На задворках империи

Глава 7. Взвод

— Света сюды дай побольше, — проворчал эскадронный лекарь. — Сто раз уже говорил — на перевязку больше его надо. Нет ведь, всё в потёмках вечно делать приходится.

— Да уже три сальных свечи зажгли, Акимович, — хмыкнул Блохин. — Чего мы виноваты, что ты как тот старый, слепой кот уже, который в сенях мордой в миску тычется?

— Ты мене попеняй ещё, попеняй годами, Лёнька! — взрыкнул лекарь. — Забыл, как я тебя самого штопал? Ох и попадёшься ты ко мне в руки, зараза болтливая!

— Да не дай Бог! — Тот перекрестился и пододвинул ближе зажжённый масляный светильник. — Я уж лучше, если вдруг какая рана и случится, в полковой госпиталь отдамся.

— Ну вот и этих надобно было там же держать. — Эскадронный эскулап мотнул головой в сторону топчанов с Балабановым и Еланкиным. — Нет ведь, с собой на квартиры всё тащат, а ты ходи по ним по всем, обихаживай.

— Ладно тебе, Поликарп Акимович, ну чего ты ворчишь? — Тимофей поставил на стул рядом с ним таз кипячёной воды. — Сам ведь знаешь, как главный и полковые госпитали загружены после похода. Какой уж там может быть уход за ранеными? Так, если только на самую скорую руку. А ты-то у нас человек опытный, серьёзный и обстоятельный, никакому врачу в знаниях не уступишь. Ещё ведь при Очакове и Измаиле ребяток пользовал. И рука у тебя лёгкая, вон как после тебя раны рубцуются, скоро уже, небось, и нитки со швов снимать будешь.

— Рано ещё, — нахмурив брови, буркнул лекарь. — Кольке точно пока рановато. А вот по Стёпке поглядим, может, и сниму. Сейчас перевязь только стяну. Скинул мундир? — Он обернулся к Ярыгину. — Ну а теперь и рубаху исподнюю тоже сымай.

С улицы донёсся топот шагов, и стукнула входная дверь.

— Унтер-офицера Гончарова к командиру эскадрона! — заскочив внутрь, гаркнул вестовой. — А драгуна Кошелева к господину квартирмейстеру просили зайти.

— Чего горланишь, Сёмка?! — проговорил укоризненно Блохин. — У Акимовича вон чуть ножницы из рук не выпали.

— Ты за своими руками, Лёнька, смотри, — буркнул лекарь. — Таращится он тут, работать мешает. Светильник лучше поближе переставь. А ну-ка давай руку, Елистратка, скручивать перевязь с тебя будем.

— Пошли вместе, Васильевич? — предложил Кошелеву Тимофей. — Всё равно нам в одну сторону идти.

Троица пошагала по изгибистой тифлисской улочке в сторону Куры, где около турецких бань расквартировались полковой и эскадронные штабы.

— Как там Павел Семёнович, в духе? — спросил у шедшего рядом вестового Гончаров. — А то вчера на вечернем сборе какой-то он шибко злой был. Из первого взвода Игнатову выволочку устроил.

— Да так-то вроде ничего с утра были. — Семён пожал плечами. — А вчера они же от полкового командира уже такими вернулись. Видать, их высокоблагородия шибко нашего эскадронного командира наругали, вот он и давай взводных и отделенных потом гонять.

Вот и здание, занимаемое Кравцовым. Вестовой с Гончаровым пошли к нему, а Кошелев отправился дальше.

— Васильевич, насчёт дров уточни! — крикнул в спину артельному старшине Тимофей. — А то хозяева жаловаться уже хотят, что мы у них всё заготовленное пожгли.

— Ладно, спрошу. Обещали же всё им восполнить, вот чего вредничают?

— Ваше благородие, младший унтер-офицер Гончаров по вашему приказанию прибыл! — прикрыв за собой дверь, доложился Тимофей.

— Проходи к стене, присядь пока. — Сидевший за столом штабс-капитан кивнул на лавку. — Сейчас Копорский с Зиминым ещё подойдут и Игнатов с Пестовым.

Обстукав от снега у порога сапоги, Гончаров присел там, где ему и было сказано, а Кравцов, перебирая лежавшие перед ним бумаги, делал на них какие-то отметки и складывал листы отдельными стопками.

— Да-а, поте-ери, — пробормотал он, подсчитывая про себя. — Сходили, называется, на приступ. Сколько у тебя людей, Тимофей, за этот поход выбыло?

— Шесть безвозвратно, ваше благородие. — Тот вскочил с лавки. — Двое из лазарета при отделении долечиваются.

— Считай, что ополовинено отделение. — Павел Семёнович покачал головой. — Вот так же и во всех других. И по офицерам такая же убыль в эскадронах.

Стукнула дверь, и один за другим в дом, испросив разрешения, зашли все приглашённые.

— Ну что, долго вокруг да около я ходить не буду, — оглядев собравшихся, проговорил Кравцов. — Все вы знаете, как закончился наш Эриванский поход. Войска, помимо больших потерь при штурме крепости, понесли не меньшие при отходе через горы. Их ещё восполнять и восполнять, но время не ждёт. Новым главнокомандующим и наместником в Закавказье генералом от кавалерии Тормасовым приказано привести все подразделения в надлежащий порядок. Приход пополнений с Моздокской линии ввиду закрытости перевалов ожидается никак не раньше конца марта — апреля месяца. Так что устраивать подразделения велено наличествующими силами по усмотрению полковых командиров. Подполковник Подлуцкий поручил это дело в эскадронах нам, старшим офицерам, и попросил с ним не затягивать. Потому, посовещавшись с нужными людьми, довожу до вас новую расстановку. Моим заместителем назначается поручик Копорский.

— Я! — Тот, встав, щёлкнул каблуками.

— Присаживайтесь, пожалуйста, Пётр Сергеевич, — сказал ему Кравцов.

— На должность командира первого взвода назначается унтер-офицер Игнатов, второго и четвёртого — Пестов с Гончаровым.

— Я! Я! Я! — Вскочив, вытянулись по стойке смирно все названные.

— Присаживайтесь. — Штабс-капитан махнул рукой. — Ну и на третьем, на своём же взводе у нас остаётся сам господин поручик Зимин Николай Андреевич. Он у нас после ранения, и ему будет помогать в командовании, а также замещать по мере надобности унтер-офицер Якушев.

Унтер так же резво, как и остальные, вскочил со своего места, а вот Зимин продолжал сидеть и хмуро смотреть в одну точку на столе. Похоже, это заметили все присутствующие. Кравцов с Копорским многозначительно переглянулись. Покосились на поручика и унтера. «Неприятно, конечно, когда более молодой тебя обходит, ну да у него ведь и в послужном списке воинских заслуг гораздо больше прописано, и к эфесу сабли аннинский орденский крест прицеплен, и красная шёлковая лента с темляка свисает. Так что всё по заслугам», — скорее всего, именно так и думали все унтеры, собранные в доме у командира эскадрона. Что думал обо всём этом сам Зимин, тоже примерно представляли. Ну да это дело командирское, как внутреннюю иерархию в своём подразделении строить. Не понравится Зимину, что не по старшинству замещение в эскадроне пошло, всегда может у вышестоящего начальства его обжаловать. Только вот как далее он служить потом под Кравцовым будет?

— Замещение взводных должностей унтер-офицерами у нас пока временное, — продолжал между тем излагать штабс-капитан. — Как только обер-офицеры на укомплектование придут, вы, ребятки, обратно в свои отделения возвратитесь. Так что потерпите, думаю, вряд ли кому-то придётся более полгода сию лямку тянуть. Ну а пока затяните пояса потуже и приводите всё в надлежащий порядок. Пересчитайте и учтите всё утраченное за время похода имущество, подайте рапорта об убыли и потребностях. Если нужно, разбейте взводы на равные части, потому как где-то, как я знаю, и восемь человек в отделении, а где-то и всего пять их осталось. Назначьте в этих отделениях старших из самых опытных драгун. Проверьте всё конское поголовье, лишних коней отгоните в полковое интендантство. Ну и по людям тоже поглядите, у кого какой сапог или мундир на последнем издыхании, кто вдруг без каски в одной фуражной шапке только остался. Где, может, с оружием нелады. Всем, конечно, замены в вещевом и форменном имуществе у нас нет, но что-нибудь подправить, я полагаю, будет можно.

— Взвод, равняйсь! Смирно! — скомандовал Копорский. — Здравствуйте, драгуны!

— Здравжелаемвашблагородие! — рявкнуло приветствие двух десятков глоток.

— Вольно! — Поручик козырнул. — Младший унтер-офицер Гончаров!

— Я! — откликнулся стоявший с правого фланга Тимофей.

— Выйти из строя ко мне!

Правая нога вперёд, поворот, и с отмашкой рук он подошёл к Копорскому.

— Господин поручик, младший унтер-офицер Гончаров по вашему приказанию…

— Встаньте рядом, — сказал поручик, недослушав, и кивнул влево головой. — Драгуны, приказом по нашему полку на должность командира второго эскадрона после героической гибели в бою капитана Огнева назначен штабс-капитан Кравцов Павел Семёнович, коего вы все прекрасно знаете как своего бывшего взводного командира. Его заместителем этим же приказом назначен я, ну а временно исполнять обязанности взводного будет унтер-офицер Гончаров Тимофей Иванович, который опять же в особом представлении не нуждается, вы его тоже прекрасно все знаете. Пусть вас не смущает приставка «временно исполняющий обязанности», это только для официальных бумаг, на самом же деле он для всех вас есть прямой и непосредственный начальник, и его приказания для каждого здесь стоящего — закон. Требую отнестись к этому со всей положенной серьёзностью. Новым главнокомандующим Кавказскими силами империи генералом от кавалерии Тормасовым Александром Петровичем поставлен месячный срок, для того чтобы привести все наши подразделения в надлежащий порядок. Десятого марта, то есть ровно через месяц, должен будет состояться смотр войск Тифлисского гарнизона и всех других стоящих в Закавказье. Отдохнули от похода, братцы, принимайтесь теперь за работу. Сделайте так, чтобы не стыдно было за славный Нарвский полк и перед новым начальством, и перед товарищами, погибшими в боях. Верю, что всё у нас будет ладно. Так, мне ещё по другим взводам идти нужно, только в одном ведь офицер на командовании остался, во всех остальных такое же положение, как и у вас. Командуйте, Гончаров, и завтра перед вечерней зарёй жду вас с письменным рапортом о состоянии дел во взводе и обо всех его потребностях.

— Сми-ирно! — рявкнул, приложив руку к каске, Тимофей.

— Вольно, продолжайте. — Копорский козырнул и пошёл прочь.

— Ну что, братцы, вы всё слышали, — когда поручик отошёл подальше, произнёс Гончаров. — За должностями и чинами сам я не гнался, приказали — исполняй должность взводного, значит, буду исполнять. Такое же, как и у нас, положение действительно и в первом, и во втором взводе, где отделенных унтер-офицеров целыми взводами командовать назначили ввиду гибели и увечий прежних командиров. По своей сути ничего для нас всех не меняется, дело понятное — верой и правдой государю и отечеству служить, как сказано в воинском уставе и в присяге, которую каждый из нас давал. Разброда и шатания, пьянки и всякой прочей дури я не потерплю. Где порядок и благочиние, там и нижним чинам служить всегда легче, потому как большое начальство такое подразделение не преследует, а, напротив, всячески поощряет. На совете у командира эскадрона было сказано, чтобы разбить взводы и поделить их на отделения по ровному числу драгун, потому что везде их число разное. Но я буду просить Павла Семёновича так у себя не делать, потому как каждое отделение — это словно бы семья или сложившаяся уже артель-община. Служить в такой привычней, но, с другой стороны, и выполнять задачу начальства ведь этим же количеством придётся. Потому сейчас всё же спрошу — так нужно делать или всё-таки поделить всех поровну?

— Оставить, оставить! — пронеслось по рядам. — Всё верно, со своими оно понятнее и спокойнее служить. Оставить как есть отделения, Иваныч!

— Ну, я так и думал, — сказал, улыбнувшись, Тимофей. — Так уж вышло, что во втором и третьем отделениях унтер-офицеры у нас выбыли. Демьян Ерофеевич по серьёзному ранению в госпиталь, а Еремей Потапович сложил голову под Эриванью. Поэтому везде в отделения я назначаю новых командиров, и в каждом они будут из артельных старшин. Люди они все серьёзные и ответственные, коли уж вы им артельные кассы доверили, опять же люди хозяйственные, так что кому, как не им, командовать. Итак, первое отделение, командиром с сегодняшнего дня назначается Кошелев Федот Васильевич.

На дядьку шикнули, толкнули, и он, встрепенувшись, выкрикнул с места положенное в таких случаях:

— Слушаюсь, господин унтер-офицер. Есть принять первое отделение!

— Второе отделение — командир Кузнецов Илья Прохорович, — продолжил оповещать строй Гончаров.

— Есть принять второе отделение! — откликнулся тот.

— Ну и на третье командиром назначается Круглов Егор Васильевич.

Последовал положенный отклик, и Гончаров удовлетворённо кивнул головой.

— Сами слышали от господина поручика, что приказано привести все войска в надлежащее состояние. До вечера нам нужно просчитать всё, что утрачено в походе, и потом записать это на отдельных листах по оружию, по конскому снаряжению, по амуниции, форменному и вещевому имуществу. Вот этим-то мы сейчас и займёмся. Каждое отделение при своём командире отправляется к месту своего постоя и приступает к учёту. Я ко всем до вечера сам лично подойду и помогу составить нужную бумагу. Взвод, становись! — подал он команду. — Равняйсь! Смирно! Вольно! Командирам развести личный состав по местам!

К ночи перед сидевшим за сколоченным из грубых досок столом Гончаровым лежали исписанные и исчирканные листы бумаги, а сам он, сводя цифры, шептал и пересчитывал всё заново, делая на них пометки.

— Двадцать четыре человека личного состава всего. Так, винтовальные карабины — шесть штук. Тут убыли никакой нет. Все исправны. Мушкетов восемнадцать. Сдано в полковое интендантство семь, получается, восемь утрачено при штурме и переходе через горы. Пистоли штатные в ольстредях для нижних чинов — сорок восемь, сдано четырнадцать, утрата — восемнадцать. А нет. — Он зачеркнул написанное. — Ошибка, шестнадцать, потому как два с поручиком Копорским в общий эскадронный учёт пошли. Нужно будет отдельно это указать. Сабли, сёдла с попоной и вальтрапом, стремена и вся конская ременная сбруя, ольстреди и бушматы, портупеи с пряжками и штыковыми ножнами, суконные седельные чемоданы, саквы, торбы и водоносные фляги, а ещё ведь форменное обмундирование. — Тимофей взъерошил волосы. — Господи, когда же я со всем этим разберусь? Ну точно ведь не успею до завтрашнего вечера.

— Иваныч, ложись спать, утро вечера мудренее, — заглянув через плечо командиру, произнёс сочувственно Кошелев. — Глаза ведь ослепнут вот так в потёмках на бумаге чиркать.

— Сейчас, ещё немного, Федот Васильевич, — вздохнув, ответил Гончаров. — Нужно хотя бы на черновое всё свести, а уж потом начисто днём перепишу.

— Ну-ну, тогда и третью зажигай. — Кошелев приставил к масляному светильнику ещё одну толстую сальную свечу. — С трёх-то огней уж не попортишь, небось, зрение.

— Спасибо, Васильевич, — поблагодарил дядьку Тимофей. — Я потом восполню, прикуплю свеч.

— Да ладно. Дело-то ведь нужное. Глядишь, ежели всё правильно подашь в бумагах, то и пополнят в вещевом убыль. Я-то вот не сподобился грамоту осилить, извиняй, не помощник тут тебе.

— Да ничего. Справлюсь. Ты ложись, ложись. — И принялся крыжить в листе наличие шанцевого инструмента и походной утвари. — Котлы медные, лужёные, с крышками; сенокосные косы; топоры; лопаты; кирки и мотыги. Нда-а, треть только обозом вывезли, большую часть, получается, по дороге бросили. — Он покачал головой. — Ну да, понятно, тут самим бы всем выйти с ранеными и больными, да по таким сугробам. Какой уж тут на себе тяжести тащить. Так, палатки солдатские, парусиновые — одна штука, и тут такая же недостача.

Котлы медные, лужёные с крышками — 16

Сенокосные косы — 16

Топоры — 15

Лопаты — 8

Кирки — 4

Мотыги — 4

Вскрикнул во сне, неудачно повернувшись Еланкин, и громко застонал. Тимофей подошёл к нему и помог перевернуться на другой бок.

— Тише, тише, Коля! Ну вот куда ты на этот бок всё ложишься? Рано тебе ещё, — произнёс он приглушённо. — Только-только всё затянулось. Смотри, разбередишь рану — придётся потом в госпиталь идти.

— Занемело всё, Тимофей Иванович, — прошептал тот, приподняв голову. — И не заметил даже, как перевалился. Всё-всё, прошло, не нужно в госпиталь. Тут, в своём отделении, лучше всё заживает. Я ведь и в строй уже могу встать, как Балабанов, ну чего уж, прямо как немощный.

— Ладно-ладно, встанешь скоро, спи давай, — проворчал Гончаров и пошёл обратно к столу.

— Силовича, конечно, не хватает сейчас, — посетовал командующий первым взводом Игнатов. — Столько дел разом навалилось, за некоторые и не знаешь, с какого конца даже браться.

— Вставать уже начал, вчера только к нему заскакивал, — произнёс стоявший на правом фланге эскадрона вместе со взводными Гончаров. — Долго поговорить не дали лекаря, выперли, но кое-что он всё же подсказал.

— Наш пострел везде поспел! — воскликнул Пестов. — Вот ты шустрый, Тимоха! Я только было подумал к нему заглянуть, посоветоваться, а ты уже, выходит, опередил.

— Да и ты заходи, Егорка, чего такого? — заметил, усмехнувшись, Гончаров. — Ефиму Силовичу приятно будет, что в эскадроне его не забывают, там и Плужин, кстати, неподалёку от него. Сам меня спрашивал недавно, как там дела в эскадроне.

— Зайду, непременно зайду. Я на той неделе пытался проскочить, наведаться, так ведь близко к раненым не допускают. Карантина у них там эта самая, всё в большой строгости.

— Уметь просто нужно заходить и знать когда, — хмыкнул Гончаров.

— Чего раскудахтались?! — зло бросил стоявший поодаль Зимин. — Никакой субординации, как на базаре стоите, а не в воинском строю. Коль поставили вас взводными, так хоть статус, полагающийся должности, соблюдайте!

— Виноваты, ваше благородие, — произнёс вежливо Гончаров. — Спасибо за науку.

— Угу, — хмыкнул Зимин и отвернулся.

Дальше взводные до подхода Кравцова и Копорского стояли уже молча.