Наследник

Глава 10

Воцаряется гробовая тишина. Мама бледнеет ещё сильнее и выглядит так, будто вот-вот потеряет сознание. Она упирается руками в дверные косяки, загораживая мне проход. Губы дрожат, глаза полны слёз.

— Саша, пожалуйста. Уходи, — умоляющим тоном говорит она.

Моё сердце разрывается, когда я вижу её такой. Но всё-таки качаю головой и говорю:

— Отойди. Мы оба хотим познакомиться друг с другом, не надо мешать.

— Ты не понимаешь! Это будет катастрофа!

— Аня, — снова раздаётся мужской голос из номера. — Любимая, прошу тебя. Пусть он войдёт.

Я осторожно беру маму за плечи и отодвигаю в сторону. Она сопротивляется, но не слишком сильно. Оказавшись в прихожей, я запираю за собой дверь. На короткий миг меня охватывает волнение, чувствую, как потеют ладони.

Дело вовсе не в том, что сейчас я познакомлюсь со своим отцом. Дело в том, кто он такой. И по реакции мамы, и по тому, какие кандидаты остались в моём списке, я уже понял — это непростой человек.

Анна остаётся в прихожей, тихо всхлипывая. Я прохожу в номер и сталкиваюсь взглядом с человеком, который ждёт меня. У него такие же голубые глаза, как у меня, и светлые волосы — может быть, чуть темнее моих.

Передо мной Сергей Черепов. Дьявол. Я до самого конца не хотел верить, что это он.

Мы молчим.

— Здравствуй, Александр, — говорит он.

Я ничего не отвечаю.

— Наверное, я должен представиться.

— Нет нужды. Я знаю, кто вы, — говорю я.

— Хорошо. Наверное, ты удивлён, что встретил здесь именно меня? — спрашивает Сергей.

— Нет, не особо. Я знал, что увижу или вас, или Сергея Романова.

— И ты расстроен, что не являешься бастардом императорской семьи? — усмехается Черепов.

— Выходит, я являюсь бастардом человека из вражеского рода, — говорю я, опуская эмоции. — У нас здесь что-то вроде Ромео и Джульетты?

— Только без трагичного финала, — невозмутимо соглашается Сергей и переводит взгляд в сторону прихожей. — Аня? Может, вернёшься к нам?

— Да, — доносится глухой голос матери.

— Иди сюда, любимая? — Черепов подзывает Анну к себе. — Думаю, нам нужно поговорить втроём.

— Любимая? — уточняю я. — А как же ваша жена Виктория?

— Её я никогда не любил. Присядь, Александр. Мы должны серьёзно поговорить.

— Это уж точно.

Мама возвращается из прихожей и, пряча взгляд, садится на краешек кровати. Сергей успокаивающе поглаживает её по плечу. Я выдвигаю кресло на середину комнаты и сажусь в него, положив руки на подлокотники.

— Я слушаю.

— Дерзости тебе не занимать, — замечает Черепов.

— Не вижу поводов расшаркиваться. Начинайте.

— Я всё же советую тебе быть повежливее. Или напомнить, с кем ты говоришь?

— С изгоем рода, который забыл о собственном сыне на шестнадцать лет. И даже теперь согласился познакомиться, только когда этот сын фактически вломился к нему. Я ничего не упустил?

— Ты упускаешь гораздо больше, чем думаешь.

Сергей тоже выдвигает кресло и садится напротив меня, отзеркалив мою позу. Я не спускаю с него глаз, а Черепов жёстко смотрит в ответ.

— Итак, пожалуй, начну с самого начала, — говорит он. — Мы с Аней познакомились, когда ей было пятнадцать, а мне семнадцать. Тогда я ещё не знал, кто она, и сразу влюбился в неё, потому что никогда не видел девушки красивее. Да и сейчас я уверен, что на свете нет никого прекраснее её.

Сергей смотрит на мою маму и посылает ей тёплую улыбку.

— Сейчас расплачусь, — сухо говорю я.

— Ты никогда не влюблялся, Александр? — Черепов переводит на меня холодный взгляд. — Или считаешь, что я вру?

— Я считаю, что если бы вы искренне любили мою мать все эти годы, то нашли бы способ быть рядом.

— Он и был, — подаёт голос мама. — Просто ты этого не помнишь.

— Как любопытно. А у меня такое ощущение, что я вижу отца впервые в жизни.

— Оставь свой сарказм, — голос Сергея лязгает. — Выслушай до конца, прежде чем делать выводы.

— Хорошо, — я киваю. — Продолжайте, пожалуйста.

Выдержав напряжённую паузу, он произносит:

— Как ты знаешь, между нашими родами давняя вражда. Грозины и Череповы несколько раз воевали, это соперничество тянется поколениями. Никто уже не помнит, с чего всё началось. Но в последний раз война случилась тридцать лет назад, после того как погибла твоя бабушка.

Не выдерживаю и вмешиваюсь:

— Да, и её убили Череповы.

— Это не доказано! — выкрикивает Анна. — Да даже если и так, Сергей ни при чём! Не он её убил, и не он отдал приказ!

— Тогда, должно быть, это сделал его отец. Разница невелика. Как ты можешь спать с тем, кто причастен к гибели твоей матери? Я не понимаю.

Мама ничего не отвечает, она шокирована. А Сергей подскакивает и нависает надо мной:

— Не смей говорить с ней в таком тоне! — рычит он.

— А то что вы сделаете? — спокойно интересуюсь я, тоже вставая.

— Научу тебя вежливости. Никто не смеет оскорблять Анну при мне, даже ты, понял?

— Вы что-то не так расслышали, Сергей Владимирович, — твёрдо глядя ему в глаза, отвечаю я. — Я никогда не оскорблял свою мать и не сделал этого сейчас. Я лишь задал вопрос, на который хотел бы получить ответ.

— Потому что я люблю его! Устраивает тебя такой ответ⁈ — восклицает мама.

— Не особо. Но что поделать, как говорится, любовь зла, — говорю я и сажусь обратно в кресло. — Простите, не смог удержаться. Расскажите же мне, как так получилось, что вы сошлись.

Сергей тоже садится и продолжает:

— Я тебе уже сказал. Я влюбился в твою мать с первого взгляда. Не сразу, но она полюбила меня в ответ. Мы понимали, что наши отцы будут против такого союза. Старая вражда ослепляла их обоих. Тем более, князь Грозин верил и до сих пор верит, что его жена была убита по приказу моего отца.

— Разве это не так? — ядовито осведомляюсь я.

— Скажу тебе честно: я не знаю. Может быть. В любом случае целью того покушения была не княгиня, а сам князь.

— Как будто это что-то меняет.

— Ты прав, теперь не столь уж важно, кто был целью. Главное, кто погиб той ночью. Но мне тогда было два года. Ты правда думаешь, что я мог участвовать в организации покушения? — спрашивает Черепов.

— Я похож на идиота? Нет, я так не думаю. Но вы — член своего рода, и вас наверняка воспитывали в ненависти к Грозиным, — говорю я.

— Это так. Однако мои чувства к твоей матери оказались сильнее этой навязанной ненависти.

— Как и мои, — подаёт голос мама.

— Когда мы с Аней уже встречались, я пытался поговорить с отцом, — продолжает Сергей. — Я говорил, что мы можем прекратить извечную вражду и объединиться с Грозиными. Что наши кланы, став одним, превратились бы в сильнейший дворянский союз во всём мире. Знаешь, что я услышал?

— Вероятно, отказ, — без энтузиазма предполагаю я.

— Отец сказал, что лучше сдохнет от рака, чем позволит мне просить руки Анны Грозиной. Как иронично, что теперь он умирает именно от рака, — Сергей качает головой.

— Князь Черепов при смерти? — удивляюсь я.

— Четвёртая стадия лейкемии. Ему осталось совсем недолго.

— И вы не боитесь делиться со мной такими сведениями?

— Думаю, что это ни для кого не секрет, особенно после того, как он вернул меня из Европы. Ходят слухи о том, что он хочет вернуть меня в род и сделать наследником, не так ли?

— Так, — соглашаюсь я.

— Это правда. Мой старший брат был убит на дуэли четыре года назад. Кстати, некоторые думают, что к этому приложил руку твой дед, но я не согласен. Да это и неважно. Главное, что, кроме меня, в роду Череповых не осталось других мужчин, а мой отец против того, чтобы титул унаследовала женщина.

Переварив информацию, я говорю:

— Может, лучше мы вернёмся к вам с матерью?

— Да, конечно, — отвечает Сергей и вздыхает. — Мы продолжили встречаться тайно. А вскоре после того бала в Петербурге узнали, что Аня беременна. Тогда уже отец объявил о моей помолвке с Викой Жаровой, без моего согласия, но мне было плевать. Я не хотел жениться на ней. Всё, чего я хотел — жениться на Ане. Поэтому мы решили сбежать.

— Мы всё приготовили. Купили билеты, собирались запутать следы и осесть где-нибудь в Южной Америке, — вдруг добавляет мама и качает головой. — Я помню тот вечер. Я сидела в съёмной квартире с чемоданом и ждала. Но Серёжа так и не появился. А утром я прочитала в новостях, что он женился на Виктории, и решила, что он меня предал.

— Только это было не так! — заявляет Сергей. — Меня заставили. Вика узнала, что я готовлюсь сбежать, а я сделал самую большую глупость в своей жизни. Признался её, что я люблю Аню. Решил поступить честно и не оставлять Вику в неведении. Каким же идиотом я был!

Они с мамой смотрят друг на друга. Я молчу. Такое чувство, что родители просто заново рассказывают друг другу свои переживания о том дне, а я здесь вообще ни при чём.

Черепов продолжает:

— Вика побежала к моему отцу и обвинила меня в изнасиловании. Она угрожала, что расскажет своему брату. Сказала, что Жаровы объявят нам войну, к которой подключатся и Грозины, ведь Жаров тогда уже был акционером Династии. Мой отец поверил ей или просто решил не поднимать шумиху. Его гвардейцы задержали меня, и в тот же вечер заставили заключить брак. А затем посадили под домашний арест. Сбежать у меня не вышло, сколько я ни старался.

— Ваш отец поверил девушке из чужого рода, а вам нет? — удивляюсь я.

— К сожалению, да. Тем более что Вика предоставила доказательства. Она была беременна, — скрипит зубами Сергей.

— Подождите, но я читал, что у вас нет детей, — приподнимаю брови, кажется, эта история слишком запутана.

— Всё верно. У нас и не может их быть. По двум причинам, — Черепов качает головой. — Во-первых, я никогда не спал с Викторией. Можешь не верить, но мы женаты только на бумаге. Я в жизни к ней не прикасался. Я вообще никогда не был с другой женщиной, кроме твоей матери, — с оттенком тепла в голосе говорит Черепов и смотрит на Анну.

Не уверен, можно ли здесь чем-то гордиться. Большинство мужчин засмеялись бы, узнав, что Сергей за свою жизнь занимался сексом с одной-единственной женщиной. Но по мне, в этом действительно что-то есть. Беспрекословная верность — это то, чем действительно можно гордиться. Не каждый способен устоять перед соблазном, а они наверняка были.

— От кого же Виктория тогда была беременна и где ребёнок? — спрашиваю я.

— Этого я не знаю. Сразу после свадьбы она сделала аборт. Неудачно. Вика стала бесплодной. Это вторая причина, почему у нас не может быть детей.

— Поправьте, если ошибаюсь, — медленно говорю я. — Но получается, что мы с вами — единственные потомки Череповых по мужской линии?

— Да.

— Пи***ц, — вырывается у меня.

— Саша! — возмущённо восклицает мама.

— Прости, прости. Случайно вырвалось. Зато это прекрасно выражает мои эмоции.

— Понимаю, — усмехается Сергей.

— А вот я не понимаю кое-чего. Вы женились на Виктории и сделали всё, как приказал ваш отец. За что тогда вас изгнали из рода?

— Из-за кого, Александр. Из-за тебя. Когда стало известно о беременности твоей матери, об этом писали повсюду. Вика пошла к моему отцу и рассказала о нашей с Аней связи, да он и сам подозревал, что мы тайно встречались. Вывод легко было сделать, не так ли? Он решил спрятать меня, чтобы, если Аня расскажет, кто отец, князь Грозин не объявил нам войну. А мне запретил возвращаться в Россию под страхом смерти.

— И как бы ваше изгнание помешало деду объявить войну?

— Формально я перестал быть членом рода Череповых. Повод для войны стал бы незаконным. Максимум, что сделал бы твой дед — убил меня. Но Аня так и не рассказала, кто твой отец.

— И не расскажу! — громко говорит мама. — Саша, ты должен пообещать, что тоже никому не расскажешь. Ты представляешь, какой будет скандал?

— Скандал — это не страшно. Я скорее думаю, что после такого дедушка вряд ли примет нас с тобой в род. А Череповы, может быть, захотят избавиться, — задумчиво говорю я.

— Ты прав, к сожалению. Поэтому нам всем нужно продолжать хранить эту тайну, — говорит Сергей. — Доказательств того, что я твой отец, нет. Мой отец и Вика могут думать что угодно. Но если мы объявим это официально — ситуация изменится.

— Саша, поклянись, что никому не расскажешь! — мама вонзает в меня строгий взгляд.

— Я не самоубийца, так что буду молчать, — невозмутимо говорю я. — Да уж. Должен признать, у вас интересная история.

— Теперь ты понимаешь, почему я не мог быть с тобой и Аней открыто? Но ты должен знать ещё кое-что, — произносит Черепов. — Я пытался как мог. При каждой возможности я прилетал из Европы и виделся с тобой. Конечно, ты этого не помнишь, но я держал тебя на руках, когда ты был совсем малышом. Мне было плевать на угрозы отца. Я хотел видеть, как растёт мой сын, хотя бы урывками.

— Это должно меня растрогать? — спрашиваю я.

— Это должно доказать тебе, что я вас не бросал. Мне угрожали смертью, но я всё равно приезжал к вам. Правда, в какой-то момент отец узнал об этом и угрозы посыпались уже в твой адрес. Мне дали выбор, или я прекращаю наши встречи, или вас с Аней убивают. Думаю, ты понимаешь, что я выбрал, — кривится Сергей.

— Что изменилось? Как вы снова, — взмахиваю рукой. — Как вы дошли до этих тайных встреч?

Мать покусывает губы и прячет взгляд.

— Вот это да… вы и не прекращали. Выходит, вы перестали видеться только со мной? И как?

— Я наблюдал за тобой, как мог, — пожимает плечами Черепов. — С Анной мы продолжили видеться редко, я прилетал по поддельным документам всего на несколько часов. Это всё, что мы могли себе позволить. Пока на тебя не совершили покушение. Понимаешь?

Я ничего не отвечаю. В голове пустота, как в барабане, а в душе вихрь эмоций, с которыми мне трудно совладать. Даже понять их трудно. И всё это несмотря на то, что по факту я другой человек — адаптация к новому телу давно закончилась, и я полностью воспринимаю себя как Александра Грозина. А людей перед собой — как своих родителей.

Встаю и говорю:

— Спасибо, что поделились своей историей. Я никому не расскажу о том, что был здесь и о том, что услышал. Всего доброго.

— Саша, ты… — начинает мама.

— Пусть идёт, — перебивает её Черепов. — Думаю, Александру нужно всё это переварить. Ещё увидимся… сын.

— Может быть, — говорю я и выхожу из номера.

Как в тумане покидаю гостиницу и сажусь в машину, которая ждёт в квартале отсюда. Водитель спрашивает, куда мы поедем, а я не отвечаю, потому что понятия не имею.

Да уж. Мне и правда надо всё это переварить.

Раздаётся звонок телефона, и я беру трубку, даже не глянув, кто это.

— Слушаю.

— Привет. Можем встретиться? — раздаётся голос Максима.

— Встретиться? — рассеянно отвечаю я. — Да, конечно. Где и когда?

— Я могу уехать из министерства на час-полтора. Это срочно. Сейчас скину тебе адрес.

— Какие-то проблемы? — оживаю я.

— Да. При встрече расскажу.

— Хорошо, скидывай адрес.

Передаю данные водителю, и мы едем на место. Это оказывается небольшая шашлычная, куда точно не ходят дворяне. Волга Максима уже стоит у тротуара, а сам он сидит внутри, тщательно протирая столик влажной салфеткой.

— Интересное место ты выбрал, — говорю я, входя и садясь рядом.

Макс заканчивает вытирать столик, поправляет солонку и только затем отвечает:

— Шашлык стал моим любимым блюдом после того, как ты мне его приготовил. Пробую везде, где могу. Пока что здесь лучший.

— Правда? Тогда давай закажем по порции.

— Я уже заказал, его жарят.

— А я нашёл своего отца, — сам не ожидая от себя, вдруг выдаю я.

Брови Максима подскакивают. Он медленно протягивает руку к очкам и поправляет их, а затем спрашивает:

— Правда? Кто он?

— Не могу рассказать, — мотаю головой я. — Вообще, не стоило упоминать, извини.

— Он… хотя бы достойный человек?

— Да, как ни странно. Там всё очень сложно, давай не будем об этом, — отмахиваюсь я.

Помедлив, Максим отвечает:

— Хорошо. Тогда послушай меня, — Макс оглядывается по сторонам, но рядом с нами никого нет, остальные посетители сидят далеко. — Мне звонил отец. Он был очень зол и требовал, чтобы я перестал тебе помогать.

— Ты про Ларина? Он узнал, что мы хотим сделать его министром?

— Похоже, что да. К тому же я узнал, что другие люди тоже хотят помочь Ларину занять кресло. Давят на старого министра и других претендентов, собирают компромат и всё в таком духе.

Пожимаю плечами:

— Как я и думал. Виталий пообещал ему то же самое, что хотим сделать мы.

— Вот именно, — кивает Максим и замолкает, потому что улыбчивый кавказец приносит нам шашлык.

— Приятного аппетита, юные господа! — радушно говорит он.

— Спасибо, уважаемый, — отвечаю я.

Макс молча кивает.

— Давай есть, пока горячий, — говорю я и беру одноразовую вилку. — Пахнет и правда изумительно.

— Он вкусный. Но, может, сначала обсудим дела? Не люблю говорить о работе во время еды, — морщится Максим.

— Расслабься и спокойно ешь. Я всё понял.

— И что мы будем делать? — неуверенно спрашивает Максим.

— Сделаем то, что уже давно пора сделать. Я встречусь с Лариным и раскрою все карты.