Начальник милиции. Книга 5

Глава 7

Когда совсем рассвело, в деревню вернулся Демидыч. Он гордо вел участкового. Старший лейтенант средних лет в форме и сапогах с недовольным видом шагал за дедом, придерживая кожаную планшетку, что била его по бедру при каждом шаге.

— Ну, где тут у вас бандиты? Что ты сочиняешь, Пилюгин! — отчитывал его служивый. — В прошлый раз у тебя НЛО летало. А теперь беглые зэки! И где? В нашей-то глуши… Не найдем зэков — оформлю тебя, Демидыч, как вредителя. Ну или в дурку отправлю. А лучше и то, и то сделаю.

Всё это хоть и издалека, но хорошо доносилось до нас в здешней тишине.

— Сергей Тихонович! Христом богом клянусь, тута ваши коллеги, и бандиты тута!

— Где?

— Да вон же! — тыкал в нас узловатым пальцем дед. — Те товарищи меня и послали к вам. И шифровку мне вручили. Ту самую… Вы же передали ее руководству?

— Конечно, передал, Пилюгин. В Москву сразу отправил, спецсообщением. Там уже всех на уши поставили. Щелокову доложили, и… — участковый вдруг осекся, завидев нас на пригорке у дома.

— То-то же, — удовлетворенно хмыкнул Демидыч, не распознав сарказм со стороны старлея.

— Здравствуйте, товарищи, — подошел к нам участковый и с подозрением стал осматривать всю нашу честнУю компанию. — Вы кто такие будете? Что делаете в такой глуши? Участковый Бобров я. А у вас документики имеются?

— Ах, ежа мне в портки! — завопил вдруг Демидыч. — Это ж мертвяки!

Он слонялся возле дома и наткнулся на «загорающие» трупы.

— Тише, отец, — прикрикнул я. — Долго ты за подмогой плавал, пришлось меры самим принимать, как видишь.

Дед отскочил от окровавленных тел, разложенных за домом в рядок. Сгреб в охапку бескозырку со своей головы и дал стрекача. Не смотря на деревянную култышку — припустил очень резво.

— Стоять! Не двигаться! — заорал участковый на нас, тоже разглядев мертвых и отчаянно борясь со своей кобурой.

Трясущимися руками никак не получалось достать пистолет. А когда получилось, он судорожно дернул затвор, но тоже не вышло, потому что впопыхах забыл с предохранителя снять. Вот уже с полминуты Бобров возился с пистолетом и таращился на нас ошалелыми глазами.

— Уголовный розыск, — сунул я ему под нос раскрытую ксиву, а второй рукой накрыл его Макаров, опустил вниз. — Оружие убрать.

— Фу-ух! — с облегчением выдохнул милиционер. — Я уж думал, это вы их пристрелили!

— Мы пристрелили, — кивнул я и показал на Веру. — Это следователь Зарыбинской прокуратуры, а это… — я перевел кивок на Тулуша. — Сотрудник угро.

— И документы у них имеются? — неуверенно проблеял участковый, все еще не зная, то ли бояться ему, то ли успокоиться.

Наша троица, вышедшая из лесу в спортивках, скорее была похожа на банду, чем на правоохранителей.

Еще и Мухтар зевнул, как бы между прочим. Показав крокодильи зубы.

— Слушай сюда, товарищ старший лейтенант. Я рапорт подробный написал. Все указал, что и как произошло. Сделаем так… Ты остаешься за старшего, охраняешь место происшествия, чтобы трупы тут так и лежали. Прибудет оперативная группа и все задокументирует.

— А вы?.. Вы уходите?

— Да.

— Н-не положено же… А вдруг вы?… — участковый замялся. — Вас же опросить надо!..

— Все есть в рапорте, плюс следователь прокуратуры от себя объяснение подробное написала. Так что бывай. У нас еще один беглый не пойман. Некогда нам тут с тобой группу дожидаться.

— Да вы что! Как я тут останусь? Так мне же надо группу и вызвать! — причитал участковый. — Никто не приедет так просто. Меня отправили проверить информацию Пилюгина. Не поверили в Михайловске про беглых зэков. А как я их вызову? Ежели я здесь.

— Не волнуйтесь, — вмешалась Вера. — Сюда уже выехали.

— Кто?

— Кто надо… Ваше дело — охранять место происшествия, товарищ Бобров, и ждать, — ровно и достаточно твёрдо произнесла она. — Все ясно?

— Угу… То есть… так точно… — участковый снял фуражку, повертел ее в руках, плюнул с досады и уселся на лавку возле дома. Его рука будто сама собой расстегнула резинку форменного галстука, теперь он болтался лишь на латунной прищепке-заколке. Старлей косился то на трупы, то на нас.

А мы тем временем решали, что делать дальше, в какую сторону выдвигаться. Нужно было понять, куда направился Сафрон. Но долго гадать не пришлось, потому что тут же прибежал какой-то бородатый мужик и стал жалиться участковому, что у него лодку с мотором угнали.

— Когда? — вмешался я в разговор.

— Вчерась поставил, вечером еще была, родненькая, а сегодня нету! Мотор на двадцать пять лошадок! Дорогущий! Новый почти! Самый сильный в деревне, эх… пришла беда, что калёна сковорода…

— Так. Ты Ефимыч? — спросил я.

Вспомнил, что говорил про него старик Демидыч.

— Он самый, — кивнул мужик. — Откель знаете?

— Работа такая… — я повернулся к участковому. — Сиди здесь, а мы разберемся.

— Дык не ваша территория же? — попробовал возразить старлей, но я осадил его одним взглядом, и он все понял.

Сел на лавку обратно, надел фуражку, снова снял. Стал ей обмахиваться, как веером.

— Показывай, — сказал я Ефимычу, — где лодка стояла…

— Так тама, — махал он мозолистой рукой-лопатой в сторону деревенской пристани.

Дорогу я уже знал. Оттуда мы ночью отходили с Демидычем. Пристань-то в деревне одна. Мы бодро, насколько могли после всего происшедшего, прошли туда.

— Эвон след от нее, родименькой! — причитал бородач, а сзади послышался хриплый едкий смешок.

— Что, сосед! Лодку сп*здили?.. Меньше бахвалиться нужно было, «Вихрем» ентим своим, — торжествовал Демидыч, выглядывая из-за забора. — Вот прознали воры и уташ-шили! Хе-хе!

— Заткни пасть, Пилюгин! — огрызнулся Ефимыч. — Я на этот мотор два года горбатился! Может, ты и спёр?

— Цыц! — успокоил я соседей. — Здесь следственные действия проводятся, так что всем молчать в тряпочку, товарищи.

Я осмотрел следы. На грунте четко отпечатались подошвы грубой обуви типа кирзовых сапог. И гвоздики видны, а еще у сапога на левую ногу задний край подметки неровно скошен. Как сказал бы криминалист Загоруйко — это важная и идентификационно значимая деталь. На убитых зэках, кстати, тоже кирзачи.

Фотоаппарата у меня, в отличие от Валентина, нет, так что я зарисовал след, взяв карандаш и листок у местных жителей. Те уже любопытной толпой роились на берегу — не каждый день в их деревне работает собака с милицией, всем хотелось поглазеть.

— Грицук угнал лодку, — с уверенностью проговорила Вера, присаживаясь на корточки и осматривая следы.

— Тоже так считаю. Но почему он кинул своих подельников? Еще и среди ночи…

— Сафрон хитрый… — вполголоса делилась она. — Все рассчитал. Бежал из колонии в составе группы, чтобы, если что, ими же и прикрыться. Он ушел среди ночи, скорее всего, когда была его очередь дежурить в захваченном доме. Знал, что мы за ним идём по пятам, и бросил своих нам на растерзание. Его расчет верен: пока менты будут возиться с остальными зэками, он под шумок спокойненько себе смоется.

— Та еще гнида, — сплюнул я.

— Не просто гнида, Саша, а очень опасная гнида. Я должна была висеть у него на хвосте… А он направлялся в Зарыбинск. Кулебякин все испортил, спугнул их… Теперь где его искать?

Вера покачала головой, будто Петр Петрович был малым дитём, расколотившим соседское окно.

— Погоди… Смотри… — я разглядел радужные масляные круги на воде. — Видишь? В этом месте течение слабое совсем, но все же оно есть.

— Ну и что? — пожала плечами Вера. — Радуга на воде… Как в детстве.

— Не радуга, а масло или бензин. В лодочный мотор их вместе мешают. Понимаешь, куда я клоню?

— Нет. Натекло, тут же вон сколько лодок…

— Да, и никто их на воду не спускал сегодня… кроме нас и Сафрона.

— Вот от него и осталось.

— А почему их до сих пор не смыло? Времени много прошло.

— Да какая разница, Саша?

— Есть разница. Щас… Кое-что проверить надо.

Я разделся до трусов, поежился и решительно вошел в воду. Спиной чуял, как мою тушку пристально разглядывает Вера.

Набрал воздуха и нырнул, заработав сразу ногами, чтобы погрузиться глубже и дальше. Здесь, буквально в трех метрах от кромки берега, сразу начиналась глубина. Поэтому и лодки причаливали в это место, винты об дно не гнули.

Вода холодная, но терпимо, ведь долго купаться я не собирался. Занырнул аккурат в то место, откуда шли эти радужные разводы. Плыл с открытыми глазами. На дне, наконец, увидел то, что искал. Вынырнул, с шумом вдохнул, отфыркиваясь, и прокричал:

— Ефимыч! Здесь твой мотор, на дне! «Кошку» готовь или сетку. В общем, достанете и без нашей помощи.

— Там он⁈ — всплеснул руками мужик. — Ох, родненький! Там! Спасибо, товарищ мильцанер! Дай бог вам здоровья, жену красавицу и деток много!

— Спасибо, все будет, — улыбнулся я и выбрался на берег.

Вера уже стянула с веревки какую-то простынь и спешила меня обтереть.

— Замерз? — заботливо поинтересовалась она, старательно шоркая простынкой мое тело.

Мне показалось, что даже слишком старательно, но при этом нежно. Так что захотелось еще занырнуть, чтобы меня снова так порастирали.

— Кровь комсомольская не стынет, — хмыкнул я. — Скинул движок Сафрон, готов поспорить, что лодку он спрятал там ниже по течению.

— Зачем?

— Сделал вид, что ушел на лодке в Михайловск, а сам пешком вернулся в Зарыбинск. Для этого надо было утопить лодку. Такую громадину с тяжеленным «Вихрем» перевернуть одному можно, только если ты силён, как Геракл. Вот он и скинул мотор в реку. Потом на лодке прошел немного на веслах вниз по течению, бесшумно, и там ее или утопил, или на берегу спрятал. Так что Кулебякин ничего нам не испортил. Готов поспорить — к Святоше наш клиент движется. Только теперь один.

— У меня лодка добрая! Староверы делали! — вмешался Ефимыч. — Такая не тонет, даже если перевернуть.

— Значит, на берег ее вытащил, без мотора уже можно ее и одному ворочать, и ветками там завалил. Посмотри в леске, Ефимыч, — махнул я рукой.

Через минут десять и лодку нашли. Я оказался прав. Грицук не смог ее утопить и причалил в камыши. Затащил в заросли и бросил. Если специально ее не искать, то хрен разглядишь. Времени с тех пор прошло более семи часов, с травы брать след бесполезно, да и роса утром была. Поэтому Мухтара применять не стали. Тем более догнать мы уже никого не сможем — уверен, что Сафон уже на подступах к Зарыбинску или уже там.

Обрадованный Ефимыч рассыпался в благодарностях и пригласил нас к себе домой — покормить. Его супруга наварила борща из говяжьей масалыги, покрошила в тарелки чеснок и плюхнула домашней сметаны. Затем порезала помидоры, достала малосольных огурчиков из кадки, прямо с веточками зеленого укропа, выставила на скатерть холодец, горчицу, лук. По кружкам разлила домашний квас из крынки. Ефимыч предлагал самогона, но от него мы отказались перед дорогой. Тулушу еще навели чаю вдобавок. Хозяйка сказала, что по нему сразу видно, что чай он лесной любит.

Салчак выпил и квас, и чай. А до этого умял три порции супа. Он бы и на четвертую замахнулся, но я предусмотрительно забрал у него тарелку, чтобы не лопнул, пока он трескал холодец.

Мухтару положили полную миску говяжьей обрези с хрящиками. Он тоже натрескался от пуза и смотрел на мир глазами добрыми, как у Петра Петровича, когда ему премию от жены удавалось спрятать.

После сытного обеда мы поблагодарили хозяев и отправились в обратный путь. Ефимыч было вызвался нас сопроводить, даже лошадь предлагал, но мы отказались. Там, где мы шли, на лошади не проедешь, сами доберемся.

К вечеру того же дня мы все вчетвером добрались до окраины Зарыбинска. Вера держалась молодцом. Все-таки есть у нее разряд по легкой атлетике, а может, что и покруче.

— Когда мне гостей ждать из твоей конторы? — спросил я ее.

Мы уже вошли в город и, усталые, плюхнулись на лавку автобусной остановки. Я повернулся к Вере и пояснил:

— Опрашивать же меня будут, по факту этого всего.

— Там все по-тихому сделают, — заверила девушка. — На место приедут наши, заберут трупы, оформят, что их ликвидировали во время попытки побега, и замнут. Шум сейчас ни к чему… главное — взять Святошу. Ты поможешь мне, Саша? Это очень важно…

Вера смотрела на меня серьезно и немного просяще. Я уже знал, что она может играть много ролей, но почему-то сейчас хотелось верить в ее искренность.

— Можешь на меня рассчитывать, — хмыкнул я. — Сафрон подался в Зарыбинск, а это моя территория. И потом… повреждение памятника мы так и не раскрыли еще.

— План наш немного пошел не туда… Не получилось по-тихому довести Сафрона до Святоши и взять их обоих тепленькими. Теперь беглый урка может залечь на дно, — вздохнула Вера.

— Если он такой отморозок, как ты рассказывала, то не в его правилах шхериться. Я знаю таких урок. Им подавай денежки и громкие дела. Найдем Сафрона, найдем и Святошу. Ну или наоборот.

— Да, но все должно быть строго конфиденциально.

— Конечно. Официально мы расследуем повреждение памятника. Не более…

— Какой ты умный, Саша… И когда так поднаторел? В школе ты тихоня был. Тебя будто подменили, — с восхищением проговорила Вера.

— Тебя, Соколова, тоже, — парировал я, хотя не помнил ее раньше.

И вообще школу не помнил — а всё-таки вряд ли там эта девчонка была такой вот железной леди. И, видимо, попал в яблочко, потому что Вера улыбнулась и возражать не стала.

Вечер того же дня. Окраина г. Зарыбинска, берег реки.

— Ты меня любишь? — спросила девушка у молодцеватого плечистого парня, что тискал ее на берегу речки. — Юра! Отстань уже! Скажи лучше, что любишь!

— Да люблю, люблю, — пробурчал, хитро прищурившись, парень.

Изловчившись, он пытался залезть девчонке под юбку.

— Ой, Юрка! Не лезь! — хихикала девчонка, вырываясь.

— Блин, Маха! Мы с тобой три месяца гуляем уже! — сокрушенно вздыхал парень.

— Ничего, до свадьбы потерпишь.

— До свадьбы? — изумился Юрка.

— Ну да… а ты чего удумал? Ишь шустрый какой! — возмутилась его возлюбленная.

— Ну-у… а если свадьбы не будет?

— Как не будет? Ты сбежать хочешь? — девушка притопнула ножкой по песку. — Если так, то уж лучше сразу расстанемся… Прямо здесь и сейчас.

— Да ладно, не собрался я сбегать, — парень снова притянул к себе красавицу, обнимал и целовал, пытаясь накрыть ее губы своими. — Но тут как, всякое в жизни бывает!

— Что значит — всякое? Юр! — вырвалась девушка и на этот раз всерьёз отстранилась. — У нас не может быть всякое. Так ведь? Мы о чем с тобой мечтали, забыл? Ну что молчишь, глаза пучишь? Сказать нечего?

Парень действительно жутко выпучил глаза, захрипел. Но вовсе не от неудобного разговора. В сумерках девушка не заметила, что лицо ее кавалера перекосила гримаса смерти. Юрка беззвучно шевелил губами, будто прощался с жизнью, и оседал. Сначала медленно, но в какой-то момент будто переломился и резко рухнул на прибрежный песок. Упал лицом вниз.

Девушка вскрикнула и отскочила назад, только теперь заметив, что в спине парня под левой лопаткой торчал нож. Воткнут он был по самую рукоять. Клинок достал до сердца прямо через спину.

Маша дико завизжала, а за телом Юры на фоне луны вырисовался силуэт незнакомца в робе и грубых сапогах. Лица не видно, но на губах угадывалась беззвучная ухмылка.

Девушка оцепенела. Сил нет ни кричать, ни бежать. Ватные ноги не слушались. Она вяло повернулась в сторону города и попыталась броситься прочь, но запуталась в собственной юбке. Упала на песок, а незнакомец коршуном накинулся на нее и стал душить.

И тут инстинкт самосохранения, наконец, сработал. Запустил силы, и голос появился.

— Помогите! — закричала девушка.

Откуда-то выскочила собака. Небольшая дворняга с хвостом завитушкой. Она облаяла незнакомца и девушку и проскакала дальше — для нее это была всего лишь игра.

Но нападавший дернулся и отпустил жертву. Он испуганно поджал ноги и прикрыл голову руками.

— Ненавижу, — процедил он…

Он судорожно стал шарить по земле в поисках камня.

— Убью! Убью! — бормотал, ища взглядом не свою жертву, а пса.

Потом сообразил, что есть оружие получше камня. Подскочил к трупу и вытащил у него из спины окровавленный нож. Встал в угрожающую стойку и огляделся в поисках псины. Собаки и след простыл. Только сейчас до Сафрона дошло, что и девушка убежала.

— Вот сучка! — зло процедил Грицук и принялся сдергивать с парня одежду.

Свою робу скинул тоже, замотал ее узлом вокруг так и не пригодившегося камня и зашвырнул подальше в реку. На себя нацепил спортивный костюм убитого. Удовлетворённо хмыкнул — кофта у трупа была повязана на поясе и от ножа и крови не пострадала. Чего нельзя было сказать о футболке. Она была в крови и с дырой на спине. Пришлось надевать олимпийку на голое тело и застегивать ее под горлышко.

Кирзачи он тоже утопил в реке, набив их камнями. Сменил их на кеды убитого. Нож хорошенько прополоскал от крови в воде, сунул его за пояс, под кофту, и зашагал в сторону города.

Уже совсем стемнело. Над Зарыбинском сгущались грозовые тучи.