, кроме того, должна быть справедливость. Это ведь я договорился об этом турнире, и я за него плачу. А что этот журналист сделал? Хоть пальцем ударил об асфальт? Там у нас неспокойно всё в районе озера Жаланашколь — позвони главному редактору, пусть этого смельчака туда отправит.

— Но ведь народ…

— Договоримся.

Вот, договорились — почти половину доступных билетов выделили республикам. Вернулся Пётр из Первопрестольной и сел думать со всем правительством и секретарями всех рангов — а куда, простатит им всем острый, хронический, вялотекущий в одно место, эти десять тысяч человек размещать… И это второй по значимости вопрос. Ещё ведь три тысячи итальянцев, да тысяча словаков, которые не чехи. Команда «Слован» из Братиславы, столицы республики Словакии, что в недавно реорганизованном государстве Чехословакия и Моравия, скромно попросила увезти, накормить, разместить, снабдить билетами и пьяными доставить назад всего-то тысячу братушек. Всех гостиниц и санаториев с профилакториями едва на иностранцев хватит — и при этом они потом будут плеваться. Ну, не пятизвёздочные эти гостиницы — особенно «Золотой колос», что возле ВДНХ КазССР. Да и лучшая гостиница «Алма-Ата» — не «Голден Палас». Один из приехавших к Козьмецкому предпринимателей из США долго ругал и страну и гостиницу: «В номере сквозняк и дубак, отопление едва работает (был он в конце марта, на улице минус три), от силы 14–15 градусов, лежал в постели в одежде». Ругался мистер в фаренгейтах, и Пётр сначала не понял — жара ведь, чего пиндосу не нравится? Потом перевели. Ну, бывает, сам мёрз. К слову, и постели надо застилать самому, три койки в ряд и видавшие виды матрасы… Про ванную комнату отдельный разговор — ведь бронировал Люкс с ванной, чтобы можно было набрать воды и полежать… Ну, причуда у пиндоса такая. Не получилось — затычки для сливного отверстия нет, как, в принципе, и горячей воды. Еле тёплая ржавая сочится. Все старое, затхлое, требует немедленного ремонта, стены тонкие, слышно как в соседней комнате человек на кровати поворачивается… Много ещё наговорил импортный гражданин.

Надо было его в «Колос золотушный», недобитка. Вкусить действительности. Разбаловались там у себя со своими тёплыми фаренгейтами…

Ну, что делать — дали команду всем предприятиям: профилактории и санатории к 5 июля освободить и навести марафет. Только конкретно предупредить, чтобы с масляной и нитрокраской не лезли — в крайнем случае, мел или известь, а то устроят макаронникам Освенцим с газовыми свежепокрашенными камерами-комнатами. Пусть уж лучше оботрутся — от побелки и отряхнуться можно. С мыслей о конфорте сбила другая мысль. Французы — они лягушатники, итальянцы — макаронники, белорусы с немцами — бульбаши. А словаки — кто? Покопался в нерезиновой памяти. Что-то было у Гашека в его «Швейке». «Боровы мадьярские» — так их генерал какой-то крыл. Но мадьяры же вроде венгры? Необразованный генерал был, видно. Другой деятель, пастор, обзывал «свиноголовыми». Ну, тенденция некая прослеживается. Так или иначе, с этой тысячей легче. У них реалии не сильно отличаются от нашей действительности. Но, как бы то ни было, это ещё тысяча лежачих мест — и кормить надо. Да свининкой ещё ведь — свиноголовых-то.

Соотечественников решили селить в пионерских лагерях. Чуть сместить придётся вторую смену.

А вообще, этот мозговой штурм навёл на парадоксальную мысль. Прояснило, чтоб его через коромысло. Мысль такая: прежде чем чего-нибудь замутить, нехило бы это взвесить и обмерить со всех сторон. А с другой стороны, если глянуть, то вот так бы вялотекуще и развивался туристический бизнес — а тут сразу приняли решение: воздвигнуть новый большой гостиничный комплекс на полторы тысячи койко-мест со шведским столом. Выходит, не только минусы всплыли в подготовке — и плюсик интересный нарисовался.

В конце планёрки партаппаратчик один интересную мысль высказал. Пётр её и так покрутил, и эдак, и она ему с обеих сторон понравилась. Суть в чём? Есть в Алма-Ате самое элитное в стране Высшее Пограничное Командное Ордена Октябрьской Революции Краснознамённое училище КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского. Уф. Вот. В отличие от других училищ, только у них есть предмет «кавалерийская подготовка» — ну, в горах пограничникам лошадки и в двадцать первом веке пригождаться будут. Тут всё понятно и логично. Однако обзывают товарищей за глаза «бронекопытными». Вот — взять и выпустить курсантов на лошадях в город, и на гаревую дорожку стадиона поставить несколько штук, где смотреть футбол не мешают. И гостям будет что вспомнить, и тиффози не забалуют. Когда на тебя конь высоченный грудью напирает, тиффозить и не очень хочется. Конь казахский — он, конечно, не очень здоровенный, а скорее даже наоборот, но кто в лошадях не разбирается — всё равно страшновато, а он, скотина, ведь ещё и зубы скалит. Желтые, блендамедом не тронутые, жуткие. Обязательно должно возникнуть желание крушить бары дома, в солнечной Ломбардии, а не в уютной и зелёной Алма-Ате с вышкой на Кок-Тюбе вместо Эйфелевой. Ешь мороженое, пей не пепси, а настоящий газированный мандариновый сок из Грузии. Рассматривай мини-юбки прекрасных раскосых азиаток. Совсем ведь другие воспоминания. Светлые.

Событие тридцать первое

— Друг, оставь покурить!

А в ответ тишина…

Он вчера не вернулся с балкона…

Валерий Лобановский в Днепропетровске привык бегать по городу, по тротуарам, утречком, пока рабочие и трудовая интеллигенция ещё не шагают стройными рядами в сторону работы с затуманенными ранней побудкой мозгами. Вставал в шесть утра и носился. Потом — душ, стакан какао с бутербродом, и на утреннюю тренировку «Днепра», которую сам и проводил, и на пятьдесят процентов участвовал. Получалось у него две утренних. Молодёжь днепровская на высокие нагрузки шипела, Гитлером нарекла. А ведь по утрам рядом не трусила.

В Алма-Ате теперь всё по-другому. Вставал не в шесть, а без пятнадцати, и бегал не по пыльным, замусоренным окурками и пустыми пачками из под сигарет городским тротуарам, а по лесной тропинке, вдыхая не пыль и радиацию, а озон и запах смолы и хвои. Окурки встречались и здесь, только ключевое слово — «встречались». Пойманного на месте преступления ждала страшная пытка. Нет, иголки под ногти не совали. Совали после рабочей смены в руки метлу и заставляли отработать на наведении порядка на улицах столицы. Пятьдесят часов. Если в день по два часа отрабатывать — то почти месяц. Больше, со слов местных, никто в городе окурки на мостовую не выбрасывает. Не сильно-то большое удовольствие — под пристальным взглядом усатого милицейского старшины и под усмешки знакомых, да с показыванием пальцем детьми с твоего же двора, месяц махать метлой в жёлтом жилете. Да лучше тот чинарик зажевать, пусть даже вместе с фильтром. Идти же в лес за город покурить и вольно стрельнуть окурком в траву… Это стало считаться просто преступлением, и мало что руки за такую крамолу не отрубали. Отрубали спокойную жизнь на полгода. Часов отработки такие стрелки получали не пятьдесят, а триста — и это кроме штрафа в пятьдесят рублей от лесников за создание пожароопасной ситуации.

Потому-то бегал сейчас Валерий по чистым тропинкам. Организовали власти субботник, вычистили лес от небольшого количества мусора, наняли немного пенсионеров ходить и поглядывать, а фамилии попавшихся консерваторов крупными буквами пропечатывали в газетах, да отправляли на производство уведомление, мол, «данный индивид вечером нужен народу, не задерживайте его на работе». Попавшихся второй раз немного, потому как за рецидив наказание удваивается.

Вообще, порядки в столице Казахстана от общесоюзных резко отличались, как и сам город. Количество магазинов в Алма-Ате за последнее время утроилось, и очереди почти исчезли, плюс немного поработали и со стандартами упаковки. Теперь нельзя затребовать: «мне грамм триста пятьдесят масла сливочного взвесьте». Масла, сыры, и прочая и прочая — всё было расфасовано по сто пятьдесят и по триста грамм. Нужен килограмм — набирай три раза по триста. Так же и с колбасой и другими разрезаемыми и взвешиваемыми вещами. Ну, это в обычных гастрономах — есть и особые магазины «Сыры» и «Колбасы», где можно по старинке, или, если кто гурман, так хоть по паре кружочков того-сего спросить и дома лакомиться. Валерий зашёл на днях в такой, а там — сыр-бор! Половина зала закрыта, там носятся носатые мужики, стоит страшный гомон, грохочут какими-то железяками. Стало интересно, подошёл поближе рассмотреть. Оказалось — бригада монтажников и наладчиков из Италии, привезли новейшее торговое оборудование, в том числе и страшноватую машину с огромным круглым ножом, которая целый батон «докторской» длиной в руку может в лепестки превратить за секунды. Набрался смелости, вспомнил всё, чему научили в процессе «глубокого погружения» — обратился к старшому на английском. Всё-таки в институте будущий теплотехник Лобановский и по холодильному оборудованию курс слушал — интересно ему стало. Мужик с седыми усами языком Шекспира владел тоже с пятого на десятое, но оказался приветливым — целую лекцию прочитал про свое хозяйство. Никогда не задумывался Валерий, чем там эта Италия себе на хлеб зарабатывает. Ну, недавно вон продали в Союз автозавод — значит, машины у них там делают. А ещё-то чего? А тут выясняется, что Италия — самая передовая страна в мире по разработке и выпуску техники для производства, приготовления и продажи продуктов! Автоматы делают ну буквально для всего. Вот сейчас привезли кучу образцов для размещения на предприятиях Алма-Аты, а к ним на стажировку послали студентов-конструкторов. Синьор Гуальтьеро Лобановскому посоветовал на днях в «Сыры» заглянуть — там машину налаживают, чтоб какую-то «рикотту» прямо в подсобке делать и свежайшей продавать. Пальцами щёлкал, глаза закатывал — дескать, такая вещь, такая вещь! Напридумывают…

Побывав в этих магазинах, жена Ада в некотором шоке сначала пребывала, и всё время спрашивала, мол, почему в Киеве и Днепропетровске так нельзя сделать? Почему там надо часами стоять, чтоб полкило масла добыть? И масло тут — не одного-двух видов, а всякие экзотические, селёдочные и шоколадные, есть.

С дочкой Светой сейчас привычку завела: ходят днём по улице Абая и розы нюхают. Они высажены в больших, деревянных, украшенных резьбой ящиках и стоят попеременно с пальмами — тоже в ящиках, но покрупнее тара. Народ сразу улицу для себя переименовал в Канны. Многие теперь по ней вечерний променад осуществляют — особенно мамам с колясками полюбилась, прямо стройными рядами по ней малюсеньких алма-атинцев катают.

И не только в городе всё не как у других. В футболе — тоже. Причём настолько тоже, что и не главным тренером себя ощущаешь, а лишь винтиком в огромном механизме. В городе открыли множество футбольных секций, а кроме того, вечером в каждом дворе мальчишке не сами по себе носятся, а под присмотром тренера. Пошёл как-то после тренировки Валерий забирать Аду со Светой с променада, решил через двор пройти, а там наставник пацанам разновозрастным приёмчик демонстрирует. И не абы что, а один из самых сложных — тот самый, который получил в народе название «финт Месхи». Засмотрелся… Тренер, молодой парень, стоит лицом к защитнику. Потом резко стартует вправо с одновременным разворотом к сопернику боком. Мяч остается у толчковой правой ноги — дальней от противника. При переносе центра тяжести на левую правая посылает мяч перпендикулярно движению футболиста. На пути мяча ног уже нет — соперник, пацан постарше, рефлекторно рванулся за учителем. Далее — взрывное ускорение, чтобы успеть «перебежать дорогу» перед соперником, и встреча с подкрученным мячом, который и сам спешит навстречу форварду. Если траектории мяча и игрока соединить — получится фигура наподобие овала, а в середине — охреневший и одураченный бек. Остановился Лобановский, подождал повторного показа. Как под копирку! Подошёл, представился и попросил завтра подойти на тренировку, показать кайратовцам. Парень оказался школьным физруком.

— А финт этот откуда знаешь?

— Так несколько лет назад приезжало «Динамо», вот Месхи его и провернул. Ох, красиво… Долго отрабатывал. Сейчас, вроде, получается, — смущённо улыбнулся тёзка, тоже Валерой звать.

Теперь полкоманды умеет, а неугомонный Трофимка с этим финтом соперников как стоячих делает.

Не все новшества. Заикнулся про шиповки у Севидова — так Тишков сам вызвал Нетто и Юру, целый час их пытал. Потом отправил человека в Ленинград, и там нашёлся старенький совсем, с очень плохим зрением, но живой и в здравом уме Александр Иванович Мокшанов. Привезли его в Павлодар, на совместный с немцами завод по производству спортивной одежды. Не прошло и недели, как у каждого кайратовца появилась ещё одна пара бутс с шестью плоскими удлинёнными шипами для игры на хреновых полях и в дождь.

Чуть раньше приехал на стадион Алибаба, разысканный Аркадьевым, стал по одному обмерять ноги у ведущих футболистов «Кайрата» и делать точные их копии из дерева. Каждый день после матча или тренировки специально обученный старым сапожником человек обихаживает все шиповки и надевает их на выструганные колодки. Не у всех ещё есть персональные запасные ноги, но Алибаба регулярно, раз в три дня, привозит следующую пару и берёт в работу очередного «безногого». Почти всю основу уже снабдил. Но ведь не только стругает, а ещё и учит нового штатного кайратовского мастера, как ухаживать за обувью. Теперь-то кровавых мозолей ни у кого не бывает. Да ещё и загорелся казак сам в Павлодар съездить — мол, придумал что-то эдакое, хочет с другими знатоками и с производственниками обсудить. Аркадьев ещё пообещал из испанского турне разных моделей импортных бутс привезти — пусть изучают деды-мудрецы вместе с немецкими технологами. Там англичане какие-то, говорят, выдумали особые — сам Джордж Бест, по слухам, по две пары в месяц разбивает. Нда, выдумали-то, может, и хорошо — но то ли делают хреново, то ли звездун их пропивает втихаря, а тренеру говорит, что порвал…

Ещё из новостей стоит отметить приезд молодых итальянцев. Играть ни за «Кайрат», ни за дубль им нельзя в этом сезоне, но и рановато. Парни, слов нет, техничные, но до Трофимки или Миши Посуэло ещё расти и расти, да плюс адаптация. С ними занимаются по отдельной программе. Сан Саныч поднимает им физподготовку, Граевская доводит режим тренировок до оптимального, а Горбаневская обучает сразу трём языкам — французскому, английскому и русскому, всё по своей программе глубокого погружения. Гаэтано Ширеа из «Аталанты» и Франческо Грациани, которым по шестнадцать годков, даже и в следующем сезоне ещё, может, за дубль не сыграют, а вот Роберто Беттега из «Ювентуса» и Ренато Дзаккарелли, воспитанник «Торино» — уже вполне. Как бы не закисли без игры. Нужно что-то придумать — ведь парням по 18 лет. Высокий, выше 180 сантиметров, похожий на грузина полузащитник Дзаккарелли — уже и Долматову мало чем уступит, а того ведь в сборную только что приглашали.

И вот так во всём всё время чувствуется руководящая и направляющая рука «партии». И ничего неверного, ни одного хода впустую — словно Тишков заранее знает, что и как нужно делать…

Событие тридцать второе

Встречаются две голливудские актрисы, одна восклицает:

— Как ты хорошо выглядишь!

— Да, я недавно вышла замуж за итальянца. Такой потрясающий мужчина! Теперь только за итальянцев буду выходить.

Что удивительно, но ведь факт: обладатель Кубка Чемпионов УЕФА «Милан» прибыл из города Милан. Привёз их Тишков на своём маленьком «Боинге». На большом 747-м тоже заявились миланцы, но уже тиффози. Кроме того, СССР в лице «Аэрофлота» отправил туда восемь самых больших своих на это время пассажирских самолёта Ил-62, общей вместимостью 1500 человек, и ещё пяток «Боингов-727» Пётр Миронович нанял в самой Италии на сутки. Эти тоже перевезут полторы тысячи. Днём прилетели, посмотрели матч, попили в ресторане водочки, и утром — назад в разобранном состоянии. Те, что на советских самолётах — с другой программой. Они вылетают в пятницу вечером, весь день любуются красотами столицы Казахстана и её окрестностей, в том числе и Медео, а потом смотрят матч и веселятся. В воскресенье опохмеляются, купаются в горных озёрах и вечером летят домой, а так как самолёт будет догонять солнце, то в восемь вечера вылетели — в восемь и прилетели. Ну, а утречком — в офис, или в прачечную, или кондитерскую, или даже на макаронную фабрику — кто уж где миллионы зашибает. Лир-то.

Что удивительно, словаки прилетели на своих шести Ту-114. Это говорило о том, что правительство Чехословакии придало матчу государственную важность.

Петру пришлось вмешаться в процесс лично и разрешить допустить на стадион ещё пять тысяч человек — кто в проходе постоит, кто присядет на коленки к отцу или молодому человеку. Одним словом — аншлаг. Сорок тысяч зрителей.