На литературных перекрестках

УЧЕБА ВСЮ ЖИЗНЬ

Капан Уралович Бадыров родился в тот год, когда вспыхнула русско-японская война. Она прошла незаметно для Казахстана. Тихо текла жизнь в широких просторах казахских степей.

Воспитывал Капана не отец, а дед, без памяти любивший внука. Мудрыми рассказами о героическом прошлом казахов он привил мальчику любовь к батырам, не щадившим жизни в борьбе за независимость своего народа. Дед рассказывал о тяжелой жизни кочевников, голодавших во время джута, замерзавших во время холодов в дырявых юртах, о вечных болезнях. Капан научился от деда чувствовать сочность казахского языка, его образность, которую придают ему пословицы и поговорки. Он рано полюбил песни акынов, распевавших под домбру грустные и шутливые мелодии о жизни скотоводов.

Острая наблюдательность помогала ему запоминать различие человеческих характеров, манеру речи, эмоциональные жесты противников во время спора. Эти память и наблюдательность впоследствии пригодились, когда ему приходилось создавать на сцене театра жизненно правдивые образы действующих лиц.

Аульную школу Капан не окончил — сыпной тиф унес в могилу самых близких людей. Ему было четырнадцать лет, когда он остался старшим в семье. Вся тяжесть хозяйственных забот легла на его плечи.

Уездный город Троицк находился поблизости, но Капан никогда не был в нем. Обычно на каникулы в аул приезжали учащиеся земляки. Они устраивали любительские спектакли, на которые охотно ходила не только молодежь, но и старики. В одном из представлений пришлось участвовать и Капану. Его загримировали, надели не него женское платье, и он отлично сошел за красивую девушку. Зрители были в восторге и долго хлопали, выражая свое восхищение.

На следующий год осенью Капану довелось побывать в Троицке. Здесь он впервые попал в настоящий театр, где играли татарские артисты. Перед юношей открылся волшебный завлекательный мир. Впечатление от спектакля навсегда определило его судьбу. Он решил стать актером! Но ведь это не так просто, надо учиться, приобрести необходимые знания.

Октябрьская революция распахнула перед юношей двери Казахского Института Народного Образования, а встреча в его стенах с Елюбаем Умурзаковым, талантливым актером-любителем, определила дальнейший путь жизни будущего народного артиста.

В день открытия казахского театра выступал молодой артист Капан Бадыров. Он держался на сцене неплохо, не хуже других актеров, вчерашних любителей, но все же запомнился зрителям своим выступлением не в спектакле, а в дивертисменте. Когда непобедимый борец Хаджи Мукан, принявший посильное участие в концерте, вышел на сцену показать свою легендарную силу, именно Капан помог ему продемонстрировать стальную мощь его грудной клетки.

Всякий, кто был в тот день в театре, хорошо помнит, как борцу положили на грудь мельничный жернов и как Капан Бадыров, красавец атлетического сложения, вооружившись кузнечным молотом, расколол огромный камень на несколько кусков.

Вот с этих двух выступлений, — в спектакле и в концерте, — начался творческий путь Капана Бадырова.

Через пять месяцев Бадыров сдал убогое имущество новому реквизитору. Как «неспособного» актера его освободили от работы в театре. С горьким осадком в душе разочарованный Капан вернулся в родной аул и по-прежнему стал работать преподавателем по ликвидации неграмотности.

Эта работа в те годы была необходима и важна для республики, жители степей жаждали знаний. Но Капан отлично сознавал, что ему самому необходимо еще учиться и учиться. Он рвался в большой город, где есть театр. И он поехал в Алма-Ату, поступил учиться в зооветеринарный и землеустроительный техникум. Здесь Капан организовал любительский драматический кружок и начал работать в нем как режиссер. Успешную его работу заметили в горкоме комсомола и поручили руководить театром рабочей молодежи — ТРАМ.

В 1928 году Казахский национальный государственный театр переехал из Кзыл-Орды в новую столицу — Алма-Ату. Капан Бадыров попытался снова попасть в театр, но ему нашлось место лишь в суфлерской будке, да и то ненадолго. Раздосадованный Капан решил уехать в Ленинград учиться, но тут счастье неожиданно повернулось к нему лицом. Один из исполнителей, занятый в пьесе «Мятеж» (по книге Фурманова), не вернулся к сроку из отпуска. Над праздничным спектаклем, приуроченным к 7 ноября, нависла угроза срыва. Дирекция театра обратилась к Капану с просьбой «выручить». И Капан выручил. Хотя очень трудно было на ходу вступать в готовый спектакль, но природный талант помог двадцатитрехлетнему актеру создать крепкий, запоминающийся образ одного из главных мятежников. Критика отметила большую удачу случайного исполнителя. Актеры пригласили Капана в свой коллектив и уговорили остаться в Алма-Ате. Поездка в Ленинград на учебу отпала.

В первые годы работы казахского театра на его сцене порой шли пьесы, в которых в розовом свете показывалось феодально-родовое прошлое. Но время заставило театр перейти к советской тематике. Капан Бадыров, изображавший героев прошлого в национальном репертуаре, одним из первых осознал слабость своей художественной культуры. Теперь ему пришлось создавать образы современных героев, советских людей. Он одним из первых заговорил о необходимости привлечения к художественному руководству опытных работников русской сцены. Режиссер Насонов, приглашенный в казахский театр художественным руководителем, рассказал актерам о К. С. Станиславском. Бадыров впервые узнал основы системы воспитания актера. Работая с русским режиссером, Капан настойчиво овладевал актерским мастерством и увереннее чувствовал себя, создавая новые образы в современных пьесах.

Отличаясь редкой трудоспособностью, Бадыров расширял свой кругозор, изучая по книгам богатый опыт крупнейших деятелей русской сцены.

Несколько раз Бадыров смотрел пьесу Тренева «Любовь Яровая» в русском драматическом театре Алма-Аты и в Москве на сцене МХАТа. Встречи с выдающимися артистами-мхатовцами, беседы с ними об актерском мастерстве помогли казахскому артисту нащупать верный образ поручика Ярового. Бадыров понял непреложный закон искусства: образ врага следует раскрывать, не умаляя его личных качеств, не обедняя его. Только так можно избежать голой схематичности и агитационной карикатуры.

В тетрадях Бадырова сохранились записи его окончательного замысла роли Ярового:

Эту художественную задачу социального разоблачения врага Бадыров успешно решил. Он создал четкий портрет Ярового, человека сложного характера, для которого гибель в борьбе была исторически неизбежна.

Непрестанная учеба у русских художников сцены благотворно отразилась на всей работе Капана Бадырова.

Приступив к созданию образа Отелло в шекспировском спектакле, Бадыров посмотрел на сцене Малого театра народного артиста СССР Александра Александровича Остужева, замечательного исполнителя этой роли. Игра Остужева произвела на Капана огромное впечатление. Русский артист подчеркивал в своем исполнении не трагедию ревности, а трагедию обманутого доверия. Это оно бросило Отелло в объятия коварного Яго и сделало его слепым орудием в руках злейшего врага. Стараясь понять связь между этими двумя персонажами пьесы, Бадыров воспринял их взаимоотношения, как борьбу двух начал, двух мироощущений. С одной стороны Отелло — правдолюбивый, стоящий выше мелкой человеческой злобы и обмана, с другой — Яго, погрязший в тине мелких пороков и страстей, которыми отличалось венецианское общество того времени.

Работал Капан Бадыров над созданием образа Отелло со страстным увлечением. Он долго искал наиболее выразительную мизансцену убийства Дездемоны. Решение пришло неожиданно.

— Однажды я сидел, — рассказывал Бадыров, — с детьми, мысленно проверяя эту сцену, и произнес один монолог своей роли. Увидев мое лицо, ребенок, сидевший у меня на коленях, испугался и заплакал. Я схватил его на руки и понес на кровать. И тут вдруг у меня родилась мысль: «Да ведь именно так убивает Отелло Дездемону, как любимого ребенка, плача и жалея ее».

Сцена убийства Дездемоны, разработанная Бадыровым, потрясла зрителей.

Отелло в исполнении Бадырова овеян мягким лиризмом, покоряющим великодушием, высоко развитым чувством человеческого достоинства. Так расценила этот образ критика.

Еще не затих гром второй мировой войны, а Капан Бадыров уже волновал сердца зрителей, играя роль Намыс-улы в пьесе Мухтара Ауэзова и Альжаппара Абишева. Это было лучшее произведение казахской драматургии, созданное в дни Великой Отечественной войны. Драматурги использовали злободневный подлинный факт из боевой жизни легендарной Панфиловской дивизии, защищавшей Москву на одном из важнейших участков фронта — на Волоколамском направлении. Командовал дивизией генерал-майор Панфилов. Среди его соратников особенно выделялся командир батальона Баурджан Момыш-улы (в пьесе он выведен под именем Намыс-улы). Его роль была поручена Капану Бадырову. Работая над образом своего героя, Бадыров ощущал себя на сцене бесстрашным воином, утверждающим великие патриотические идеи. Актер хорошо передавал главные черты характера командира батальона — беззаветную храбрость, смелость и самоотверженность, огромную любовь к своей родине и ненависть к ее врагам. Капан Бадыров подчеркнул своим исполнением роли Намыс-улы самоотверженность командира, в любую минуту готового открыто выйти навстречу врагу, чтобы победить его или погибнуть с оружием в руках.

Мухтар Ауэзов и Альжаппар Абишев создали волнующую патриотическую пьесу. Участники спектакля чувствовали себя неотъемлемой частью вооруженного народа, поднявшегося на защиту своей родины. Капан Бадыров хорошо понял свою роль в пьесе и отлично исполнил ее.

Народный артист Казахской республики Капан Уралович Бадыров принадлежит к числу думающих актеров. В этом секрет его успеха. Он думает не только о своих ролях, своих спектаклях. Его волнует успех всего коллектива, всех постановок театра. И волнует также прошлое казахского театра, его история, ведь Капан — один из тех, кто создавал национальный театр.

Бадыров передал театральному музею двести пятьдесят фотоснимков, на которых запечатлен весь путь развития казахского театра.

Капан Уралович сидит у меня, и мы говорим о телевидении. Какую огромную роль сыграло оно, воскресив в памяти телезрителя творчество любимых актеров — Ильинского, Грибова, Яншина, Марецкой и других, выступавших много лет назад в полузабытых спектаклях.

— Видели вы эти передачи? — спрашивает Бадыров.

— Конечно.

— А вот недавно показывали телефильм «Что вы знаете о Марецкой?». Я ее помню, в годы войны она была в Алма-Ате и пользовалась огромным успехом. Миллионы телезрителей видели эту передачу. А я смотрел и думал с горечью, почему наше казахское телевидение проходит мимо хорошей возможности воскресить в памяти зрителя игру наших казахских актеров, показать их творческий путь, удачи, находки… По таким фильмам будет учиться молодежь. Как, впрочем, и мы, старики.

Не только за историю театра, за его славное прошлое болеет Капан Уралович. Он мечтает сыграть интересную роль современника в советской пьесе, героя нашего времени.

— Казахские драматурги в большом долгу перед нами, актерами. До сих пор у нас нет выдающейся пьесы о современности и нет такой роли, в которой смог бы блеснуть талантливый актер.

Капан Бадыров и себя считает в большом долгу перед зрителями.