Наше жаркое лето

Глава 43

Нико

— Все будет нормально.

Я подношу кулак к декоративной резной деревянной двери таунхауса Лили.

Последние несколько недель прошли как в тумане, и по совету брата я с головой ушел в работу. Как бы чертовски необычно это ни звучало, дополнительная ответственность на самом деле утешала меня.

Ради того, чтобы дать Лили пространство, я посвятил все свое время моему текущему проекту, приложению, которое директора Viggle называют революционным: центральная база данных, объединяющая все типографии — и больше никаких проблем с авторскими правами.

Это поможет не только другим авторам, но и Лили, если она снова решит заняться писательством.

Последние шесть недель я пытался напомнить себе, что все происходит не просто так. Было мучительно просыпаться без нее, не ощущая мягкого прикосновения ее кожи. Будем надеяться, что время, проведенное в разлуке, дало Лили время, необходимое ей, чтобы быть готовой дать нашим отношениям реальный шанс.

Нервы устремляются вверх по моему позвоночнику, и я смахиваю щупальца сомнения, начинающие пробираться в мою грудь.

Я стучу.

Через мгновение большая дверь распахивается.

— Привет.

Улыбка Лили кривовата на ее лице. У нее другие волосы, уложенные в виде свободных волн и окрашенные в коричневый оттенок, похожий на тот, что был до того, как мы покрасили их в Лондоне. Однако зелень ее глаз такая же яркая.

Невозможно игнорировать то, как поет мое сердце при виде ее.

— Привет.

Я справляюсь.

Она ерзает в дверях, необычайно застенчивая, складывает руки вместе и смотрит на меня. — Ты выглядишь хорошо.

Я отвечаю на ее ухмылку. — И ты не потеряла ни одной из тех веснушек, которые мне нравятся.

Ее глаза встречаются с моими, и мне кажется, что я стою на краю самолета и жду возможности прыгнуть. Знакомый гул адреналина от простого нахождения рядом с ней возвращается в мои вены.

Мы смотрим друг на друга, звук проезжающих позади меня машин заполняет пространство между нами.

Наконец она нарушает молчание. — Ух, я действительно хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Я знаю, что сначала нужно так много сказать, но, увидев тебя, мое сердце практически разорвется.

— Хорошие взрывы или плохие?

— Хорошие. Только так, так хорошо.

Я колеблюсь, прежде чем дотронуться пальцами до внутренней части ее руки, прослеживая татуировку лилии на ее коже.

Такая же, как у меня.

Ту самую, на которую я смотрел во время нашей разлуки, никогда не жалея о решении иметь ее постоянно на своей коже. — Я тоже хочу тебя поцеловать.

— Я ни с кем не была и…

— О, заткнись и поцелуй меня, Лили Роден.

Ее глаза загораются, и в этот момент мы как будто снова говорим на своем собственном языке, как будто время не прошло.

Я тянусь рукой к изгибу ее шеи, и Лили бросается на меня, ее губы касаются моих.

Вкус ее такой же сладкий, как я помню, наполняющий каждую клеточку моего тела эйфорией. Запах ее волос по-прежнему так же силен, как и ее тезка. Аромат, в котором хочется утонуть до конца жизни.

Предыдущее заклинание нервов смывается под ее прикосновением. Каждое ее дыхание на моих губах наэлектризовано. Каждое короткое прикосновение ее пальцев вызывает мурашки по моей спине.

Непреодолимое желание слиться воедино поглощает меня.

Мои мысли переносят меня в секретное место, которое мы построили этим летом. Тот, который наполнен ее смехом, ее улыбкой, ее шутками, ее грязным ртом и тупыми краями. Там же я влюбился в нее, безоглядно и страстно.

Когда путаница губ и языков исчезает, моя любимая улыбка запечатлевается в каждой складке ее прекрасных губ.

— Я чертовски скучал по тебе, — шепчу я ей на ухо.

Лили покрывает мою челюсть, щеки и нос поцелуями. — Я скучала по тебе.

Она делает шаг назад, и расстояние между нами кажется километрами.

— Как Калифорния, твои родители, что случилось в Viggle? — спрашивает она, пытаясь собрать воедино последние несколько недель.

— Помедленнее, красотка. У нас есть время.

По крайней мере, я надеюсь, что да.

— Я возглавляю команду для приложения для публикации, которое ты вдохновила.

— То, которое могло бы предотвратить повторение чего-то вроде плагиата?

Волнение в ее голосе заставляет мое сердце расширяться в груди.

Может быть, она не полностью отказалась от писательства?

— Оно все еще находится на стадии тестирования, но я на это надеюсь. Я даже назвал его Лилиум.

— Ты назвал его в мою честь?

— Это справедливо, принцесса . Ты была моей музой.

Красный румянец покрывает бледную кожу ее щек, и я рад быть причиной того, что жизнь танцует на ее лице.

— Заходи, нам нужно о многом поговорить. — Она приветствует меня в своем таунхаусе, захватывающей дух демонстрации арок и камня, люстр и экстравагантной мебели. — Твоя команда будет базироваться в Калифорнии?

Она идет впереди меня, и, хотя я не вижу ее лица, мимолетную дрожь в ее голосе невозможно не заметить.

Я подумывал вернуться в Нью-Йорк. Не только для Лили, но и для того, чтобы быть здесь для моего брата и помогать с его новой семьей, точно так же, как он был рядом со мной всю мою жизнь.

Я хочу продолжать быть надежным человеком, которым я вырос этим летом, и быть рядом с людьми, которых я люблю.

— Это зависит от меня, — говорю я. — Я могу сделать свою базу где угодно. На самом деле, прежде чем я попал сюда, я осматривал соседнюю квартиру.

Мы проходим на кухню, и я устраиваюсь на табурете у обширного островка. Лили садится на сиденье рядом со мной, ее пальцы играют с браслетом, который я подарил ей на день рождения, рядом с почти порванными струнами того браслета, что был в Рио.

Она до сих пор их носит.

— Лука упомянул, что ты подумываешь вернуться в Нью-Йорк, но я не уверена, правда ли это, — говорит она.

— Четыре спальни, которые я видел на 72-й Восточной улице, 23, были довольно милыми. Возможно, мне будет трудно убедить меня вернуться в Калифорнию после того, как я увижу такое причудливое место. Я стараюсь говорить как можно небрежнее, не желая питать надежд; новости могут взволновать ее, но, может быть, и напугать.

— Что? Мы внутри дома 24 по 72-й Восточной улице.

— Да, я думаю, это могло бы сделать нас соседями.

Меня тут же охватывает паника. Возможно, я перегнул палку.

— Нико, мне… мне так жаль, — шепчет она. — Я люблю тебя и..

Слова, которые я ждал шесть долгих недель, чтобы услышать.

— Да? — Мое сердце дрожит.

— Я… черт . Я совсем не так это хотела сказать. У меня все расписано…

— Я тоже тебя люблю.

Я подхожу к ее креслу и беру ее руку в свою. Я покрываю каждый из ее пальцев поцелуями, ее запястье, нашу соответствующую татуировку и всю длину ее руки, пока ее губы и мои снова не станут одним целым.

Этот поцелуй кажется последним возвращением домой, знакомым и сладким.

Она отцепляется от меня и улыбается. Я стараюсь не разваливаться, но у меня это получается, как и всегда.

— Нико, я хочу сказать тебе, как я сожалею о том, как обошлась с тобой этим летом. Ты так вырос за последние несколько месяцев, а я осталась прежней.

— Эй, ты…

Ее руки сжимают мои.

— Пожалуйста, дай мне закончить. За последние шесть недель я много исцелялась и хочу поблагодарить тебя за то, что ты дал мне возможность это сделать. Я даже не осознавала, как сильно я убегала от этого лета — черт возьми, от большей части своей взрослой жизни. Я совершенно потеряла из виду, как справляться с вещами.

На мои плечи падает тяжесть, прижимая меня к комнате.

— Я понимаю, Лили. Честно говоря, поразмыслив некоторое время, я понял, что был настолько поглощен тем, что ты моя первая любовь, что на самом деле не слышал, о чем ты меня просила. Я хотел, чтобы мы работали, несмотря на все твои чувства, но это было нереально.

Ее нижняя губа дрожит между сцепленными зубами, и она смотрит на меня из-под ресниц. — Я ценю, что ты это сказал, но также было неправильно отрицать мои чувства к тебе. Я боялась , но возведение стен причинило тебе боль, и мне очень жаль.

Тепло разливается по моим венам, снимая напряжение в конечностях. Время в разлуке, очевидно, было чрезвычайно полезным для нее, если она смогла собрать воедино так много разрозненных частей себя. — Я не могу объяснить, как много значит слышать, что ты это говоришь.

— Я имею в виду каждое слово. Ты убеждал меня рискнуть этим летом, и это было лучшее, что со мной случалось. Я не хочу прожить свою жизнь, боясь любви или любви к тебе, даже если все идет не по одному из моих тщательно разработанных планов.

— Спасибо, Лили, честно.

Она подносит мою ладонь к своей челюсти и на несколько мгновений смыкает там свои губы.

— Есть еще кое-что, — говорит она.

— Да?

Я соскальзываю со своего места и встаю рядом с ней.

Лили раздвигает колени, позволяя мне сильнее прижаться к ней, а мои руки обвивают ее шею.

— Я нашла твои записи в своем дневнике. — Она делает паузу, улыбка расплывается по ее лицу. — Я читаю твои слова каждый день. Не рисковать ради нас и прожить жизнь без тебя не кажется безопаснее, это кажется неполным. Влюбиться в тебя было просто, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы признать это.

— Не извиняйся за то, что отняла свое время. Ты права, жизнь друг без друга была бы неполной. Вот почему я хочу проводить наши дни за завтраком на ужин. Я хочу спать в той же постели, под теми же простынями. Я хочу смотреть с тобой романтические комедии и держать тебя за руку, когда ты заставляешь себя смотреть со мной фильмы ужасов.

Наша хватка друг друга становится крепче, и я чувствую, как ее пульс бьется в тандеме с моим под ее ладонью. — Я хочу тебя, Лили. Я хочу звать тебя, целовать тебя, чувствовать тебя. Я хочу твоих ошибок и истин, и каждого твоего смеха. Я хочу тебя и всех твоих первенцев, но небольшая часть меня боится.

— Что? — Ее брови хмурятся от моих слов.

— Я боюсь, что если что-то снова станет трудным, ты отстранишься вместо того, чтобы потянуться ко мне. Я знаю, что не смогу решить все твои проблемы, но мне нужно знать, что ты не убежишь, когда дела пойдут плохо.

— Я закончила бегать, Нико, — говорит она. Наши глаза остаются закрытыми, до меня доходит вес ее слов. — Я не могу исправить то, как я справлялась с вещами в прошлом, но, двигаясь вперед, я знаю, что не хочу изолировать себя. Я хочу попробовать с тобой.

— Я хочу попробовать с тобой.

Лили смеется, притягивая меня к себе.

Я неохотно высвобожусь из ее объятий.

— Пока не забыл, у меня для тебя кое-что есть, — говорю я, сбрасывая рюкзак с плеча и расстегивая его.

— Тебе действительно не нужно было.

— Не будь смешной.

Я передаю пакет помощи, который я собирал после того, как Лука сообщил мне, что она выпустилась.

Я смотрю, как она вытаскивает вещи, глаза поблескивают между мной и ее выпускными подарками: бутылкой Veuve Clicquot, широким ассортиментом чая, которым она наслаждалась в Лондоне, и новым ноутбуком взамен старого, который она таскала с собой все лето.

— Что все это значит?

— Подарок на выпускной. Эйвери упомянула, что ты официально являешься гордым обладателем степени бакалавра искусств в области английской литературы.

— Ты можешь в это поверить?

— Лили Роден, позволяющая себе быть счастливой? Мне может понадобиться некоторое убеждение. Я стучу пальцем по ее носу, и она сияет.

— Это очень продуманно, Нико.

— Посмотри на наклейки, которые я наклеил на твой новый ноутбук.

Она достает из сумки новый компьютер. Потребовалась целая вечность, чтобы найти наклейки, соответствующие всем ее старым рисункам, но я не мог не добавить один из своих.

Принцесса.

Она проводит пальцами по фиолетовой наклейке. — Он такого же цвета, как наши браслеты.

— Что это. Тебе это нравится?

— Я люблю это. Я люблю тебя.

— Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все, что угодно.

Лили сияет, и кажется, что солнечный луч упал сквозь окно в крыше и приземлился прямо передо мной.

Она обхватывает рукой мой затылок. — Я действительно кое-что для тебя сделала. Пойдем со мной.