На дальних берегах

Интерлюдия 4

Седьмой сидел на скамье драккара и размышлял о том странном и резком повороте, который совершила его жизнь. По собственным ощущениям неделю назад он был возвращён после тренировки в свою «спальню». В реальности мир скакнул на восемь столетий вперёд. Уложить это в голове получалось с трудом, хотя себе он признавался, что перемены были скорее к лучшему, чем к худшему. Да, смерть товарищей и особенно сестры тяготила его, относится к ней, как к давно прошедшему событию, по понятным причинам, не получалось. Он слишком хорошо помнил Пятую живой, помогающей ему в схватках с ослабленными демонами или бьющей не в полную силу в их спаррингах между собой. Однако внутренне он слишком хорошо смирился со смертью, как с явлением. А ещё до сих пор боялся, что всё вокруг иллюзия, а хозяева всего лишь затеяли игру с его разумом, преподавая новый жестокий урок.

Они вообще любили учить доходчиво. Седьмой слишком хорошо помнил, что ему однажды заявили, что он должен научится общаться с другими эльфами и неделю водили в комнату к девочке его возраста. Вимоналиэль была милым и непоседливым ребёнком с настоящей копной бирюзовых волос на голове, может немного задавакой, но доброй и весёлой. За те дни он узнал от неё больше о жизни эльфов, чем за все предыдущие годы и мог с гордостью называть её другом. Дети вообще довольно быстро привязываются к сверстникам, на это и был расчёт. Спустя неделю ему приказали убить Вимоналиэль. Он отказался, проявив строптивость. Тогда девочку на его глазах скормили голодной демонице, которая забила её кнутом до смерти, прежде чем приступить к трапезе. Когда отродье Инферно ослабло, Седьмому позволили отомстить за подругу. Новые уроки. Приказы нужно всегда выполнять, иное лишь увеличивает страдания. Все демоны враги, что не испытывают жалости к еде. Хозяева утверждали, будто сожалеют, что им приходится подобным образом закреплять свои уроки, чтобы он запомнил их навсегда. Седьмой им не верил.

И опасался, что сейчас закончится новый урок, мастер-менталист развеет иллюзию и его накажут. За то что недостаточно хорошо защищал свой разум, недостаточно усердно стремился вернуться в реальный мир, оказался недостаточно подозрителен, чтобы распознать обман. За то что доверился грязным дикарям и решил покинуть с ними хозяев, за то что не попытался убить незваных гостей в своём доме. За то что поверил, будто в его душу заглянул настоящий бог, взвесил зло в ней и признал его лёгким. За то что не сопротивлялся трижды проклятому небожителю!

Хозяева всегда говорили, что боги ничем не лучше демонов, вся разница лишь в могуществе. Однако в отличии от обитателей Инферно, их антипод не пытался причинить ему боль. Хозяева утверждали, что обитатели Ассонхейма — жестокие и кровожадные дикари, не заслуживающие жалости и не способные её проявлять. Раньше он им верил. Но то, что он видел, говорило об обратном. Чем больше он думал об этом, чем больше понимал, что на деле безжалостными существами всегда были его хозяева. Не то чтобы Седьмой не догадывался об этом раньше, скорее уж наоборот, но сколько он себя помнил, ему вдалбливали, что из него куют совершенное оружие ради великой цели. Но что же в итоге?

Демоны действительно пришли и пожрали его народ. А его и остальных в этот момент оставили в «опочивальнях», где они в конечном итоге умерли от голода и жажды. Была какая-то злая ирония в том, что выжил лишь он. Самый непослушный и больше всех склонный сделать всё по своему, а потому наказываемый чаще других. А те, кто прониклись словами хозяев и рассказами о том, что им всем приходится нести великие жертвы ради великой цели, были похоже просто оставлены умирать. Седьмой точно не знал, что произошло восемь столетий назад, но подозревал, что члены Дома Хрустального Снега из Долины Горячих Ручьёв уничтожили находящихся в их городе конкурентов, а затем получили призыв выдвигаться в столицу или ещё куда-то. Что и сделали, вскоре встретившись с демонами, погодными или тектоническими проявлениями катаклизмами. Слова мёртвой Хранительницы Башни, пересказанные их хедвигом, подтверждали подобные измышления, как и снег вокруг с горячими гейзерами, что явно находились не на прежнем месте.

Седьмой никогда не был на поверхности, само его существование было тайной. Но в библиотеке было множество книг, гравюр и даже картин, которые ему удалось увидеть, как и карты. Фэнданиль Поющий Ветер, немолодой Хранитель Знаний, относился и к нему, и к его товарищам с сестрой на удивление неплохо, пожалуй его уроки дети и подростки любили больше всего, а время проведённое в библиотеке считали самым счастливым.

Впрочем понравилась она и его новым… товарищам. Седьмой пока что никак не мог определиться, как же ему относится к ассонам. С одной стороны они спасли его, накормили и относились не в пример лучше, чем прошлые хозяева. С другой он уже давно отвык верить в хорошее и даже не знал чего больше боится, того что всё окажется невероятно затянувшейся иллюзией, или того что дикари его предадут. Хотя их подход к жизни, если он правдив, ему определённо нравился. В хирде Белого Ворона всем плевать на длину твоих ушей, цвет кожи и разрез глаз, важно лишь то, что ты делаешь и как. Знание же они считали своим главным трофеем, буквально выметая библиотеку под чистую, пользуясь его консультациями, благо юный полуэльф знал что и где лежит. Знание — вот главное сокровище! С этими словами Альвгейра Седьмой был полностью согласен.

Хотя сама концепция сбора трофеев его конечно удивила, прежде ему о ней как-то не сообщали. Ассоны же наоборот были отлично с ней знакомы, как и с идеей справедливого дележа добычи. Он правда не был хирдманом, принесшим клятвы, а считался свободным тингманом, помогающим им по доброй воле. Это значило, что хедвиг кладёт ему половину доли дренга, молодого воина. В целом это было справедливо, так как в бой его никто не пустил, его единственным вкладом был удар по голему, когда после короткого общения с богом без слов он осознал свою свободу. Понимал Седьмой и слова хедвига о том, что прежде всего он должен показать его своему куда более мудрому учителю, а в идеале и вовсе отдать тому в ученики.

И такой вариант вполне устраивал полуэльфа. Он отдавал себе отчёт, что мало знал о том мире, который был восемь столетий назад и ещё меньше знает тот мир, что есть сейчас. В такой ситуации логично попытаться получить как можно больше информации, прежде чем действовать, а что в этом плане может быть лучше, чем ученичество у того, кто её даст? Второй же фундаментальной проблемой Седьмой видел поиск своего места в этой жизни. Прежде у него таковое было, пусть ненавистное, пусть отвратительное, пусть при проклятых хозяевах, пусть ему хотелось на нём сдохнуть, но оно всё же существовало. Однако сейчас он не знал что делать и куда податься, лишь не хотел оставаться один на один с чуждым ему миром. Стать хирдманом и драться вместе с теми, кто считает его своим товарищем, против любого врага? В принципе почему бы и нет, он уже знал, что и тогда и теперь всё демоническое многие не любят и найти компанию на своём жизненном пути будет тяжеловато, а драться — это пожалуй единственное, что Седьмой умел хорошо. Стать учеником наставника полуэльфа, который его спас от голодной смерти? Тоже неплохо, тем более вряд ли этот Гринольв окажется хуже его прежних хозяев. Со слов окружающих быть более ублюдочными вообще сложновато, благо его успели расспросить о прошлом и составить своё мнение, поделившись им. Был конечно вариант просто сбежать, но куда? Ледяной Фростхейм не был богат пищей, если не считать оазисы тепла, но там был уж очень велик риск самим стать едой. Побег в Ассонхейме тоже не виделся ему чем-то хорошим, местность там была незнакома, погода же вскоре должна была стать почти столь же холодной, как и на северном континенте. А потому он просто надеялся на лучшее, стараясь гнать от себя мысль, что новые знакомые хотят его кому-то сплавить.

— Чего такой смурной? — внезапно спросил Седьмого Альвгейр, будто понял о чём он думает.

— Расскажи, а твой учитель, он какой? — решил подросток уточнить информацию. В последнее время всё было как-то не до того, внимание ассонов занял сбор трофеев и осмотр пары ближайших башен, которые оказались не покинуты жителями в своё время, а потому те частично были убиты во время внезапного нападения на город, а частично пали во время штурмов. Демоны добрались сюда и похоже целенаправленно искали живых.

— Гринольв Зелёный Волк стар и мудр, как я тебе и говорил — пожал плечами полуэльф, сидя в фокусе магических линий — Он обучил и меня, и многих других. Станет хорошим наставником и тебе, хотя конечно поворчит перед этим. Он это дело любит.

— А он, ну, не ополчится на меня из-за того, что я частично демон? — задал важный вопрос парень.

— Да нет, ведь мой бог подтвердил, что в тебе нет какого-то особого зла, требующего кары — усмехнулся вирдман — Так что он просто сводит тебя в храм для порядка. А вот в Викре тебе лучше бы сидеть тихо и не сходить на берег, как и я. По крайней мере пока не сообразим тебе другую одежду, перчатки, чтоб прикрыть когти и какую-нибудь повязку на лицо. Сяньские воины такие порой носят, а бывает даже укрепляют костью или металлом, как броню.

— Посмотрим — неопределённо ответил Седьмой, обдумывая варианты маскировки, которая понадобится до тех пор пока он не будет признан богами в храме не порождением зла — А почему на берег не будешь сходить ты?

— Согласно законной воли Великого Конунга я изгнанник и мне запрещено ступать на родную землю — пожал собеседник плечами — Таково моё наказание.

— А за что? — задол гибрид новый вопрос.

— Меня оскорбил один идиот, я оскорбил его в ответ. У нас случился поединок, в котором я его убил, но сделал это не в круге чести, тем самым нарушив закон — чуть задумавшись, ответил Альвгейр — Его можно не любить, однако же нудно соблюдать.

— А почему ты убил его именно так, а не по закону? — продолжил спрашивать Седьмой — И вообще у вас кого угодно можно убивать в круге чести?

— Не кого угодно — наставительно ответил наполовину ассон, стараясь подобрать правильные слова — Поединки до смерти могут и должны проводится только по очень веским причинам. Оскорбление одна из них, но даже так суд может вместо поединка потребовать с оскорбившего виру. А убил потому, что мой противник сам хотел драться на месте, а за его спиной стояли два телохранителя, которые могли убить меня просто так, попробуй я потребовать суда или схватки в круге. Я сын простого кузнеца, а передо мной был сын ярла, это делало всё довольно сложным.

— А ярлы вроде как хозяева? — задал новый вопрос фростхеймец, проведя для себя аналогии.

— Нет, совсем нет — рассмеялся житель Ассонхейма — Они стоят выше прочих, но по большому счёту ничем не отличаются от остальных. А каждый, кто достаточно силён, умён и удачлив способен встать с ними вровень или даже выше. Собственно я ярл во всём кроме названия, но и это скоро будет исправлено.

— И что ассона делает ярлом?

— Сила, как личная, так и дружины, мудрость, которая позволяет правильно распорядится силой — опять чуть помедлив ответил Альвгейр — Я хедвиг над своим хирдом, но в целом он уже вырос достаточно, чтобы меня звали ярлом, три корабля не шутка. Формально тут мне нужно быть представленным конунгу всех медвежьих кланов, чтобы он назвал меня этим титулом. Но за настоящего ярла говорят не чужие уста, а его собственные дела. Да и в дворец мне, как ты понял, не прогуляться, а конунгу невместно идти к изгнаннику на корабль.

— То есть настоящий ярл не зависит от слова конунга?

Альвгейр выслушал вопрос, вздохнул и начал отвечать на него, поясняя многие нюансы жизни ассонов, непонятные посторонним. В конце концов даже с ярлами была куча сложностей, начиная от их формального признания, заканчивая тем, что есть они морские, что лишь водят драккары да кноры и береговые, которые имеют собственную землю, на который работают бонды, а порой и триели. Но и из самой земли проистекало множество нюансов, начиная тем к какому клану она относится или относится ли вообще к какому-то, заканчивая тем, кем считать ярла, который обзавёлся землёй где-то за пределами Ассонхейма. А такие случаи бывали, некоторые ярлы вышли в графы у южан, основав свои аристократические рода, но уже их дети не могли считаться ярлами. В общем всё было сложно.

Но тем не менее Седьмой впитывал информацию с жадностью поглощая всё новые факты. Это напоминало ему учёбу в библиотеке, только вокруг не было книжных полок, зато дул ветер свободы, всё сильнее убеждая подростка в том, что вокруг точно не иллюзия. Хедвиг же и остальные ассоны разъясняли ему всё терпеливо и вдумчиво, хотя некоторые вопросы, судя по всему, ставили их в тупик. Всё таки вырастая в устоявшемся окружении, потом не особо задумываешься почему что-то в нём устроено так, а не иначе. Седьмой задумывался. И его интересовало всё сразу, хотя подростку всё таки хватало ума не слишком утомлять и раздражать своими расспросами окружающих. Ассоны не были хозяевами, они определённо вели себя и мыслили иначе. Однако полуэльфа по прежнему преследовали не самые приятные воспоминания, в том числе о том, что излишнее любопытство может быть наказано. Потому он предпочитал получать своё постепенно, ведь хороший охотник — это осторожный и терпеливый охотник.

В порядке всё с осторожностью было и у Альвгейра. По крайней мере когда ворон одного из близнецов, поднявшись в небесную высь обнаружил вдалеке корабли черношкурых касаток, хедвиг просто поменял курс и прибавил скорости. Драккары не полетели над водой, как не так давно над ледяными полями Фростхейма, но всё же обошли возможные неприятности, сделав преследование бессмысленным. Хотя конечно сама встреча, пусть и не состоявшаяся, вызывала вопросы и подозрения. Ассоны казались, с собственных слов, куда более сплочённым народом, чем снежные эльфы, но и у них не всё было ладно.

Зато Викра Седьмого впечатлила до глубины души. Книги превозносили размеры и красоту Города Хрусталя, столицы Снежной Империи, возможно тот и правда был больше и величественнее, но подросток его видел лишь на картинках, ни разу не поднимаясь прежде на поверхность. Здесь же перед ним раскинулось без преувеличение гигантское поселение, уступами поднимающееся ввысь.

На удивление понравился ему и Бруни, со слов Альвгейра весьма похожий на Гринольва. С одной стороны немолодой ассон конечно поворчал и на полуэльфа, и на старого вирдмана, не применув отпустить пару шуточек, но быстро сменил гнев на милость, увидев что и сколько ему привезли. Правда потом всё равно попенял, что большую часть фростхеймской древесины молодой хедвиг решил реализовать через него. В конце концов в столице вирдманов бывает больше, чем где либо ещё.

После Викры корабли ассонов взяли курс на Ландсби, куда вполне благополучно прибыли. Всех ждала радостная встреча с родичами и прям подозрительно много молодых, красивых девушек принарядившихся к пиру. Ну, насколько Седьмой конечно разбирался в человеческой красоте и одежде. Исключением из общего потока счастливых и веселящихся лиц был лишь Асмунд, которого его дед куда-то утащил выяснять отношения под смех окружающих. Выглядела картина довольно забавно, Олаф конечно ещё не стал сухеньким старичком, но на фоне огромного рыжего кормчего всё равно смотрелся бледно, однако натурально тащил его за шкирку едва ли не волоком. Однако так или иначе после, без шуток и преувеличений, торжественной встречи, все разошлись, на палубе драккара остались лишь Альвгейр, сам Седьмой и статный старик. Полуэльф проговорил:

— Ну что же, позволь представить тебе моего учителя, Гринольва Зелёного Волка. Наставник, это Седьмой. Пока ты не отвёл его в капище под око Одина, как-то переименовывать парня я счёл преждевременным.

— Рад познакомится, юноша — степенно кивнул вирдман, осмотрев его с ног до головы и отметив ассонскую одежду и сяньский защитный щиток на лице. Кое кто шутил, что лучше так, а то ещё начнут путать с южными танцовщицами, заматывающими лица в ткань, но зато выставляющими напоказ всё остальное — Надо думать ты снежный эльф.

— Не совсем — признался седьмой и сняв маску показал остроконечные зубы.

— Так — глубокомысленно проговорил старик, сделав глубокий вдох — Почему я ощущаю тебя именно как эльфа?

— Меня научили скрываться от демонов, чтобы они не чуяли ничего лишнего. Могу вообще так сделать, что ощущаться не буду в магии вовсе — ответил Седьмой.

— Ясно — кивнул Гринольв, после чего перевёл взгляд на Альвгейра — А теперь, ученик, рассказывай всё с самого, Суртур тебя возьми, начала, пока меня тут на старости лет удар не хватил.

— Так начало известно, о похожих экспериментах ещё в книгах и лабораторных журналах с юга было сказано… — начал обстоятельное повествование молодой хедвиг.

Затронуло оно всё от нахождение саркофага и встречи тощей, татуированной груди с амулетом Локи до вытаскиванием клинка мёртвой эльфийки из брюха и реакцией истощённого узника на кровь рядом, а закончилось тем, что они прибыли сюда в целом не испытав с пассажиром трудностей, если не считать его любопытство. Гринольв на всё это огладил бороду и произнёс:

— И теперь ты хочешь, чтобы я отвёл его в храм под взоры остальных асов и ванов?

— И нарёк нормальным именем вместо цифры — кивнул Альвгейр.

— Да далась тебе эта цифра — фыркнул старик — Ты осознаёшь, что у остальных богов могут быть другие критерии и его начнёт печь… Да как демона в храме и начнёт!

— Будь у них такое расхождение во взглядах, Локи бы давным-давно выгнали из Асгарда пинком под зад — пожал плечами полукровка — Но он там и уходить вроде бы не собирается.

— Ясно всё с тобой — покачал головой седой вирдман и повернулся к подростку — Ну а ты риск осознаёшь?

— Я не демон, наоборот, меня создали для охоты на них. Добрым богам должно понравится — набравшись смелости, ответил Седьмой.

— Два сапога пара — фыркнул на это Гринольв — Ладно, пошли.

— Прямо сейчас? — переспросил парень.

— Да. Или передумал уже?

— Нет, я готов — отозвался подросток. Похоже ему следовало наконец привыкнуть к темпу жизни другой расы. Сегодня Фростхейм, через несколько недель Ландсби, сейчас знакомство, через несколько минут поход в храм. И правда, чего тянуть-то?

С этими мыслями он шёл к лесному капищу в сопровождении старика, который планомерно засыпал его вопросами. Седьмой отвечал без утайки, рассказывая о своей жизни, которая была восемь столетий назад. Но так или иначе путь был недолгим и вскоре он оказался в священном месте, чувствуя себя неуютно. Идолы ассонских богов будто смотрели на него тяжёлыми взглядами, а собственная кожа казалась наэлектризованной, так бывает после того как в тебя ударила молния. И седьмой знал это чувство даже слишком хорошо. Гринольв же поставил полукровку в центре и подошёл к самому крупному кумиру, проговорив:

— Один-Всеотец, оцени в своей мудрости благородство этой души.

Постояв несколько секунд и видимо не дождавшись никакого эффекта, старик стал переходить от идола к идолу, испрашивая у них оценок:

— Тор, защитник людей, взвесь добро и злокозненность этой души. Тир, бог войны, оцени её храбрость. Хеймдаль, страж Биврёста, загляни в её будущее. Бальдр, бог весны, оцени несёт ли эта душа тепло или стужу. Форсети, бог справедливости, скажи несёт ли сия душа правду или кривду. Локи, бог хитрости и огня, ответь горит ли в ней праведное пламя или злокозненное…

Обойдя всех идолов, Гринольв повернулся к Седьмому и произнёс:

— Прикоснись к каждому кумиру и встань там, где стоишь сейчас. Да явят боги свою волю.

Седьмой подчинился и прикоснулся к облику Одина. Рука, а потом и плечи будто налились тяжестью, но это ощущение было терпимым. Отец богов будто придавил его своим суровым взором, но всё таки явно не желал раздавить сапогом. Тор же будто передал ему свирепое веселье и ожидание громких, как гром, побед. Тир любопытство, желая знать, что он сделает на своём жизненном пути. Страж радужного моста, который по идеи должен был ведать будущим, был равнодушен. Каждый идол будто давал какую-то эмоцию или ощущение, но в целом они не были негативными, Локи же и вовсе будто смеялся. А Седьмой, совершив круг, встал в центре капища. Гринольв же смерил его взглядом, после чего громко произнёс:

— Боги явили свою волю, не узрев скверны. А потому сим днём я нарекаю тебя Альвбрандом Альвгейрсоном, носи это имя с гордостью, свободный тингман по воле асов, ванов и людей.