Нарисованные воспоминания

Глава 22

Я сажусь с отцом Дрю, Стивеном и женой Филиппа, Мишель. Мы мило ужинаем, прием обслуживает высококлассный ресторан, который, казалось, верит в крошечные «симпатичные» порции, нежели здоровые, сытные блюда. Хотя никто из нас не был слишком уверен в том, что мы едим, на вкус все было изысканным. Ни Дрю, ни Филипп, ни Виктория не вернулись к столику к тому времени, как подали ужин. Я представляю, что они заняты более важными вещами, Виктория, вероятно, замышляет, как бы ей вцепиться в Дрю. В сотый раз пробегаю глазами по комнате, когда Мишель шепчет мне, что не стоит принимать это близко к сердцу. Полагаю, мне не удается скрыть отвращение в своем голосе во время последнего разговора с Викторией, или, может быть, Мишель по отношению к ней чувствует то же самое, что и я. Но она права. Мне нужно забыть об этом. Я верю, что Дрю не относится к изменщикам. Он был верным и заботливым, уважал меня. У него и так уже достаточно проблем, чтобы возиться еще и с ней.

После ужина и десерта гости начинают общаться и, наговорившись вдоволь, танцевать. Мишель невероятно милая, и я узнаю о ней и ее семье даже больше, чем мне хочется. Уверена, Филиппу не понравилось бы, что я теперь знаю про его тайную коллекцию снежную шаров, или как его жена застукала его, когда он делал маску для лица, потому что «ему нравилось, как кожа ощущалась после нее». Кто знал, что мы затронем эту тему? Я не скоро это забуду.

По залу разносится вкрадчивый голос, все затихают и смотрят вперед. Мои губы кривятся, когда я вижу, что Виктория держит микрофон. Я ищу Дрю, но нигде его не вижу. Виктория объявляет, что гости могут начинать анонимные торги по любому экспонату в комнате внизу по коридору. Когда все начинают расходиться и направляются к аукциону, я отодвигаю стул и присоединяюсь к толпе.

— Если вы позволите, я думаю, что мне стоит отправиться на поиски Дрю. Не хочу весь вечер сидеть за столом.

— Не могу винить тебя, — отвечает Мишель. — Думаю, я тоже пойду прогуляюсь. А Дрю нужно ударить за то, что он предоставил тебя самой себе. Ты слишком красивая, чтобы ходить без сопровождения.

— И я точно учил его вести себя как джентльмен, — добавляет Стивен.

Я смеюсь, что они беспокоятся обо мне.

— Все в порядке. Я знаю, что он скорее всего не специально оставил меня. Дрю давно уже планировал это, и из-за важности мероприятия, думаю, я прощу его.

Я встаю, подтягиваю шлейф ближе к себе, собираю материал и несу его в руках. Так много людей в комнате, я не хочу порвать его и упасть, если кто-то случайно насупит на него.

В конце коридора открыты широкие двери из вишневого дерева, и я замечаю, что у входа стоят несколько гостей. Вижу, что Дрю стоит среди других гостей, и безошибочно узнаю Филиппа, но по мере своего приближения я замедляю ход. Он пожимает руки нескольким мужчинам передо мной, а потом они входят в комнату. Филипп бросает на меня мимолетный взгляд и быстро отводит глаза, а затем снова смотрит на меня.

— Добрый вечер, — говорит он, когда я подхожу к нему.

— Добрый. Мистер Вест, не так ли? — спрашиваю я, уже зная ответ.

Он широко улыбается и немного наклоняется вперед.

— Единственный и неповторимый.

Я протягиваю ему руку.

— Вау. Не могу поверить, что я наконец-то встретилась с вами. Это честь. Ваша песня «I'll Weep For You in the Morning Sun», помогла мне в крайне трудные времена. Меня так часто посещала мысль, что она написана именно для меня. Даже не могу выразить словами, как я благодарна за то, что вы написали ее.

Сначала он кажется пораженным, но затем включает свое мастерство и произносит:

— Ничего себе. Спасибо. Это правда очень много значит для меня. Я всегда надеялся, что моя песня затронет сердца людей, и мне становится особенно неудобно, когда кто-то говорит, сколько она значит для них.

— Я не могла поверить, когда Дрю сказал мне, что вы друзья.

— О? Вы знаете Дрю?

— Меня зовут Лили Морган, я — девушка Дрю.

— Да! — восторженно восклицает он. — Прости, я только сейчас тебя узнал. Ничего себе, никогда не думал, что Дрю будет встречаться с моделью. Очень приятно увидеться с тобой лично, — подмигивает он, — Дрю часто о тебе говорит.

Я в недоумении смотрю на него. Модель? Конечно же, несмотря на то, сколько раз за вечер мне сказали, как потрясающе я выгляжу, модель — это слишком большое преувеличение. И как он мог узнать меня, если это наша первая встреча?

— Простите? Возможно, Дрю говорил о другой своей девушке, о которой мне не известно, но я точно не модель.

Филипп шире улыбается и собирается ответить, но его прерывает невысокий мужчина с пухлым животом.

— Мистер Вест. Ваш вечер прекрасен, — горланит он. — Могу я занять несколько минут вашего времени? Это довольно важно, и я заверяю вас, вы определенно должны это послушать, — сияет он.

Филипп виновато смотрит на меня.

— Извини, Лили. Может, поговорим немного позже?

— О, конечно. Иди. Не позволяй мне задерживать тебя.

— Прекрасно. — Он сокращает между нами дистанцию и слегка обнимает меня. — Знаешь, я понятия не имею, где Дрю; не видел его большую часть ночи, у нас так много дел сегодня. Но, когда увидишь его, передай, что глаз у него наметан, но он не обращает внимания на детали. — Он улыбается своей сияющей улыбкой. — Кисть никогда не оценит тебя по достоинству. Ты намного красивее в живую. Я так рад, что мы наконец-то встретились, особенно учитывая то, сколько замечательного я о тебе слышал. Хорошего вечера.

Я застенчиво и слегка смущенно улыбаюсь ему, когда он отходит от меня. Понятия не имею, на что он намекает, единственный способ узнать это — найти Дрю и добиться объяснения.

В воздухе витает легкая, классическая музыка, притягивая меня в комнату. Я ищу ее источник и нахожу молодую женщину, сидящую в заднем углу за пианино. Пространство заполняют столики разных форм и размеров, позволяя представить предметы разных видов. Пока я прохожу мимо них, вижу спортивные трофеи, приглашения на особенные торжественные ужины со знаменитостями и на несколько романтических встреч, сертификаты на консультации и еще много креативных товаров и услуг. Я смотрю на картины, висящие на стене и на нескольких мольбертах. Знаю, что картины Дрю где-то среди них, поэтому направляюсь в том направлении в надежде найти его самого.

Люди повсюду. Мне приходится пробираться сквозь них и держать в руках подол платья, чтобы никто не наступил на него. Я издалека замечаю Дрю. Он разговаривает с мужчиной, похожим на того, кто ранее прервал наш разговор с Филиппом. Дрю указывает вперед на картину и качает головой, а затем трет пальцами переносицу. Он не выглядит радостным, но кивает и склоняет голову. Мужчина теребит его за плечо и отходит. Я могу только представить, насколько напряженным было для него планирование данного вечера, и теперь, казалось, это одолевает его. Может, я его развеселю.

— Привет! Вот ты где, — говорю я, когда подхожу к нему. — Спасибо, что оставил меня одну, — дразнюсь я.

— Извини. Время пролетело незаметно. Не думал, что дела затянутся так надолго.

— Не беспокойся. Я мило пообщалась с твоим отцом и Мишель. О! Я встретила Филиппа! Уверена, я ему показалась бормочущей идиоткой. Я так нервничала, когда разговаривала с ним.

— Уверен, все было в порядке, — говорит Дрю, но его взгляд направлен на что-то позади меня.

— Хотя Филипп показался тем еще критиком. Он сказал передать, что у тебя наметан глаз, но ты не обращаешь внимания на детали. Что это вообще значит?

Дрю ошеломленно смотрит на меня, его глаза слегка расширяются, будто он осознает что-то важное, но затем мышцы его лица расслабляются.

— Я не уверен. Кто знает, что с Филиппом?

— Итак, — вздыхаю я и разворачиваюсь. — Где твои картины? У меня такое ощущение, что я ждала вечность, чтобы увидеть их. Может я и сама сделаю ставку, — говорю я, хитро улыбаясь. Как будто я могу позволить себе это. Люди, присутствующие здесь, переплюнут меня по любой ставке.

— А… ну… Может сначала выпьем по бокальчику? — его глаза снова мечутся по комнате, почти в панике.

— Что? Ни за что. Где? Спорю, твои картины лучшие и находятся наверху. Просто найду их сама, у меня получится. — Я собираюсь пройти в заднюю часть комнаты, когда Дрю хватает меня за плечо.

— Лили, подожди. Мне нужно тебе сказать…

— Вот он! — я слышу рядом с собой глубокий голос. Передо мной встают Филипп с Мишель. Позади задерживаются Стивен с Викторией, они болтают где-то в толпе. Когда дело касается меня, Виктория пропадает из виду.

— Эй, приятель, — обращается Филипп к Дрю. — Я подумал, почему бы не привести остальную шайку посмотреть твои картины.

— Да, классно, но не нужно было, — саркастично отвечает Дрю.

— Ты же не серьезно. И знаешь так же хорошо, как и я, что всем нравится смотреть на твои картины.

— Да, уверен, что так, если это подлинное произведение искусства. — Дрю проводит рукой по волосам и выпускает вздох. — Филипп, ты выставил не те картины, о которых я тебе говорил, — твердо произносит Дрю.

— О чем ты говоришь? Я взял те, из которых ты предложил мне выбрать, — парирует Филипп, очевидно находясь в замешательстве.

Мы переводим взгляд между ними двумя, немного не в курсе того, что происходит.

— Нет. Я сказал тебе выбрать те, что слева, а не те, что справа. Они не предназначались для выставки. — Дрю смотрит на меня, а затем уже сердито — на Филиппа.

Как будто до него, наконец, доходит, Филипп ахает и смотрит на меня и Дрю.

— Черт возьми, Дрю, прости. Я не знал… Я имею в виду, что когда натолкнулся на нее в коридоре, даже не подумал спросить, почему ты нарисовал именно эти конкретные картины.

— О чем вы говорите? — спрашиваю я. — Что происходит, Дрю?

— Ох, это будет не так забавно, — слышу я, как Виктория бормочет себе под нос, но достаточно громко, чтобы мы все ее услышали.

Дрю подходит ближе и пытается убрать свое удрученное выражение лица, но его глаза, полные беспокойства, выдают его.

— Ничего особенного. Филипп взял не те картины. Я нарисовал их по памяти, своего рода тест моего внимания к деталям, но я их еще не закончил. И собирался показать тебе… когда придет время. Я нарисовал их для тебя.

Правда? И это все?

— О. Разумеется, ты можешь просто нарисовать что-то похожее… Или нарисовать заново. Это не такая уж и проблема, так ведь? Или, может быть, объясним, что это была случайность, и они не предназначены для аукциона. Изменим что-то позже.

Дрю качает головой:

— Боюсь, нет. Я уже спрашивал. Когда товар попадает на аукцион, право совершения сделки переходит к исходному владельцу. И, к тому же, я никогда не смогу нарисовать что-то похожее.

Он может нарисовать что угодно, я уверена в этом. Поэтому направляюсь к ряду картин.

— Которая? — спрашиваю я, пока прохожу вдоль стены, медленно осматривая все и пытаясь решить, какая его. — Я не вижу…

И вот я дохожу. Отображение прошлого, воспоминание. Я оглядываюсь на Дрю, он удрученно наклоняет голову. Масляная картина кажется такой правдоподобной, что можно подумать, что на самом деле это фотография. Передо мной стоит дерево, я прижимаю руки к стволу и в это же время оборачиваюсь через плечо на невидимого человека. Мои локоны струятся по спине, а белое платье подчеркивает каждый изгиб моего тела. На ветках разбросаны белые огоньки, придавая моей коже мерцающий, мягкий отблеск. Даже мне трудно поверить в то, насколько неоспоримо сексуально я выглядела. Будто позировала для… да кто знает, чего?

— Ты так меня видишь? Так ты видел меня тем вечером? — спрашиваю я недоверчиво.

— Не только я, тебя так видят все. Ты красивая, Лили, — мягко говорит он.

Я улыбаюсь и провожу пальцами по его груди.

— Есть еще? — спрашиваю я. Он закрывает глаза и кивает. Сначала я не решаюсь пойти, задумавшись о том, почему он кажется удрученным, или как он может вообще стыдиться своих работ и того, что я подумаю. Смотрю дальше вдоль ряда и ищу имя Дрю на табличке каждой картины вместо того, чтобы пытаться догадаться, какая из них его кисти. Имя Дрю прикреплено к нескольким картинам, и я подхожу ближе, чтобы прочитать надпись.

«Зима, которой никогда не было».

Когда я смотрю на картину, мои глаза мечутся вверх и вниз, взгляд затуманивается, пока я пытаюсь сдержать выступающие слезы. Мы с Джессом сидим на скамейке, замотанные в зимние пальто и шарфы. Покрытые снегом ветки дерева заполняют пейзаж и усыпают землю под нами. Он обнимает меня одной рукой, как будто мы позируем на камеру. Я кладу голову ему на плечо, слегка поворачивая лицо, очевидно наслаждаясь теплотой солнца. Мои волосы переливаются и выглядят, как золотые трубочки. Я замечаю, что на Джессе кольцо, поразительно похожее на то, которое он покупает себе перед выпускным годом. На картине зима. Но Джесс не успел увидеть зиму в тот год. Картина показывает только то, как это могло бы выглядеть, если бы у нас получилось разделить ее… Нашу последнюю зиму вместе. По моей руке мягко проходится ладонь, и я смотрю на Дрю, который встает рядом со мной. Я отдергиваю руку, внезапно разозлившись на него. Как он может поступить так, не спрашивая моего разрешения? Он словно дразнит меня, показывая то, как это могло бы выглядеть.

Я отхожу от него.

— Как? Как ты мог так поступить?

— Прости меня, Лили. Я никогда не хотел, чтобы ты…

— Есть еще картины? — спрашиваю я. По щекам текут слезы, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Филипп, Стивен, Мишель и Виктория — все наблюдают за ней. Они кажутся шокированными моей реакцией, но остаются на месте, не зная, что сказать.

— Да. Есть еще одна, — говорит Дрю, отводя взгляд.

— Покажи мне.

Он выходит вперед, вытягивает руку и начинает говорить мягким голосом.

— Почему бы нам не выйти на свежий воздух и не поговорить? Я покажу тебе ее позже, когда все уйдут…

— Сейчас же, Дрю! — требую я.

Он подходит ближе ко мне:

— Лили, пожалуйста не надо.

Я обхожу его и решаю найти сама. Снова смотрю на таблички и почти сразу же нахожу ее.

«Не отпускать прошлое» — написано на ней. Я уже чувствую себя задетой, сегодня же годовщина смерти Джесса. Не знаю, смогу ли я справиться с еще одной нашей картиной, на которой мы вместе. Но мне нужно увидеть и узнать, что там изображено.

Она сразу же застает меня врасплох, как только я сосредотачиваюсь на ней. Резко вдыхаю и отхожу от нее, прикрывая рот рукой. Я вижу себя, как моя щека прижимается к мраморной могильной плите, это становится уже слишком. По лицу текут слезы, когда действительность картины абсолютно повергает меня в шок. Я сгибаюсь и почти теряю равновесие. Вокруг спины появляются руки, обнимающие меня за талию, когда я упираюсь в стол передо мной. Я снова бросаю взгляд на картину и просто застываю. Кажется, что кто-то стоит в стороне и делает фотографию выражения глаз, убитых горем. Я мгновенно переношусь в те мучительные моменты, когда стояла за его склепом и обнимала руками его мраморную колонну, молилась, чтобы это был всего лишь сон, и что я проснусь, а он будет жив.

Из глубины души вырывается всхлип, заставляя тело задрожать, и я прижимаю руку ко рту, стараясь заглушить его. Дрю притягивает меня ближе и пытается успокоить, но уже слишком поздно. Я видела слишком много, урон нанесен; воспоминания вырываются на поверхность, как свежая рана. Я освобождаюсь из его объятий и смотрю на Дрю резким и сумасшедшим взглядом.

— После того, что я тебе рассказала, через что я прошла… как ты мог? — кричу я.

Дрю шагает вперед и протягивает ко мне руку.

— Лили, прости меня; я никогда не хотел, чтобы ты увидела их так.

— Мне все равно, что ты хотел, — ору я. — Как ты мог изображать мою жизнь, выставить мои сокровенные чувства напоказ? Я доверила тебе самую ранимую часть себя.

Не знаю, что еще могу сказать. Я чувствую себя обманутой и использованной. Сейчас уже не важно: сделал ли он это намеренно или нет. Эта картина изображает грех. Я являюсь причиной, по которой Джесс умер, и это больше, чем проверка реальности, которую я когда-либо могла представить. Взглянув за спину Дрю, я вижу, что все стоят за ним. В комнате воцаряется тишина, все наблюдают за разворачивающейся между нами сценой. Я чувствую, как по лицу скатывается новый поток слез от полнейшего стыда. И смотрю на Дрю. Смахивая слезы с влажных щек, я произношу:

— Я не могу этого сделать… не могу здесь находиться. — Затем хватаю платье в две руки, разворачиваюсь и направляюсь к двери.

Дрю пальцами касается моей руки, но я отмахиваюсь от них, поскольку спешу убраться отсюда. Мое сердце разбивается еще сильнее, когда я слышу, как он зовет меня дрожащим голосом. Я поворачиваюсь ко всем спиной с неким ожиданием, что вечер продолжится без меня, но все замирают. В комнате стоит тишина. Стивен останавливается посреди зала, кладет руку на спину Дрю и просит отпустить меня. Он перестает противиться хватке отца, но наблюдает за мной умоляющими глазами. Я не могу больше справиться с этим. Печаль в его глазах, стыд или безнадежная жалость на лицах людей. Я не могу больше справиться с тем, что он сделал, как и с тем, что сделала с братом. Поэтому поворачиваюсь и, не оборачиваясь, выхожу оттуда.

Я практически бегу к своей машине. Смутно помню, как я пробираюсь через толпы людей, не останавливаясь, чтобы ответить, когда люди пытаются узнать, что случилось. Когда я разблокирую дверь машины, то благодарю небеса, что не припаркована в VIP секции, что означало бы лишнее время ожидания, тем самым давая Дрю или кому-то еще возможность догнать меня. Я не могу допустить этого. Не сегодня.

Я-то думала, что хорошо справляюсь с этим днем, лучше, чем в прошлые годы. Но те две картины пробуждают боль у меня в сердце. Я хочу быть рядом с ним, и единственным местом, чтобы осуществить это и побыть одной, было кладбище. Становится поздно, пробки скоро рассосутся, и я знаю, что смогу доехать до него меньше, чем за два часа. В конце концов, сегодняшний день ничем не будет отличаться от других годовщин смерти Джесса.

Так или иначе, я все равно проведу вечер с ним, и, может, его дух поможет мне обрести покой.