Начальник милиции. Книга 5

Глава 23

Я принес из машины мешок. Он валялся в багажнике давно и неизвестно зачем. Надели его на голову мужичку, чтобы если очнется, не увидел наших лиц. После, вытащили, его обвязав буксировочным тросом, тоже из арсенала «копейки».

Благо алкашик оказался сухонький и легкий, как баранья ляжка. Проблем с его извлечением из могилы не возникло. Я положил его на плечо и вынес за ворота кладбища. Посадил под дерево, но в чувство приводить не стал.

— Дышит? — спросила Вера.

— Дышит, — заверил я. — Как очнется, пойдет домой. Видимо дорогу через кладбище срезать хотел и угодил в могилу.

Мы вернулись к Тулушу. Он уже, используя принесенную лопату, почти управился. Ковырял крышку гроба, выдавливая гвозди.

Вера светила фонариком а я спрыгнул в могилу. Схватился за край крышки и потянул. Раздался скрежет, который в тишине казался слишком громким и зловещим.

Я отставил крышку, лучик фонарика осветил бледное лицо мертвеца. Глаза Жорича почему-то были открыты. Будто он ожил. Вера даже чуть не вскрикнула, зажав рот рукой.

— Глаза открыты, — пробормотал Тулуш. — Надо было духов задобрить.

— Басни все это и суеверия, — авторитетно заявил я и взял мертвеца за руку. — Ну-ка посвети!

Вера, стоя на краю могилы, скользнула лучиком по запястью, а затем перевела свет на кисть трупа. Я внимательно осмотрел ладонь и тыльную сторону кисти. Но никаких шрамов и застарелых отметин там не было. Я тщетно старался разглядеть хоть что-то, но посиневшая кожа была без изъянов.

Взял вторую руку. Трупное окоченение уже прошло, поэтому сделать это было не так сложно. Однако, мертвые сухожилия и мышцы тянули пальцы и суставы у трупа, будто невидимые пружинки, и казалось, что Жорич сжимает кулак и сопротивляется мне. Еще и его взгляд — в темноте он будто уперся именно в меня.

Не очень приятная процедура — осмотр трупа. Да еще и на кладбище, стоя в могиле.

— Ну что там? — встревожено спросила Вера, лучик от нее подрагивал.

— Держи фонарик ровнее, — сказал я, разглядывая вторую кисть мертвеца. — И здесь нет стигматов.

— Это не Святоша… — удрученно проговорила Вера. — У него должны быть следы от гвоздей на руках. Его когда-то прибили живым к забору. Будто распяли, — Вера стала повторять ту историю, которую когда-то мне рассказала в Мохово, словно хотела напомнить, а может, она просто размышляла вслух, и воспоминания ей помогали сосредоточиться. — Тогда он был еще подростком. Убил двоих девочек в лесу. Никто из сельчан не понял, зачем он это сделал. Его должны были судить, но доказательств не было. Он не признался, но проболтался одному из своих дружков. Тот рассказал отцу погибших девочек. Он выследил подростка-убийцу и заживо прибил его к забору гвоздями. Оставил умирать в глухом месте, но Лев Грицук как-то выжил. Возможно, кто-то освободил его. А потом сгорел дом этого отца вместе с ним. Будто несчастный случай. Однако, все были уверены, что это дело рук выжившего садиста. Но опять же таки, никаких доказательств. Ему все тогда сошло с рук.

— Могли шармы за столько лет рассосаться? — задумчиво проговорил я.

— Нет, — уверенно покачала головой Вера. — Я консультировалась со знающими людьми, какие-то следы все равно бы остались. Он свое прозвище получил благодаря этим «стигматам» — отметинам. И то, что людей, уже будучи взрослым, убивал в концлагере, прибивая гвоздями. Все это указывало на его прошлое… Он будто вымещал старую злость, никак не мог простить, что с ним сотворили.

— Ну точно Святоша… Стигматы, распятие, — задумчиво проговорил я и стал обыскивать карманы покойника.

Зачем стал шарить в костюме? Сам не знаю, таким вопросом не задавался. Ментовская привычка, интуиция, или что-то еще.

— Что ты ищешь? — спросила Вера.

— Ничего, проверяю костюмчик на всякий случай. Он явно ношеный. Похоронили в старом.

Новые костюмы для похорон покойникам сейчас никто не покупал. Надевали на усопших из того, что было в прижизненном гардеробе. Я с особой тщательностью обыскивал нагрудные внутренние карманы. Видно было, что костюм этот Жорич давненько не надевал, он был ему тесноват.

Я нащупал что-то в одном из карманов. На ощупь глянцевая бумажка. Открытка? Извлек находку.

— Посвети сюда, — помахал я Вере какой-то карточкой размером примерно со стандартное фото 9×12 см.

Лучик скользнул по мне, переместился на предплечье и остановился на фотокарточке, зажатой в моих пальцах.

— Ого! — присвистнул я, разглядывая черно-белое изображение. — Вот это поворот!..

— Что? Что там⁈ — склонилась над могилой Вера, но все равно не могла в подробностях разглядеть изображение на карточке. — Мужчина и женщина, да? А что за город? Кто они такие?

— На-ка глянь, — протянул я ей старое и уже пожелтевшее фото. — Никого не узнаешь?

— Это Жорич… Здесь он гораздо моложе. А это Ялта? Да, точно она… Вот и надпись: «Ялта 1956 год».

— Ялта, ага. А рядом с Жоричем погляди-ка, кто стоит. Не узнаешь девушку? Присмотрись, ну…

— Это же Загоруйко! — с удивлением выдохнула Вера. — Потерпевшая, которую взял в заложники Жорич перед тем, как ты его убил…

— Вот именно! Виталина Сергеевна собственной персоной. Ни на какие мысли тебя это не наводит?

— Ты говорил, что Святоша… Что Святоша мог быть женщиной.

— Предполагал, — кивнул я. — Если такое, конечно, возможно с точки зрения документальной обоснованности. Ты же добывала о нем сведения из, черт знает, каких архивов.

— Такое могло быть… Вся информация о Святоше у нас получена из документальных источников, но в немецкой комендатуре могли запросто её засекретить, залегендировать.

— И тогда, получается, что нам скормили дезу? Спустя столько лет? — цокнул я.

— Существование Святоши мы доказали. И его видел мой отец, а вот достоверных данных о нем нет пока. Мы лишь предполагаем, что его звали Лев Никанорович Грицук, а возможно, это был его псевдоним. В данном случае — её. А почему ты вернулся к этой версии — с палачом-женщиной?

— Потому что уважаемая Виталина Сергеевна меня обманула. Она сказала, что не так давно знакома с Жоричем. Года два назад взяла его на работу на мясокомбинат, а уже после с ним сблизилась. А тут фотокарточка двадцати двух летней давности. И смотри, как они милуются на набережной, жмутся друг к дружке, будто попугайчики-неразлучники. Явно не случайные знакомые.

— Зачем она тогда обманула?

— Вот и я хотел бы это знать.

— Погоди, Саша… — Вера стала догадываться о ходе моих мыслей. — Получается, что там в квартире, ну, когда Жорич взял ее в заложники… Это был лишь спектакль? Постановка? Выглядело все очень правдоподобно.

— А если и правда это был спектакль? Чтобы вывести из-под удара любовничка.

— Она хотела его спасти, а ты его убил… — кивнула следачка. — Не вышло…

— Нужно проверить, так ли это все было на самом деле.

— Как? — озадачено повела плечом Вера. — Если она сыграла такой спектакль, вряд ли признается.

— Этого и не нужно. Помнишь, на старой жестяной банке из-под немецкого кофе мы нашли следы пальчиков двух человек. Один из них Жорич, криминалист идентифицировал. А второй –неизвестный.

— Помню… Но тот же эксперт сказал, что отпечатки неустановленного лица — скорее всего мужские. Ты сам мне рассказывал.

— Да… — кивнул я. — Валя грамотный и опытный криминалист, но судил он по размерам следов, это не стопроцентный признак, он лишь предположил. К тому же у некоторых женщины пальцы могут быть ничуть не меньше по размерам, чем у мужчин. А то и больше.

— И какие же пальцы у директорши?

— А вот мне помнится, что крупные. Сама она, хоть и худая, но стопы и кисти, будто маслы, громоздкие немного. Вот глянь, это даже на фотокарточке видно.

Я уже выбрался из ямы, и пока мы с Верой обсуждали версии — кто же есть Святоша, Тулуш закрыл гроб крышкой и закапывал могилку Силантия.

— Ну да… — пробормотала следователь, рассматривая фото. — Сама худенькая, но высокая и суставы пальцев не маленькие. Думаешь это ее следы на банке?

— Не знаю, но проверить нужно.

— Как? — всплеснула руками Вера. — Ты не забыл, что криминалист — ее родной сын?

— В этом то и сложность… Вряд ли Валентин знает, как выглядит папиллярный узор на пальцах матери. Поэтому мы дактилоскопируем директоршу, на дактокарте напишем другую фамилию и принесем ему для проверки Вале. Чтобы он не был отягощен родственными узами, так сказать. И уж если это окажется она… Что ж, я найду способ объяснить все Валентину. Он парень умный, должен понять.

— Саша, ты уверен? Это же его мать, а вдруг он с ней заодно?

— Не думаю, все-таки в людях я разбираюсь. Валентин правильный слишком, чтобы быть замешанным в таких мерзких делах.

— И тем не менее, — поджала губы Вера. — Если наши предположения верны, то получается, что он сын Святоши…

— Пока это лишь догадки, — я вздохнул. — Эх… Жаль, что мы не нашли шрамов на руках Жорича.

— А я чувствовала, — тихо проговорила Вера, наблюдая, как Тулуш махает лопатой. — Чувствовала, что это не он. Не знаю как, нутром ощущала. Поэтому не было на душе ни радости, ни спокойствия. Когда ты ликвидировал Жорича…

— То, что Святоша не Жорич, кстати, объясняет, почему на квартире Силантия мы не нашли следов пальчиков Сафрона. Ведь мы знаем, что он помощник Святоши. Я даже предположил, что последний предоставил ему кров.

— Получается, все сходится… — стиснула зубы Вера. — Директор мясокомбината и есть Святоша. Саша… Ты дашь мне ее уничтожить? — тихо, чтобы не слышал Тулуш, прошептала Вера. — Ты обещал?

— Пальчики проверим и поговорим.

— Товарищ, вы к кому?

— Милиция, — я показал удостоверение секретарше в приемной, почему-то теперь была другая женщина, которую я в первый раз видел. — Виталина Сергеевна у себя?

— Нет, она в отпуске…

— Дома?

— Нет, она улетела в Ялту.

— В Ялту? Когда?

— Насколько я знаю, вчера еще…

— Почему так скоропостижно?

— Что? — хлопала глазами секретарша, она была уже совсем не молода, но все же глупа на вид.

— Я спрашиваю, в отпуск Виталина Сергеевна ушла по графику, или незапланированно? Взяла и сорвалась, так сказать.

— Я не знаю… Это вам в отдел кадров надо. Я здесь всего третий день на этом месте.

— Понятно, спасибо, до свидания.

— До свидания.

Я вышел, в думках потирая подбородок. Это что получается? Лишь только я прихлопнул любовничка директорши, так она сразу берет отпуск и сматывается в Ялту. В тот самый город, в котором они с Жоричем, очевидно, и познакомились. Интересный расклад выходит. Кто ты, Виталина Сергеевна? Неужели всех вокруг пальца обвела. И где мне брать твои отпечатки пальцев для сравнения?

И тут я вспомнил, что Загоруйко-старшая приносила трапезу сыну Валентину на работу в туесках и баночках. Говорила, чтобы ел домашнее, а не в сухомятку. Точно! Нужно выкрасть эти туески у эксперта, а потом… Нет, фигня какая-то получается. А потом тайно выявить на них следы? Это мне нужно еще и порошок дактилоскопический стырить и кисточку специальную. Обработать поверхность порошком и выявить папиллярные узорчики я могу, много раз видел, как это делается и даже сам пробовал. А вот «прочитать» эти следы и сравнить с таковыми на банке из-под кофе — навык особый нужен. Тут я без Валентина не справлюсь. Что ж… Пойду тогда и прямо ему все расскажу. Другого выхода не вижу. Времени искать другого эксперта и ехать в область — нет.

А что если он с мамашей заодно, и я ошибаюсь на счет его честности? Тогда он заартачится. Это я сразу увижу, почувствую. Тогда я его…

Нет, я замотал головой, даже думать об этом не хочу. Валя надежный коллега и честный милиционер. Но вот его мать… Эх, Виталина Сергеевна, почему же ты мне соврала? И что ты забыла в этой Ялте? На бархатный сезон подалась? Можно согласиться с таким предположением, но в совпадения не особо верится. Оно и понятно — лишь только я узнаю, что Вобла и Жорич снюхались в Ялте, оказывается, директорша уже туда умотала. Причем спустя, буквально, несколько дней после смерти своего любовничка, с которым они там и познакомились по молодости. А что, Виталина Сергеевна, если ты и в правду Святоша, а Жорич лишь был твоим подручным, а заодно и любовником?

Черт! От таких предположений — голова кругом! Нужно срочно решить головоломку. Я вышел к проходной завода. Там «на часах» стоял Тулуш, караулил. Я велел ему смотреть в оба, чтобы директриса не смылась, как в прошлый раз, когда мы к ней наведались.

Но сегодня ее вообще не оказалось на комбинате. Эх… Хоть в Ялту за ней езжай. Проверю пальчики и поеду. Нельзя отпускать ее надолго из виду. Если узнает, что мы ее ищем, растворится навсегда на просторах бескрайнего и могучего СССР. Уверен, что у Святоши и паспорта левые имеются. Ведь не зря же Сафрон наведался в паспортный стол и забрал документ на имя Блохина Николая Николаевича пятидесятого года рождения. Сам бы он не успел так все быстро провернуть: наладить контакт с коррупционной паспортисткой, сделать ей заказ паспорта. Это явно дело рук его покровителя — Святоши… Я даже стал припоминать, а не было ли среди знакомых у старшего инспектора паспортного стола директорши мясокомбината. В этом направлении я не работал и не проверял, а надо бы… Но сейчас самое главное — пальчики. Найти образцы отпечатков директорши.

— Саныча, а можно мне в редакцию? — спросил Тулуш, когда мы погрузились в служебный жигуль. — Я же там дежурю, Зину охраняю.

— Не Зину ты должен охранять, а главного редактора. Того, что с дурацкой бородкой и в очках. Он был целью Сафрона, а не девушка.

— Ну так я и его охраняю, — кивал Тулуш.

— Ладно… Докину тебя до редакции. Смотри там внимательнее за обстановкой. На Зину не отвлекайся.

Через пять минут были на месте. Я высадил Тулуша, он вошел внутрь здания. Дверь не успела за ним закрыться, и я разглядел, как к нему подскочила Зина. Что-то горячо рассказывала, жестикулировала, и по ее виду было видно, что девушка крайне довольна появлением Тулуша. Видимо зацепил он ее в ресторане чем-то.

Я переключил передачу и стал отъезжать, поглядывая на окна редакции. Где-то там со слов Зины, недавно хаживал Сафрон и вынюхивал добычу. А вот и сама добыча — из окна редакции высунулся Артищев. Он курил трубку, попыхивая дымком. Увидев меня, помахал. Узнал меня даже в машине и с далекого расстояния. Хорошее зрение у главреда.

Я посигналил ему в ответ, развернулся на машине и поехал в ГОВД.

«Копейку» оставил возле крыльца милиции, торопливым шагом спешил в кабинет криминалиста.

— Морозов! — остановил меня Кулебякин в коридоре первого этажа. — Ты когда Сафрона Грицука поймаешь?

— А что? — насторожился я. — Он еще кого-то прирезал?

— Типун тебе на язык, ядрёна сивуха! Мне и того, что он уже натворил с лихвой хватает. Главк всю плешь проел, — шеф приблизился ко мне и доверительно прошептал. — Саша, ты бы как-то ускорился, постарался. Найди гада… Ты же помнишь наш уговор? Я в область, а ты в мое кресло?

— Работаем, Петр Петрович, работаем, — отмахнулся я от шефа дежурной фразой и поспешил прочь.

— Работает он! — для проформы Кулебякин включил настоящего начальника. — Плохо работаете! Вот мы раньше! Да мы… ух! — Кулебякин видимо попытался привести героический пример из своей биографии, но ничего на ум не пришло, и он просто помахал кулаком в воздухе, показывая всем: «вот вы у меня где!».

Но никто не оценил. Ведь когда шеф начинал распаляться в коридоре, его за километр было слышно, и весь личный состав сразу старался мигом рассосаться по кабинетам, прятался, как от кислотного дождика. Все сразу делали рабочий вид и зарывались в бумажках с головой, чтобы не быть объектом нравоучений и наставлений от майора Кулебякина. Только я ходил с гордо поднятой головой и мог себе позволить проигнорировать «воспитательный момент» от шефа, не задержавшись возле него надолго. Кулебякин уже привык к такому моему поведению и не считал это какой-то наглостью, а остальные сотрудники тихо завидовали моему особому положению.

— Саныч! — теперь дорогу мне преградил, выскочивший из аквариума, Баночкин. — Это самое… с тебя рупь на венки.

— Кого хороним? — поинтересовался я на ходу.

— Дык похоронили уже. Паспортистку нашу, Вениаминовну.

— Держи, — я протянул Михаилу трешку. — Сдачи не надо.

— Да я верну, — замотал головой Баночкин, надо еще с Загоруйко стрясти и верну тебе сдачу. Что-то он там заперся у себя, не сдает денег, гад. Хотя на похоронах его мамаша даже была.

— Что? — я опешил и замер на секунду.

— Ну я говорю, что его мамаша, которая к нам хаживает в отдел, тетка такая высокомерная — была на похоронах Вершининой. Вот…

— О как? Получается, они были знакомы?

— Наверное, — пожал плечами Баночкин.

Тут в дежурной части зазвонил телефон, и Михаилу нырнул в свой закуток, оставив меня.

Я приблизился к двери кабинета криминалиста. Дернул на себя, но она не открылась, как обычно. Заперто. Странно…

Я постучал. Послышалось шебуршание и голос Валентина:

— Минуту!

Я постучал еще раз. Если он там фотки печатает, то не время сейчас. То, что он узнает про свою мать — в тыщу раз важнее.

— Сейчас, сейчас, — снова отозвался Валя, а голос его слышался не из дальней темнушки, а будто бы прямо под дверью звучал. То есть, фотки он не печатает, а такое ощущение — будто прячет что-то.

Брякнула щеколда, и дверь распахнулась.

— Ты чего закрылся? — быстро вошел я, оглядывая на ходу обстановку в кабинете.

— Да по привычке, — пожал плечами Валя, поправляя очки. — Бывает запираюсь, когда фотоработами занят.

Очки он обычно поправлял, когда говорил важные, значимые вещи. А сейчас дергал их на переносице, будто его что-то волновало.

— А сейчас фотки не печатал?

— Нет.

— А ты чего с пистолетом, — кивнул я на его поясной ремень, на котором висела кобура.

— Так дежурю, — чуть попятился Валентин.

— Ты же никогда не дежурил с пистолетом, — как можно дружелюбнее улыбнулся я и подступал к Валентину. — Ты же эксперт, за бандитами не бегаешь…

Он пятился, его рука скользнула к кобуре.

— Ну, решил вооружаться теперь, как и положено, — невозмутимо проговорил Загоруйко, а потом вдруг сказал: — Саныч… Я знаю, зачем ты пришел…

Проговорил он это как-то слишком сухо, будто голос был совсем другого Вали, не того, которого я знал.

— Руку от кобуры убери, — приказал я.

Друзья! Я стартовал книгой «КУКУШКА»! Это однотомник.

Наше время. Крым. Боевик от Рафаэля Дамирова. Сила духа против террористов. Прода каждый день. Читать тут: https://author.today/work/407521