Нашествие Батыя на Русь. Русский Апокалипсис

Глава XLVI. Штурм Киева

1–5 сентября 1240 года. Зарево на юге. Невидимые языки пламени тянутся к небу, пожирая погосты на пути к Киеву. Бесконечные толпы беженцев с черными лицами от горя. Золотой Киев, мать городов русских, в дымке далеких пожарищ. В липком страхе последних дней.

После бегства из Киева в Венгрию Михаила Черниговского весной 1240 года, великий трон пустовал недолго. Под радостные крики киевлян в город въехал его враг, князь Даниил Галицкий. Разогнав черниговских наместников, новый князь стал княжить уверенной рукой.

И жизнь в Киеве пошла своим чередом. Но покой обманчив, сил противостоять монголам у Галицкого тоже не было. Два лучших южных князя — черниговский и галицкий истерзали друг друга войной. Уют был кончен, когда зарокотал глухо юг. И черные клобуки Поросья встали на пути вторжения монгольской тьмы. Князь Даниил, оставив воеводой тысяцкого Дмитро с тремя сотнями своих гридней, умчался на Волынь к брату Василько. Также, как и прошлый князь черниговский, он пообещал вернуться с венгерской армией. Киев основа один…

Киев

Но сдавать город киевляне не собирались. Воевода Дмитро вскрыл княжеский арсенал, деятельно взялся за подготовку ополчения и обороны. Оборонять было что. Киев — сильнейшая крепость домонгольской Руси. Лучше нет.

Великий город состоит из 4-х колец обороны. Первым вОрога встречает огромный посад — Подол у Днепра. Окруженный стеной со стрелковыми башнями по всему периметру он в состоянии отразить слабый набег. При серьезном противнике Посад бросали и уходили наверх.

А наверху главный рубеж обороны. На 7-ми крутых холмах Аскольда и Дира стоят 3-х могучих крепости, размером с хороший древнерусский город. Каждая крепость от золотого поколения киевского — отца, сына и внука. Владимира Святого, Ярослава Мудрого, Изяслава Киевского…

Город Ярослава

Главный узел обороны Киева — город Ярослава с колоссальными укреплениями. Кольцо дубовой стены опоясывало его по кругу в 3,5 км длиной. Стена стояла на огромном валу в 14 метров высотой и шириной в 25 метров! Путь к Ярославу валу преграждал глубокий ров.

Через ров в крепость только 3 моста. 3 прохода защищают трое мощнейших ворот, полностью каменных. Золотые, Еврейские и Лядские. Внутри Ярослава града полно каменных церквей. Некоторые, такие как огромный Софийский собор, сами по себе крепости.

Цитадель

В случае прорыва Ярослава рубежа, Киев уходил в крепость его отца, Владимира Святого. Город Владимира тоже окружала толстая дубовая стена с каменными воротами. Стена стояла на валу из глины в 7 метров высотой и защищалась по кругу своим рвом. Проходы в эту крепость блокировались подъёмными мостами на цепях.

В случае прорыва и владимирского рубежа, киевляне по узкому мосту уходили в последнюю цитадель Киева — город Изяслава. Небольшая крепость на отдельном холме с переходами по подъемным мостам защищалась еще одним кольцом стен, валов и рва.

Даже при отсутствии князя и ратной дружины, многочисленного посадского ополчения хватало, чтобы закрыть весь периметр крепостей Киева. Одновременная атака их всех не делала штурм проще. Укрепления каждой блокировали прорыв в соседнюю.

История Киева до Батыя, почти такой же длины веков, как история от Батыя до твоего вечера, дорогой читатель. 752 года. За 7 столетий до монголов много нехристей обломало зубы под Киевом. И сейчас внуку Чингисхана и орде предстоял самый сложный штурм.

Три месяца Батый будет штурмовать столицу. День и ночь ломая киевскую ярость…

Смрад

С каждым осенним днем рокот вторжения и зарево пожарищ нарастали, выдавая приближение Батыевых полчищ. Но город готов, ждет их.

Утром 4 сентября 1240 года далекий рокот утих, а южное зарево погасло. Вечером мелкой дрожью от топота полумиллиона ног застучали зубы ратников на стенах, зазвенела посуда в лавках, заметались огоньки свечей в церквах.

Темнеющее марево вдали оживало, шевелясь океаном концов. Тишину разорвал нарастающий визг и вопли 120 000 азиатов, 300 000 лошадей, верблюдов и скота.

С тяжелым скрипом, ломая кусты, поползли стада быков, волоча громадные арабские камнеметы.

Горожане оставляли нижний Посад. Под прикрытием ополченцев на стене, киевляне жгли свои дома и уходили наверх. В крепости великих князей…

12 тумэнов Монгольской империи шли всю ночь.

Со всех сторон окружала Киев сотня тысяч степняков кольцом костров. Смардный запах немытых тел, тонны навоза ввергали в тошнотворный ужас. Никогда не видел Киев такой дикой, настолько бесконечной злобы.

Воевода Дмитро и тысяцкие как могли бодрили народ памятью о великом прошлом победителей Византии, печенегов и половцев. Надеждами на венгерскую помощь.

Чингизиды

Все чингизиды здесь. 15 внуков Чингисхана собрались под Киевом в последний раз. Вскоре судьбы их понесутся друг от друга, покрывая трещиной раздора всю империю монголов. С ними лучшие полководцы.

Старый лис Субэдэй, герой Калки и покоритель Волжской Булгарии. Молниеносный Бурундай, положивший всю Северную Русь на реке Сить вместе с ее великим князем Юрием. Жестокий Мункэ, покоритель Крыма, Кавказа и Зихии.

Сгусток лучшей монгольской силы и беспощадного ума собрался под Киевом. И не было пока в мире рожденных, противостоять им…

Батый видел огромный город, толпы защитников на всех его стенах и понимал — будет непросто. Русские рабы хашара, понукаемые хлыстами волокли лес. Блокируя Киев частоколом. Сбивая щиты и лестницы для долгого штурма, связывая охапки веток.

Нукерам не терпелось. И многие тысячи поили жажду в перестрелке

Половцы, булгары, тюрки и сами монголы, мчались вдоль стен, опустошая колчаны. Выцеливая русских и громко матерясь. Киевляне не велись на попытки выманить их, открыв ворота. Матерясь еще ярче, русские постреливали по степнякам.

Несколько вялых дней. А затем шумно выдохнула киевская земля. Голубое небо расчертила сотня черных хвостов глыб и горшков с нефтью. Началось.

Как киевляне стену держали.

Осень 1240 года.

Монгольская тьма осадила сильнейший город домонгольской Руси. После нескольких дней подготовки осадного снаряжения Батый отдает приказ о штурме Киева…

Дрожь

По совету Субэдэя Батый сконцентрировал атаку на Лядских воротах. Золотые ворота Киева совершено неприступны, а северные — Еврейские, защищены дополнительным рубежом стен. Лядские ворота находились на низкой южной стороне города и более уязвимы.

Монгольская тьма заняла сожженный Подол.

Окружив город кольцом конных заслонов, ударные тумэны собрались в лесу напротив Лядских ворот. Там же Батый поставил свой шатер и собрал большую часть камнеметов.

Вздрогнула. Охнула днепровская земля. Утреннее небо расчертила сотня черных хвостов. Заработали монгольские камнеметы, отправляя в Киев каменные глыбы…

Десятилетия гражданской войны не прошли для города даром. Разные князья бесконечно захватывали Киев мечом или хитростью. Не давая ничего взамен, они каждый раз грабили его, ослабляя крепость.

От крепостных орудий мало что осталось. Несколько стрелометов, пара катапульт. Что было, воевода Дмитро собрал у Лядских ворот. Угадал старый тысяцкий направление удара.

Рабы

И сейчас последние киевские орудия вступили в неравный бой с десятками монгольских. Тяжелым гулом летели многосотенные глыбы, сотрясая надвратную башню Лядских ворот, выбивая дубовые куски стен. В ответ неслись киевские каменные ядра одиноких пороков, шуршали редкие кованые стрелы стрелометов.

А затем пошел киевский хашар, прикрываемый лучниками орды…

Женщины, дети и старики. Пленные клобуки и ополченцы границы. Зажимая в руках вязанки хвороста, дико крича от страха, они бежали к киевскому рву по дороге смерти. Защитники Киева открыли огонь. Рабы падали, катились вслед дереву в ров. Первая волна легла вся. Но погнали монголы вторую, третью толпу русских.

Глубина рва сокращается, огонь на стенах слабеет. Но вдруг открылись Лядские ворота!

Низко загудел киевский рог и выскочил отряд из ворот по узком мосту, рубя прячущихся за пленными азиатов. Вылазка!

Этого монголы совсем не ждали и бросились назад, побросав все. А хашар бросился вслед отступающим в город гридням. Немало забежало пленных в Киев, пока ворота закрылись вновь.

Крепость

Могучие укрепления великих князей держались. Батый усилил огонь по городу, приказав стрелять круглосуточно. Полетели в Киев нефтяные горшки, поджигая его. День за днем шла бомбардировка города. День и ночь меняли друг друга китайские расчеты.

А за стеной беспрерывно стучали топоры и визжали пилы, пар поднимался в небо. Город тушил, чинил, колотил. Людской цепью вытягивая ведра от колодцев к пожарам. Передавая доски и ящики с гвоздями к трещинам в стене и башнях.

От мала до велика боролись за Киев…

Так прошел сентябрь, а затем октябрь и ноябрь. Декабрьский снег. Хашар Батыя выбит весь, но ров завален. Но высока стена Киева для лестниц, а жителей на стенах десятки тысяч. Слишком много будет потерь. И Батый ждет, когда камнеметы сделают свою работу.

Груда сожженных тел и золы у Лядских ворот. Несколько таранов с отрядами смертников попытали счастья.

Три месяца держится город. Ждет подхода князей с венгерской и польской армией. Да и знает, пощады не будет…

Воевода Дмитро не сидел 3 месяца без дела. Город Ярослава испещрен баррикадами и ловушками. Широкие улицы ощерились линиями острых кольев. Церкви и дома превращены в узлы обороны. За южной стеной Лядских ворот горожанами навалена еще одна стена из хлама. Упорно тренируется гарнизон городскому бою. Пристреливаются лучники с куполов и крыш.

Пролом

Все больше трещин на стене Ярослава, шатаются накренившиеся башни. Пылает ярко Киев, выбились из сил тушить его. И вдруг с треском лопнули последние дубовые брусья. Увлекая за собой вниз кусок стены у Лядских ворот, выбивая из петель железные ворота.

1 декабря 1240 года рев сотни тысяч азиатских глоток возвестил о последних днях Золотой Руси. Батый потерял по Киевом 3 месяца ценной осени. Своим упорством Киев спасет Европу, и никто не узнает об этом. В резню на провалы чингизиды бросили тумэны покоренных.

Половцы, аланы, булгары и мокша. ХАРРААГХХ!!! - 30 000 покоренных ринулись вперед на свой дебют покорителей мира!

Навстречу карабкающимся по валу нукерам полетели камни, кипяток, сулицы и стрелы. Теряя людей, евразийский поток упрямо шел, вливался в проломанные Лядские ворота. Тысячи киевлян сомкнув строй, ждали. И вот орущий степной вал достиг русских!

Десяток тысяч клинков, щитов, копий и крика ударил страшно, покрывая железным лязгом горячий воздух. Грохот сражения слышен за сотню километров в вековой днепровской степи. Заставлял сжиматься сердца и бежать без оглядки.

Дух

Впереди русского воинства бились тяжелые галицкие и киевские дружинники. Выставив стену метровых червленых щитов, они держали ревущий азиатский поток. Принимая удары кривых сабель на шлема, доспехи и щиты, выдыхали разом собирая силы.

И били азиатов щитами в челюсть, опрокидывали назад. Получая пространство, ратники расширяли его. Рубя степняков мечами и шестоперами. А ополченцы позади кололи копьями, секли конечности и черепа топорами и палицами.

Распухала гора неподвижных и шевелящихся тел, но все новые тысячи багатуров бежали на штурм Киева. Сломленных от потерь покоренных, заменили золотые тумэны. Тюрки и монголы шли в атаку!

Но русские упорно держатся в воротах и в проломе на валу, выставив лес копий и щитов. В плотном месиве липких от крови и пота узких проемов. Бой идет не на число, на истощение. Напротив киевлян врагов не становится больше. Но им нет конца.

Зарубленный степняк сменялся новым степняком бесконечное число раз. Все тяжелей идет рука с мечом вверх, все медленнее ноги.

Но и монголы не выдержали такой бойни. Уже темнело, когда орда хлынула прочь, изнемогая от усталости. Киевский рубеж не взломан, но немало лежит на нем русских воев. С тревогой коротал морозную ночь храбрый гарнизон, ожидая нового рассвета битвы за Киев.

Как город Сталинградом для Батыя стал.

Декабрь 1240 года.

После 3-х месяцев осады камнеметы пробили стену и Лядские ворота. Батый штурмует проломы. Но первый день остался за киевлянами. С большими потерями монголы отхлынули от стен…

Воздух

В наступившей темноте небо светится пожарами. Стонет земля ранеными. Обессилело все от яростного боя. И даже могучий Днепр затих. Но под утро все начинается сначала. Глыбы и горящая нефть летят в Киев.

Чтобы смять упорных киевлян Субэдэй приказывает сосредоточить огонь на Лядской стене…

От ударов неподъемных камней подбрасывает в воздух павших и раненых. Нефть разливается липким слоем, сжигая последних живых. На южной стене стоять невозможно. Раскаленный воздух обжигает легкие. Зубцы сбиты. Стена вся в трещинах и дырах.

Забили барабаны, монголы идут. Впереди тысячи лучников, осыпают стены тучей стрел. Никто не отвечает им. Киевляне отошли назад чтобы избежать потерь. Лишь когда камнеметы перенесли огонь вглубь города, гарнизон ринулся навстречу.

Снова закипел бой в разбитых воротах, на гребне пролома стены. Монголы давят, пытаясь прорваться в город. Но отбивается Киев! Уносят русские раненых в тыл, меняют передовых воев на свежих. И 2-й день боя не принес Батыю результата.

Рассвирепел Бату-хан. И казнил подвернувшихся под руку сотников отступивших тысяч…

Бури

Взять Киев взялся Бури — сын Чагатая. Бури — враг Батыя, хочет покрыть себя славой на глазах орды. Бату-хан только рад. Пусть чингизид сломает зубы, положит лучших воинов Чагатаева улуса.

Спешился тяжелый монгольский тумэн Бури и пошел на штурм!

Быстро идут монголы, ожидая новой мясорубки в проходах. Закованные в пластинчатые доспехи багатуры, сбившись в клинья щитов, прошли Лядские ворота и забрались на пролом в стене. Пусто. Но войдя в город, монголы Бури уткнулись в гигантскую баррикаду и киевлян на ней.

Бури не щадит батыров, вводит в бой все новые тысячи тумэна. Бури должен взять Киев. Или умереть на его чертовых валах. Бьются монголы умело, доспехи снижают потери. Но никак не могут прорваться. Валят на них киевляне с баррикады все что есть. А когда нет уже ничего, хватают монголов и летят вниз, отчаянно рубясь.

Текла обильно золотая кровь монгольская. Лишь к вечеру багатуры стали одолевать ополчение и просачиваться за баррикаду…

Небо

Взревел рог воеводы Дмитро, призывая отступать внутрь города Ярослава. Потрепанный тумэн Бури прорвался наконец. И вся азиатская тьма жадно устремилась следом. Каждый хотел урвать свой кусок. Баррикаду разобрали, и степная конница понеслась по улицам Ярослава града.

Но внезапно предсмертный конский хрип перекрыл грохот боя!

Рухнули лошади, напоровшись брюхом на колья, ямы и копья киевских гридней. Бешено мчащихся коней били в лоб палицы и топоры, а визжащих от боли степняков кололи засапожными ножами. Бегущие по улицам азиаты упирались в залитые льдом баррикады из разбитых телег и разобранных срубов.

Темникам пришлось начинать все заново. Собрав тысячи в атакующие колонны, они бросились на новые укрепления Киева. Но сверху обрушилось на нехристей киевское небо. С крыш домов и куполов церквей зажужжали тысячи стрел.

Заработали лучники, опустошая колчаны в сгрудившихся на улицах степняков. Жестокий бой медленно ширился по городу Ярослава Мудрого. Слишком медленно для орды.

Каждый монгольский шаг харкал кровью. Ночь, день. Кипит битва не прекращаясь. В домах, церквах, огородах, теремах и сараях. При свете пожаров, луны, солнца. Клинками, косами, кольями. Бьются киевляне.

Собор

Огромный Софийский собор стал бастионом в центре битвы. Горожане и ополченцы заперли тяжелую кованую дверь. И рассыпавшись по звонницам открыли огонь по снующим внизу татарам.

Несколько раз нукеры били ворота бревном. И каждый раз бревно падало вместе с пронзенными степняками. В конце концов ворота разбили, но толпу монгол встретил строй червленых щитов киевской дружины.

Долго бились о киевский строй монголы, разгребая завал из собственных тел. Пока Бури не велел подтащить стрелометы.

Только кованые метровые стрелы смогли разорвать монолит храбрых гридней, и степняки ворвались внутрь…

Детинец

5 декабря 1240 года. Двое суток беснуется битва за Ярослав град. Крепость вся охвачена боем. Еще кипят схватки на улицах. Гудит от железных стрел стрелометов, держится Софийский собор. Но все кончено. Со всех ворот стотысячная орда прорвалась в город. Ревет боевая труба города Владимира Святого.

Детинец, сердце древнего Киева, Владимир град. Зовет защитников своих отойти на старокиевскую гору Аскольда и Дира. Встать на последнем рубеже Киева, истоптанного сотнями поколений…

Всем не уйти. Да и отрезаны бойцы повсюду. Но положат еще немало нехристей, дадут уйти другим. И вот ворота Софийской башни захлопнулись. Остатки гарнизона встали на стены города Владимира.

Через час пробились к нему первые тысячи степняков. И не мешкая бросились в быстрый штурм. Волоча лестницы и веревки с крючьями

Огромный Детинец великих князей прошлого — полноценная крепость. И собралось много — десяток тысяч гражданских и воев. Отхлынули азиаты обратно, потеряв сотни людей. Чтобы избежать новых потерь, Батый приказал тянуть все камнеметы.

Окружила крепость линия камнеметов и монгольская тьма. Держит поднятую руку Батый. Ждет, орусуты сдадутся? Нет. Махнул хан и десятки глыб, десятки тысяч стрел взмыли в небо. Пополз таран, а половцы ринулись заваливать ров.

Колокол

6 декабря. Битва в городе Владимира идет целый день, стена рухнула утром. Упрямые орусуты бьются за каждый клочок земли. Пока одни держат рубеж, другие русы колотят топорами новые укрепления. И монголы из одного частокола, попадают в другой. И снова строй червленых русских щитов, ощерившись копьями, ждет их.

Киевлян в последней крепости тысячи, бьются до конца. Монголы просто вязнут в них. Субэдэй вынужден постоянно отводить нукеров и расстреливать камнеметами в упор упрямых русских.

Сузилось кольцо обороны, последний бой развернулся в Десятинной церкви князя Владимира Святого…

Ратники и горожане бились с монголами на паперти, у алтаря, на верхних этажах, на колокольнях и на крыше. Все больше степняков, закончив в других местах, вливается в храм, бежит по ступеням вверх. От напряжения и жестокости не выдержал древний собор.

Треснули стены и покололись своды. Медленно пошли вниз громадные колокола Святого, Мономаха, Мудрого. Печальным звоном хороня всех…

Бату стоял на старокиевской горе и смотрел как догорает громадный город. Дорого дался ему Киев. К ногам рухнул связанный орусут. Раненый, черный от копоти. Киевский тысячник Дмитро. Пнули, расшевелили. Батый наклонился.

— Где князья??

— Ушли, — простонал Дмитро.

— Почему город не сдал??

— Ключи потерял, — прохрипел воевода в ответ.

Как монголы изменили историю древнего Киева.

Декабрь 1240 года.

Через 7 дней орда закончила грабить древний Киев. Огромная куча утвари и оружия, одежды и золотых окладов, вырванных из икон, выросла перед шатром Бату-хана. Костры из тысяч берестяных грамот, из сотен книг и летописей библиотеки Мономаха, отлично греют монголов морозной ночью…

Рабов нет. Все киевляне легли, выжившие перебиты. Груду добычи пора делить. Самый последний нукер получит честную долю. И потом двигаться дальше на Запад, к Последнему морю.

Бату сел на трон киевских князей, услужливо поднесенный воинами в подарок. Он смотрел на громадный Киев. И не видел его.

Сарай

В глазах хана все четче контуры новой столицы улуса Джучи. Поход Монгольской империи расширил земли его рода на Запад, и расширит еще. Булгар в верховьях Итиля, который выбран столицей, теперь далеко и не нужен.

Бату давно решил, что новая столица улуса Джучи будет здесь. Где Итиль впадает в море. Где сходится Запад и Восток. В центре всех покоренных народов и торговых путей. И подальше от имперской столицы Каракорум, где козни других чингизидов все опасней для жизни.

В бараках Бату соберет мастеров покоренных. День и ночь они будут питать его рай своим талантом. Он выжмет соки всех народов. Он выдавит все до капли в свою чашу вечности. Его город станет алмазом Вселенной.

Это будет могучая столица братьев, сыновей Джучи. Имя ему Сарáй-Бату́. Но Киеву места в его будущем нет…

Бату не нужен новый злобный Чернигов и Переяславль. Бату не нужен новый блестящий Киев с его торговлей. Все деньги и торговцы будут только в его столице. А здесь должны гадить его табуны. Киев не должен возродиться. И сделает это верный нойон Куремса. Позвать!

«Куремса. Ты хороший бахадир. Я возвышаю тебя. Ты остаешься здесь править. Паси табуны. Собирай дань и держи в страхе. И главное — добей Киев. Преврати в камень». Благодарный нойон упал на колени…

Кости

Индустриализация XIX века и перестройка Киева постепенно откроет страшную историю последних дней. При сносе старого, выкапывания котлованов для нового, строители и археологи обнаружат толстый слой костей. Людей одномоментно погибших. Захороненных массово.

Полуметровый слой костей тянулся через весь Киев от Лядских и Золотых ворот до Десятинной церкви. В Подоле найдут массовое захоронение 2 000 человек. Современники с ужасом обнаружат, что Киев — это сплошная братская могила.

И вскроют маленькие трагедии простых людей…

Как пишет академик П. Толочко, в одном раскопанном доме найдено 14 скелетов 2-х семей, где женщин и детей пытались защитить мужчины. В другом доме 2 ребенка, спрятавшихся от монголов в печи. Они не сумели выбраться, когда дом подожгли.

Мать, закрывшая дитя от удара на крыльце избы. Горожане, которых завалило в церквях. Ходы в земле, которые рыли заживо погребенные пытаясь выбраться. И скелеты их. Задохнувшихся в узкой норе…

Киев полностью разрушен и отброшен в пещерный век. Из 60 000 жителей не осталось никого. К жизни город вернется через много сотен лет. Плано Карпини — монах, который ехал в Каракорум и был здесь спустя 5 лет после падения Киева, напишет в своих бесценных для науки записках:

«…когда мы ехали через их землю, мы находили в поле бесчисленное количество голов и костей мертвых людей. Киев был весьма большой, а теперь разорен почти дотла: едва существует там двести домов, а людей татары держат в самом страшном рабстве».

Проплывая по Днепру, путешественника веками будет встречать угрюмая, зловещая тишина Киева. Как на развалинах Рима, так и на развалинах Киева будут ходить козы по залам великого прошлого. А новые поколения колотить кирпич Софийского собора для своих лачуг.

Даже через 500 лет следы страшной битвы и уничтожения будут повсюду. Нам их донесет голландец А. ван Вестерфельд в своих зарисовках 1651 года, когда будет рисовать в Киеве для литовского гетмана.

Но жизнь находит дорогу. Росток через асфальт. А люди через кости. Приходят одни, уходят другие. И мы уйдем с тобой, дорогой читатель. Но жизнь. Она продолжается. И никакой силе ее не остановить. Так и Киев. Великолепный, блестящий. Стоит и сверкает сусальным золотом. А батыи — просто пыль.