Нарисованные воспоминания

Глава 23

Поездка из отеля до квартиры занимает даже меньше половины обычного времени, но только потому, что я не помню большей ее части. В мыслях крутится все произошедшее, и я проигрываю каждую часть диалога между нами с Дрю, которую могу вспомнить. И рыдаю, думая, что кто-то будет делать ставки на мои картины, и от несправедливости, что они не позволяют Дрю забрать их назад.

Я вставляю ключ в замочную скважину. Чертов замок всегда находит самое неподходящее время, чтобы начать заедать, особенно когда я спешу. Наконец, мне удается повернуть ключи в замочной скважине, распахнуть дверь и направиться прямиком в спальню. Я наклоняюсь, достаю из-под кровати большую сумку и начинаю наполнять ее одеждой на несколько дней. Затем закидываю несколько туалетных принадлежностей на тот случай, если у меня не получится остаться дома, а точнее, если не позволит отец. Полагаю, это мы узнаем, когда я доберусь туда.

Я должна была устать, поскольку вчера плохо спала, а сегодня постоянно бегала туда-сюда, чтобы подготовиться к вечеру, но это не так. Может быть, это всплеск адреналина, или необходимость уехать как можно дальше из квартиры, пока Дрю не вычислил меня. Если он, конечно, хочет найти меня. Могу представить, что теперь он обо мне думает после того спектакля, который я устроила перед ним и его друзьями. Дрю, возможно, даже не сочтет нужным прийти ко мне. И почему он должен? Я являюсь сумасшедшей девочкой с паршивой семьей, до сих пор горюющей по своему умершему брату. Кому захочется иметь такое в своей жизни? Это чудо, если он все еще хочет меня, и меня действительно можно будет назвать сумасшедшей, если я начну ожидать от него именно этого.

Я раздеваюсь, бросаю платье на кровать и натягиваю джинсы с черной футболкой. Из-за туфель, в которых была на вечере, я чуть не сломала ноги, поэтому чувствую себя обалденно, когда надеваю кроссовки. Затем беру сумку и кошелек, выключаю свет и тихо захлопываю дверь. Мне удается добраться до машины меньше, чем за пятнадцать минут.

Извилистые дороги означают, что до дома уже недалеко. Уже почти девять вечера, поэтому чернильное небо, усыпанное сияющими звездами, не позволяет мне увидеть небольшие долины и холмы, которыми известен Бенсон. Расположенный у подножия гор Джорджии, Бенсон в это время года является поистине самым красивым городом. Листья начинают менять свой цвет и окрашивают пейзаж в этот период в желтые, оранжевые и красные оттенки. Осенью здесь очень красиво. Я могу ощущать прохладное и влажное дыхание осени, оно окутывает меня, заполняя маленькое пространство машины. Воспоминания начинают отягощать меня, когда проносятся в моей голове, и я глубоко вздыхаю. Поскольку провела много времени, бегая по этим дорогам вместе с Джессом, ходила в школу и обратно, или встречалась с нашими друзьями в парке вечером, чтобы повалять дурака. Теперь мне кажется, что этого больше никогда не произойдет.

Когда я в очередной раз поворачиваю, появляется оранжевый свет городских фонарей. Я приближаюсь к кладбищу, которое располагается между Бенсоном и нашим домом. В пятнадцати минутах езды на запад находится город Сейлем. Он в четыре раза больше Бенсона, и именно там отец осуществляет свою юридическую практику последние несколько лет.

Я сворачиваю на парковку продуктового магазина «L&L» и вижу, что местный цветочный уже закрыт на сегодня. Кажется неправильным появиться с пустыми руками, мне хочется положить букет цветов на могилу Джесса. На парковке почти нет машин, что является обычным делом ночью для такого маленького города. Когда я захожу в магазин, то поворачиваю направо и иду назад, где расположена, насколько я знаю, витрина с цветами. Мне не нужен какой-то конкретный букет, поэтому я беру первый попавшийся с разными цветами, который вижу, и направляюсь к кассе. Иду вперед и широко улыбаюсь, когда слышу смех женщины и мягкий голос мужчины рядом с ней. Прохожу ряд и замечаю спину пожилого мужчины, как он приобнимает женщину за талию, а ее руки находятся в его задних карманах. Не могу удержаться и думаю о Дрю и о том, как он заставлял меня смеяться точно так же. Я игнорирую эти мысли и продолжаю идти в сторону кассы.

— Мужчина готовит для меня… я должна это видеть, — я слышу голос женщины и резко останавливаюсь. Затем быстро поворачиваюсь, снова смотрю в том направлении и ловлю их взгляд. У меня нет слов, когда пара проходит мимо меня.

— Лили? Это ты, дорогая?

Я делаю шаг назад.

— Мама? — я перевожу взгляд на мужчину. — Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, требуя объяснения. Да, может быть, отец и является болваном, но все равно остается моим отцом, и, в последний раз, когда я проверяла, она была за ним замужем.

— Дорогая, пожалуйста не устраивай сцены… только не здесь. Сейчас не время.

— Тебе не нужно ничего объяснять мне. Я сама вижу, что происходит. Я тебе не верю, мама. — Мне становится противно. Я могла узнать об этом в любое другое время, но нет же, это должно случиться именно сегодня… Вдобавок ко всему. Невероятно! Я отхожу от них и приближаюсь к кассе. Бросаю купюру в двадцать долларов, поворачиваюсь и решаю не дожидаться сдачи.

— Знаешь, может, если ты приходила бы к нам чаще, то поняла бы, через что я прохожу каждый день, — говорит мама позади меня.

Я оборачиваюсь и делаю несколько шагов к ней навстречу.

— Приходила чаще? Правда? После всего того, через что я прошла с отцом после смерти Джесса? Он практически заставил меня уйти. Мне пришлось. Я не могла больше этого выдерживать… Но ты же не знаешь об этом, так ведь? — я качаю головой, а из моих глаз начинают литься слезы. Но затем меня накрывает злость, поэтому я быстро вытираю их. — Нет, ты не знаешь… ведь трудно что-либо понять, когда постоянно смотришь со стороны?

Мама разворачивается, но я успеваю увидеть слезы в ее глазах. Мне уже все равно, поэтому я не жду ее возвращения. А ухожу, не говоря больше ни слова.

Я сажусь на мраморную скамью под небольшой крышей у могилы Джесса. Она представляет собой массивную конструкцию, больше, чем у кого-либо на кладбище. Мама настаивала, что у него должно быть такое место со скамейкой и фонарем, куда можно прийти в любую погоду. Я думала, что это все покажется глупым, потому что знала, что Джессу не хотелось бы ничего экстравагантного, но я совру, если скажу, что я теперь не благодарна маме за идею и разработку. Я провела здесь слишком много дней и ночей. Кладбище находится по пути домой из школы, и зачастую я предпочитала идти туда и делать там домашнюю работу или просто читать. Кладбища по идее своей должны быть пугающими, но не для меня. Всякий раз, когда я приходила сюда, мне казалось, Джесс сидит рядом со мной. Это место является для меня домом больше, чем что-либо еще.

Поджимаю ноги под себя, а руки сцепляю у живота. Уже темно, поэтому температура резко падает. На мне только синие джинсы и футболка с короткими рукавами, я спешила, поэтому забыла захватить куртку. Прислоняю голову к мраморной колонне и позволяю холоду проникнуть в меня, посылая мурашки по спине. Я игнорирую холод, сковывающий мое тело, и понимаю, насколько же это иронично. Сейчас я, вероятно, выгляжу как на картине Дрю, только при другом освещении. Плохо, что он не может видеть, насколько пророческим становится его видение обо мне. Вообще-то я даже рада, что его здесь нет. Мне не хочется видеть жалость на его лице, когда он будет смотреть на меня после того, как осознает ошибку, когда в начале бегал за мной.

Я вздыхаю и оглядываюсь на бронзовую дверь.

— Я скучаю по тебе, Джесс, — произношу я, зная, что он не ответит мне. — Я встретила замечательного человека. Он очень талантливый, но совсем недооценивает себя. Ты был таким же. Вы бы хорошо поладили, я уверена. — Я смеюсь про себя, задумавшись, что Дрю должно быть думает обо мне. — Спорю, он считает меня сумасшедшей, эмоциональной калекой. Он возненавидит меня, когда узнает, что это я убила тебя. Однако моя безграничная любовь к нему ни на капельку не изменится, даже когда он узнает правду. — Свежие слезы скатываются по моим щекам, и я чувствую холод, когда ветер дует мне в лицо. Они улетают вдаль, а когда ветер дует сильнее, я начинаю трястись от холода, но отказываюсь уходить. Хочу позволить прохладному воздуху еще дольше покусать меня. Я слышу шелест листьев по траве, и меня одолевает жуткое чувство, что кто-то приближается.

— Посмотрите, кто решил наконец-то навестить брата, — невнятно бормочет он.

— Что ты здесь делаешь? — саркастично спрашиваю я, узнавая человека. Отец медленно наклоняется в сторону, а затем теряет равновесие и хватается за колонну рядом со мной.

— Я могу спросить то же самое, — говорит он.

— Ой, прошу тебя. Ты приходишь сюда только когда не можешь вспомнить, приходил ли вообще сюда. На этот раз виски? Или один из твоих знаменитых коктейлей? — рычу я на него.

— Как насчет того, чтобы не лезть не в свое дело. Я не собираюсь отвечать тебе. И могу пить, все, что, черт возьми, захочу.

Он отталкивается от фонаря и выпрямляется. Затем встает и отходит от скамейки к вырубленным деревьям. В таком состоянии я не чувствую себя в безопасности рядом с ним. Его глаза следят за мной, на лице расползается медленная ухмылка.

— Ты же знаешь, пап, — говорю я более нежным голосом. — Тебе будет не так сложно, если ты будешь держаться подальше от алкоголя. Он только ухудшает ситуацию. Мы можем помочь тебе.

— Мне не нужна ничья помощь. Я думаю, ты сделала достаточно. — Из него вырывается ревущий смех, и он снова спотыкается, прежде чем посмотреть на меня. — Где любовничек? — спрашивает он. — Ты еще не сказала ему, что являешься убийцей, я правильно понимаю?

— Я не убивала Джесса! — резко огрызаюсь я. — Это было ненамеренно, и ты знаешь это! Ради всего святого, ты — дерьмовый адвокат. И знаешь лучше меня, что означает «покушение на убийство». Я любила его. И проводила с ним больше времени, чем ты когда-нибудь. Ты только интересовался тем, что он делал после ежедневного промывания мозгов своей фирмой, когда он был в старшей школе.

Приближающие фары машины освещают наши тела, также озаряя могильную плиту и деревья позади меня. Даже звук двух закрывающихся дверей не прерывает мои разглагольствования. Я продолжаю озвучивать все, что всегда хотела сказать отцу, но мне никогда раньше не хватало смелости произнести это.

Отец подходит ближе, и я могу почувствовать запах виски, исходящий от его тела. Его темные волосы становятся спутанными и жирными, как будто он не моет их уже неделю. Щетина на лице показывает, что он не бреется.

— Ты бредишь. Джесс сам подошел ко мне и сказал, что хочет перенять семейное дело, — настаивает он.

— Если бы не эта глупая фирма, он никогда бы не согласился пойти в Гарвард. Может быть, это твоя вина, что он умер, — кричу я.

Я не успеваю среагировать, когда его рука взлетает в воздух и ударяет меня по щеке. Я прислоняю руку к щеке и ахаю. Мои глаза расширяются, и слезы тут же начинают течь по лицу. Он никогда раньше не поднимал на меня руку, и я больше обижена на это, чем на боль от пощечины.

— Нет! Стой там и больше ни слова, — слышу я голос позади себя. Это мама. Я поворачиваюсь к ней и вижу силуэт мужчины, стоящего с пассажирской стороны. Меня ослепляет яркий свет, пока я стараюсь разглядеть, кто же это, но мне удается поймать лишь очертания.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Никогда больше не смей бить нашу дочь, или я обещаю тебе, что ты сам себе выроешь могилу! — кричит мама.

Я закатываю глаза. Поскольку не в том настроении, чтобы сейчас разбираться со всем этим. Последнее, что нужно выяснять — споры между папой, мамой и ее новым парнем.

— Мама! Я могу сама за себя постоять. Нам с отцом нужно о многом поговорить. Мне нужно кое-что ему сказать, я и так слишком долго сдерживалась. Идите со своим парнем туда, куда вы обычно ходите, и оставьте нас в покое.

— Разумеется, я никуда не уйду, — возражает она. — Особенно, когда отец в таком состоянии. Я справлялась с ним в таком состоянии и раньше, это непросто, но я самостоятельно научилась успокаивать его. — Мама подходит ближе и большим и указательным пальцами берет меня за подбородок. Она поворачивает мое лицо к свету, чтобы осмотреть его. Ее глаза прищурены от злости, а затем она вздыхает.

— Щека сильно покраснела, но он хотя бы не разбил тебе губу и не поцарапал кожу. Такие раны долго заживают.

Что? Я шокирована ее откровенностью. Никогда не видела, чтобы отец противостоял ей, но с тех пор, как Джесс умер, его отношение, вызванное ненавистью в мою сторону, только ухудшалось с годами. Мысль о том, что он так относится не только ко мне, но и к маме, заставляет еще больше возненавидеть его, чем сейчас.

— Сколько это уже продолжается, мам? Почему ты не говорила мне? И какого черта ты привела сюда своего парня? Как ты могла? — требую я, оборачиваясь на машину.

— К твоему сведению, Лили, я никогда не приводила Эрла сюда, особенно в такой день. И проблемы между твоим отцом и мной начались задолго до смерти Джесса. Все было не так плохо до недавнего времени, но, поверь мне, когда я говорю тебе, что это никак не связано с тобой, — настаивает она.

— Конечно же, это касается меня! — возражаю я в ответ. — После того, что случилось сегодня, даже прежде, чем я пришла сюда… И теперь я узнаю, что вы с отцом… Что? Развелись? Разошлись? Что? Похоже, что все это была одна сплошная ложь. Ты никогда ничего мне не говорила.

— Мы можем поговорить об этом позже, Лили. Я пришла сюда не для того, не чтобы спорить с тоб…

— Тогда зачем ты пришла сюда, мама? Какова твоя цель? Пожалуйста… Просто возвращайся к своему парню и оставь меня в покое, — прошу я.

Я слышу звук гравия под ногами мужчины, когда он подходит ближе.

— Это я попросил твою маму приехать сюда… чтобы найти тебя. — Его голос звенит в моих ушах, и я перестаю дышать. Мне не надо смотреть на него, чтобы понять, что это Дрю.

Хоть я и узнаю его голос повсюду, но верю в это только тогда, когда он подходит ко мне на расстояние вытянутой руки, и я вижу его лицо.

— Дрю? — спрашиваю я, мой голос дрожит.

— Лили, прости меня. Я должен был найти…

— Не надо, — говорю я, отворачиваясь от него. Я прикрываю рот рукой, чтобы сдержать рыдания, но мое тело трясется от неожиданной встречи с ним. Я не могу поверить, что Дрю выследил меня. Как? Как он узнал, где меня найти, когда все, что ему известно — это город, в котором я жила, и имена моих родителей? Я поражена. Дрю обхватывает пальцами мою руку, но я быстро высвобождаю ее и смотрю на него. — Думаю, тебе не нужно…

— Так, так, так. Посмотрите на это. Сучка все же привела своего парня домой. Смотри, Джесс, она уже продолжает жить дальше… без извинений и сожалений, когда загнала тебя в эту могилу. Скажи мне, мальчик, — обращается мой отец, уставившись на Дрю. — Тебе нравится встречаться с убийцей?

Вопрос только вылетает из его рта, как ему прилетает пощечина от мамы.

— Никогда не смей так разговаривать со своей дочерью! — кричит она.

Глаза отца расширяются от шока, а я смотрю на Дрю. Он встречает мой взгляд, его руки сжимаются в кулаки по бокам. Я так устала плакать. Глаза влажные, на губах ощущается соль, а слезы продолжают капать. Словно дырявый смеситель, не видно ни конца ни края непрерывному потоку, когда они бегут по моим холодным щекам. Я чувствую себя виноватой и испуганной одновременно, поэтому отворачиваюсь от него. Мне стыдно, что Дрю наконец-то знает правду, и я боюсь, что он возненавидит меня за это. Я так сильно его любила, и после всего того, через что прошла, я наконец начинаю чувствовать, что заслуживаю этого… Заслуживаю его. Но сейчас… меня пугает, что я могу все разом потерять.

Карма находит способ подкрасться незаметно и укусить меня за зад. Может, это конец, и теперь приходит моя очередь. Все, что я могу сделать, это подготовиться к худшему и отпустить его. Скоро он скажет, что между нами ничего не получится, и, если я подготовлюсь к этому сейчас, то мне будет не так больно, когда это случится на самом деле.

— Тащи свою пьяную задницу в машину. Я не позволю тебе сесть за руль в таком состоянии.

— Я пройдусь, — возражает он.

— Это мне необходимо отправить тебя пройтись, но я далека от монстра, которым ты стал, поэтому тащи зад в машину, — требует она.

Он уступает, и она захлопывает за ним дверь. Затем подходит ко мне и спрашивает:

— Лили, ты знаешь этого парня?

— Да, — отвечаю я.

— Ты чувствуешь себя спокойно… я имею в виду, тебе безопасно с ним?

— Да, конечно.

— Тогда хорошо. Я оставлю его здесь с тобой и отвезу твоего отца домой.

— Но…

— Все вопросы, которые у тебя есть ко мне или отцу, могут подождать. Судя по тому, что я слышала, — она переводит взгляд на Дрю, — тебе нужно разобраться со своей собственной жизнью. — Прежде, чем направиться к машине, она останавливается рядом с Дрю и хлопает его по плечу. — Удачи, дорогой, у тебя же есть мой номер, если я тебе понадоблюсь?

— Да, мэм. Еще раз спасибо, миссис Морган. Я очень ценю вашу помочь сегодня, — произносит Дрю.

— Я более, чем счастлива помочь. Лили, я оставлю гостевой домик открытым. Нет смысла уезжать сегодня домой или тратить деньги на отель. Тебя это тоже касается, Дрю. Надеюсь увидеть вас двоих завтра.

Мама запрыгивает в машину и уезжает. Мягкий, теплый свет от лампы проходится по лицу и телу Дрю, пока он молча наблюдает за мной.

— Давай, говори же. Я знаю, чего ты хочешь. Я сумасшедшая. У меня долбанутая семья. Мама, очевидно, с кем-то встречается. Отец ненавидит, что я до сих пор дышу воздухом, и это моя вина, что Джесс лежит в этой могиле. Я была за рулем в тот день. Это я убила своего брата. — Я вскидываю руки и указываю на вход в кладбище. — Беги, Дрю. Беги как можно быстрее от меня и никогда не оборачивайся.

Он молчит, но продолжает смотреть. Когда Дрю опускает взгляд, а затем быстро поднимает глаза, я замечаю в них блеск. Они кажутся стеклянными, но, когда он моргает, они снова становятся нормальными.

— Ну, чего же ты ждешь? — спрашиваю я. — Просто иди. Не надо жалеть мои чувства. Лучше, чтобы так вс…

— Если это то, чего ты хочешь, я уйду, но ты не дала мне ни единого повода, чтобы уйти.