На литературных перекрестках

НАШ ЕЛЮБАЙ

Младший милиционер Елюбай Умурзаков, поставив берданку между колен, сидел в тени высокого деревянного забора и охранял незадачливых кустанайских конокрадов. Плотно прилепившись к ржавой решетке, заключенные смотрели в открытое окно на пустынную базарную площадь, на низенькие саманные домики и чахлую зелень тихого степного городка.

Один из арестантов запел песню «Шалкар коль» — «Полноводное озеро». Голос у невидимого певца был незавидный. Милиционер слушал, презрительно скривив рот от досады. Не выдержав, он сам запел «Шалкар коль», запел так, как пел ее два года назад в родном ауле. В домзаке стало тихо, словно в мечети. Заключенные с восхищением слушали милиционера. Когда певец смолк, земляк, житель Тарановской волости, крикнул из-за решетки:

— Джаксы, Елюбай! Молодец!

Но в эту минуту к Елюбаю незаметно приблизился начальник милиции, товарищ Ибраев, человек тучный и с виду суровый.

— Все поешь и поешь! — сказал он насмешливо и лениво отмахнулся от мухи кудрявой веткой карагача. — Ну что я буду с тобой делать, Умурзаков?

Младший милиционер смущенно молчал. Он стоял навытяжку, поглаживая ладонью накалившееся от солнца дуло берданки. Гнев начальника спадал. Солнце пекло нещадно. Ибраев не любил жары. Он заторопился в кумысню. Часовой снова остался в служебном одиночестве.

— Елюбай! — дружно закричали из окна конокрады. — Спой еще… Спой «Гергеу».

Умурзаков оглянулся по сторонам и погрозил берданкой:

— Нельзя! Сиди тихо!

На другой день в своем кабинете начальник милиции Ибраев журил провинившегося подчиненного:

— Ты хорошо грамотный джигит, Елюбай. Ты окончил четырехмесячные курсы милиционеров. Ты служишь в рабоче-крестьянской милиции уже почти два года. Но если ты будешь так нести караульную службу дальше, то навек останешься младшим милиционером. Я не сержусь, когда ты поешь в школе для ребят. Но тебя поставили стеречь заключенных, а не устраивать айтыс. Какое дисциплинарное наказание я на тебя наложу, мой друг, за вчерашний проступок? Что ты на это скажешь?

Ибраев старался как можно суровее смотреть на Елюбая. Умурзаков переступал с ноги на ногу. Сердце его было наполнено беспокойством. Он одернул гимнастерку и решительно сказал:

— Ты прав, товарищ начальник. Служба в милиции несет мне одни неудачи. У меня сердце народного увеселителя. Мне сейчас двадцать четыре года, а я пою на тоях уже десять лет, и народ любит мои песни и шутки. Пусти меня, начальник, учиться в город. Говорят, в Оренбурге есть казахский театр. Лучше я буду хорошим артистом, чем плохим милиционером.

— В Оренбург?! — начальник замотал головой, будто его укусил овод. — Нет, артист — это не настоящая профессия для казаха. Советская власть открыла широкую дорогу милиционеру. Если ты проявишь усердие, то можешь дослужиться даже…

Ибраев торжественно поднял палец:

— …до начальника уездной милиции. Подумай, что это значит!

— Я хочу учиться на артиста, — не сдавался упрямый Елюбай. — Я — народный увеселитель. Отпусти меня в Оренбург, начальник!

Хотя и очень не хотелось Ибраеву расставаться с Умурзаковым, но он подумал: «В один сапог не входят две ноги. Невозможно человеку нести милицейскую службу и одновременно веселить народ». И он сказал:

— Хорошо, я тебя отпущу. Но если ты вернешься, не возьму обратно на службу. Мне нужны милиционеры, а не народные увеселители.

В милицейской фуражке, выцветшей от беспощадного кустанайского солнца, Елюбай появился на улицах Оренбурга. Он рассчитывал найти в столице Казахстана национальный театр, но не нашел. Слухи оказались неверными. Учиться «на артиста» было негде.

— Ты поступай в Казахский институт народного образования, — посоветовали Елюбаю добрые люди. — Ты хороша знаешь грамоту. Тебя возьмут на подготовительный курс и обучат на мугалима.

И милиционер Умурзаков, последовав дельному совету, превратился в рабфаковца. Его поселили в общежитии института, где он встретил семипалатинского акына Ису Байзакова и Капана Бадырова. Подобно Умурзакову, эти студенты любили театральное искусство.

— Друзья! — сказал им Елюбай. — В Кустанайском уезде я выступал в кружке художественной самодеятельности при «Красном Караване». У нас устраивались неплохие концерты. Неужели мы с вами будем здесь сидеть сложа руки?

Он стал разыскивать среди студентов любителей драматического искусства, и нашел не только актеров, но даже пьесу начинающего драматурга Ержана Ердонаева «Малкамбай». Занятная по сюжету, она привлекала внимание почти всех кружков художественной самодеятельности. Студенты поставили ее в Оренбурге, а когда в Кзыл-Орде родился Казахский национальный театр, Елюбай Умурзаков предложил включить «Малкамбая» в репертуар гастрольной поездки. Он был не только режиссером спектакля, но также исполнителем главной роли. Малкамбай — батрак, человек, хотя неученый, но сообразительный, бойкий. Созданный Елюбаем подлинно народный образ батрака полюбился казахскому зрителю. В 1926 году Елюбай нашел себя как комедийный актер.

Острым глазом он безошибочно улавливал характерную черту человека, а цепкая память помогала создать образ на сцене. Не всегда авторский текст удовлетворял артиста. Когда в пьесе «Енлик — Кебек» пришлось создавать образ Абаза, Елюбай стал вспоминать баксы, которых он встречал в жизни. Он вспомнил одного шамана, его повадки, песни. Эти воспоминания он ввел в роль. Получился живой правдивый образ.

Когда театр поставил пьесу Погодина «Аристократы», роль Кости-Капитана, блатного персонажа, угодившего в лагерь для исправления, поручили Елюбаю Умурзакову. Это была выигрышная роль. Елюбай хорошо знал конокрадов, но Костя-Капитан лошадей не воровал. Он промышлял иначе. Умурзаков подошел к созданию образа с обычным для него методом — надо изучить ту среду, в которой жил Костя-Капитан. Елюбай рассказывает:

— Я проник в среду бродяг, беспризорников, правонарушителей, разговаривал с ними. Мне удалось хорошо изучить их манеры, повадки, удалось даже подсмотреть, как они, затерявшись в толпе, воруют из карманов. Это помогло в создании образа, в частности, в сцене, где Костя-Капитан крадет портсигар.

Спектакль имел успех, за игрой Кости-Капитана зрители, любившие комедийный талант Умурзакова, следили с величайшим вниманием.

Интересную, запоминающуюся фигуру Осипа в «Ревизоре» создал Елюбай. Он играл слугу, умудренного лакейским опытом: никуда не следует спешить. Закинув руки за голову, он валялся в кровати, мечтая о деревне и пирогах. В его репликах сквозил тонкий юмор. Он словно сам смеется над своими мечтами. К своему барину он относится свысока, считая себя умнее Хлестакова. В игре Елюбая проскальзывали черты, роднившие этот образ с казахским малаем, который исподтишка презрительно посмеивается над хозяином-баем.

Великолепен был Елюбай в комедийных ролях. Казахский зритель полюбил его за талантливое исполнение «смешных» ролей. Когда в 1931 году республика отмечала пятилетие существования театра, он единственный из всего состава актеров был удостоен звания народного артиста Казахской АССР.

Отмечая десятилетие театра, Шакен Айманов в газете «Социалистическая Алма-Ата» писал в статье «Наш Елюбай»:

Казахский театр поставил пьесу Габита Мусрепова «Амангельды» — о любимом народном герое гражданской войны. Амангельды Иманов прославился как вождь народного восстания 1916 года. Главную роль в пьесе поручили сыграть Елюбаю Умурзакову. Артист поехал в район, где жил и боролся Амангельды, нашел стариков, знавших его, не раз встречался с большим другом и соратником легендарного героя, с Джангильдиным, занимавшим одно время пост Председателя Верховного Совета республики. Так по крупицам собирался необходимый материал для воплощения в сценический образ.

Когда Умурзаков появился на сцене, старики признали в энергичном и стремительном командире Амангельды Иманова. Зрители видели настоящего героя, за которым шел народ.

На основе той же пьесы Габита Мусрепова Казахская киностудия выпустила фильм «Амангельды». В нем главную роль по-прежнему играл Елюбай Умурзаков. Картина успешно прошла по всему Советскому Союзу, широко показали ее и в Казахстане.

…Бывший начальник милиции Денисовского района Ибраев пришел в кино посмотреть новую картину «Амангельды». На экране он увидел народного артиста Казахской республики Елюбая Умурзакова, исполнявшего роль Амангельды Иманова.

— Этот артист служил у меня младшим милиционером! — хотел похвастать старик Ибраев своим друзьям-соседям, но после некоторого раздумья воздержался. Он вспомнил знойный летний день, унылое здание домзака и Елюбая, сидевшего с берданкой и распевавшего «Шалкар коль» для увеселения конокрадов.

Ничего не скажешь, младший милиционер поступил тогда мудро, избрав для себя нелегкую, но благодарную профессию актера.