Начальник милиции. Книга 5

Глава 22

— Здравствуйте, — в кабинет уголовного розыска постучалась Зина.

Завидев журналистку, Тулуш оживился, предложил гостье стул, чай и печенье. Печенье, правда, было мое, но впрочем, не важно, для друга ничего не жалко.

— Привет, — откликнулся я. — Какими судьбами?

— Александр Александрович, я к вам по важному делу, — переминалась девушка.

— Что случилось? — уловил я в ее голосе тревогу.

— Тот мужчина, который приходил в редакцию и угрожал ножом нам с Захаром Елизаровичем… Он вернулся…

— Как? Когда? — я даже со стула вскочил и машинально стал проверять кобуру на поясе, хотя понимал, что поезд ушел.

— Сегодня… я видела его в окно. Мне кажется, это он был.

— В окно? Из кабинета? Ничего не понимаю. А ну давай-ка поподробнее и с самого начала. Успокойся, здесь ты в безопасности.

Зина села на предложенный стул и начала рассказывать:

— Он под окнами был, нашей редакции. Но внутрь не заходил. Что-то вынюхивал. Боюсь, как бы он снова на Захара Елизаровича не напал. Вот пришла просить у вас защиты.

— И что же он делал под окнами? — насторожился я.

— Не знаю… — тяжело вздохнула девушка. — Я окошко открыла и крикнула, что милицию вызываю. Его как ветром сдуло. Но чувствую, что-то нехорошее он задумал. Вы можете выделить нам своего сотрудника для охраны? — Зина указала взглядом на Тулуша. — Пожалуйста…

— Хм… Помнится, вы не очень с ним ладили? — прищурился я.

— Всякое бывает, — повела плечиком девушка. — Но мы уже подружились, да Тулуш?

— Да, да, Зина и Тулуш — хорошо!.. — охотно откликнулся Салчак.

— Ладно, так и быть, отправлю вам его в редакцию. Снова, прикомандирую, так сказать…

— Спасибо! — просияла журналистка. — Вы просто не представляете, как я рада. Камень с души, спасибо! А можно сейчас его забрать? Ну, Тулуша…

Я посмотрел на часы, время уже близилось к вечеру.

— Послушай, Зина, сегодня вряд ли Грицук придет, ты его спугнула, если и появится, то не раньше, чем завтра. Вот завтра с утра и жди Тулуша в редакции.

— Спасибо, — кивнула Зина. — Ну, я пошла?

Она вопросительно смотрела то на меня, то на Тулуша, будто ей нужно было наше разрешение.

— Конечно… Будь осторожнее. Погоди, скажи мне, как Артищев, как отреагировал на появление уголовника? И почему он сам к нам не пришел?

— У Захара Елизаровича давление, ему нельзя волноваться, я не говорила. Он ничего не знает.

— Вот как? Ну ладно… Завтра сам с ним, если что переговорю, а пока правда, лучше пусть будет в неведении. Так ему спокойнее.

Сегодня ночью согласно нашему с Верой плану мы собирались сделать набег на кладбище. Я подготовился: скрутил номера со служебной «копейки», в багажник положил лопату с коротким черенком, которую нашел в сарае на территории ГОВД. Туда же сложил фонарик, перчатки, фляжку с водой. Заправил полный бак на всякий случай, будто готовился удирать от преследователей. Сегодня я не милиционер, а снова нарушитель, как в прошлой жизни.

В полночь забрал Тулуша, Веру в городе и вместе мы направились на городское кладбище.

Уже давно стемнело, даже луна не показывалась, небо хмурилось и грозило пролиться сентябрьским промозглым дождиком с ветром. Город будто вымер, на улицах ни души. Лишь изредка попадались одиночные автомобили с тусклыми желтыми фарами

Изначально городское кладбище располагалось на окраине, но постепенно его территория вросла в массив жилых домов. Зарыбинск расстроился дальше и место захоронения оказалось в черте населенного пункта.

Мы приблизились к ржавому решетчатому забору, заглушив машину, я вылез и посмотрел на небо:

— Непогода усиливается, ветерок поднялся, но нам это даже на руку, меньше желающих побродить по улице.

— Плохо, — Тулуш тоже смотрел на небо, черноту которого прорезала далекая беззвучная гроза. — Нехороший ночь…

— Что плохо? — с тревогой спросила Вера, а я лишь пожал плечами, так как никогда не верил во всякие народные приметы, гадания и прочие суеверия.

Чтобы подковы приносили счастье, надо прибить их к копытам и пахать, пахать, пахать…

— Духи гневаются, задобрить надо… — как-то нараспев проговорил Тулуш, будто общался не с нами, а с потусторонним миром.

— Как задобрить? Жертву что ли принести? — усмехнулась Вера, изображая беспечный вид, а у самой на лице промелькнула тревога.

Все же ночное кладбище — такое место, где все первобытные страхи обостряются. Тем более она девочка.

Тулуш не ответил, а стал вдруг что-то бормотать на своем, на Тулушском, а я подмигнул Вере, мол, не обращай внимание, у Салчака шаманы в родове были. Так что сейчас он всех духов к чертям собачьим разгонит, тем более что мы, сотрудники правоохранительных органов, в них особо и не верим.

Вера была атеистом, партийцем, но девушкой. И держалась возле меня, ежилась. Даже когда она в Мохово пристрелила беглого урку — не была такой растерянной, как сейчас. Все же обстановочка ее угнетала.

Где-то заунывно заухал филин. Еще как назло, на прилегающих кладбищу улицах не горели фонари. В Зарыбинске фонари вообще через раз работали даже в центре, а тут и вовсе потухли давным-давно, а может, никогда и не загорались, просто торчат столбы, чернеют, как мачты кораблей-призраков.

Я взял лопату, фонарик, и мы вошли на территорию кладбища. Как назло фонарик светил тускло, приходилось пробираться почти наощупь.

Вид унылый. Железные и бетонные надгробия, иногда старые кресты со времен царя Гороха. Нет полированных плит и блеска мрамора или гранита, все старое, простое, замшелое. Будто кладбище заброшено.

Сейчас в 78-м оно действительно уже было переполнено и усопших свозили на новое, в пяти километрах от города, а сюда только дохоранивали, втискивали могилки к родственникам, или присоседивали к заброшенным и неухоженным холмикам со сгнившими крестами.

— Ну и жуть… — передернула плечами Вера, вцепившись мне в руку. — Бр-р… Ненавижу мертвецов…

— Бояться надо живых, — улыбнулся я. — А мертвые не кусаются. Разве что только в зарубежных фильмах.

Нужную могилку нашли с трудом. Хотя я и прогулялся сюда заранее еще днем, поискал, запомнил. Но ночью все выглядело совсем по-другому. И не было этих зловещих теней от покосившихся крестов. И откуда, кстати, эти ползучие тени здесь? Луны ведь нет…

Тулуш принялся копать. Вгрызался в землю, как землеройка. Без отдыха и пауз углубился по колено. Выдохся, и я его сменил.

— Нужно было две лопаты взять, — проговорила Вера.

— Тут вдвоем не развернуться, — возразил я. — Будем по очереди рыть и отдыхать заодно.

Копать было не сложно, земля еще не слежалась, рыхлая, но объем пришлось перелопатить немаленький. Больше двух метров вглубь.

Наконец, через полтора часа лопата глухо стукнулась о крышку гроба.

Ветер вдруг усилился. Будто не хотел, чтобы мы тревожили покойника. Тулуш приналег на лопату, ускорился. Не терпелось ему вскрыть гроб, пока духи не нагрянули. Но торопливость обернулась неудачей. В какой-то момент послышался хруст. Черенок старой лопаты не выдержал и остался в руках у Салчака, а железная часть утонула где-то в земле.

— Криворукие пассатижи! — выругался я, глянув вниз и подсвечивая фонариком. — Много там еще рыть осталось?

— Духи гневаются, — мотал головой Тулуш. — Лопата испортили.

— Это просто у кого-то руки не из того места растут, — процедил я. — Ладно, нужно новый инструмент найти. Поеду, съезжу по быстренькому.

— Саша, я с тобой, — засобиралась Вера. — Я здесь одна не останусь.

— Почему одна? Ты же с Тулушем?

— Тулуш в яме посидеть, — улыбнулся Салчак и в темноте блеснули зубы. — Наверху ветер, холодно, в яме тепло, хорошо.

— Вот видишь, — шепнула мне Вера, — странный он… Нет я лучше с тобой.

— Хорошо, поехали, — кивнул я и, снова заглянув в могилу, добавил: — Тулуш, сиди и ничего не делай. Ну если сможешь обломком копать, то копай, но ради бога гроб без нас не трогай. Никуда не ходи, никого в жертву духам не приноси, понял?

— Понял, понял, — закивал Салчак, а я почему-то ему не верил. — Тулуш, как мышь сидеть. В норка.

— Ну и отлично, — вздохнул я, а у самого на душе не спокойно, чую неладное.

Нельзя Тулуша одного на кладбище оставлять, но вариантов нет. Пусть пока огрызком лопаты копает помаленьку, не факт, что нам сейчас среди ночи удастся раздобыть инструмент подходящий.

Мы с Верой вышли к машине, в это время громыхнула молния и полил дождь.

Вера скорее юркнула в «копейку», поежилась и проговорила:

— Он там не замерзнет? Зонтик надо было взять

— Тулуш Сибиряк, — отмахнулся я. — Они зонтики не носят.

Мы выехали на дорогу и направились на улочки с домишками, сектор индивидуальной застройки. Потом его будут называть частным сектором.

— У тебя есть здесь знакомые? — удивилась Вера, вглядываясь в черные дома с погасшими окнами и торчащими печными трубами.

— Нет… Но чтобы добыть лопату, это не обязательно.

— Ты будешь воровать лопату?

— Позаимствую.

— Ха-ха, — сдерживала смешки девушка.

— Ты чего?

— Просто звучит как… Ты послушай: «начальник угро ворует лопату ночью в деревне…»

— Зарыбинск — не деревня, — важно подметил я. — Но ты права. Звучит не очень, но по сравнению с тем, что следователь прокуратуры разрывает могилы, это как-то вообще безобидно смотрится. Ха…

— Ты прав, — кивнула Вера, сдерживая улыбку. — Повезло мне с тобой, другой бы милиционер заартачился, на законы и приказы бы ссылался, и не пошел бы на… — Вера чуть запнулась.

— На правонарушение? — закончил я за нее. — Мне не привыкать. Я сразу понял, что честными методами преступность не победить. Хотя и нечестными — тоже, но все же мы попытаемся, хотя бы в Зарыбинске решить проблему глобально. Я имею в виду с преступностью.

— Странный ты, Морозов, — задумчиво пробормотала Вера. — В хорошем смысле странный… у тебя ход мыслей, мировоззрение другое…

— Какое другое?

— Ну-у… не как у жителя Угледарской области, это точно.

— Угу, с Альфа Центавра прилетел.

— В школе ты совсем другим был. Ты мыслишь не как житель Зарыбинска, и уж тем более не как молодой лейтенант.

— Я старший лейтенант.

— Не велика разница… Ты будто жизнь прожил.

— Ну знаешь ли, я и кинолог, и оперативник, и внештатный инструктор по физподготовки ГОВД. С такой веселой нагрузкой год за три капает. В три раза быстрее жизненного опыта набираюсь. Ха…

Вера, улыбнулась, кивнула, и сделала вид, что поверила, а я сделал вид, что поверил ей. Но уловил на ее лице некоторое недоумение и чуть напряженный мыслительный процесс. Она явно пыталась разгадать мой секрет. Не получится, потому что в такое и поверить-то невозможно, не то, что догадаться.

«Копейка» остановилась возле одного домишки, огород которого выходил в переулок. Я перелез через дощатый забор. Пробирался в темноте в поисках инструмента. Нашел тяпку у сарая. Хорошая тяпка, но ни к чему она сейчас.

Вошел внутрь сарайчика, показалось, что где-то сзади забрякала цепь. Не люблю в частной постройке бряцание цепи. Это может означать лишь одно — во дворе злая собака.

Но я не отступил, спешно обшарил сарай и нашел таки лопату. Старую и ржавую, надеюсь выдержит, ведь копать нам немного уже. Может, Тулуш и закончил вовсе, пока мы тут катаемся в ночи.

Я взял лопату, пошарил в кармане в поисках денег, выудил трешку и положил ее на видное место на полку, придавив пустой трехлитровой банкой. Не хочу возвращаться сюда, инструмент выкину, а это будет компенсация хозяевам.

Вышел на улицу, бряцание усилилось. Если это пес, то почему не гавкает?

Из темноты вышел теленок. Я так подумал сначала, но нет, это была… Твою мать! Огромная псина, похожая на безрогого теленка. За ней волочилась массивная цепь. Из распахнутой пасти капает слюна. Видимо монстр хотел сожрать меня бесшумно, поэтому и не брехал. Я сжал лопату, как оружие, уже примериваясь, куда сподручнее вонзить, но вдруг стало жаль этого пса-переростка. Привык я к собачьему роду, хоть в прошлой жизни их и не жаловал, спасибо Мухтару, поменял мое отношение.

Если биться нельзя, значит нужно тикать. Я наклонился, зачерпнув горсть земли, и тут же рванул с места в сторону спасительного забора.

Пес с рыком кинулся за мной. И тут он залаял в азарте погони. Лай смешался с раскатами грома, отчего казался особенно громогласным.

Бегал я быстро, но собака быстрее. На ходу швырнул горсть земли за спину, это немного отпугнуло пса, в темноте он подумал, что напоролся на нечто странное и сиганул в сторону. А когда проморгался, я уже был возле забора. Он снова кинулся за мной, но я уже перекинул лопату, и ловко, как Тулуш, перемахнул через изгородь.

Никогда не тренировался преодолевать заборы, а тут, так ловко получилось, будто всю жизнь тренировался.

Пса остановила цепь, откинула его назад, все же она была не бесконечная, хоть и крепилась на скользящем устройстве к проволоке, вдоль которой он и патрулировал территорию.

Я подошел к «копейке», закинул лопату в салон машины, так как в багажник не влезла. Сел за руль.

— Саша! Все хорошо? — спросила Вера. — Я так испугалась, когда псина залаяла.

— Милый барбос, мы с ним нашли общий язык. Поехали, — выжав педаль сцепления, я переключил передачу, и жигуль тронулся.

— Смотри, — Вера глядела в окно. — Дождь перестал, и ветер вдруг стих. Так резко. Так разве бывает?

— А почему нет?

— Ну, только что непогода бушевала, и вдруг все стихло. Только небо до сих пор все черное, будто гудроном замазано…

— Непогода говоришь стихла… Так это наш Тулуш наколдовал. Ха!

— Ну и шуточки у тебя, Саша… Мне и так жутко. Не люблю я всю эту мистику, ты еще нагнетаешь. Странный у тебя подчиненный.

— Вот увидишь, точно духов задобрил, — продолжал я шутить. — Сейчас приедем, а он там жертвоприношение на крышке гроба устроил.

— Жертвоприношение? Как это? Думаешь, живность какую убил? — с тревогой спросила Вера, похоже, она почти мне поверила.

— Зачем живность? Злых духов только человечиной можно задобрить.

— Ой, Морозов! Брось так шутить! Я же серьезно.

— И я серьезно, Вера, — улыбался я. — Он же из тайги. У них так принято…

— Не собирай ерунду, мы живем все в цивилизованном государстве.

Подъехали к кладбищу, вылезли из машины. Я взял в одну руку лопату, а другую подал Вере. Миновали скрипучую калитку и стали пробираться к могиле.

— Тишина какая… — боязливо прошептала Вера, цепко держась за меня. — Как в склепе…

— После непогоды все кузнечики, птички и прочие червячки попряталась, — успокоил я спутницу, а сам подумал, что действительно, слишком уж тихо.

Не слышно даже шелеста листочков. И Тулуша не слышно. Он обещал продолжать копать по возможности.

Вот и могила.

— Тулуш, — позвал я его, высвечивая фонариком черноту в яме. — Ты где?

— Ой! — вскрикнула Вера, — тыча в яму пальцем. — Саша, там что человек? Жертва для обряда⁈

На крышке гроба лежало чье-то распластавшееся тщедушное тельце в синем спортивном костюме и галошах. Человек не двигался, а над ним навис Тулуш.

— Он его убил? — выдохнула Вера.

— Тулуш, ты что молчишь? — вмешался я. — Это кто там у тебя в яме?

Тулуш поднял голову на нас, я с облегчением увидел, что глаза у него вовсе не как у демона, а на губах нет крови.

— Шел, шел, в яма упал, — пожимал плечами Тулуш, указывая на неподвижного мужичка.

— Убился, что ли? — спросил я. — Этого нам еще не хватало.

— Да не-е… Живой был. Царап, царап. Из яма вылезти хотел. Царап, царап. Я в уголку сидел, грелся. Он меня и не видел.

— Та-ак… Ну, а дальше что? — насторожился я.

— Я ему сказать из своего угла: «глубоко могила, не выбраться…» Он брык на гроб, и в обморок. Слабый человек, пугливый. А чего Тулуша бояться? Я же правда сказал.

— Ух! Ну слава богу, — с облегчением выдохнула Вера. — Я уж подумала ты духов задабривал. Жертву принес.

— Не-е… Духи молодых любить, этот алкаш, нехороший для духа. Духи таких как тебя любить, девушка молодой, хороший… — хитро улыбнулся Тулуш, сверкнув зубами из темноты.

Вера на всякий случай отступила от могилы, а я задумчиво почесал макушку:

— Ну и что нам с этим чудиком теперь делать? В чувство приводить? Спалимся ведь, свидетели нам ни к чему…

— Есть мысль у меня, Саныча… — продолжал невинно улыбаться Тулуш.

— Только не говори, что мы его в жертву принесем. С нами, вообще-то, следователь прокуратуры. Да и мы с тобой не бандиты с большой дороги…

От авто ра

Друзья! Спешу сообщить, что вышло, наконец, продолжение моего цикла в жанре военной альтернативной истории! Стартанул сегодня пятый том о ВОВ.

Попаданец в оккупированный Псков в 1941 год. Герой бьет фашистов, устраивает диверсии и приближает Великую Победу! Кто не читал, на весь цикл СКИДКИ! https://author.today/work/273346