Наследник

Глава 2

— Выслушать — конечно, с радостью, — говорю я, намекая, что сотрудничество не обещаю.

Сначала надо понять, что он собирается предложить. А главное, чего хочет взамен.

Филипп радушно улыбается и открывает дверь в кофейню, пропуская меня вперёд. Один из моих охранников заходит следом и внимательно осматривает помещение, другой остаётся у входа на улице.

Мы с Серебряковым садимся за столик и заказываем кофе. Я предпочитаю чёрный без сахара, а он берёт латте с кокосовым сиропом и корицей. А потом ещё и насыпает туда три ложки сахара. Какой сладкоежка. Сразу видно, от кого у Нади была неумеренность в пище.

Сделав глоток своего напитка, Филипп говорит:

— Надежда много рассказывала мне про вас, Александр. Знаете, я хочу сказать спасибо за то, что помогли ей.

— И вы туда же? Я ей не помогал. Просто открыл глаза на правду. Всё остальное Надя сделала сама.

— И всё равно я вам благодарен. У меня не хватало смелости сказать дочери в глаза, что она превратилась в жирную свинью. Оказывается, ей было нужно услышать это со стороны, чтобы измениться. Вы не представляете, как я счастлив видеть Надю такой! Она стала настоящей красавицей.

— Вы правы, — соглашаюсь я. — Вы поэтому так хотели со мной встретиться, потому что благодарны за её преображение?

— Именно поэтому. Когда вас изгнали из рода, я искренне желал помочь, но вы так и не позвонили. Теперь я услышал про ваш конфликт со Старцевым и просто обязан вмешаться!

— Вмешаться? — уточняю я.

— С вашего позволения, конечно же, — Серебряков приподнимает руку. — Но поверьте, у меня есть что вам предложить, помимо информации!

Я делаю глоток кофе, глядя в блестящие энтузиазмом глаза собеседника, и честно признаюсь:

— Знаете, Филипп, я не совсем вас понимаю. Что именно вы хотите предложить?

— Давайте не будем торопиться, Александр. Сначала я вам расскажу про то, кто такой на самом деле Герман Старцев.

— И кто же он?

— Помимо того, что беспринципный и опасный человек, у которого есть деньги и связи, — Серебряков оглядывается и понижает голос, — он внебрачный сын князя Жарова.

Мои брови подлетают вверх. Не доношу до рта чашку с кофе и ставлю её обратно на стол.

— Подождите, но ведь они с князем Жаровым на вид ровесники.

— Да, конечно. Простите, я слегка неверно выразился. Старцев сын прошлого князя Романа Жарова, ныне покойного. И сводный брат нынешнего князя Ильи. Об этом очень мало кто знает! И я советую не распространяться, Александр.

— Как я понимаю, принимать его в род никто не собирался?

— Нет, конечно, он носит фамилию матери. Но как-то ухитрился наладить связь с Ильёй Романовичем. Старцев для Жаровых своего рода наёмник, который не боится запачкать руки, и которого можно использовать для тёмных и незаконных делишек.

— Вы в этом уверены?

— Ещё бы! — уверенно восклицает Филипп.

Задумавшись, я делаю глоток кофе и говорю:

— Знаете, я думал, что Герман как-то связан с князем Череповым. У меня есть основания так считать.

— Возможно, что вы и правы. Дело в том, что Жаровы сами связаны с Череповыми, так что Старцев тоже мог наладить контакт.

Явно замечая непонимание на моём лице, Филипп уточняет:

— Вы не знали? Сестра Ильи Жарова замужем за Сергеем Череповым.

Сергей Черепов. Сын князя, именем которого мне угрожал бывший редактор Золотого льва.

Интересно получается. Дворянские хитросплетения во всей красе. Жаров акционер Династии и если даже не союзник Грозиных, то всё равно сторонник. Или, хотя бы, поддерживает нейтралитет. В то время как Череповы наши злейшие враги.

— Сестра князя Жарова изгой? — уточняю я.

— Всё верно, как и Сергей Черепов. Я не знаю, в чём там было дело, но их обоих изгнали из своих родов, после чего сослали в Европу. Это было лет пятнадцать назад, они только недавно вернулись в Россию.

Я откидываюсь на стуле, задумчиво теребя завязанный мамой галстук. Сложный узел здесь завязан, и я не про галстук.

Выходит, что Старцев, атакуя меня, может действовать одновременно в интересах Жарова, который не хочет отдавать мою долю Династии, и в интересах Череповых, что хотят отомстить мне за потерю Золотого льва. Ведь раз редактор упоминал Сергея, то этот изгой всё же связан с делами рода. Возможно, он курирует как раз «грязные» направления, типа информационных помоек.

— Вижу, что слегка запутал вас, Александр, — улыбается Серебряков.

— Нет, наоборот. Вы открыли мне глаза на некоторые вещи. Информация действительно ценная, Филипп Романович.

— Я же говорил, называйте просто Филипп. Не хочу вас оскорбить, но надеюсь, вы понимаете, что информация не только ценная, но и опасная. Происхождение Старцева — это тайна, которую князь Жаров не хочет раскрывать.

— Само собой. Поэтому я вдвойне вам благодарен.

У меня в кармане вибрирует телефон. Бросаю взгляд на экран — это Виктор.

— Простите, ваше благородие. Я должен ответить.

— Конечно, Александр, — барон Серебряков тактично встаёт и направляется в туалет.

Я беру трубку:

— Слушаю.

— Эглитис пришёл в движение, — сразу переходит к делу Виктор. — Я послал ребят следить за ними, они докладывают, что наёмники покинули базу.

— Куда отправились?

— В баню. Только не думай, что я шучу, но это плохо. У них традиция, посещать баню перед тем, как отправиться на боевое задание.

— Понял. А гвардия Старцева?

— Трудно сказать. У них нет базы, а место сбора может быть где угодно. Мы не знаем, что они делают. Зато заметили каких-то придурков, что следили за нашей базой. Попытались задержать, но те сразу свалили.

— Есть мысли по поводу того, что делать? — спрашиваю я.

— Есть. Предлагаю перевезти наших хакеров в офис Цитаты. Никто не станет его атаковать, потому что по факту это не твоя компания.

— Ну да. Я по сути наёмный работник, хоть и стою во главе. А если Старцев нападёт на Цитату, это будет означать объявление войны всем её акционерам. Хорошая идея, выполняйте.

— Принято, сделаем. В остальном пока что тихо, но мы держим руку на пульсе.

— Хорошо, — говорю я. — Если что, звони.

Убираю телефон и делаю глоток уже почти остывшего кофе. Через пару минут возвращается Филипп и садится рядом со мной.

— Так вот, Александр. К чему я вообще всё это вёл. Старцев крайне опасен потому, что за ним стоит как минимум один княжеский род. А вы, хоть и носите фамилию Грозин, вряд ли можете рассчитывать на помощь рода, не так ли?

— Что вы хотите предложить? — напрямую спрашиваю я.

— Кажется, Надежда вам уже говорила. Я готов принять вас с матерью в свой род, — говорит Серебряков.

— Это серьёзный шаг, ваше благородие. Простите, но я не верю, что вы готовы на подобное только потому, что я замотивировал вашу дочь похудеть.

Филипп улыбается, отпивает свой сладкий латте и говорит:

— Конечно, вы правы. Я хочу предложить нам стать семьёй. Понимаете ли, я вдовец. Мать Надежды умерла два года назад. А вы — отличный юноша, которому я с радостью доверил бы свою дочь. Понимаете?

Ничего себе. На такое я не рассчитывал. Точнее, я думал, что барон Серебряков хочет сосватать мне Надю, но он пошёл гораздо дальше. Приходится приложить усилия, чтобы остаться спокойным.

— Вы хотите жениться на моей матери, и выдать за меня Надю? — уточняю я.

— Всё верно, Александр. Вы получите поддержку моего рода и станете моим наследником. Я понимаю, что мои активы — это не Династия. Но мой бизнес крепко стоит на ногах, есть недвижимость, ценные бумаги, поместье, в конце концов…

— Простите, — перебиваю я. — Вынужден отказать. Я очень благодарен за такое предложение, но я не собираюсь менять фамилию и становиться членом другого рода. Меня вполне устраивает быть Грозиным.

— Но вы же изгой. Это бы решило много проблем.

— Моё изгнание скоро закончится.

— Правда? Я слышал об этом, но думал, это всего лишь слухи, — Филипп явно смущается. — Что ж, простите. Это было чересчур поспешное предложение.

— Пожалуйста, ваше благородие, не чувствуйте себя неловко. Для меня это честь, правда. Если бы ситуация была иной, то я бы, скорее всего, согласился.

— Рад слышать, — бубнит Серебряков.

Ненадолго воцаряется молчание. Мы пьём кофе, а затем барон вдруг говорит:

— Что ж, мне жаль было услышать отказ, но я всё-таки готов вам помочь. И сразу объясню, почему. Как я уже сказал, Старцев в своё время лишил меня крупной суммы денег. Можно сказать, украл. Дело тогда чуть не дошло до реальной войны, и это стало одной из причин, по которой умерла моя жена.

Глядя в пустоту, Филипп проводит рукой по растрёпанным волосам и продолжает:

— Видите ли, у неё было слабое сердце. А все эти суды, угрозы… В общем, её здоровье тогда сильно ухудшилось, и в итоге моей любимой Ирины не стало.

Барон быстро вытирает глаза и смотрит на меня:

— Я хочу, чтобы Старцев ответил. Я не могу обвинить его в гибели жены, но это его вина. Я предлагаю заключить оборонительный союз, Александр. Если Герман объявит войну, моя гвардия выступит на вашей стороне.

«А если кто-нибудь объявит войну вам, тогда уже я буду вынужден поднять свои силы», — думаю я. Помедлив, говорю вслух:

— Буду рад согласиться, но позвольте уточнить. Есть ли у вас другие враги?

— Я понял, понял. Никто не хочет заключать союз с проблемным родом, которому скоро предстоит война.

— Да, и поэтому я благодарен, что вы хотите заключить союз со мной, — улыбаюсь я.

Филипп коротко смеётся и салютует мне чашкой кофе.

— Отвечая на ваш вопрос — у меня нет врагов. Можете проверить через ОценкуРепутации и как угодно ещё. Я в жизни ни с кем не враждовал, кроме Старцева и ещё одного делюгана десять лет назад. Если вам нужно время, я готов подождать.

— Не хочу оскорблять вас таким недоверием. Поэтому с радостью принимаю предложение о союзе.

— Отлично! — Серебряков хлопает ладонью по столу. — Уж простите, но я надеюсь, Старцев как можно скорее объявит вам войну.

— Вообще-то, не факт, что война состоится. Особенно если Герман узнает, что мы заключили союз, поэтому давайте поступим следующим образом.

Я наклоняюсь к собеседнику через стол и понижаю голос:

— Как вы знаете, для заключения союза между дворянами нужно две вещи. Официально скрепить договор через дворянскую палату и публично объявить о союзе. Что насчёт первого, у меня есть друг в министерстве экономики, — говорю я, имея в виду Максима. — Он поможет сделать всё тихо. А публичное объявление мы можем выпустить в какой-нибудь мелкой газете, которую в Москве никто не читает. Например, в издании какой-нибудь африканской колонии. Номинально мы выполним требования, но Старцев, скорее всего, не узнает о нашем союзе.

— Отличная идея, Александр. У меня тоже есть знакомые в правительстве, одна женщина, которая как раз работает секретарём в дворянской палате. Когда мы сможем приступить?

— Немедленно, — я достаю из школьного дипломата чистый лист бумаги. — У вас при себе личная печать? Напишем договор прямо сейчас.

— Добрый день, Богдан Борисович! — широко улыбается советник Ларин, усаживаясь за стол.

— Добрый, — бурчит Булатов, оглядываясь. — Скажите, Тимофей Иванович. Вы специально выбрали это место? Думаю, что все прекрасно знают — ресторан Наследник принадлежит князю Грозину.

— Вот именно. Поэтому никто не подумает, что здесь мы будем обсуждать то, как уничтожить его внука.

Булатов бледнеет и снова зыркает по сторонам.

— Говорите тише! — шипит он. — Нас могут подслушать.

— Никто не станет так рисковать. Слежка за работниками правительства — серьёзное преступление, которое даже князю Грозину не сойдёт с рук. Тем более, есть ещё кое-что. Видите вон тех ребят? — Ларин указывает на стоящих в стороне амбалов.

— Это ваша охрана?

— И да, и нет. Эту охрану предоставил мне Виталий Грозин. Понимаете, к чему я веду?

Причмокнув губами, Богдан отвечает:

— Если честно, то не понимаю.

— Виталий Грозин попросил меня войти в Цитату и сместить Александра с поста председателя, а потом и вовсе выгнать из компании. Я откровенно говорю вам об этом, потому что знаю — вы хотите того же.

— Почему вы так решили? — хмурится Булатов. — И знаете, если уж начистоту, то мне кажется, что вас попросили уничтожить компанию.

— Вовсе нет. Зачем? Стоит задача лишить активов бастарда.

— Каких активов? У него в собственности ничтожная доля. Остальное только в управлении.

— Это пока. Александр очень быстро растёт. Будьте уверены, если оставить всё как есть — вы и моргнуть не успеете, как он станет владеть всей Цитатой, — говорит Тимофей и подзывает официанта.

Богдан ждёт, пока он сделает заказ, нервно подёргивая ногой. Как только официант уходит, он спрашивает:

— При чём здесь я?

— Я понимаю, что вы не просто так выступаете на стороне Грозина, — с ухмылкой произносит Ларин. — Простите мою прямоту, но мне кажется, что он крепко держит вас за яйца. У него на вас какой-то компромат? Дело в той махинации с сибирским фондом?

Булатов морщится и ничего не отвечает. Если дело с махинацией вскроется, репутация рухнет в бездну. Но есть и ещё кое-что — видео, на котором Булатов занимается сексом с Белозерской. Если Александр обнародует оба этих компромата, жизнь барона будет кончена. Бизнес рухнет, жена уйдёт, останется только застрелиться.

— Можете не отвечать, — продолжает тем временем Ларин. — Я прекрасно знаю, что так и есть. Но послушайте. Я влиятельный человек, у меня есть связи. Поверьте, я смогу снять вас с крючка. В конце концов, кто такой этот Александр? Бастард, изгой. Просто ничтожество, по большому счёту.

«Как любопытно, — думает Булатов. — Он что, не знает, что Александра сделали наследником? Виталий не рассказал ему? Тогда получается, что Ларина нагло используют. Ведь если у него не получится сломить Александра, тогда он станет врагом наследника могущественного рода».

— Ничтожество не смог бы захватить власть в крупной дворянской компании, — говорит Богдан вслух.

— Ему просто повезло, — отмахивается Тимофей. — Тягаться с большими людьми он не сможет. Послушайте, я предлагаю выступить на моей стороне. Я сделаю так, что Грозин не сможет использовать компромат против вас. Готовы меня выслушать?

Булатов смеётся про себя. Ничтожество, говорите? Не сможет тягаться с большими людьми? Интересно, как же он тогда предугадал всю эту ситуацию? Ларин почти слово в слово говорит то, о чём предупреждал Александр. Мальчишка на сто процентов верно просчитал его следующий ход.

— Конечно, — кивает барон. — С радостью вас послушаю. Вы правы, мне тоже не по душе этот наглый бастард. Давайте уничтожим его вместе.

— Отлично, Богдан Борисович, — широко улыбается Тимофей. — Я рад, что вы поступили разумно.

«Ты не представляешь, насколько разумно», — усмехается в мыслях барон.