На задворках империи

Глава 9. Правый фланг

— Тревога! Тревога! Тревога! — нёсся в сером рассветном сумраке сигнал ротных барабанов, а вот до ушей долетел и звук эскадронной трубы.

— Сбор! Сбор! Сбор! — выдувал сигнал трубач.

— Бегом, бегом все в строй! — суетились унтеры. — Васька, а ну-ка в строй! Куда тебя понесло, зараза?! В строй, я тебе сказал!

— Васильевич, как все соберутся, веди взвод к базарной площади! — крикнул Кошелеву Тимофей. — Я к господину капитану. Слышишь, «Командирский сбор» трубят? Держи людей во взводной колонне. Но, пошё-ёл! — И он дал шенкелей Янтарю.

По улицам, разыскивая свои команды, метались сонные солдаты, вроде бы всё давно уже было определено, но в любую тревогу тем не менее случалась такая суета и сумятица.

Вот и нужный дом, все взводные командиры были уже здесь, не хватало только Гончарова, и Кравцов посмотрел на соскочившего с коня Тимофея осуждающе.

— Долго собираетесь, господин прапорщик.

— Виноват, господин капитан! — вытянувшись, рявкнул тот. — Взвод поднял — и сразу от реки сюда скакать. Сейчас и он тут уже будет.

— Ладно, слушайте сюда, господа офицеры. — Кравцов обвёл взглядом стоявших. — От посланной к устроенному завалу казачьей сотни прискакал гонец. Персы за ночь разобрали большую его часть и отогнали казаков. Если судить по времени, то им нужно всего лишь несколько часов, чтобы докатиться по дороге сюда, и уж эта казачья сотня для них тут точно не помеха. Старшим гарнизона объявлена тревога. Выводим взводы к форту и встаём под его прикрытием с правого фланга. С левой стороны река не даст его неприятелю обойти, ну а с правой мы с казаками проход в селение прикроем. Всё, выдвигаемся на предписанное нам место.

— Быстрее! — Тимофей подскакал к ехавшему впереди колонны Кошелеву. — Чего вы так долго, Васильевич, капитан уже на вид мне поставил, что мы тянем с выходом!

— Да у Кузнецова, ваше благородие, двое припозднились! — воскликнул тот огорчённый. — Драгуны Брошкин с Мефодьиным. Видать, куда-то «ныряли» ночью, стервецы. Мы уже давно все в колонне, в седле сидим, а они только бегут. Илюха им сразу в ухо и к коням погнал. Ну что вот с ними делать, прибить, что ли?

— Ладно, после боя разберёмся, — принял решение Тимофей. — А сейчас за мной скачите, три взвода из эскадрона уже к форту ускакали, один только наш задерживается. Рысью за мной! — крикнул он, обернувшись к колонне.

При подъезде к форту из сумрака выскочил Копорский.

— Гончаров, справа заезжай! — Он махнул рукой, указывая направление. — На самом фланге у ручья будете стоять!

По левую руку выступили очертания форта, на его валах виднелись колышущиеся шеренги пехотинцев и слышался гул множества голосов. Вот сбиваются в подобие строя казаки Мащенко, дальше подпоручик Дурнов строит в две шеренги свой второй взвод. Проезжавшему мимо Тимофею помахал рукой Марков, а следом за ним, шагах в двадцати, материл своих драгун поручик Зимин.

— Взвод, в две шеренги становись! — скомандовал Тимофей. — С правого фланга отделение Кошелева, далее налево встают отделения по порядку своих номеров.

— Вашбродь, не уместимся, боюсь! — донёсся голос Федота Васильевича. — Здесь спуск к ручью шибко крутой, а на косогоре и внизу у самой воды валуны.

— Равняйте шеренги! — дал команду унтерам Тимофей, а сам поскакал на правый фланг.

— Тут если только одно моё отделение спешенным выставить, — показал на месте Кошелев. — Иначе ведь, коли сунемся, кони ноги поломают. Да и неприятель верховым тут никак не проскочит, ему если только спешиваться. Да нам и самим тут спешенными удобней будет его стрелковым боем встречать.

— А если наша атака общая случится? — проговорил, оглядывая подступы к позиции, Гончаров.

— Так и ничего, Тимофей Иванович, коней далеко мы не будем отгонять, — успокоил его унтер. — Вот здесь, на задах, в низинке их и выставим, коли команду подадут к атаке, так мы их шементом оседлаем.

— Ладно, давай, Васильевич, пожалуй, так и сделаем, — согласился с опытным унтером Тимофей. — За ручьём этим хорошо приглядывайте, чтобы по нему ненароком нас не обошли. А так-то удачно здесь форт встал, как в бутылочном горлышке, он проход в селение запирает.

Тьма постепенно рассеивалась, и вскоре стали отчётливо видны все окрестности Амамлы. Объезжавший строй капитан Кравцов встал подле спешенного отделения и нахмурился.

— Гончаров, ну я же сказал в конном строю быть, ну что за отсебятина?!

— Ваше благородие, здесь хотя бы тогда пехотную полуроту нужно на прикрытие фланга выставить. — Тимофей кивнул на косогор. — Посмотрите, какой удобный проход от ручья.

Капитан подъехал к скату и, недовольно сопя, всё оглядел.

— Если по уму, тут ещё один ретраншемент нужно сооружать, — наконец проговорил он озабоченно. — И пушечку для картечного боя. Много ты тут отделением и даже целым взводом навоюешь, если вдруг толпой попрут! Ладно, пусть стоят пока спешенными, поеду я к Игорю Алексеевичу, спрошу у него полуроту.

Прошло около получаса, и со стороны форта пробежал тонкий ручеёк из пары десятков пехотинцев.

— Прапорщик Силков, Саратовский мушкетёрский! — Старший от пехотинцев вскинул руку к офицерскому киверу.

— Прапорщик Гончаров. — Тимофей козырнул и спрыгнул с коня. — Полуроту обещали вроде прислать.

— Не знаю, приказано было взводом правый фланг у ручья прикрыть. Думаете, большими силами могут полезть?

— А кто же их знает этих персов, — хмыкнул драгун. — Тебя звать-то как?

— Сёмка! Семён… — поправился саратовец.

— Тимофей. — Драгун подал ему руку. — Давай так, Сёма, если у нас атака конная, мы все в сёдла запрыгнули и поскакали, а вы тут на месте дальше стойте. Если вдруг отсюда с ручья на косогор персы попрут, я своих всех спешу и подмогу у капитана запрошу. Идёт?

— Идёт, — согласился тот, уважительно поглядывая на сверкающий в утренних солнечных лучах серебряный Георгиевский крест. — Давно воюете, Тимофей?

— Да как сказать? Шесть лет. А ты?

— Первый год, — покраснев, как девчонка, пролепетал тот. — И бой этот самый первый.

— Ничего, впереди ещё столько боёв, Сёма, освоишься, — подбодрил его Гончаров. — Полковником, а то, может, даже и генералом со временем станешь.

— Внимание! Скачут! — послышались крики из драгунских шеренг.

— Ладно, Семён, увидимся! — крикнул Тимофей и, вскочив на коня, поднялся на стременах. С южной стороны дороги по Эриванскому тракту неслась казачья сотня. Бахнуло несколько далёких выстрелов, и он разглядел погоню. Неприятель скакал длинной, растянутой по дороге массой. Вот казаки подскакали к речному броду и, разбрызгивая воду, проскакали к форту.

— Бам! Бам! Бам! — ударили с валов три пушки. Ядра пронеслись над головами казаков и, как видно, не причинили персам никакого вреда.

— Бам! — ударило ещё одно орудие, и даже до драгун донёсся визг и ор.

— Хорошо последние канониры влупили, видать, опытные! — проговорил довольно Кошелев. — В самую голову погони ядро закатили, ишь как орут! Не нравится.

Меж тем персы у берега реки рассыпались в стороны и всей массой ринулись к форту.

— Ну почему же пехота не стреляет?! — воскликнул Хрисанов. — Рядом же ворог!

— Обожди, сейча-ас, — проговорил Чанов. — Видать, в упор хотят залп дать, чтобы сокрушить побольше.

— Ба-ах! — ухнул громовой раскат из сотен ружей. За ним следом громыхнул ещё один, и тут же ударили картечью все четыре пушки. Ливень свинца выкосил первые ряды персов. Те, кто скакал следом, не стали испытывать судьбу и, развернувшись, поскакали назад.

— Эх, сейчас бы за ними припуститься, посекли бы в спину! — горячился Хрисанов. — Разбили ведь басурман, глядишь, и прогнали бы обратно!

— Стой, умник, распетушился, — одёрнул его Чанов. — Во-он туда лучше погляди, видишь, чернеет вдали?

— И чего? — протянул тот.

— Того, — передразнил его опытный драгун. — Дозор али малый авангард сейчас отогнали, а основные силы-то, они вон только-только на дороге показались. Увязались бы за этими беглецами, а нас на дороге бы и переняли. Кого посекли бы, а кого бы обратно к форту обратили и прямо на наших плечах в него и в селение заехали. Так хотел?

— Не так, — покачав головой, признался Яшка. — Думал, бегут ведь, так и ещё им наподдать, чтобы быстрее.

— Успеется, — хмыкнул Чанов. — Выбили их пока мало, не шибко они ещё учёные у нас.

Прошло немного времени, и персы опять понеслись в сторону форта. Перед речкой часть из них бросилась к противоположному берегу, а около пары сотен начали палить из сёдел в сторону валов. Над головами драгун нет-нет да и посвистывали пули. В этот раз доскакали до самых укреплений, часть всадников спешилась, и, несмотря на выстрелы русских пехотинцев, начали рубить саблями и растаскивать связанные между собой рогатки.

— На валы лезут! — проговорил озабоченно Тимофей. — А часть по проходу заскочить готовится.

— Ур-ра! — долетел клич от форта, и вслед за ним послышался звук эскадронной трубы.

— Атаку играют! — оглядывая строй, прокричал Тимофей. — Взвод, сабли вон! Пошли!

— Рысью! В галоп! — играла труба, и шеренги кавалерии ускорялись. Три сотни казаков отделились и ударили по прорывавшейся персидской коннице, сковав её. В этот момент и подоспели драгуны, охватив широким фронтом место сшибки.

— Заходи правее! Отсекай! — крикнул Гончаров, заводя взвод с самого края.

— Ура! Алла! — кричали всадники, орудуя саблями. Перс отбил удар драгуна из третьего взвода и не успел среагировать на наезжавшего русского. Удар клинком наискось по голове — и тут же саблю навстречу другому врагу, наезжавшему справа. Клинки встретились со звоном, а сейчас уже хлёст Тимофея. Теперь парировал удар перс. Опытный!

— Ура-а! — Со спины с криком в сечу ворвалось кошелевское отделение. Лёнька с ходу рубанул противника Тимофея по плечу, а он сам добил его хлёстом по груди. Тело слетело на землю, и конь шарахнулся в сторону. Есть секунда выхватить пистоль, Гончаров перехватил саблю в левую руку, а большой палец правой уже взводил курок. «Бам!» — и высокий всадник в чалме, раскинув руки, сполз с седла. «Ура-а!» — ревели казаки и драгуны, усиливая натиск. Пехотные роты откинули штыками от валов спешенного неприятеля и зашли вражеской коннице в правый фланг. Чувствительные к такому персы сразу же обратились вспять.

— Руби-и! — Казаки ринулись следом.

— Аппель! Аппель! — ревела эскадронная труба.

— На позицию! — скомандовал Кравцов. — Взводам занять свои места!

— Ну что ты будешь делать, опять не дали гнать! — воскликнул в сердцах Хрисанов, разворачивая коня. — А так ведь славно получилось! Дядь Вань, я одного саблей срубил! Прямо по рёбрам ему дал! Вон погляди, какое всё красное. — Он стряхнул с клинка кровь. — Ты видал?!

— Ага, а то, что с тебя два раза вражий клинок с левого бока снимали, видал? — проворчал, стирая паклей красное с лезвия, Чанов.

— Не-е, не видал… Что, правда?! — воскликнул тот ошарашенно.

— Глядеть в сшибке во все стороны нужно, Яшка, — проговорил со вздохом ветеран. — Тут дело такое, увлёкся, не углядел ворога — и того, и ага.

— Равняй строй! — Перед занимавшими свои места взводами проскакал капитан Кравцов. — Командирам проверить личный состав и доложиться!

— Кошелев, что у тебя? — Тимофей проехал к спешивавшемуся отделению.

— У меня все на месте, вашбродь! — отозвался тот. — Все целые, раненых и убитых нет!

— Кузнецов, у тебя что?!

— Один раненый, господин прапорщик, — откликнулся тот. — Левшов Антон, из молодых. У локтя порез. Не сильный. К лекарю сам он отъехал. Остальные все целые.

— Плужин?!

— Тоже один раненый, ваше благородие, — доложился командир третьего отделения. — Занину каску сабля просекла и у скулы резанула. Рана лёгкая, ваше благородие, хотя кровит сильно. Небось, лекарь перевяжет, и он в строй встанет.

Подстегнув Янтаря, Тимофей отъехал на левый фланг, где у форта находилось эскадронное начальство.

— Господин капитан, у меня двое раненых, один легко, в строй точно встанет.

— Хорошо, — проговорил Кравцов. — Казаки обратно возвращаются, погони за ними нет, значит, персы сейчас дуро́м не попрут. Полагаю, что время немного есть до новой атаки. Разрешаю спешиться и оправиться, но от позиции не отлучаться, чтобы по команде все были готовы вступить в бой.

Больше часа не было видно неприятеля. Стоявшее в зените июльское солнце нещадно палило, и укрыться от него за неимением тени было негде. Драгуны успели сбегать к ручью и, принеся в кожаных вёдрах воды, напоили коней и напились сами. Только перекусили сухарями, и из форта долетел барабанный бой.

— Пехота тревогу бьёт! — крикнул Тимофей. — Седлай коней, братцы!

А вот зазвучал и сигнал эскадронной трубы. Подтянув подпругу, драгуны заскакивали в сёдла и, привстав на стременах, вглядывались в даль, а с Эриванского тракта к долине выходили полчища персов. Из форта ударили пушки, ядра с гулом ушли вдаль. Неприятель в этот раз сломя голову в атаку не кидался. Несколько конных сотен имитировали прямой наскок, а пара тысяч, спешившись, бросились вслед за ними.

— Взвод, спешиться! — скомандовал Тимофей. — Коноводам отогнать коней в низину и бегом сюда. Смещаемся вправо!

Захлопали ружейные залпы, и завизжала картечь, значит, неприятель подошёл к валам. На позиции у Гончарова было тихо. «Может, я зря спе́шил взвод, — мелькали в его голове мысли. — Вот сейчас дадут команду к атаке, и поскачет эскадрон без моих людей в сечу. Взводные офицеры, конечно, потом посмеются, а вот от Павла Семёновича мне опять влетит. Ну и Зимин, разумеется, вновь не упустит удобного случая лягнуть „выходца из подлого сословия“».

— Персы! — рявкнул стоявший рядом Кошелев. — Персы, вашбродь, во-он они, вдоль ручья ломятся! Ох ты ж, мать честная, сколько же их!

Не менее трёх спешенных сотен обходили слабо защищённый русский фланг.

— Взвод, к бою! — скомандовал Тимофей. — Еланкин, бегом к командиру эскадрона! — приказал он молодому драгуну. — Доложись, что по ручью персы большой массой прут, подмога будет нужна!

— Слушаюсь, вашбродь! Побёг!

— Встаём к пехотинцам! — крикнул Тимофей. — Разобрались все в цепь! Штыки надеть!

Драгуны вставали рядом с саратовскими мушкетёрами и, так же как они, начали пристёгивать к дулам ружей гранёные клинки.

— Ну что, Сёма, веселей гляди, сейчас повоюем! — подбадривая молодого офицера, прокричал Тимофей. — Главное, брат, — это стойкость и непрерывный огонь!

— Командуйте, Тимофей, — сказал бледный прапорщик и вытащил из ножен саблю.

— Внимание, расстояние до цели две сотни шагов, к стрельбе гото-овьсь! — рявкнул Гончаров. — Первый выстрел по моей команде залпом, потом бьём все самостоятельно по мере перезарядки. Це-елься! — И сам вскинул мушкет.

Чуть больше ста шагов до первых персов. Им оставалось ещё немного перебежать и потом, забравшись по косогору, разметать тонкую цепь русских, а затем ударить их основным силам в тыл.

— Огонь!

Шесть десятков ружей только что громыхнули монолитным залпом, а стрелки уже вели их перезарядку.

Быстрее, быстрее! Руки делали такую привычную работу. Вот уже пуля в стволе, и Тимофей, вскинув мушкет, прижал его приклад к плечу.

Персы, не сбавляя темпа, обегая по пути валуны и перескакивая через более мелкие камни, неслись в их сторону. Ещё полсотни шагов — и они полезут на косогор.

Вот она, его цель — здоровяк с саблей в одной руке и пистолем в другой. Семенит среди других воинов и что-то покрикивает, видать начальство. Палец выжал спусковой крючок, и он, словно бы споткнувшись, рухнул ничком на землю, и через него с ходу перескочило двое.

«Всё, ещё только один выстрел — и дальше рукопашная, — мелькнуло в голове. — Тут их ещё около трёх сотен, а то, может, и больше. Не удержим». Он рывком протолкнул шомполом пулю в дуло, а со всех сторон били россыпью ружья драгун и пехотинцев. Весь косогор был уже усыпан телами, но персы отчаянно рвались вперёд. Самые проворные подскочили к склону и уже начали забираться наверх. Выстрел в упор по тому воину, что напротив, и, выхватив из наплечной кобуры пистоль, Тимофей разрядил его в соседнего.

— В штыки, братцы! — рявкнул он, перехватывая удобнее цевьё. — Коли басурман! Держимся, сейчас подмога придёт!

Левая нога вперёд, центр тяжести резко на неё. «Хэк!» — резкий выдох и рывок. Гранёное жало вошло забиравшемуся наверх персу в горло. Булькая и сипя, он опрокинулся на спину и покатился вниз. «На!» — и штык ударил в череп следующему, круша ему лицевые кости. «На! На! На!» По стволу мушкета проскрежетал клинок, ударил ещё один. Персы напирали. Ещё немного — и они сомнут эту тонкую цепь русских. Шаг за шагом, отбиваясь от врага, заслон пятился назад.

— Ура-а! — за спиной послышался крик и топот множества ног, краем глаза Тимофей увидел людей в драгунских и мушкетёрских мундирах. С одной стороны его подпёр плечом пехотинец, с другой драгун из взвода Маркова. Работая штыками, они закололи одного перса напротив, сразу за ним другого, а Тимофей, изловчившись, пробил ещё одному руку. Теперь уже здесь напирали русские. Шаг за шагом они оттесняли неприятеля назад к косогору, и вот он уже посыпался вниз.

— Бегут! — крикнул в восторге Марков. — Целый, Тимоха?! У тебя все руки крови и на мундире разводы. Ранен?!

— Не моя кровь, Димка, — тяжело дыша, проговорил Гончаров. — Ещё бы чуть-чуть — и точно моя была бы. Вовремя вы подоспели.

— Мы бы и раньше подбежали, да капитан у форта держал! — воскликнул тот. — Там ведь тоже персы рьяно атаковали, думали, отогнать их в конном строю придётся, а тут с вашей стороны гонец прибежал, и потом залпы ударили.

Противник бежал от русских укреплений, и за ним бросились казачьи сотни. Кравцов осмотрел поле недавнего боя и одобрительно похлопал Гончарова по плечу.

— Молодец, прапорщик, всё правильно сделал. Оставайся пока тут со своими до вечера. Вряд ли эти, конечно, ещё раз сунутся, но лучше уж поостеречься.

— Слушаюсь, господин капитан. — Тимофей козырнул и пошёл к сновавшим у косогора драгунам. — Командирам отделений проверить своих людей и доложиться!

— Силков Семён! — крикнул он, оглядываясь. — Саратовские, кто командира видел?

— Здесь он, вашбродь! — крикнул пожилой пехотинец с унтерскими галунами на мундире. — Туточки лежит. — И стянул с головы кивер.

— Сёма! Да как же это?! — Тимофей подбежал к лежавшему на спине пехотному прапорщику. Лицо и мундир молодого офицера были в крови. Клинок прорубил шейную жилу, не оставив ему и шанса.

— Эх, Сёма. — И Тимофей прикрыл прапорщику глаза.

— Молоденький совсем, — проговорил со вздохом унтер. — Первый бой ведь у него сегодня.

— Знаю, — покачав головой, вымолвил Тимофей и стянул каску. — Упокой душу, Господи, раба твоего, православного воина Симеона. — И перекрестился. — Снесёте его в низинку за фо́ртом, отец?

— Снесём, вашбродь. Унтер-офицер Рябов Игнат! — Ветеран-пехотинец вытянулся, встав по стойке смирно. — Саратовский мушкетёрский полк, вторая рота. Взвод наш определён был на эту позицию, так что, господин прапорщик, мы теперь с вами, пока нас отсель не сменили.

— По отчеству как? — оглядев унтера, поинтересовался Гончаров.

— Ивановичи мы, — пробасил тот.

— Игнат Иванович, посчитай потери во взводе, всех раненых к лекарям, убитых в низинку, как я и говорил. Всем оглядеть оружие и перезарядиться. Потом мне доложитесь.

— Слушаюсь, ваше благородие! Илюхин, Макаров! — позвал он близстоящих солдат. — Берите ещё двоих и их благородие снесите за форт. Петька, ты рану перетянул?

— Перетянул, Игнат Иванович, — откликнулся пехотинец.

— Сам к лекарю похромаешь или дать кого в помощь?

— Сам я, сам.

— Ваше благородие, у нас только у Власова плечо просечённое, — доложился Кошелев.

— У меня Брошкин погиб, — проговорил со вздохом Кузнецов. — У Мефодьина три пальца саблей отсекло.

— Это не те ли, которые ночью в село бегали? — припоминая фамилии, произнёс Тимофей.

— Так точно, они самые. И в бою вместе держались. На них сразу сворой персы налетели и окружили.

— Да-а, вот и наказывать теперь сорванцов не нужно, война сама наказала. — Стоявший рядом Плужин покачал головой. — А у меня Милкова, ваше благородие, зарубили, двое с рассечениями, но так-то лёгкие, в строю остались. Занин от лекаря вернулся, говорит, что воевать может.

— Итого взвод за один день потерял двух убитыми и троих ранеными, это не считая полдюжины легкораненых, которые остались в строю, — проговорил, нахмурившись, Тимофей. — Много. А ведь ещё и основные силы неприятеля сюда не подошли.

До вечера простоял в боевых порядках гарнизон Амамлы, ожидая новых атак. Неприятель не появлялся, и по Эриванскому тракту на юг ускакала казачья сотня.

— Дозор пошёл. — Кошелев кивнул им вслед. — Оглядится и доложит начальству, где персы встали. Если далеко не откатились, значит, жди ночного приступа.

Уже затемно поступил приказ сниматься с позиций и отдыхать. Персов поблизости не было, хвост их колонны был замечен у Алагяза. Грохнул прощальный залп салюта у братской могилы, и грязные, закопчённые драгуны проехали в места квартирования. У костров было непривычно тихо, за этот тяжёлый жаркий день все изрядно устали. Похлебали наскоро сваренную болтушку и завались спать.

— Ложитесь, ложитесь, вашбродь. — Клушин попытался было стащить сапоги с ног Гончарова. — Я приберу, почищу всё. К утру как новенькое будет.

— Сам я, Степанович, как с маленьким ты. — Тимофей покачал головой и скинул один за другим на пол. Голова только коснулась войлочного валика, и он уже сопел во сне.

— Сам, сам, всё сам, — проворчал дядька, поправляя подстилку. — Э-эх, Тимофей Иванович, офицер уже, а солдатские замашки так и остались.