Нашествие Батыя на Русь. Русский Апокалипсис

Глава XII. Великий Владимир в огне

Тьма Батыя выходила с Клязьмы целый день, окружая столицу княжества.

3–8 февраля 1238 года

О приближении монгольской тьмы к Владимиру первыми сообщили стаи ворон. Зимой птицы к теплу крыш. Но двигаясь по Клязьме и разоряя приречные села, монголы гнали ворон все ближе к столице. Затем повалили беженцы…

К тому времени великий князь Юрий Всеволодович уже знал о падении Москвы. И вероятной гибели своего младшего сына — Владимира Московского.

Но Агафье, своей жене, сказать об этом князь не решался. Так много горя. Пусть узнает об этом потом. Если выживем.

На Север

Оставив в городе всю семью: жену, 2-х сыновей и дочь, Юрий Владимирский забрал лучшую рать в 8 000 копий и ушел на север. Так решил военный совет. Нет смысла княжеской дружине сидеть за стенами. Собрать надо все войска вассальных князей и братьев, ударить по татарам единым кулаком. Щемило душу русских воинов, когда уходили они из Владимира — Суздальского.

Улицы были забиты безмолвными людьми, в тишине провожали они дружину. Но глаза полные отчаяния прожигали насквозь…

Когда рать великого князя вышла из столицы, закрылись ворота наглухо. Сорокотысячный город замер. На рассвете 3 февраля 1238 года дальние дозоры зажглись черным дымом сигнальных костров. Протяжно загудел главный боевой рог города, подхватили его с других стен.

И колокольный набат ударил тревожно. ТАТАРР-ЫЫ!!

Монгольские тумэны стотысячной тьмы Батыя выходили со льда Клязьмы на западе. На огромное поле и московский тракт. Монголы шли весь день, замыкая город кольцом. Столпившиеся на стенах горожане и воины не могли сосчитать их.

Дозорные в лесу и звонари владимирских колоколен видели бесконечные колонны всадников и обозов на реке Клязьме. До самого горизонта.

Близок был решающий день Золотой Руси. Владимир должен был держаться. Пока его великий князь не ударит по нехристям всей мощью и не освободит его…

Владимир

Столица великого Владимиро-Суздальского княжества — самая мощная крепость Севера. Поэтому великий князь оставил здесь свою семью и ушел за подкреплениями. С 3-х сторон город окружали обрывистые берега рек — Клязьмы и Лыбеди. Правда зимой реки замерзли. Но остались ледяные обрывы.

Кроме обрывов речные стороны Владимира защищал огромный земляной вал с глубоким рвом внизу. На гребне вала и по всему внешнему периметру — двойная дубовая стена, промежуток внутри засыпан землей и камнями. Стена дробилась множеством башен и боевых площадок. Сверху покрытых двойной кровлей, укрывающей защитников от вражеских стрел.

Самой уязвимой была западная сторона стольного града. Огромное поле приводило врага сразу к городу — рву, валу и стенам. Но в центре стояло самое мощное укрепление всей Северной Руси.

Огромная белокаменная надвратная башня Золотых Ворот с церковью на вершине, была неприступна даже для китайских пороков.

Внутри внешнего периметра было еще несколько колец деревянных стен, а последним рубежом был княжеский Детинец (терем) стены его полностью каменные. Общая протяженность стен была около 4,5 км. Гарнизона хватало в обрез, многие рати пали в битвах за Коломну и Москву.

Великий князь забрал самых боеспособных воинов. Но остались выздоравливающие ратники, княжеские дружины 2-х его сыновей, воеводы. И многочисленное народное ополчение — каждого жителя и беженца кто мог носить оружие, расписали по сотням.

Всего — 18 000 защитников. Владимир был оставлен на заботу среднего сына — Мтислава. Командующим обороной был лучший полководец княжества, воевода Петр Ослядюкович.

Владимир Московский

Весь 3-й день февраля татары выходили с Клязьмы на поле. Вдоль города медленно ездила группа монгол. Это Субэдэй с темниками оценивали оборону русов. Ночь прошла спокойно. Батый ждал хашар для осады, суздальских рабов должен был пригнать Бурундай.

На следующий день к Золотым воротам медленно приблизились 17 всадников. Княжичи Всеволод и Мтислав уже были наверху Золотой башни, когда, расталкивая воев, прибежал и воевода Петр.

— Рус сдавайся! Великий Бату пощадит город, ему не нужны мертвые рабы!

Молча смотрели на них русские воины. Какой-то ополченец запустил в татар снежком, но не попал.

— Хорошо! Тогда послушайте своего князя. Он сдался и служит хану! — Татары сдернули мешок с головы конника. Весь город увидел избитого младшего княжича — Владимира Московского…

Молодой князь почти не видел. Один глаз был поврежден ударом сабли, второй заплыл. Только мутная пелена. Да горит кожа от аркана на шее и веревок на руках. Каждое копыто конной рыси отдавалось резкой болью. Остановились. Вокруг радовались татары, что-то крича. Услышав свое имя и ослепившись дневным светом, Владимир приоткрыл глаз и увидел родные стены.

Пристально посмотрел княжич на купола надвратной церкви Положения Риз Богородицы, прощаясь. Затем медленно расщепил пересохшие губы. И собрав все, что было, хрипло прокричал боевой клич владимирский. НЕ ЖАЛЕ-Е-ЕТЬ!!

НЕ ЖАЛЕЕТЬ!!! — проревели стены своему князю в ответ.

Сотня стрел прожужжала в воздухе. Рухнули веселые татары, пробитые насквозь. Упал и Владимир Московский. Снег заботливо укрывал молодого князя. Боль быстро уходила. Спокойно смотрел княжич на купол Богородицы. И теплое сияние заполнило его сердце…

Как десятник Захар стену с князем защищал.

3–8 февраля 1238 года

Стольный Владимир Суздальский окружен монгольской армией хана Батыя. 100 000 азиатов ждут приказа великого хана. А сам Батый ждет хашар. Героически погибает младший сын великого князя. К вечеру 5 февраля Бурундай приводит хашар из горящего Суздаля.

Утомленный тумэн Бурундая сразу пошел спать. А десяток тысяч осадного хашара — пленных суздальцев, отправили рубить лес. Стук топоров раздавался всю ночь. И утром все выходы из Владимира были перекрыты осадным частоколом.

А затем Батый отдал приказ о начале штурма. Бату-хан повелел вести штурм с одной стороны — стены с Золотыми Вратами у Раменского поля.

С трех сложных для атаки речных стен, действовали монгольские конные заслоны, противодействуя бегству горожан.

Начало штурма

Предрассветную темноту 6 февраля 1238 года взорвал грохот сотен монгольских барабанов. Громовым ревом ответила татарам русская боевая труба Золотых врат. Заревели вслед ей трубы Медных, Ирининых, Волжских, и самых дальних восточных врат — Серебряных. Мгновенно Владимир ожил.

Толпы ополченцев и дружинников заполонили улицы, стремясь занять назначенные их сотням рубежи обороны. Кто не мог сражаться, бежал к чанам с водой, смолой. К кучам дров и бревен, на оружейные склады. Каждый вносил свой вклад в оборону Владимира.

Среди воев на стене был и молодой десятник младшей дружины — Захар. Порядочно боев провел он вместе с княжичем Мтиславом. Но такое видел впервые. По всей ширине Раменского поля выкатывали татары десятки чудных машин. И вскоре черные точки поднялись в небо.

И увеличиваясь, точки становились огромными глыбами. С нарастающим свистом летели к городу. ЖЖАХХ! Огромные глыбы камня и льда, вымоченные чурбаны с грохотом рухнули недалеко от стены. Тут же взлетели следующие…

Через десяток минут татары пристрелялись. Первые глыбы в сотни килограмм, сотрясли владимирские стены. Затем кометами расчертили небо горшки пылающей нефти. И взорвались в городе, занимая деревянный Владимир первыми пожарами.

Батый выставил против Владимира все камнеметы. Обстрел велся непрерывно, сметая со стены защитников и проверяя на крепость дубовые башни и стены.

Хашар

«ИДУТ!! ТА-ТА-РЫ ИДУТ!!» — криком зашлась стена. 10 000 конных стрелков залили небо тучей стрел, подавляя огонь русских лучников. Ввязались владимирские стрелки в эту смертоносную дуэль, в бешеном ритме опорожняя колчан за колчаном. Но внезапно — прекратили стрельбу.

Из тумана и дыма ко рву вышел суздальский хашар. Тысячи измученных пленных женщин, стариков, священников и воинов с охапками веток в руках, забрасывали ров ими. Хлестали их монголы плетьми…

Захар, оцепенев, посмотрел на первого воеводу Петра Ослядюковича. «Что встали? Валить людей»! — остервенело заорал воевода.

Русские стреляли по русским… А что сделали бы мы, если позади — наши близкие? Суздальцы заревели. Но татары хлестали и хлестали их. Страх и боль гнал вперед. Падали пленники хашара под градом стрел. Но все новые суздальцы шли ко рву, бросая хворост и заваливая его.

Пролом

Ров исчезал неумолимо. Уже в нескольких местах можно было пройти его по телам и веткам. И вот, стена зашаталась под обстрелом лучших в мире китайских камнеметов. Под градом тяжеленных снарядов, лопнула недалеко от Захара первая наружняя стена, вываливая камни и землю.

Китайцы сосредоточили огонь всех катапульт здесь. Скоро и вторая стена рухнула, обнажив проход во Владимир…

Забили барабаны тумэнов, и черная туча татар покрыла поле. Одни нукеры бросились к пролому. Другие с лестницами и веревками на штурм стены. По команде тысячника десяток Захара вместе с другими ринулся на защиту пролома. Червленые щиты успели встать в проломе до того, как их накрыла волна визжащих азиатов.

Десяток бронированных пешцев Захара держался справа у стены. Умело используя червленые щиты в рост, воткнутые в землю и длинные тяжелые мечи. Принимая рубящие удары монгольских сабель на щиты и шлема. Отвечали ратники смертоносным колющим ударом, протыкая монгол в крохотные бреши.

Бились монгольские багатуры не менее яростно. И никак не могли найти слабину в первой линии кольчужных дружинников…

Мтислав, сын великого князя

Но не выдержала рукопашного боя линия поддержки — городское ополчение. Грохот боя, визг стрел, смерть и орда страшных татар на длине руки. Сложно винить ополченцев. Многие и оружие впервые держали в жизни.

Начали пятиться ополченцы назад, другие побежали в город, оставляя ратников наедине с татарским напором. И все равно держали дружинники пролом. Но затрещал разом обедневший строй. Заскользили ноги захарового десятка и других десятков дружины от растущего давления монгольских отрядов.

Как вдруг — взревел княжеский рог! Обернувшись Захар увидел, как чеканя шаг, идут на помощь его товарищи. Вся младшая дружина сына великого князя — Мтислава, во главе с ним. Колонна гридней, закованных в кольчугу и пластины, развернулась по команде княжича стеной красных щитов с золотым владимирским львом. Накрыл пролом рубеж алых плащей, надежно закрывая его.

Рядом с потрепанным Захаром блеснул золотом лат сам князь Мтислав. И махнув тяжелым княжеским топором, разрубил надвое зазевавшегося степняка. Все для татар началось заново…

До темноты

Тем временем монголы достигли стены на всей линии Раменского поля. По веревкам и лестницам лезли они на стены и башни под сплошным потоком сулиц, стрел и смолы владимирцев. А затем нукеры падали обратно в ров вместе с лестницами и без.

Но на место павших татар приходили новые. А владимирцам замены не было, все бились на стенах. Только старший сын великого князя, Всеволод ураганом носился вдоль стен с конной дружиной, вступая в бой в наиболее тяжелых участках.

До самого вечера 6 февраля длилась жестокая сеча. В темноте отхлынули монголы от стен Владимира, под победный рев русских боевых труб. Но воевода и князья не питали иллюзий. Ров засыпан, стена пробита и силы защитников сократились. Следующим день станет последним для стольного града Владимира, понимали они.

Утром увидели князья Всеволод и Мстислав и епископ Митрофан, что город будет взят, и, не надеясь ни на чью помощь, вошли они все в церковь Святой Богородицы и начали каяться в своих грехах. (Тверская летопись)

Ночью княжеские семьи соберутся в храме, чтобы достойно встретить последний день истории великого города.

Княжеская семья разделила этот день со своим народом.

6–7 февраля 1238 года

Стольный град Владимир отбил первый штурм. Но ряды защитников поредели, пробита стена камнеметами. Первый воевода Петр и два сына великого князя понимают, что следующий день станет последним. Княжеские семьи собираются в главном храме на исповедь.

Исповедь

Успенский собор Владимира в ночь с 6 на 7 февраля 1238 года был переполнен. Со всего города шли сюда. Утихли сном китайские камнеметы. А далекий гул стотысячного лагеря монгол перекрывался пением русских людей вокруг храма.

Отблески сотен свечей на алтарях наполняли ночь теплым светом. Казалось не война, крещение празднуют владимирцы. Но слишком много горя было на лицах…

Вместе с князем Мтиславом вошел в храм и десятник его дружины Захар. Молча всматривался он в лица княжеской династии, запоминая их. Близко к алтарю стояла великая княгиня с семьями сыновей. За ними поблескивая доспехами, два последних сына — Мтислав и Всеволод. Затем воевода, тысяцкие, старшие и младшие дружинники.

Епископ Митрофан, облаченный в златотканые ризы, благословлял на битву с нехристями. А княгиня Агафия Всеволодовна, ее внуки, дочь Феодора и снохи её Мария и Христина приняли схизму и постриг монашеский, дабы очиститься перед встречей с Господом. Постояв немного в кругу родных, быстро вышли княжичи из храма.

Перед штурмом

Собрав дружины, князья Мтислав и Всеволод поскакали к Золотым Воротам. Воевода Петр отправив штаб в Мономахов город, присоединился к ним. Вместе все вышли на верхнюю площадку Золотых ворот.

Перед ними открылось огромное ночное поле. Во тьме мерцали десятки тысяч огоньков монгольского стана. Вдали полыхало зарево горящих деревень. А с той стороны на них смотрел хан Батый…

Ларкашкаши Бату вышел из Золотой Юрты, наблюдая за подготовкой нового штурма. Десятки тысяч нукеров перемещались вдоль стен, сегодня атака будет и со стороны реки. Густой лавой рассыпались в темноте конные лучники для прикрытия пехоты. Позевывая, суетились у камнеметов китайцы.

Все было готово. Батый смотрел на Владимир, ветер доносил красивое пение оттуда. И кивнул Субэдэю…

Предрассветную тишину взорвал грохот монгольских барабанов и ответный тревожный рев русских боевых труб. Небо расчертили горящие хвосты обстрела катапульт. Вой десятков тысяч стрел заглушил голоса. Штурм Владимира начался. Но Субэдэй не спешил кидать тумэны на стены. Катапульты делали свою работу.

Дружина князя Мтислава

Захар видел, как позади заполыхал Владимир под нефтяным огнем китайских камнеметов. Все были на стенах. А оставшиеся в городе не справлялись с пожарами. Глыбами льда, камнями и чурбанами били татары по всему километру раменской стены.

Снаряды дробили в щепу дубовую стену, ломали крыши башен, сносили за раз несколько защитников со стен. Только белокаменная Башня Золотых ворот стояла незыблемо…

Не выдержав, рухнул через 2 часа обстрела большой участок стены недалеко от Золотых ворот. И Субэдэй бросил в пролом 10 000 —й тумэн Гуюка. Неся потери от русских стрел, азиаты преодолели засыпанный ров и дико вижжа, стали карабкаться на гребень пролома.

Летели на степняков камни, стрелы и копья сулицы. По несколько нукеров зараз сшибали вниз тяжелые бревна. Но не остановить ветеранов, покорителей Кавказа. Вот и первые сотни сцепились в рукопашном бою. Лезли новые.

В ту же минуту взвился на верху пролома белый с золотом княжеский стяг Николая Угодника. Князь Мтислав бросился на помощь со всей младшей дружиной. Десяток Захара бился рядом с княжичем. Без устали махая мечами, дробя черепа и кости степняков.

Князь, блистая позолотой доспехов, вдохновлял рать энергично работая малахитовым княжеским топором. Бронированные гридни с червлеными щитами закрыли брешь и сбросили первую волну обратно в ров. Но за ней пришли новые татарские тысячи.

А десятник Захар княжеский Детинец держал

7 февраля 1238 года

Стольный град Владимир переживает второй день штурма татар Батыя. Весь город под огнем китайских камнеметов. Князь Мтислав с младшей дружиной обороняет пролом западной стены в первой рукопашной схватке.

Общий штурм

Мтиславу с дружиной удалось отбить первую волну тумэна Гуюка. Но за первой волной пришли новые татарские тысячи. Под ударами камнеметов появились новые проломы в западной внешней стене Владимира. И тогда командующий армией Субэдэй отдает приказ об общем штурме. Камнеметы перенесли огонь вглубь города, а 50 000 монгол пошли в атаку по всем направлениям.

Словно гигантская приливная волна захлестнула тьма осажденный город Владимир. Лютая сеча закипела по всему периметру оборонительного вала…

На севере от реки Лыбедь 10 000-й тумэн бил таранами Иринины и Медные ворота. На западной стороне с Золотыми Воротами лезли все остальные. В проломы, на стены по лестницам, по закинутым веревкам на башни. Владимирцы пока сдерживали их.

Росла у подножья стен шевелящаяся толпа убитых и покалеченных татар, утыканная стрелами и согретая кипящей смолой…

Князь Всеволод носился с конной дружиной вдоль стены, спешиваясь и помогая в тяжелых местах. Как молния возникал в море монгол Всеволод Юрьевич со старшей дружиной. И оставив выкошенную поляну тел, мчался дальше.

Прорыв

Все меньше оставалось в первой линии дружинников, все больше заменяли их мирные ополченцы. Падало качество обороны Владимира и таяло на глазах число защитников. Самый яростный бой кипел в большом проломе западной стены.

Все новые монгольские сотни ползли наверх, где на гребне пролома гордо реял белый княжеский стяг Мтислава

В пробитых доспехах, израненные ударами многочисленных сабель, часами билась младшая дружина, защищая пролом. Князь Мстислав с трудом поднимал свой топор, силы таяли. И вот, захлестнула остаток свежая татарская волна.

Собрались дружинники наверху пролома в пеший клин. И повел их вниз в атаку князь, сам на острие клина. Прикрывали гридни с флангов и тыла закованного в позолоченные латы витязя Мтислава.

Набирая быстро вниз скорость, разбрасывал татар пеший клин, давая остальным защитникам время собраться. Очень хотели монголы взять живым князя, но никак не могли подступиться к нему. Больно умелым топорником он был, а его гридни надёжи. Тогда окружили лучники их и расстреляли в упор.

Упало белое знамя Мтислава и степняки захватили пролом…

Десяток Захара вместе с 5 сотнями волжских булгар бахадира Рената собрался с городской стороны пролома. Крепко на русском выругался волжский бахадир: «Говорили вам давайте вместе разобьем татар на булгарской границе. Теперь кровью плюетесь!»

Захар не успел ответить, как монгольский поток хлынул с пролома. Русские и булгары бились вместе также крепко, как год назад на реке Суре. Но скоро защитники повсеместно побежали от внешней стены Владимира.

Татары пробили у Лыбеди Иринины/Медные ворота и вливались в Новый и Ветчаный город тысячами. Не было смысла держаться здесь. И Захар приказал отступать в Мономахов город.

Мономахов город

Вокруг истомленных ратников разворачивалась трагедия падения столицы Владимиро-Суздальского княжества. Монголы мстили за сопротивление. Женщины закрывали собой детей от удара монгольской сабли. Первые схватки в домах с их мужьями и отцами. Кто-то забытый, вопил в огне пожара.

А у ворот в Мономахов город столпились обезумевшие от ужаса. Не давая ни себе, ни ратникам пройти. Захар видел, как 2 000 татарской конницы вылетели с угла Торговых рядов. Намереваясь ударить по беззащитной толпе и ворваться в Мономахов город. Но не мог ничего десятник сделать, стиснутый давкой.

Заносимый людской рекой в ворота, он успел увидеть, как с грохотом пронеслась рядом старшая дружина князя Всеволода, опуская личины и копья, спасая людей…

Захар попытался закрепиться на мономаховых стенах. Но оборона не задалась. Мало воев с внешнего рубежа дошло сюда, татары уже были здесь. Оборона распалась, каждый за себя. Схватки шли на улицах, в домах и башнях во всем Владимире.

Конные нукеры носились по улицам, рубя всех встречных и таская на арканах рабов. Оставшиеся жители улиц били дубинами по лбу их коней, добивая визжащих от боли батыров. Владимирцы опрокидывали телеги и бились на своей маленькой стене до конца.

Часть жителей пыталась бежать к Клязьме, где штурма не было. Но там их встречали стрелы и сабли конных заслонов. А десятки тысяч татар все вливались и вливались во Владимир, тумэн за тумэном.

Последний рубеж

Захар приказывает отступить за каменные стены княжеского Детинца, последней линии обороны. Собирая по дороге уцелевших ратников, десяток Захара вырос до 400 дружинников и встал на защиту Детинца на стенах и в проеме упавших ворот.

За спиной в Успенском соборе, слышалось женское пение и молитвы княжеской династии, простых семей. Отцы и мужья пали храбро, защищая их…

Десятнику передали окровавленный рог тысячника Золотых Ворот. Протрубил в него Захар. И лязгнули червленые щиты последних владимирских сотен, закрывая проход.

НЕ ЖАЛ-Е-Е-ЕТЬ! Прогремел владимирский боевой клич. Несколько тысяч татар ринулись в ворота яростно. Давили нукеры владимирские сотни массой тысяч.

Протрубил Захар второй раз, призывая на помощь. И внезапно — отозвался ему боевой рог первого воеводы Петра…

Преследуемая по пятам татарской конницей, выскочила из переулка потрепанная боем конная сотня. И врезалась в атакующую пехоту. Крепко бился Петр Ослядюкович! Крушил шестопером подбиравшихся к нему нехристей, топтал конем упавших. Но когда погибли его верные гридни, навалились татары разом и стащили воеводу на землю.

Стоял страшный грохот рукопашного боя. Одни татары бились с пешцами в воротах Детинца. Другие бились на стенах, просачиваясь через них и беря ратников кольцом. Тогда проревел боевой рог в последний раз. Врубился Захар с последними десятками гридней в толпу татар, ломающих двери Успенского храма.

Пробитый копьями в нескольких местах десятник зашатался и сел у двери собора. Горел Владимир и черной сажей покрылся красный снег. Вокруг кипел бой, еще бились товарищи.

Но Захар очень устал. Немного отдохнуть. Поднять меч. А пение в храме все громче…